Общее языкознание - учебник

национального нидерландского языка, территориально связанный с провинцией

Голландия. Однако в современной норме литературного языка, в грамматике,

орфоэпии и лексике, особенно в письменной форме литературного языка

сказывается книжная традиция литературного языка донационального периода,

связанного с другими областями Нидерландов, нормализация же осуществлялась

во многом на основе литературного языка средневековья, т. е. по фламандско-

брабантскому, а не голландскому образцу [26, 83—88].

Для младописьменных и бесписьменных языков СССР формирование

литературных языков было непосредственно связано с выбором «опорного»

диалекта и происходило в принципиально отличных условиях от языков первой

группы; однако и в этом случае литературные языки никогда полностью не

совпадают с опорным диалектом, представляя собой разную степень обособления

от диалектной системы.

ТИПЫ ЛИТЕРАТУРНЫХ ЯЗЫКОВ

Многообразие положения литературных языков в разных странах, различия

в степени их единства, поливалентности и т. д. привлекали внимание

исследователей в последние годы и послужили толчком для построения

типологических схем. Одна из них—предложенная Д. Брозовичем схема типа

«стандартных» языков — бесспорно заслуживает внимания. Однако, как явствует

из самого объекта, Д. Брозовича интересовал литературный язык определенной

исторической эпохи и определенного типа (ср. сказанное выше о понятии

«стандартный язык» у данного автора). Ниже делается попытка дать типовую

схему, учитывая и факты литературных языков донационального периода19.

I. По охвату сфер общения:

А. Литературные языки, обладающие максимальной поливалентностью (совр.

национальные литературные русский, французский, английский, армянский,

грузинский и т. д.).

Б. Литературные языки с функциональными ограничениями:

а) Только письменные языки (многие средневековые языки Запада и

Востока, например, вэньян в Китае, грабар в Армении, сингалезский на

Цейлоне и т. д.); здесь в свою очередь выделяются: 1) письменные

литературные языки, выступающие со всевозможным функционально-стилевым

разнообразием и являвшиеся единственным средством письменных общений

(китайский и японский средневековые языки, классический арабский,

древнегрузинский и т. д.); 2) письменные литературные языки, имевшие

конкурента в чужом литературном языке (западно-европейские средневековые

литературные языки, древнерусский литературный язык, хинди).

б) Литературные языки, выступающие только в устной разновидности

(греческий литературный язык эпохи Гомера). в) Литературные языки, имеющие

письменную и устную форму, но исключенные из определенных сфер общения

(языки Индонезии, кроме индонезийского, языки Индии, кроме хинди,

люксембургский литературный язык).

II. По характеру единства и уровню нормализа ционных процессов:

А. Языки, обладающие единым стандартом (современные национальные языки

типа русского, английского, французского, грузинского, азербайджанского и

т. д.).

Б. Языки, обладающие стандартизованными вариантами типа современного

армянского литературного языка.

В. Языки, обладающие многочисленными не стандартизованными

территориальными вариантами (многие литературные языки донациональной

эпохи).

Г. Литературные языки, имеющие помимо основного стандарта более или

менее стандартизованный вариант в качестве литературного языка другой нации

(английский, немецкий, французский).

III. По степени обособления от обиходно-разговорных форм:

А. Языки, обладающие литературно-разговорным стилем, к которому

примыкают разные типы обиходно-разговорной речи, включая просторечные и

слэнговые образования (многие современные национальные литературные языки).

Б. Письменно-литературные языки, оказавшиеся обособленными от обиходно-

разговорных форм, подобно синголезскому.

В. Литературные языки, обладающие как письменной, так и устной формой,

но исключающие из своей нормы обиходно-разговорные стили, подобно

французскому литературному языку XVI — XVII вв.

Г. Литературные языки, сохраняющие связь с региональными формами

разговорной речи (армянский, итальянский, немецкий средневековые

литературные языки).

БИБЛИОГРАФИЯ

1. P. И. Аванесов. О некоторых вопросах истории языка. — В сб.: «Академику

Виноградову к его шестидесятилетию». М., 1956.

2. Т. В. Алисова. Особенности становления норм итальянского письменно-

литературного языка в XVI в. —В сб.: «Вопросы формирования и развития

национальных языков» («Труды Ин-та языкознания АН СССР», т. X). М., 1960.

3. Н. А. Баскаков, М. Б. Балакаев, А. П. Азимов, Б. М. Юнусалиев, М. Ш.

Ширалиев, Ф. А. Абдуллаев. О современном состоянии и путях дальнейшего

развития литературных тюркских языков. — В сб.: «Вопросы развития

литературных языков народов СССР». Алма-Ата, 1964.

4. В. М. Белкин. Проблема литературного языка и диалекта в арабских

странах. — В сб.: «Вопросы формирования и развития национальных языков».

М., 1960.

5. Д. Брозович. Славянские стандартные языки и сравнительный метод. — ВЯ,

1967, №1.

6. P. А. Будагов. Литературные языки и языковые стили. М., 1967.

7. С. Б. Бернштейн. К изучению истории болгарского языка. «Вопросы теории и

истории языка» (Сборник в честь проф. Б. А. Ларина). Л., 1963.

8. В. В. Виноградов. Основные проблемы изучения образования и развития

древнерусского литературного языка. М., 1958.

9. В. В. Виноградов. Проблемы литературных языков и закономерностей их

развития. М., 1967.

10. Г. О. Винокур. Русский литературный язык в первой половине XVIII в. — В

кн.: Г. О. Винокур. Избранные работы по русскому языку. М., 1959.

11. Г. О. Винокур. Русский язык. Там же.

12. Т. Г. Винокур. Об изучении функциональных стилей русского языка

советской эпохи. — В сб.: «Развитие функциональных стилей современного

русского языка». М., 1968.

13. А. С. Гарибян. Об армянском национальном литературном языке. — В сб.:

«Вопросы формирования и развития национальных языков». М., 1960.

14. М. М. Гухман. От языка немецкой народности к немецкому национальному

языку, ч. II. М., 1959.

15. М. М. Гухман. Становление литературной нормы немецкого национального

языка. — В сб.: «Вопросы формирования и развития национальных языков».

М., 1960.

16. А. В. Десницкая. Из истории образования албанского национального языка.

— В сб.: «Вопросы формирования и развития национальных языков». М., 1960.

17. Ю. Д. Дешериев. Закономерности развития и взаимодействия языков в

советском обществе. М., 1968.

18. А. И. Домашнев. Очерк современного немецкого языка в Австрии. М., 1967.

19. В. М. Жирмунский. Немецкая диалектология. М. — Л., 1956.

20. А. В. Исаченко. К вопросу о периодизации истории русского языка.

«Вопросы теории и истории языка» (Сборник в честь проф. Б. А. Ларина).

Л., 1963.

21. А. В. Исаченко. [Ответ на третий вопрос]. «Сборник ответов на вопросы

по языкознанию к IV международному съезду славистов». М., 1958.

22. А. А. Касаткин. Язык и диалект в современной Италии. — В сб.: «Вопросы

романского языкознания». Кишинев, 1963.

23. Н. А. Катагощина. Процессы формирования французского письменно-

литературного языка. — ВЯ, 1956, №2.

24. Н. И. Конрад. О литературном языке в Китае и Японии. В сб.: «Вопросы

формирования и развития национальных языков». М., 1960.

25. Э. А. Макаев. Язык древнейших рунических надписей. М., 1965.

26. С. А. Миронов. Диалектная основа литературной нормы нидерландского

национального языка. — В сб.: «Вопросы формирования и развития

национальных языков». М., 1960.

27. Ш. А. Микаилов. Очерки аварской диалектологии. М., 1959.

28. В. С. Расторгуева. О развитии современного таджикского литературного

языка. — В сб.: «Вопросы развития литературных языков народов СССР». Алма-

Ата, 1964.

29. В. В. Решетов. Узбекский национальный язык. — В сб.: «Вопросы

формирования и развития национальных языков». М., 1960.

30. П. Сгалл. Обиходно-разговорный чешский язык. — ВЯ, 1960, №2.

31. Г. П. Сердюченко. Теоретические проблемы изучения языков Азии и Африки.

— В сб.: «Языковая ситуация в странах Азии и Африки». М., 1967.

32. М. И. Стеблин-Каменский. Возможно ли планирование языкового развития? —

ВЯ, 1968, №3.

33. Б. В. Томашевский. Язык и литература. В сб.: «Вопросы

литературоведения». М., 1951.

34. Ф. П. Филин. К вопросу о так называемой диалектной основе русского

национального языка. — В сб.: «Вопросы образования восточно-славянских

национальных языков». М., 1962.

35. Т. Фрингс. Образование «мейссенского» немецкого языка. — В сб:

«Немецкая диалектография». М., 1955.

36. Г. Ш. Шарбатов. Проблема соотношения арабского литературного языка и

современных арабских диалектов. — В сб.: «Семитские языки», вып. 2, ч.

II. М., 1965.

37. А. Г. Широкова. Из истории развития литературного чешского языка. — ВЯ,

1955, №4.

38. А. Г. Широкова. К вопросу о двух разновидностях разговорной речи в

чешском языке. «Филол. науки», 1960, №3.

39. В. Ф. Шишмарев. У истоков итальянской литературы. — «Изв. АН СССР,

ОЛЯ», 1941, №3.

40. В. Н. Ярцева. Об изменении диалектной базы английского национального

литературного языка. — В сб.: «Вопросы формирования и развития

национальных языков». М., 1960.

41. J. Ascoli. L'Italia dialettale. «Archivio glottologico italiano», 1873,

v. VIII.

42. G. Gossen. Die Einheit der franzцsischen Schriftsprache im 15. und 16.

Jahrhundert. «Zeitschrift fьr Romanische Philologie», 1957, Н. 5—6.

43. A. Gramsci. Il materialismo storico e la filosofia del Benedetto Croce.

Torino, 1952, 3 ed. [Цит. по ст.: А. А. Касаткин. Язык и диалект в

современной Италии].

44. R. Grosse. Die meiЯnische Sprachlandschaft. Halle, 1936.

45. J. J. Gumperz. On the ethnology of linguistic change. — В сб.:

«Sociolinguistics». The Hague, 1966.

46. B. Havranek. On the comparative structural studies of slavic standard

languages. — TLP, 1. Prague, 1966.

47. P. Кretschmer. Wortgeographie der deutschen Umgangssprache. Gцttingen,

1918.

48. V. Mathesius. Problemy иeske kultury jazykove. — В сб.: «Иe?tina a

obecnэ jazykozpyt». Praha, 1947.

49. В. Migliorini. Lingua e dialetti. «Lingua Nostra», 1963, N 3 [Цит. по

кн.: P. А. Будагов. Литературные языки и языковые стили].

50. H. Rosenkranz. Der Sprachwandel des Industrie-Zeitalters im Thьringer

Sprachraum. — В кн.: H. Rosenkranz, K. Spangenberg. Sprachsoziologiscne

Studien in Thьringen. Berlin, 1963.

51. M. W. Sagathapala de Silva. Effects of purism on the evolution of the

written language. «Linguistics», 1967, v. 36.

52. L. Todorov. In legгturг cu unele probleme ale limbi literate bulgare.

«Romanoslavica», Bucuresti, 1963, v. VIII. [Цит. по кн.: В. В.

Виноградов. Проблемы литературных языков и закономерности их развития].

53. F. Travniиek. Uvod do иeskйho jazyka. Praha, 1952.

54. St. Urbanezyk. Glos w dyskusji о pochodzeniu polskiego jкzyka

literackiego. — В сб.: «Pochodzenie polskiego jкzyka literackiego».

Wrocіaw, 1956.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

НОРМА

НОРМА КАК ЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ПОНЯТИЕ

Для современной лингвистики с ее преимущественным вниманием к

внутреннему строению языковых систем характерен вместе с тем постепенно

усиливающийся интерес к изучению процессов функционирования языка. В связи

с исследованиями подобного типа в языкознании наметилась тенденция ввести в

ряд основных теоретических понятий, с помощью которых — все еще

несовершенно и неполно — раскрывается сущность языка, понятие нормы.

Данное понятие рассматривается в работах языковедов, принадлежащих к

различным лингвистическим школам и разным направлениям науки о языке.

Наиболее часто к нему прибегают в исследованиях, связанных с изучением

специфики литературных языков, а также в работах по культуре речи, что

характерно прежде всего для русских и чешских языковедов1. Однако наряду с

этим категория нормы рассматривается и в трудах общеязыковедческого плана,

где лингвисты, в той или иной степени опираясь на систему взглядов,

предложенную Ф. де Соссюром, пытаются — с самых различных позиций —

уточнить и определить набор понятий и терминов, способный наиболее полно и

адекватно отразить многообразные аспекты языковой деятельности (см.,

например, [31; 39; 70; 90] и др.). Отмеченные обстоятельства обусловливают

значительную пестроту в определении нормы, усиливающуюся также в связи с

тем, что и самые языковые явления, отражающиеся в данном понятии, весьма

многообразны и могут быть, видимо, охарактеризованы с различных

сторон.

Впрочем, при всем разнообразии существующих трактовок представляется

возможным указать на некоторые основные линии в понимании и определении

языковой нормы, представленные в современной лингвистике.

ИЗ ИСТОРИИ понятия ЯЗЫКОВОЙ НОРМЫ

В учении Ф.де Соссюра, не выделявшего норму в качестве

самостоятельного лингвистического понятия2, содержались, однако, известные

предпосылки для рассмотрения языка не только как системы значимых

противопоставлений, но и как традиционной, или нормативной системы (ср.

[97]).

Утверждая произвольность языкового знака по отношению к «изображаемой

им идее», Ф. де Соссюр отнюдь не отрицает его обязательности по отношению к

тому коллективу, который пользуется данным языком [66, 81]. Эта

обязательность определяется и тем, что язык есть историческое явление, а

«солидарность с прошлым давит на свободу выбора». Традиционность знака

является одним из его существенных признаков: «Именно потому, что знак

произволен, он не знает иного закона, кроме закона традиции, и только

потому он может быть произвольным, что опирается на традицию» [66, 83].

Таким образом, можно утверждать, что в социальной обусловленности и

традиционности языкового знака коренится и его обязательность, в свою

очередь предопределяющая существование нормального плана языка. Известно,

впрочем, что основные положения теории Ф. де Соссюра лежали в иной

плоскости и нормативная сторона осталась в его концепции нераскрытой.

В общем плане понятие нормы вполне определенно и четко, хотя и в

сжатой форме, было охарактеризовано в вышедшей в 1926 г. в Анналах финской

академии наук статье Э. Альмана [83]. К важнейшим положениям, выдвинутым в

работе, относится понимание языковой системы не только как абстракции от

конкретного «говорения», но и как своего рода «нормативной идеологии»,

сознательно или бессознательно регулирующей это говорение. В этом общем

понимании норма присуща, с точки зрения Альмана, любому языковому идиому3 и

рассматривается им как одна из форм нормативности обычая в человеческом

обществе [83, 7].

Хотя статья Альмана и содержит ряд важных характеристик языковой

нормы, в развернутой форме они впервые предстают в трудах пражских

лингвистов — В. Матезиуса, Б. Гавранка, Б. Трнки, Й. Вахка и др. Укажем

вместе с тем на генетическую связь понятия нормы у пражцев со взглядами

Бодуэна де Куртене [46, 33].

Как уже отмечалось, разработка данного понятия была тесно связана у

чешских лингвистов с изучением литературных норм и потребностями языковой

культуры. Однако определение специфики норм литературного языка оказалось

возможным лишь наряду с выделением наиболее общих, универсальных признаков

языковой нормы4.

В одной из своих ранних статей, специально посвященной данному

вопросу, Б. Гавранк определяет норму как «совокупность употребляемых

языковых средств», относя к «этому закономерному комплексу языкового

целого... все то, что принимает коллектив, говорящий на этом языке

(наречии)...» [21, 339— 340]. В несколько ином аспекте норма

характеризуется в вышедшем в 1963 году сводном труде Б. Гавранка по истории

и теории литературного языка: «Языковую норму я понимаю как систему языка,

взятую в плане ее обязательности в сфере языка — с задачей достичь

намеченного в сфере функционирования языка» [91, 258].

Таким образом, норма рассматривается Гавранком в нескольких планах: с

одной стороны, она отождествляется с языковой системой, взятой с точки

зрения ее обязательности, с другой — отмечается отнесенность понятия нормы

к плану функционирования языка и такой важный ее признак как принятие

обществом. Данное понимание нормы, также ориентированное в общем плане на

идеи Соссюра (в частности, на его разграничение языка и речи, см. [21,

339]), опиралось вместе с тем на более определенную трактовку пражцами

языка как системы лингвистических знаков, имеющих социальный и

функциональный характер, т. е. непосредственно связанных с обществом и

действительностью (ср. по этому поводу [9, 115]).

Иное направление в характеристике языковой нормы представлено

взглядами Л. Ельмслева. Определение нормы связано у Л. Ельмслева с

принципиальным противопоставлением понятия схемы (т. е. языка как «чистой

формы», определяемой независимо от ее социального осуществления и

материальной манифестации) — понятиям нормы, узуса и индивидуального акта

речи, представляющим в своей совокупности разные аспекты языковой

реализации. Однако подлинным объектом теории реализации Л. Ельмслев склонен

считать лишь узус (определяемый им как «совокупность навыков, принятых в

данном социальном коллективе»). По отношению к узусу акт речи является его

конкретизацией, а норма — «материальная форма, определяемая в данной

социальной реальности» — лишь ненужной абстракцией [31, 65]. Отвергая на

этом основании понятие нормы, Л. Ельмслев предлагает заменить соссюровское

противопоставление язык — речь противопоставлением схема — узус5.

Хотя Л. Ельмслев в целом довольно негативно оценил понятие нормы, его

попытка пересмотреть дихотомическую схему Соссюра оказала известное влияние

на других лингвистов, в частности на концепцию Э. Косериу6, лингвистические

взгляды которого приобрели сторонников и среди ряда советских языковедов.

Характеризуя систему языка как «систему возможностей, координат,

которые указывают открытые и закрытые пути в речи, понятной данному

коллективу», Э. Косериу определяет норму как «систему обязательных

реализаций... принятых данным обществом и данной культурой» [39, 175].

Таким образом, система и норма отражают, в его трактовке, два разных плана

языка: система воплощает структурные потенции языка, а норма — конкретно

реализуемое в нем и принятое обществом. В этом смысле, видимо, и следует

понимать замечание Косериу, что «норма и есть реализованный язык» [39,

229].

Наряду с подобным, весьма широким, пониманием нормы в работах Э.

Косериу намечается тенденция определенным образом сузить содержание

предлагаемого понятия, отнеся к норме лишь элементы языка, лишенные

функциональной нагрузки, чисто «традиционные», как обозначает их автор7.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85