Общее языкознание - учебник

подсказывает, что единичное и общее присуще самим реальным объектам, и они

находятся в неразрывном единстве [30, 21]. Язык представлен в конкретных

актах говорения всех индивидуумов народа, таких конкретных актах, которые

одновременно в своей реальности существуют и как общее, связывающее все

эти единичные акты в одно явление, называемое языком человека [30, 22]. Все

доказательства различения языка и речи вращались по существу вокруг

объяснения индивидуальной речи как единичного явления и одновременно как

общего момента, свойственного всякой речи; но в этом раккурсе наиболее

целесообразно подходить к проблеме дифференциации языка и речи с позиций

категорий диалектики, категорий единичного и общего. Извлечение общих

свойств есть задача научного исследования, но задачей научного исследования

является и адекватное представление объекта в его диалектических

противоречиях [30, 22-23].

Американские дескриптивисты вообще не признают необходимости проводить

какое-либо различие между языком и речью.

Нельзя не признать, однако, что основой для разграничения языка и речи

послужило объективно существующее в языке общее и конкретные случаи

использования этого общего в речевых актах. Несмотря на то, что дихотомия

«язык — речь» рассматривается многими лингвистами как одно из крупнейших

достижений современного языкознания, в этом вопросе еще очень много

неясного и недоработанного. Прежде всего следует указать на явные

противоречия, существующие в самой теории проблемы и связанные со взглядами

Соссюра. С одной стороны, язык, по определению Соссюра, являлся частью

речевой деятельности, с другой стороны, подчеркивается, что сама речь

представляет собой только индивидуальное — в ней якобы нет ничего

коллективного. Совершенно ясно между тем, что если язык ингредиент речи, то

в самой речи должен содержаться также элемент социального, общественно

релевантного.

Если в речи нет ничего коллективного, то каким образом может стать

социальным явлением язык? При анализе этих противоречий неизбежно следует

признать, что язык вплетен в речь, присутствует в каждом речевом акте. Если

язык — система, то не может быть несистемной и речь. В противном случае

люди не могли бы общаться. Остается допустить, что речью следует называть

не всю совокупность конкретных речевых актов, а какие-то общие атрибуты

этих актов. Например, индивидуальной речью можно считать случайные ошибки в

произношении, специфические особенности речи, особенности чисто личного

набора слов, выражающиеся в большей частотности употребления тех или иных

слов, оборотов, отдельных типов предложений (например, относительных по

сравнению с часто их заменяющими деепричастными конструкциями),

употребление каких-то новых слов, не вошедших в массовый обиход и т. п.

Однако и эти атрибуты индивидуальной речи нелегко отграничить от того

общего, что существует в языке. Индивидуальные ошибки в произношении или

ударении могут быть результатом действия аналогии, особый отбор слов и

предложений вполне естествен, так как практически ни один индивид не

владеет языковой системой в полном ее объеме. В языке постоянно возникают

новые слова, но если слово не стало еще общим достоянием, то нельзя на этом

основании речь противопоставлять языку, так как противопоставлению должны

подлежать явления уже сложившиеся, а не только что возникшие или

возникающие.

Совершенно нелогично и определение речи как сверхъязыкового остатка.

Если система языка манифестируется в речи, то сама речь, естественно, не

может быть только сверхъязыковым остатком. Неверно утверждение Соссюра о

том, что язык существует только в виде отпечатков в сознании людей,

представляющих чисто психические образования. В языке современного

человека понятие тесно связано с речевым его выражением, т. е. со словом,

с определенными акустическими образами. Трудно также согласиться с

утверждением Соссюра о том, что грамматическая система существует

потенциально в мозгу индивида или целой совокупности индивидов.

Многочисленные наблюдения показывают, что человек, не получивший хотя бы

минимальной лингвистической выучки, не имеет никакого отчетливого

представления о системе того языка, на котором он говорит. Он или

неосознанно чувствует ее таксономически, например, он знает, к какому типу

склонения или спряжения отнести незнакомое слово, или подходит к ней чисто

прагматически, операционально. Его более всего интересует вопрос, как

правильно сказать в данном конкретном случае. Подобные типичные стереотипы

различны по своему характеру. В одних случаях это результаты чисто

технических языковых процессов, связанных с установлением рационально

отобранных смыслоразличительных средств (фонем), в других — результаты

классификации слов (ср., например, словообразовательные суффиксы) или

отражение объективно существующих связей между предметами (ср.

словоизменительные формативы) и т. п.

Типичные стереотипы языка возникли в процессе общения, а не в

результате отвлечения от конкретного языкового материала. Эти общественно

релевантные типические стереотипы, очевидно, и образуют функционирующую

языковую систему, управляющую узусом. Поэтому язык и речь следует

рассматривать не как особые сферы, а в ином плане — выясняя, как

вышеуказанная система направляет и реализует узус. Несомненно одно, что

узус во всех его конкретных проявлениях направляется и регулируется

системой общественно релевантных стереотипов.

Каждое речевое выражение строится по определенным правилам.

Необычайное разнообразие сочетаний слов совершается в рамках определенных

системных отношений и ограничений. То же самое относится и к области

звукового оформления слов. Весь смысл рассматриваемой проблемы состоит

именно в этой регуляции. Так называемые сверхъязыковые остатки не имеют

никакого решающего значения для решения проблемы «язык — речь», поскольку

не они определяют сущность конкретного использования языка. Что же касается

понимания языка как системы чистых отношений, то можно полагать, что в этом

случае мы действительно имеем дело с языком как известной научной

абстракцией. Подобная сетка отношений, однако, не управляет узусом, а также

не имеет прямого отношения к разграничению языка и речи.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА КРУГОВОРОТА РЕЧИ

Всякое речевое общение предполагает наличие некоторых необходимых

условий, вне которых оно вообще немыслимо. Оно предполагает прежде всего

наличие конкретного человеческого коллектива, пользующегося данным языком

как средством общения. Язык должен представлять собой определенную сумму

фиксированных норм и правил, обеспечивающих его понимание членами данного

коллектива. Большое значение для понимания языка имеет наличие у говорящих

единого уклада социальной жизни, общих нравов, обычаев и привычек,

вырабатывающихся в результате совместного пребывания на определенной более

или менее ограниченной территории и т. п.

Взаимное понимание языка не представляется возможным, если комплексы

дифференциальных опознавательных признаков, служащие для различных

предметов и явлений у говорящего и слушающего, будут разными. Можно как

угодно истолковывать понятие прогресса, но основной отличительный признак

прогресса — движение вперед, отличающий его от такого явления, как регресс,

— в сознании говорящих должен сохраняться.

Для того чтобы язык был удобным средством общения, он должен быть

системно организован. Система коммуникативных средств языка должна

представлять совокупность типовых стереотипов, позволяющих типизированно

обозначать общее.

Произношению фразы обычно предшествует так называемая интенция, или

намерение говорящего выразить определенное мыслительное содержание в

языковой форме. Происходит перекодирование этого содержания в слова и формы

их соединения. Импульсы, возникающие в мозгу путем связей рефлекторного

характера, передаются речеисполнительному аппарату, в результате чего

произносится образованное по определенным правилам высказывание. Все это

при нормальном и естественном владении данным языком совершается

автоматически. Природа автоматизма речи недостаточно изучена. Владение

языком является результатом укрепившейся привычки, основанной на

бесчисленном количестве случаев указанного перекодирования в сходных

условиях. Возможно, что некоторые формы высказывания являются штампами,

воспроизводимыми автоматически в соответствующих условиях. Однако могут

быть случаи, когда говорящий строит фразы. Темп речи от этого несколько

замедляется, но автоматизм не утрачивается. Можно предполагать, что

автоматизму речи помогают подсознательно усвоенные правила встречаемости

слов, а также автоматическая стыковка слов, обеспечивающая грамматическую

правильность образованной фразы. Рассмотрим несколько фраз разного типа.

Говорящий произносит фразу: земля вращается вокруг солнца. Слушающий

автоматически перекодирует это предложение в соответствующее мысленное

содержание. Звуковые комплексы у слушающего ассоциированы с предметами

материального мира, с их признаками и закономерными связями, относительно

которых у него имеются определенные знания. Слушающий знает, что означают

соединенные по принятым в данном языке правилам слова земля, вращаться,

вокруг и солнце. Он понимает смысл высказывания. Коммуникация достигает

своей цели. Если у слушателя возникает желание что-либо сказать, то весь

процесс начинается и кончается в том же порядке.

Фраза земля вращается вокруг солнца сама по себе довольно абстрактна.

Условием ее понимания является известная сумма знаний о каждом предмете

высказывания.

В реальной действительности встречается немало случаев общения, когда

общее знание свойств предмета дополняется контекстным определением,

например, сегодня на реке начался ледоход. Говорящий знает, что в данном

случае речь идет не о реке вообще, а о реке, протекающей, скажем, мимо

города или какого-либо другого населенного пункта, в котором он проживает.

Могут быть случаи, когда содержание разговора непосредственно касается

окружающей обстановки, например зажги свет и закрой окно занавеской. Тот, к

кому обращена данная фраза, может непосредственно видеть предметы, о

которых идет речь.

Конкретные случаи обусловленности контекстом могут быть очень

разнообразны.

Часто контекст определяют как совокупность формально-фиксированных

условий, при которых однозначно выявляется содержание каких-либо языковых

единиц (лексической, грамматической и т. д.) [31, 47]. Е. P. Курилович

определяет контекст более широко; понимая под ним не только словесную

обстановку, но и те элементы внешней ситуации, которые определяют значение

[36, 74].

Каждый речевой акт обычно соотносится с какой-нибудь типичной

ситуацией. Подлинное владение языком заключается в умении сказать так, как

это принято в определенных типичных условиях. Поэтому к живой речи

неприменимы такие понятия, как омонимы, синонимы, многозначность слов и т.

д.: в конкретном речевом акте каждое слово имеет вполне определенное

значение.

Вообще понимание речи зависит от действия самых различных факторов,

конкретное перечисление которых даже не представляется возможным.

Непосредственное наблюдение конкретной ситуации имеет огромные

преимущества перед языком, так как оно дает возможность обозреть все детали

окружающей обстановки. Язык в этом отношении имеет гораздо более

ограниченные возможности. Прежде чем что-либо сказать, говорящий должен

произвести отбор, ограничение, так как в одном речевом акте нельзя выразить

всего. Путем постепенного разворачивания речи, соединения различных

одиночных актов речи в цепочки, ситуация может быть описана, но по

сравнению с тем, что она в действительности представляет, это в общем будет

довольно схематичное и неполное ее описание.

Недостатки речи в значительной мере компенсируются тем, что в речевом

акте помимо словесного мышления могут участвовать и другие типы мышления —

мышление образное и практическое. Мышление образное может в какой-то мере

дополнять и компенсировать то, что не способно выразить словесное мышление.

При практическом мышлении словесное мышление может иметь вспомогательное

значение, например, в случаях речевой координации трудовых процессов.

Понимание речи в значительной степени облегчается благодаря действию

интуиции, когда слушающему достаточно найти в речи несколько необходимых

ориентиров, чтобы понять смысл высказывания в целом.

Звуковая речь возникла в процессе труда, и первой функцией звуковой

речи была, по всей видимости, координация трудовых процессов. Употребление

звуковой речи в современных языках давно перешагнуло первоначальные сугубо

утилитарные рамки. Необычайно умножились функции самой массовой

коммуникации в связи с необходимостью обслуживания и координирования самых

различных сторон деятельности человека. Современная звуковая речь имеет

самые различные функции. Она служит и средством убеждения и пропаганды,

средством передачи знания, обслуживает самые различные типы информации

(пресса, радиовещание), широко используется как средство художественного

изображения действительности, приобретая при этом различные эстетические

функции. Необычайно осложнилась и сама система коммуникативных средств в

связи с развитием человеческого мышления и общим техническим и культурным

прогрессом человечества.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. В. Ф. Асмус. Логика. М., 1947.

2. Ш. Балли. Французская стилистика. М., 1961.

3. И. С. Беритов. О физиологических механизмах поведения высших позвоночных

животных. «Изв. АН СССР». Серия биол., 1957, №2.

4. В. М. Богуславский. Слово и понятие.— В сб.; «Мышление и язык», М.,

1957.

5. Л. А. Булаховский. Введение в языкознание, ч, II. М., 1953.

6. А. Бънков. Мислене и език. София, 1960.

7. Л. М. Васильев. Проблема лексического значения и вопросы синонимии.— В

кн.: «Лексическая синонимия». М., 1967.

8. П. И. Визгалов. Некоторые вопросы диалектики соотношения языка и

мышления. Казань, 1962.

9. В. В. Виноградов. Русский язык. (Грамматическое учение о слове). М. —

Л., 1947.

10. Е. К. Войшвилло. Понятие. М., 1967.

11. Л. Г. Воронин. Семантика слова в свете марксистско-ленинской теории

отражения. «Уч. зап. Шахтинского пед. ин-та», 1958, т. II, вып. 5.

12. Л. С. Выготский. Мышление и речь. М. — Л., 1934.

13. Е. М. Галкина-Федорук. Слово и понятие. М., 1956.

14. А. Гардинер. Различие между «речью» и языком. — В кн.: В. А. Звегинцев.

История языкознания XIX и XX веков в очерках и извлечениях. Ч. II. М.,

1960.

15. Г. А. Геворкян. О роли абстракции в познании. Ереван, 1957.

16. Б. А. Глинский, Б. С. Грязнов, Е. П. Никитин. Моделирование как метод

научного исследования (гносеологический анализ). М., 1965.

17. Д. П. Горский. Вопросы абстракции и образование понятий. М., 1961.

18. Д. П. Горский. О роли языка в познании. — «Вопросы философии», 1953,

№2.

19. Д. П. Горский. Роль языка в познании. — В сб.: «Мышление и язык», М.,

1957.

20. Ч. Дарвин. Сочинения, т. 5. М., 1953.

21. Диалектика и логика. Формы мышления. М., 1962.

22. А. П. Евгеньева. Основные вопросы лексической синонимики. — В кн.:

«Очерки по стилистике современного русского литературного языка». М. —

Л., 1966.

23. Л. Ельмслев. Язык и речь. — В кн.: В. А. Звегинцев. История языкознания

XIX и XX веков в очерках и извлечениях. Ч. II. М., 1960.

24. О. Есперсен. Философия грамматики. М., 1958.

25. Н. И. Жинкин. Вопрос и вопросительное предложение. — ВЯ, 1955, №3.

26. В. А. 3вегинцев. Проблемы знаковости языка. М., 1956.

27. С. Д. Кациельсон. Содержание слова, значение и обозначение. М. — Л.,

1965.

28. Л. С. Ковтун. О значении слова. — ВЯ, 1955, №5.

29. Г. В. Колшанский. Логика и структура языка. М., 1965.

30. Г. В. Колшанский. О правомерности различения языка и речи. — В сб.:

«Иностранные языки в школе», вып. 3. М., 1964.

31. Г. В. Колшанский. О природе контекста. — ВЯ, 1959, №4.

32. М. М. Кольцова. Обобщение как функция мозга. Л., 1967.

33. Н. И. Кондаков. Логика. М., 1954.

34. И. В. Копнин. Формы мышления и их роль в познании. (Автореф. докт.

дисс.). М., 1955.

35. К. К. Кошевой. Суждение и предложение и павловское учение об условных

рефлексах. Пермь, 1959.

36. Е. P. Курилович. Заметки о значении слова. — ВЯ, 1955, №3.

37. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 14.

38. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29.

39. К. Mapкс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 19.

40. В. Н. Мороз. Мысль и предложение. Ташкент, 1960.

41. Н. К. Одуева. О переходе от ощущения к мысли. М., 1963.

42. В. В. Орлов. Особенности чувственного познания. Пермь, 1962.

43. В. З. Панфилов. К вопросу о соотношении языка и мышления. — В сб.:

«Мышление и язык», М., 1957.

44. П. Н. Пипуныров. Учение И. П. Павлова о двух сигнальных системах и

марксистско-ленинская теория познания. Л., 1954.

45. Г. В.Плеханов. Очерки по истории материализма. Изд. 3. М., 1922.

46. А. А. Потебня. Из записок по русской грамматике, т. I—II. М., 1958.

47. А. А. Потебня. Мысль и язык. Изд. 4. Одесса, 1922.

48. Д. Д. Райкова. Понятие в свете теории отражения. (Автореф. канд.

дисс.). М., 1954.

49. Л. О. Резников. Гносеологические основы связи мышления и языка. «Уч.

зап. ЛГУ», 1958, вып. 13, № 248.

50. Л. О. Резников. Понятие и слово. Л., 1958.

51. Л. О. Резников. Против агностицизма в языкознании. «Изв. АН СССР, ОЛЯ»,

1948, т. 7, вып. 5.

52. А. А. Реформатский. Введение в языкознание. М., 1967.

53. М. М. Розенталь. Принципы диалектической логики. М., 1960.

54. С. Л. Рубинттейн. Бытие и сознание. М., 1957.

55. С. Л. Рубинштейн. Основы общей психологии. Изд. 2, М., 1946.

56. И. М. Сеченов. Избранные философские и психологические произведения.

М., 1947.

57. А. И. Смирницкий. Объективность существования языка. М., 1954.

58. И. М. Соловьева, Ж. И. Шиф. Развитие образного мышления у глухих и

слышащих школьников младшего возраста.— В сб.: «О психическом развитии

глухих и нормально слышащих детей». М., 1962.

59. Ф. де Соссюр. Курс общей лингвистики. М., 1933.

60. А. Г. Спиркин. Происхождение языка и его роль в формировании мышления.

— В сб.: «Мышление и язык». М., 1957.

61. Б. А. Успенский. Структурная типология языков. М., 1965.

62. А. С. Чикобава. Реальность синонимов и возможность синонимических

словарей. — В кн.: «Лексическая синонимия». М., 1967.

63. А. Шафф. Введение в семантику. М., 1963.

64. Г. П. Щедровицкий. О строении атрибутивного значения. «Доклады АПН

РСФСР», 1958, №1.

65. Ф.Энгельс. Диалектика природы. К. Маркс, Ф. Энгельс. Сочинения, т. 20.

66. Язык и речь. Тезисы докладов межвузовской конференции. М., 1962.

67. К. Ajdukiewicz. Abriss der Logik. Berlin, 1958.

68. N. Chomsky. The logical basis of linguistic theory. — В сб.: «Preprints

of Papers for the 8-th International Congress of Linguists». Cambridge

(Mass.),

69. Е. Сoseriu. Sistema, norma у habia. Montevideo, 1952.

70. J. С. Нouzeau. Etudes sur les facultйs mentales des animaux comparйes

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85