Общее языкознание - учебник

меньшей мере двух значений, отражающих однородные противоположные отношения

(грамматическая оппозиция); 2) обязательное выражение этих значений

специальными грамматическими средствами: некорневыми морфемами,

чередованием фонем, служебными словами (аналитические формы),

местоположением, просодическими средствами25. Важно подчеркнуть, что эти

средства могут выступать не только изолированно (одно какое-либо из них для

выражения одной категории), но и в различных совокупностях, что в

значительной степени, как будет показано ниже, обусловлено видом

грамматического значения. Здесь отметим лишь, что считаем необоснованным

ограничивать грамматические категории случаями, когда те или иные

грамматические значения выражаются только одним способом.

При таком понимании формальных средств выражения указанные признаки

обнаруживаются и в морфологических и в синтаксических категориях.

Общая специфика грамматических значений, обусловленная характером

отражаемого объекта и способом выражения, определяет также наиболее общие

различия, на основании которых можно выделить виды грамматических значений.

В зависимости от типа отражаемого в языке реального отношения можно

выделить три вида грамматических значений.

В основе значений первого вида лежат объективные отношения между

предметами и явлениями: отношение предмета и признака, субъектно-объектные,

пространственные, количественные, причинно-следственные и др. Значения (1)

могут реализоваться уже на уровне слова (их часто рассматривают как

«сопутствующие» грамматические значения слова), причем способы выражения их

различны в зависимости от формальной структуры языка.

Выступая в словоформе и образуя единое целое с лексическим значением

слова, эти значения соотносятся с независимым от акта общения денотатом.

Таким образом, субъективный компонент здесь минимален, а коммуникативная

направленность реализуется опосредствованно через предложение в целом. Все

эти особенности можно наблюдать на любом из этих значений.

Так, например, категория числа существительных включает два

соотносительных (однородных противоположных) значения — единственное и

множественное число, отражающих наиболее общие количественные отношения,

познанные человеком и обязательно выражающихся грамматическими средствами.

«Немаркированность» единственного числа здесь чисто внешняя, ибо отсутствие

форманта множественного числа однозначно выражает «единственность»26.

Ко второму виду (2) относятся значения, в основе которых лежит

отношение объективного содержания высказывания к действительности, а

именно: лица, времени, наклонения27.

В отношении значений (2) можно говорить об опосредствованной

соотнесенности с действительностью, поскольку выражаемые ими отношения хотя

и существуют объективно и независимо от участников общения, но обусловлены

актом общения, который как бы является точкой отсчета для этих значений28.

Формы лица дифференцируют носителя действия как говорящее, слушающее

или некое третье «лицо»; формы наклонения характеризуют каждое

действие как реальное, возможное или желательное, что очень важно именно

для коммуникации.

В категории времени глагола коммуникативный компонент значения

выступает еще отчетливее: понятие времени, познанного человеком,

преобразуется в языке в грамматические значения настоящего, прошедшего и

будущего, точкой отсчета для которых является сам момент сообщения о данном

действии (момент речи)29. Лексические же средства выражают абсолютное время

действия, если считать абсолютным временем, скажем, даты, выраженные

непосредственно или опосредствованно через наречия или существительные.

В основе значений третьего вида (3) лежит отношение говорящего к

высказываемому. Эти значения имеют непосредственно коммуникативно-оценочный

характер и представляют собой необходимый компонент окончательного

преобразования знаний, которыми владеет говорящий, в информацию для

слушающего.

Но в грамматическое значение преобразуется не всякое субъективное

отношение говорящего к высказываемому им, а только те отношения, которые

необходимы для коммуникации. Определяющим в этом преобразовании является

ориентация на определенного рецепиента, учет его осведомленности.

Коммуникативно-оценочное отношение говорящего к высказываемому

манифестируется в следующих основных категориях: а) в категории

коммуникативной установки (цели высказывания), образующей оппозицию:

сообщение/вопрос/побуждение (каждое предложение обязательно оформляется как

повествовательное, вопросительное или побудительное); б) в категории

коммуникативного задания, включающей значения данного — нового. Обе эти

категории имеют общую основу: говорящий оценивает осведомленность

слушающего. Различия между ими заключаются в том, что в значениях

коммуникативной установки взаимодействуют два компонента: осведомленность

слушающего и самого говорящего. Говорящий либо сообщает, что он знает, но

чего, как он предполагает, не знает слушающий, либо спрашивает о том, чего

не знает, но что, как он предполагает, знает слушающий.

В категории коммуникативного задания значения данного и нового

дифференцируются целиком на основе предполагаемой осведомленности

слушающего30: данное (известное для слушающего) служит опорой,

исходным пунктом для сообщения нового (неизвестного для слушающего). При

этом коммуникативное задание накладывается на коммуникативную установку: и

в сообщении, и в вопросе, и в побуждении данное и новое дифференцируется по

одному и тому же принципу. Ср. Петр пришел и Петр пришел; Пришел Петр? и

Петр пришел?; Приходи к нам завтра и Приходи к нам завтра.

К значениям (3) следует также отнести: а) определенность/

неопределенность (конечно, в том случае, если эти значения образуют

грамматическую категорию), которые весьма сходны со значениями

данного/нового по своей коммуникативной обусловленности, но в большинстве

языков ограничены именем существительным и представляют собой,

следовательно, морфологическую категорию; б)

категоричность/предположительность; эти значения, как и значения

коммуникативной установки, обусловлены осведомленностью говорящего: Он

уехал в Ленинград — Очевидно (вероятно, может быть) он уехал в Ленинград.

В значениях (3), как видим, преобладает субъективный компонент, но

субъективное отношение говорящего, выражаемое в этих значениях, обусловлено

объективными обстоятельствами: осведомленностью его и слушающего и

ситуацией общения.

В плане выражения семантические различия между выделяемыми видами

грамматических значений проявляются в двух направлениях: в средствах

формального выражения и в различной валентности, ограниченности лексическим

материалом и синтаксическими структурами.

Значения (1) выражаются, как правило, морфологическими средствами —

синтетическими и аналитическими. Они ограничены прежде всего частями речи,

а также отдельными разрядами слов внутри частей речи. Это объясняется

именно характером выражаемых ими отношений: не все отношения этого типа

свойственны всем предметам, обозначаемым соответствующими словами (частями

речи). Так, например, противопоставленные залоговые формы во многих языках

имеют только переходные глаголы, основная масса которых имеет общий

семантический признак, требующий точного выражения субъектно-объектного

отношения, что и достигается залоговыми формами; степени сравнения возможны

только у слов, выражающих признак, доступный количественному измерению.

Значения (2) также выражаются морфологическими средствами, но они

ограничены (речь идет об индоевропейских языках) личными формами глагола, а

тем самым актуализируются только на уровне предложения. Лицо, время и

наклонение являются обязательными компонентами содержания предложения.

Значения (3) выражаются такими синтаксическими средствами, как порядок

слов, особые синтаксические конструкции, а также некоторыми модальными

словами и частицами. Но особая роль среди средств выражения значений

(3) принадлежит интонации. Интонационные структуры (интонемы) являются

обязательным и, что особенно важно, однозначным средством актуализации

коммуникативного задания. При выражении же коммуникативной установки роль

интонационных структур может варьироваться от обязательного средства до

ослабленных вариантов и даже полной нейтрализации (вопрос, побуждение)

[57]31. Значения (3) в силу своего коммуникативно-оценочного характера не

ограничены лексическим материалом. Но они, как и значения (2), ограничены

синтаксически: и те и другие эксплицитное выражение находят только в

предложении. Значения (2) и (3), превращая некоторую последовательность

слов в законченную коммуникативную единицу, являются, таким образом,

необходимым компонентом каждого предложения независимо от его лексического

состава. Подчеркиваем, что значения (3) так же обязательны в каждом

предложении, как и значения (2). Группа слов с личной формой глагола, т. е.

с выраженными значениями лица, времени и наклонения (нужно учитывать также

возможность нулевой формы связки в некоторых языках), еще не есть

предложение, если она не оформлена как сообщение, вопрос, побуждение и если

в ней не выражено коммуникативное задание, т. е. не показано, что является

данным и что новым.

Таким образом, именно в предложении, и только в предложении,

реализуются в единстве с лексическими все виды грамматических значений,

отражающих отношения, актуальные для сообщения как в плане познавательно-

объективного содержания, так и в плане коммуникативно-субъективной оценки.

Внешне это единство проявляется в том, что словоформы, выражающие

объективные отношения, преобразуются в члены предложения, которые

располагаются относительно друг друга и объединяются интонационной

структурой соответственно коммуникативной установке и коммуникативному

заданию. Предложение как основная единица общения представляет собой, таким

образом, в плане содержания «единство во множестве», конгломерат значений,

в которых отражается объективная действительность и выражается отношение к

ней говорящего субъекта [4; 12; 65].

ПРОБЛЕМА СООТНОШЕНИЯ ЯЗЫКА И ЛОГИКИ

В аспекте связи языка и мышления проблема соотношения языка и логики

может иметь двоякий смысл в зависимости от понимания самого термина

«логика», который употребляется неоднозначно.

«Логика» («логический») употребляется в широком смысле как синоним

мышления, мыслительного, а поскольку мышление отражает действительность, то

обозначение «логический» распространяется в этом случае и на объективные

закономерности. Такое понимание логики связано с понятием диалектической

логики, отражающей объективную (естественную) диалектику вещей. «Логика

есть учение о внешних формах мышления, о законах развития всех

материальных, природных и духовных вещей, т. е. развития всего конкретного

содержания мира и познания его, т. е. итог, сумма, вывод истории познания

мира» [42, 84].

Широкое значение термина «логический» выступает в таких контекстах,

как, например: «внутренняя логика развития», «логика предмета, характера»,

отражение в языке «логических закономерностей мышления» и т. п.

«Логика» («логический») употребляется в более узком смысле как

обозначение формальной логики — науки о законах и формах правильного

(непротиворечивого) мышления, которая противопоставляется содержательной

диалектической логике. Но и в этом случае термин «логика» не совсем

однозначен. К формальной логике, как известно, относится и традиционная

аристотелевская логика и математическая (символическая) логика. Известно,

что между ними существуют важные различия (они раскрываются, правда, в

литературе неоднозначно). Формальная логика не приравнивается к теории

познания. Обычно подчеркивается, что она не изучает мышление в целом, а

только охватывает некоторые его стороны, в частности, что она должна

служить орудием контроля за точным и однозначным оперированием понятиями

внутри теоретической системы.

«Современная формальная логика с ее аксиоматическими построениями

довольно далеко отошла от структуры естественного мышления и не сделала

своим непосредственным предметом структуру теоретического мышления наших

дней, а именно последнее является объектом интересов логики науки» [56,

139]. Характерно также следующее высказывание А. Эйнштейна: «Чисто

логическое мышление само по себе не может дать никаких знаний о мире

фактов; все познание реального мира исходит из опыта и завершается им.

Полученные чисто логическим путем положения ничего не говорят о

действительности» [100, 62].

В настоящее время проблемы логики приобрели особую актуальность в

связи с развитием кибернетики и логики науки и широко дискутируются на

различных симпозиумах и в печати. Особо обсуждается вопрос о необходимости

синтезирования существующих видов логики, в частности ее широкого и узкого

вариантов. Показательно в этом отношении, например, что в резолюции

симпозиума по логике и методологии науки (июнь 1965, г. Киев)

констатируется, «что в настоящее время разработка актуальных проблем теории

мышления невозможна на основе средств традиционной формальной логики»,

«что противопоставление друг другу «содержательной» и «формальной» логики

диалектической и математической логик несостоятельно».

Для плодотворного обсуждения вопроса о соотношении языка и логики,

очевидно, прежде всего необходимо установить, какая логика имеется в виду.

Однако в большинстве работ по этому вопросу виды логики не

разграничиваются, не уточняется, какой аспект логического анализа

предполагается в данном случае. Это приводит к подмене понятий и является

причиной самых противоречивых точек зрения.

Для изучения взаимосвязи мышления и языка особенно важно

дифференцировать широкое и узкое понимание логики32. Это необходимо прежде

всего для решения традиционной проблемы соотношения логических и языковых

категорий (часто ее формулируют как соотношение логических и грамматических

категорий, хотя вопрос, как правило, не ограничивается грамматическими

категориями, если не понимать грамматику широко, как равнозначную языку).

При широком понимании логики под логическими категориями в конечном

счете понимают мыслительные категории, отражающие реальные объекты. Такое

понимание лежит в основе теории понятийных категорий, представленной у О.

Есперсена, а также у И. И. Мещанинова. Так, Есперсен пишет: «Следовательно,

приходится признать, что наряду с синтаксическими категориями, или кроме

них, или за этими категориями, зависящими от структуры каждого языка, в том

виде, в каком он существует, имеются еще внеязыковые категории, не

зависящие от более или менее случайных фактов существующих языков. Эти

категории являются универсальными, поскольку они применимы ко всем языкам,

хотя они редко выражаются в этих языках ясным и недвусмысленным образом.

Некоторые из них относятся к таким фактам внешнего мира, как пол, другие к

умственной деятельности или к логике. За отсутствием лучшего термина я буду

называть эти категории понятийными категориями. Задача грамматистов состоит

в том, чтобы в каждом конкретном случае разобраться в соотношении,

существующем между понятийной и синтаксической категориями». [22, 57—58].

Из такого же широкого понимания логических категорий исходит также,

например, М. Докулил, разграничивая синтаксические и гносеологико-

логические категории и подчеркивая, что последние отражаются в

синтаксических категориях опосредствованным и сложным образом [21]. Из

узкого понимания логики исходит, например, В. 3. Панфилов, который относит

к логическим категориям только категории «логико-грамматического уровня»,

противопоставляя последние грамматическим категориям, не связанным, по его

мнению, непосредственно с мышлением, хотя и обладающим определенным

значением [63].

Если речь идет о связи языка и формальной логики (т. е. логики в узком

понимании), то вопрос о соотношении логических и грамматических категорий

должен быть ограничен соответственно категориями, формами мышления,

которыми занимается формальная логика.

Наиболее часто обсуждение вопроса о соотношении логики и языка

(грамматики) исходит из традиционной формальной логики, соответственно

этому предметом рассмотрения являются такие проблемы, как соотношение

понятия и слова, суждения и предложения. Значительно меньше внимания

привлекает проблема умозаключения как логической формы мышления и языковых

форм ее выражения. Нужно подчеркнуть, что и в отношении этих ограниченных и

достаточно старых проблем отмечается чрезвычайная пестрота взглядов и

концепций, которые можно рассмотреть здесь только в самом общем

схематическом виде.

Соотношение слова и понятия является одним из самых спорных вопросов и

в логике и в языкознании. Основа споров — это отношение понятия и значения

слова. Обобщая самые разнообразные высказывания, можно выделить два

основных взгляда: 1) значение слова приравнивается понятию (или, наоборот,

понятие отождествляется со значением слова); 2) значение слова

рассматривается как языковая категория плана содержания, познавательным

субстратом которой является понятие как логическая категория. Второй взгляд

представляется нам правильным и соответствующим тому пониманию языкового

значения вообще, которое развивалось в предыдущем разделе. Нужно

подчеркнуть, что эта концепция соотношения понятия и значения слова находит

все большее признание не только среди лингвистов, но и среди логиков,

философов. Такой взгляд на соотношение понятия и значения развивает,

например, А. А. Абрамян: «Значение, не сливаясь с понятием, предполагает

его» [1, 82].

Сходную мысль с подчеркиванием двух возможных аспектов рассмотрения

содержания слова находим также у А. Шаффа: «В зависимости от того,

воспринимаем ли мы данное мыслительно-языковое образование с точки зрения

мыслительного процесса или языкового (т. е. в зависимости от того, на какой

из двух сторон мы акцентируем ваше внимание), оно выступает или как понятие

(содержание понятия), или как значение слова» [92, 290].

В области языкознания проблеме «слово и понятие» также посвящено много

работ, в которых очень убедительно доказывается, что значение слова

неправомерно просто отождествлять с понятием, соответственно тому, как

нельзя отождествлять язык и мышление (см. гл. «Знаковая природа языка»

раздел «Понятие языкового знака»).

Пожалуй, еще более спорной, но не менее популярной является проблема

соотношения суждения и предложения, логических и грамматических субъекта и

предиката. Сложность и запутанность ее прежде всего обусловлена тем, что не

существует общепринятого определения суждения и его членов (терминов) S и

Р, а тем самым их соотношения с соответствующими языковыми категориями33.

Основными линиями расхождений можно считать следующие. Существует два

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85