Общее языкознание - учебник

плана содержания.

Другая сила направлена на объединение сторон знака, на предотвращение

их разрыва. Она проявляется в действии аналогии, унифицирующей гетерофоны и

уменьшающей тем самым алломорфию. Эта сила, нередко парализованная

нормативной фиксацией вариантных форм, свойственной литературному языку,

поддерживается еще и тем, что слово, как «минимум предложения»,

представляет собой свободную единицу. Слово постоянно меняет контекст. Оно

допускает нулевое окружение, в котором реализуется его абсолютная форма.

Отмеченная особенность слова способствует сохранению его единства,

«восстановлению» формы, элиминации тех звуковых изменений, которые оно

претерпевает, попадая в ту или другую речевую позицию.

АСИММЕТРИЯ СЕГМЕНТНОГО СОСТАВА ЯЗЫКОВЫХ ПЛАНОВ

Рассмотрим теперь более подробно, в чем же состоят те сдвиги, которые

испытывает знак в процессе эволюции языковых планов. Обратимся сначала к

синтагматическому аспекту знаковых цепочек. Уже говорилось, что

синтагматические отношения, образуемые означаемыми и означающими знаков,

автономны и независимы друг от друга. Линейные отношения в плане выражения,

ведущие к изменению формы единиц, не соответствуют синтагматическим

отношениям в плане содержания, вызывающим преобразование функции единиц.

Такие явления, как ассимиляция и диссимиляция фонем, их падение в

определенной позиции, появление беглых звуков и т. п. происходят, как

правило, независимо от тех границ, которые разделяют означающие знаков и

соответствуют членению плана содержания. Нередко, вследствие фонетических

изменений, возникает фузия означающих, особенно характерная для языков

флективных

Легко наблюдать сращение означающих знаков, их консолидацию в одной

нечленимой более единице. Так, не могут быть разорваны французские формы

au, aux, du, соответствующие в плане содержания двум функциональным

единицам — предлогу и артиклю. Стерты морфемные швы во французских формах

мн. ч. типа chevaux и beaux. Не образуют отдельного сегмента морфемы мн. ч.

в таких румынских словах, как mici, lungi, buni, srгzi, studenюi, bгi,

porюi. Особенно активный процесс сглаживания морфемных рубежей пережили

романские языки в период своего отделения и отдаления от народной латыни.

Этот процесс в конечном счете повел к семантическому опрощению многих ранее

составных образований.

Итак, позиция означающих знака и их составных элементов, являющаяся

мощным фактором их развития, в целом автономна по отношению к структуре

противоположного плана. Явления морфемного стыка в языках, в которых

морфема не совпадает со слогом, играют ничтожную роль в формировании

речевого потока. С другой стороны, и синтагматические отношения в плане

содержания, сама позиция функционального элемента, независимы от структуры

плана выражения. Слияние означаемых знака может происходить при сохранении

формальной членимости. Процесс консолидации означаемых (опрощение) легко

наблюдать на материале производных и сложных слов, идиом и перифрастических

сочетаний. Такие русские слова, как головотяп, мракобес, белорус, бездна,

подушка, столпотворение, такие идиомы, как заткнуть за пояс, повесить нос,

водить за нос, не вязать лыка и др. имеют в современном языке целостное

значение.

В результате автономности развития языковых планов происходит сдвиг,

смещение в их членимости на функциональные единицы. Несовпадение в составе

означаемого и означающего, особенно часто проявляющее себя внутри

слова, побуждает многих лингвистов различать понятия семантической

сложности слова и его формальной членимости.

Ниже приводятся основные типы сдвигов в членимости языковых планов на

функциональные единицы:

1. Одной функциональной единице содержания соответствует один ясно

различимый элемент плана выражения, одна морфема — отношения 1 : 1.

Например, в англ. boy-s элемент -s, и только он один, передает значение мн.

ч.

2. Нескольким функционально независимым друг от друга элементам

содержания соответствует одна нечленимая единица плана выражения —

отношения 2 (или более) : 1. Отношения этого типа могут быть зависимыми от

фонетического окружения (например, фр. au fils и al'instant), или

морфемного состава (ср. англ. look-ed, но ran), либо постоянными,

необусловленными (например, лат. mal-orum, русск. свеч-ей, луг-ов).

3. Одной функциональной единице содержания соответствует несколько

единиц выражения — отношения 1 : 2 (или более). В английских аналитических

формах перфектность передается не только вспомогательным глаголом, но и

суффиксом причастия (ср. I have look-ed, he has arriv-ed). Значение пассива

(т. e. направленности действия на подлежащее предложения) во многих

индоевропейских языках выражается глаголом бытия и морфемой причастия (ср.

англ. to be ask-ed, фр. кtre pos-й).

4. Одной единице содержания соответствует отдельная единица выражения,

а также элемент, входящий в форму другой морфемы (ср. нем. Buch и Bьch-er,

где значение мн. ч. выражено специальной морфемой и перегласовкой внутри

корневой морфемы). Одну единицу содержания реализуют как бы полторы единицы

выражения.

5. Одной единице выражения соответствует определенное значение, а

также значение общее у нее с другим элементом формы. Морфема child- в англ.

children передает лексическое значение этого слова, а также своей гласной

[I] однозначно указывает на значение мн. ч., выраженное кроме того и

отдельной морфемой -ren. Таким образом, как бы полторы единицы содержания

реализуются в одной единице выражения. Отношения 4-го и 5-го типов взаимно

дополняют друг друга.

6. Одной единице содержания соответствует нулевая единица выражения —

отношение 1 : 0. Ср. яблок-Ш, сел-Ш. Значение род. пад. мн. ч. в этих

формах не материализовано в звуковом сегменте. Нулевые единицы выражения

выделимы только на морфологическом уровне. Наличие так называемых нулевых

морфем никак не предполагает существования в языке односторонних (т. e.

лишенных означающего) знаков.

7. Одной единице выражения соответствует нулевая единица содержания —

отношения 0 : 1. Ср. лис-иц-а. Средний сегмент этого слова не

соотносим ни с какой единицей содержания, т. е. не образует знаковой

функции. О присутствии здесь некоторой единицы «выражения» можно говорить

лишь очень условно, так как эта единица ничего не «выражает»

ТЕНДЕНЦИЯ К НАРУШЕНИЮ ТОЖДЕСТВА ЕДИНИЦ ЯЗЫКА

Одним из следствий обособленности эволюционных процессов, протекающих

в плане выражения и в плане содержания, является, как было сказано,

несовпадение в членимости языковых планов на функциональные единицы. Другой

результат этого процесса можно видеть в развертывании тенденции к

варьированию единиц языка. Утрата тождества со стороны значения происходит

независимо от нарушения тождества со стороны формы, и соответственно —

наоборот. Стоит подчеркнуть, что эта особенность составляет универсальное

свойство языковых знаков. «Фундаментальной чертой, присущей всем языкам, —

писал Е. Курилович, — является отсутствие однозначного соответствия между

звуковой формой слова и его значением» [16, 47].

Фонологизация позиционных чередований, ассимиляция и диссимиляция

звуков в слове, явление сингармонизма, дифтонгизация, влияние словесного

ударения на произношение звуков, в частности редукция неударных слогов,

разрушение конца слова и многие другие процессы фонетического развития

постоянно нарушают идентичность формы, не затрагивая ее значения. Ср. рук-а

и руч-ной, хож-у и ход-ил, бег-у и беж-ал, исп. cont-ar — cuent-o, pens-ar

— piens-o, ped-ir — pid-o, in-sano — im-posible — i-rregular, рум. юar-г —

югr-an, dor — doar-e, sor-г — sur-ori, merg — merge.

Хорошо известные закономерности семантического развития, в свою

очередь, подрывают тождество знака со стороны значения, не отражаясь в то

же время на его форме. Ср. легенда 'предание' и легенда 'объяснение

условных знаков', письмо 'послание' и письмо 'письменность', бык 'животное'

и бык 'опора моста', свод 'собрание' и свод 'перекрытие здания' и т. п.

С другой стороны, звуковые и семантические изменения могут вести и к

образованию новых тождеств. Этот процесс, спорадический, скорее, чем

регулярный, также протекает в плане выражения независимо от плана

содержания и соответственно — наоборот. В языке создается омонимия и

омосемия. Ср. исп. real 'царский' (от лат. regalis) и real 'действительный'

(от лат. realis), vago 'свободный' (от лат. vacuus) и vago 'бродячий' (от

лат. vagus). Примером, иллюстрирующим одновременно оба явления, могут

послужить парадигмы испанских глаголов ser 'быть' и ir 'идти', которые

совершенно совпадают в одной части (формы претерита fui, uiste, fue,

fuimos, fuisteis, fueron одинаковы для обоих глаголов), давая пример

омонимии. В то же время в парадигме каждого из названных глаголов

присутствует супплетивизм (ср. ser — soy, eres, fue; ir — voy, fui, iba),

представляя образец омосемии (или гетерофонии).

Развитие языка создает весьма запутанные отношения между единицами

плана выражения и единицами плана содержания. Нередки случаи возникновения

частичного тождества, функционального совпадения разных единиц в

определенных условиях (позиция взаимоисключения). Например, испанское

сослагательное наклонение замещает будущие времена во временных

предложениях. Ср. Yo lo harй cuando tъ vengas 'Я это сделаю, когда ты

придешь', но їCuаndo vendrбs? 'Когда ты придешь?' и Dudo que tъ vengas

'Сомневаюсь, что ты придешь'. Одна и та же форма (vengas) соотносится с

разными значениями: буд. вр. изъявит. накл. и непрошед. вр. сосл. накл. В

то же время одно и то же значение (буд. вр.) выражено двумя формами (vengas

и vendrбs), которые в данном случае совершенно совпадают по функции, входя

в одну и ту же систему временных противопоставлений.

В языке постоянно происходит подстановка одних форм вместо других в

определенных позициях, в которых формальные различия между элементами

становятся несущественными для понимания их значения. Описанное явление

чрезвычайно характерно для элементов, выражающих синтаксические отношения.

Так, морфема род. п. в предложении Нет работы становится функциональным

эквивалентом морфемы им. п. в предложении Есть работа.

Не менее, чем в синтаксисе перекрещивание функций распространено в

словообразовании. Хорошо известно, что одно деривационное значение почти

всегда обслуживается целой серией элементов. В испанском языке для

образования имен со значением носителя признака используются элементы -udo

и -уn Ср. narigudo, narigуn 'носатый'. В то же время один и тот же суффикс

почти всегда функционирует в разных семантических разрядах. Элемент-on в

сочетании с основой существительного создает увеличительные имена (mujerona

'крупная женщина', 'calderуn' 'большой котел') и имена, указывающие на

носителя признака (orejуn означает не 'большое ухо', а 'длинноухий'). Более

того, есть случаи, когда производные с этим суффиксом получают значение

отсутствия признака. Ср. rabуn означает уже не 'большой хвост' и не

'хвостатый', а 'бесхвостый'. К этому можно еще прибавить, что в сочетании с

основой глагола элемент -on образует существительные со значением

однократного действия (ср. estrechуn 'пожатие руки') и деятеля (ср. tragуn

'обжора').

* * *

Попытаемся теперь суммировать основные типы отношений между

функциональными единицами содержания и выражения в их парадигматическом

аспекте:

1. Одной единице содержания соответствует одна единица выражения —

отношения 1 : 1. Ср. научные термины типа натрий, азот, а также некоторые

обиходные знаки: такси, паркет, пальто (имеются в виду корневые морфемы

этих слов).

2. Одной единице содержания соответствуют две или более единицы

выражения. Этот тип связи, крайняя форма которой создает супплетивизм

(иначе гетерофонию, или омосемию), может быть разбит на ряд подтипов:

А. Единицы выражения находятся между собой в дополнительном

распределении относительно единиц содержания:

а) Различия между единицами выражения зависят от их фонологического

окружения. Например, англ. table-s [z], part-s [s], coach-es [iz], фр.

Grand Opйra [grг:t] и grand peintre [grг:].

6) Различия между единицами выражения обусловлены контактами знакового

уровня (в частности — классом доминирующего элемента, например, типом

основы). Ср. испанский суффикс имперфекта глаголов 1 и 2-3 спряжений habla-

b-а и com-м-a. Ср. также англ. look-ed и take-n, boy-s u ox-en или русск.

двер-и, окн-а; дет-ей, яблок-Ш, дурак-ов.

Б. Единицы выражения находятся между собой в отношении свободного

варьирования. Ср. испанские дублетные формы имперфекта сосл. накл. habla-se

и habla-ra, comie-se и comie-ra.

3. Двум (или более) единицам содержания соответствует одна единица

выражения — отношения 2 (или более) : 1. Примером могут послужить испанские

глагольные формы на -rнa — habla-rнa, come-rнa, которые одновременно входят

в три ряда значимых противопоставлений, передавая значения усл. накл., буд.

в прош. и предположит. накл.

4. функциональный элемент коррелирует с одной отдельной морфемой и с

морфемой общей у него с другим значением. Этот тип отношений предполагает

наличие в синтагматическом плане совместной манифестации. Ср. англ. take —

took, eat — ate, see — saw, come — came, run — ran.

5. Комбинированные отношения. Перечисленные типы отношений могут

выступать в чистом виде, либо сочетаться между собой. Наиболее часто

встречается комбинация второго и третьего типов, ведущая к созданию в языке

цепочек частичных тождеств, типичных для языков флективно-фузионного типа.

Уже говорилось, что в испанском языке значение буд. вр. и наст. вр.

сосл. накл. могут быть, в зависимости от синтаксических условий, выражены

одной формой (venga). Между тем буд. вр. изъявит. накл. имеет и свою

«собственную» форму (vendrб), которая способна передавать еще и

значение предположительности, отнесенной к наст. вр. К этому можно

добавить, что значение буд. вр. в некоторых синтаксических позициях

выражается формой наст. вр. изъявит. накл. (viene). Описанную сеть

отношений можно обобщить в следующей схеме.

НЕДОСТАТОЧНОСТЬ ЗНАКОВОЙ СИГНАЛИЗАЦИИ. ВКЛЮЧЕНИЕ СМЫСЛОВОГО И СИТУАТИВНОГО

КОНТЕКСТА В ДИСТИНКТИВНЫЙ

АППАРАТ ЯЗЫКА

В ходе предшествующего изложения было показано, что употребление форм

постоянно выходит за пределы одной функции, а выражение одного значения не

ограничивается одной формой. Хорошо известно, сколь распространена,

особенно в языках флективных, омонимия парадигматических форм и

перекрещивание функций единиц выражения. В естественных языках всегда

широко представлена омофония и гетерофония (алломорфия), или иначе —

омосемия и гетеросемия. В них присутствуют незначимые различия формы и в то

же время остаются невыраженными многие различия, существующие в плане

содержания. Недостаточность средств прямой сигнализации компенсируется

вовлечением в механизм дифференциации побочных, сопутствующих знаков,

набора переменных речевых сигналов — экспрессивной интонации, мимики,

жеста, информации о классе соседних единиц и т. п. В дистинктивный механизм

языка включается также языковое значение. Смыслы нередко разграничиваются

через речевой или ситуативный контекст. Мы различаем то значение слова

стол, которое реализуется в каждом случае, опираясь либо на ту ситуацию, в

которой оно было употреблено, либо на значение сопутствующего ему имени или

глагола: ср. 1) деревянный стол, сесть за стол; 2) справочный стол,

паспортный стол, стол находок, обратиться к начальнику стола; 3)

диетический стол, стол для больных язвой, соблюдать стол.

Равновероятность выбора, не снятость полисемии знака содержанием

контекста либо нарушает коммуникацию, либо создает шутку, каламбур, игру

слов.

Так, следующий отрывок из пьесы Маяковского «Баня» построен на том,

что между собеседниками постоянно происходит нарушение

взаимопонимания, вследствие невключенности дополнительного аппарата

дифференциации:

Оптимистенко: В чем дело, гражданин?

Проситель. Я вас прошу, товарищ секретарь, увяжите, пожалуйста,

увяжите.

Оптимистенко. Это можно. Увязать и согласовать — это можно. Каждый

вопрос можно увязать и согласовать. У вас есть отношение?

Проситель. Есть отношение... такое отношение, что прямо проходу не

дает.

Оптимистенко. Это как же, вопрос вам проходу не дает?

Проситель. Да не вопрос, а Пашка Тигролапов.

Оптимистенко. Виноват, гражданин, как же можно Пашку увязать?

Проситель. Это верно, одному никак не можно увязать. Но вдвоем,

втроем, ежели вы прикажете, так его и свяжут и увяжут. Я вас прошу,

товарищ, увяжите вы этого хулигана. Вся квартира от его стонет...

Оптимистенко. Тьфу! Чего же вы с такими мелочами в крупное

государственное учреждение лезете? Обратитесь в милицию... Вам чего

гражданочка?

Просительница. Согласовать, батюшка, согласовать.

Оптимистенко. Это можно — и согласовать можно, и увязать. Каждый

вопрос можно и увязать и согласовать. У вас есть заключение?

Просительница. Нет, батюшка, нельзя ему заключение давать. В милиции

сказали, можно, говорят, его на неделю заключить, а я чего, батюшка, кушать

буду? Он ведь из заключения выйдет, он ведь опять меня побьет.

Оптимистенко. Виноват, гражданочка, вы же заявили, что вам согласовать

треба. А чего же вы мне мужем голову морочите.

Просительница. Меня с мужем-то и надо, батюшка, согласовать,

несогласно мы живем, нет, пьет он очень вдумчиво. А тронуть его боимся, как

он партейный.

Оптимистенко. Тьфу! Да я же вам говорю, не суйтесь с мелочами в

крупное государственное учреждение.

Особенно велика роль семантического окружения в механизме

смыслоразличения знаков, указывающих на отношения между словами. Так,

например, знак твор. п. указывает на разные типы отношений внутри следующих

сочетаний: писать карандашом, командовать отрядом, закончить

строительством, идти дорогой, идти шагом, облить водой, говорить намеками и

т. д. Знак отношения может интерпретироваться по-разному в зависимости от

того, какие семантические типы единиц он связывает. Ср. русск. чтение книги

и чтение ученика; англ. the shooting of the lions и the shooting of the

hunters. В этом случае принято считать, что семантический класс единиц

приобретает синтаксическую релевантность.

Таким образом, в функционировании языка участвует, наряду с собственно

семиотическим механизмом, еще и переменный, скользящий аппарат

дифференциации, создаваемый смысловым и ситуативным контекстом. Этот

аппарат компенсирует, выправляет сдвиги в отношениях между языковыми

планами, порождающие недостаточность знаковой сигнализации (омофонию).

ИЗЛИШНЯЯ СИГНАЛИЗАЦИЯ. ОТСУТСТВИЕ ПРЯМОЙ СВЯЗИ МЕЖДУ

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85