Общее языкознание - учебник

диалекту и диалекту Молдовы [75, 74].

С чисто типологической точки зрения процессы взаимодействия между

литературным языком и диалектом очень напоминают процессы смешения

диалектов. В этих случаях также могут образовываться смешанные диалекты.

Говоры центральной Франции, — замечает А. Мейе, — производят на нас

впечатление скорее «испорченного французского языка, чем настоящих

диалектов, так что трудно бывает в точности сказать, что перед нами —

французский язык или местный диалект» [80, 308].

Точно такие же явления наблюдаются на границах между

близкородственными языками. Говор или диалект западных районов Башкирии

является промежуточным (вернее, переходным) между башкирским и татарским

языком [40, 301]. Язык западных башкир почти ассимилировался татарским

средним диалектом переселенцев татар, оказав одновременно сильное влияние

на последний в области лексики, фонетики и, частично, морфологии [40,

370—371]. Южные диалекты киргизского языка представляют собой продукт

взаимодействия киргизского и узбекского языков [12, 13]. В южных диалектах

казахского языка во многих словах вместо с употребляют ш, например, ешек

'осёл' вместо есек, шорпа 'суп' вместо сорпа и т. д. [2, 237].

Южные диалекты характеризуются также наличием аффрикаты ч,

соответствующей спиранту ш, ср. южн. чана 'сани', лит. шана, южн. чеге

'гвоздь', лит. шеге и т. д. [2, 238].

Известно, что исконные ? и и в диалекте, легшем в основу казахского

литературного языка, превращались соответственно в s и ?. Сохранение этих

фонем в южных диалектах можно объяснить влиянием каракалпакского или

туркменского языков.

Северный диалект эстонского языка, легший в основу современного

эстонского языка, содержит целый ряд особенностей, сближающих его с финским

языком. В этом отношении южноэстонский диалект в гораздо большей степени

отличается от финского.

Ливвиковский диалект карельского языка распространен на северо-восток

от Ладожского озера почти до 63° северной широты. Этот диалект впитал в

себя черты собственно карельского диалекта и ряд особенностей вепсского

языка. Людиковский же диалект, занимая узкую полосу восточнее

ливвиковского, представляет собой как бы промежуточное звено между ним и

вепсским языком [39, 5].

В пограничном леонском диалекте испанского языка, граничащем с

португальским языком, имеются некоторые особенности, сходные с

особенностями португальского языка, например, сохранение f (ср. леонск.

farina 'мука', figo 'сын' при кастильских harina, hijo); произношение j как

? (например, janero 'январь' при исп. enero, ср. порт. janeiro

[?aneiru], превращение группы lt в it, например, muitu 'много', ср. порт.

muito при каст. mucho и т. д.) [88, 90—109]. В то же время по некоторым

другим особенностям леонский диалект не отличается от испанского, ср.,

например, форму опр. артикля ед. ч. ж. р. lа при порт. а.

Так называемые чистопольские татары сложились из мишарского населения

разных местностей. В то же время в силу исторических и территориальных

условий их язык обнаруживает некоторые элементы общности со средним

диалектом татарского языка [47, 4].

«На территории Башкирской республики, особенно в ее западной, северо-

западной и юго-западной частях проживает значительное количество татар. Они

не являются аборигенами этого края. В различные эпохи и по разным причинам

они переселились из разных областей. Среди них мы встречаем представителей

различных говоров среднего и западного диалектов татарского языка. Такая

смешанность повлияла и на формирование местных диалектных особенностей.

Кроме того, на язык переселенцев оказал некоторое влияние и башкирский

язык» [4, 2].

Смешанные диалекты могут возникать не только в зонах непосредственного

контактирования двух диалектов. Смешение может быть результатом

контактирования диалекта местного населения с диалектом пришельцев или

наоборот. Оно наблюдается также в диалектах, находящихся в иноязычном

окружении, если окружающий язык является близкородственным и т. д.

«Населенные пункты в междуречии реки Суры и ее притоков Колданса и Узы

в прошлом были мокшанскими. В результате тесного соприкосновения с

эрзянским населением образовались эрзянско-мокшанские смешанные селения.

При смешении двух близкородственных языков возникли переходные говоры с

такими языковыми особенностями, по которым они сближаются, с одной стороны,

с говорами эрзянского языка, а с другой — с говорами мокшанского языка»

[13, 5].

Характер языковых процессов, протекающих в зонах диалектного смешения

Характер языковых процессов, протекающих в зонах смешанных говоров,

исследован слабо. Однако на основании некоторых отрывочных сведений можно

представить отдельные особенности этих процессов.

Прежде всего следует отметить, что распространение языковых черт от

одного диалекта к другому происходит постепенно. На территории Костромской

области существуют переходные говоры, занимающие срединное положение между

окающими и акающими говорами. Материалы этих говоров наглядно показывают,

что акание постепенно затрагивает окающие говоры, но окончательно еще

не утвердилось. Об этом наглядно свидетельствует троякая возможность

реализации этимологического о, характерная для всех безударных положений.

При этом особенно заметно отсутствие единых норм в произношении гласных 1-

го предударного слога: ав'еч'ка, окуч'ивали, ъна [71, 141].

При исследовании украинского говора в слободе У рыв, расположенного в

окружении великорусских говоров, установлено, что данный говор испытал

влияние русского языка. Это находит выражение в употреблении параллельных

форм. «Одна и та же женщина в недолгом разговоре скажет р'идныj и

н'ерудный, ноч' и н'ич и т. п». Звук с в говоре одних и тех же лиц в одних

и тех же словах может то смягчать предшествующий гласный, то не смягчать,

например: сэрцэ, л'удэj и рядом — смягчающее: буд'е, д'ен', на пол'е и т.

д. [22, 241].

В южнокиргизских диалектах и кыпчакских джекающих говорах узбекского

языка наблюдаются комбинаторно-факультативные вариации дж < й в начале

слова. При этом в чередовании дж/й наблюдается неустойчивость,

свидетельствующая об отсутствии константности в дж/й в начале одних и тех

же слов [54, 60].

То же явление наблюдается в чистопольском говоре татарского языка:

наряду с йоканием в начале слова активно употребляются звуки дr, дз', д'

(лит. r) [4, 9].

В. М. Жирмунский отмечает, что в немецкой колонии Александергильф

чередуются средненемецкое р-, -рр- (признак «венгерских» говоров) и

южнонемецкое pf-, -pf- (признак швабского). В ответах объектов чередуются:

po?de — Pfosten; pont — Pfund; pfre:mq, Pfriemen и т. д. [35, 101].

Известно, что отличительной чертой верхового чувашского наречия

является превращение исконного тюркского а первого слога в о, например,

тат. баш 'верх', чув. поз 'голова'. В низовом диалекте оно превращается в

у, ср. верх. чув. поз 'голова', низ. чув. пуз 'голова'. В цивильском

переходном говоре чувашского языка оканье и уканье наблюдаются параллельно

[38, 110].

М. А. Абдрахманов, исследовавший процессы смешения одного сибирского

местного тюркского наречия с языком казанских татар, отмечает, что если

какой-нибудь фонетический признак охватывает небольшую группу слов, переход

к употреблению татарской формы происходит не в виде общей фонетической

замены, но протекает довольно противоречиво в отдельных словах, причем

некоторые из них сохраняют местную форму, другие переоформляются по

татарской норме [1, 7].

Н. Джунусов, характеризуя казахский переходный говор на территории

Каракалпакской АССР, отмечает, что в этом говоре происходит замена с в

некоторых словах на ш, например: маша? вместо маса? 'колос', кикшерке

вместо киксерке 'судак', о?шату вместо у?сату 'уподобить' [27, 7].

Известно, что в диалекте, легшем в основу казахского литературного

языка, исконное ?, как в ногайском языке, превратилось в s, ср. тат. баш

'голова' каз. бас; тат. кцрqш 'борьба', каз. к?рес и т. д.

Неполнота превращения свидетельствует опять-таки о процессе, не

достигшем завершения. В таком же состоянии превращения исконного ш в с

находятся и южные казахские говоры [2, 237].

По сообщению Р. М. Баталовой, оньковский диалект коми-пермяцкого языка

занимает особое место среди других диалектов коми языков из-за употребления

фонемы л. Данные диалекта показывают, что л вытеснило в в результате утраты

последней смыслоразличительной функции (фонематичности). Звук в в диалектах

встречается как вариант фонемы л, ср. лаж и важ 'старый', 'поношенный', лон

и вон 'вот', 'тут', 'это', лот и вот 'сон' и т. д. [11, 7].

Фонема в в некоторых диалектах коми-зырянского и коми-пермяцкого

языков исторически может восходить к л в позиции конечного согласного

закрытого слога. В некоторых диалектах древнее л сохранилось, в других оно

превратилось в указанных позициях в в. Оньковский говор пермяцкого языка

относится к так называемым л-овым говорам, т. е. сохраняющим старое л.

Поскольку он находится по соседству с нижнеиньвенским диалектом коми-

пермяцкого языка, принадлежащим к в-овым говорам, то можно предполагать,

что в результате процесса смешивания двух говоров с разными

характеристиками в утратило фонематичность, чем и объясняются случаи

факультативного употребления в и л, например важ и лаж 'старый'.

Ярким подтверждением этого предположения могут служить смешанные

говоры языка коми, где одновременно в одних и тех же позициях могут

употребляться и в и л. В этих говорах можно наблюдать такие случаи

чередования в и л, как кцв 'веревочка', 'шнур', лув 'брусника', но вцл

'лошадь', кыл 'язык', зэл 'очень' и т. д. [61, 459].

Изучение причин этой неустойчивости представляет большой теоретический

интерес. В. М. Жирмунский предполагает, что в результате борьбы

конкурирующих форм разрушается единство звукового ряда, звуковой закон и

появляются фонетические дублеты [35, 102].

М. А. Романова, исследовавшая русские говоры по нижнему течению Тавды,

Тобола и Иртыша, отмечает, что в исследуемых говорах наблюдается различная

фонематическая реализация гласных первого предударного слога в одной и той

же словоформе: годоф — гадоф, повойник — павойник... почему — поч'аму —

почиму, что обусловлено не только внешним влиянием (междудиалектным

контактированием, влиянием литературного языка и воздействием субстрата)

[56, 5—6].

Такое же неполное усвоение наблюдается и в области распространения

морфологических особенностей. В верхнекамском наречии, относящемся к

пермяцким наречиям, под влиянием верхневычегодских говоров языка коми

произошло усвоение суффикса мн. ч. -яс, типичного для коми-зырянских

говоров, например, чунъ-яс 'пальцы', школьникъ-яс 'школьники' и т. д.

Однако коми-пермяцкий суффикс -эз полностью не исчез1.

В некоторых говорах так называемой наскафтымской мордвы параллельно

употребляются две формы 1 л. ед. ч. объектного спряжения ряда его,

например, максын'д и максыйа 'я его отдал'. Первая из этих форм является

мокшанской, а вторая эрзянской [13, 22].

В верхнесысольском, среднесысольском и летско-лузском говорах коми-

зырянского языка наряду с личным окончанием 1 л. мн. ч. -м употребляется

личное окончание -мц [61, 479]. Как известно, окончание -мо характерно для

говоров коми-пермяцкого наречия. Вышеуказанные коми-зырянские говоры

относятся к южным говорам. Смешанное употребление этих двух личных

окончаний могло быть результатом междиалектного смешения.

Характеризуя албанский переходный говор района Люшни, А. В. Десницкая

отмечает, что в этом говоре, наряду с формами, полученными из старогегского

йе, в некоторых словах (притом только в конце слова в открытом слоге)

выступает распространившийся из соседней тоскской области дифтонг uа.

Иногда это параллельные варианты: thu ? thua 'ноготь', qru ? qrua

'женщина', mu ? mua 'мне' [26, 222].

Дублеты как отражение двуязычности встречаются также в лексически

обособленных словах: например, в немецкой колонии Нейбург употребляются

венг. himqd и швабск. hemed (ср. нем. Hemd; венг. is и швабск. п? (ср. нем.

(ist) [35, 102].

Развитие словарного состава томско-тюркских говоров в последнее время

определяется в значительной степени взаимодействием с татарским языком. При

наличии местно-тюркской и татарской параллельных форм (фонетических

вариантов одного корня или лексических дублетов) они могут долго

сохраняться в общении, оставаясь незаметными или настолько привычными, что

различие не мешает беспрепятственному общению (это в особенности относится

к фонетическим вариантам одного корня), например, йамгъур — йангъы'р

'дождь', йер йелдк — кайын йелдк 'земляника', малан, палан — балан

'калина', мыжык — песи 'кошка' и т. д. [1, 11].

В результате взаимодействия говоров или диалектов могут образоваться

специфические языковые черты, не представленные ни в одном из говоров или

диалектов, участвовавших в процессе взаимодействия.

Отличительной особенностью говоров так называемой наскафтымской мордвы

является наличие редуцированных звуков е-образного (э) и ы-образного

(ы), которые выступают преимущественно в непервых слогах слова вместо эрз.

лит. о. Образование редуцированных звуков, видимо, произошло под влиянием

мокшанских говоров. Редуцированные гласные в описываемых говорах имеют

качественную направленность, что отличает их от соответствующих звуков

мокшанского литературного языка [18, 8].

Характеризуя так называемое наречие ?, расположенное в западных

районах Башкирии, Т. Г. Баишев отмечает, что в некоторых говорах этого

наречия употребляется звук, средний между ч и с [6, 33]. Известно, что

татарскому ч в башкирском языке регулярно соответствует с. В результате

взаимодействия западно-башкирских говоров с диалектами татарского языка

возник какой-то средний звук между ч и с.

Чистопольский диалект татарского языка в своей основе является

диалектом западного, или мишарского типа, характеризующегося переходом

старого ч в ц. Следует при этом заметить, что в среднем диалекте татарского

языка согласный ч произносится с ослабленной смычкой и акустически

напоминает русское щ. В результате взаимодействия двух диалектов разных

типов в чистопольском диалекте татарского языка возник звук ч, произносимый

с ярко выраженным взрывным элементом [13, 8].

В центрально-цивильском говоре чувашского языка, принадлежащем к

группе смешанных говоров, образовался в некоторых словах дифтонг уо,

соответствующий гласному у низового диалекта и гласному о верхового

диалекта [38, 110].

В смешанном украинском говоре слободы Урыв б. Коротоякского уезда

Воронежской губернии имеются компромиссные формы, создавшиеся путем

контаминации великорусской и украинской речи, например, произношение е на

месте этимологического ? и украинского и без смягчения предшествующего

согласного, произношение и на месте этимологического ы и до некоторой

степени произношение ы на месте этимологического и [22, 220—221].

В городских говорах северной Германии, возникших на нижненемецкой

почве, встречается замена начального z- (нижненем. t-) через s-, например,

Seit вместо Zeit (нижненем. tоd) [31, 140]. В восточных, смешанных по

своему характеру средненемецких говорах f- появляется вместо северно-

немецкого р- как несовершенное воспроизведение южно-немецкого pf-, при этом

непривычный звук заменяется ближайшим сходным из фонетической системы

северно-немецкого [31, 135].

По наблюдениям М. А. Абдрахманова, в тюркском говоре дер. Эушта,

подвергающемся влиянию языка казанских татар, вместо татарского о, в

котором лабиализация ослаблена по сравнению с гласным у, произносится звук,

очень близкий или совпадающий с ъ, т. е. говорящие воспринимают этот

татарский звук и сами произносят его без лабиализации [1, 6].

По-видимому, в более редких случаях могут возникать контаминированные

грамматические формы и слова, например, в тюркском говоре дер. Эушта

употребляется форма прошедшего времени баратагъанбыс 'ходили бывало',

возникшая в результате контаминации местной формы прош. вр. баратагъабъс и

татарской формы давнопрош. врем. баратырган идек. В этом же говоре

существует местоимение сезлдр 'вы', ср. тат. сез 'вы' и местн. силдр 'вы'

[1, 11].

Людиковский и ливвиковский диалекты карельского языка испытали на себе

заметное влияние вепсского языка. Любопытно сравнить парадигму спряжения

возвратного глагола в настоящем времени в собственно карельском,

ливвиковском, людиковском и вепсском языках.

Собственно карельский

Ед. ч. Мн. ч.

1л. pezieиen 'я умываюсь' и т. д. pezieиemmд

2 л. pezieиet pezieиet't'a

3 л. pezieицw pezieиet'дh

Ливвиковский и людиковский

Ед. ч. Ми. ч.

1 л. pezemцs pezemцkseh

2 л. pezetцs pezetцkseh

3 л. pezehes pestдheze [39, 7].

Вепсский язык

Ед. ч. Мн. ч.

1 л. pezemoi pezemoi?

2 л. pezetoi pezetoi?

3 л. pezese pezesoi [70, 92].

Нетрудно заметить, что формы возвратного глагола в ливвиковском и

людиковском диалектах близки к соответствующим формам вепсского языка, но

полностью с ними не совпадают.

В переходном албанском говоре Думре встречаются контаминированные

формы, образуемые с тоскским ротацизмом, но при сохранении гегского

вокализма: bвori 'он сделал' (3 л. ед. ч. аор.); гегск. bвni, тоскск. bлri,

njarлn 'одну' (вин. п.); гегск. njвnen, тоскск. njлren [26, 225].

Употребление параллельных слов и форм из разных диалектов или

близкородственных языков иногда приводит к контаминации. Так, например, в

местном тюркском говоре деревни Эушта Томского района, подвергающемся

влиянию татарского языка, возникли такие слова, как утрац 'остров' (из

местн. одърац + тат. утрау 'остров'); мидлдй 'рукавица' (из местн. мелей,

милдй + тат. бидлдй 'рукавица') [1, 8].

При языковом смешении двух близкородственных диалектов или языков

наблюдаются случаи вклинивания отдельных элементов грамматической системы

одного языка или диалекта в грамматическую систему другого языка или

диалекта.

В эрзянских говорах наскафтымской мордвы, в отличие от эрзянского

литературного языка, активные причастия прошедшего времени и пассивные

причастия образуются, как и в мокшанском языке, при помощи суффикса -ф,

реже при помощи равнозначного суффикса -н [13, 23].

В галисийском диалекте португальского языка под влиянием испанского

языка личное окончание 1 л. ед. ч. preterito perfecto simple имеет форму на

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85