Общее языкознание - учебник

глубину, но и на длину слов. В результате ряда лингвопсихологических

опытов было обнаружено, что при увеличении длины слов сверх семи слогов

наблюдается ухудшение восприятия сообщения. По этой причине с увеличением

длины слов резко уменьшается вероятность их появления в текстах. Этот

предел восприятия длины слов найден в опытах с изолированными словами.

Контекст в известной степени облегчает восприятие. Верхний предел

восприятия слов в контексте составляет примерно 10 слогов.

Если учитывать благоприятствующую роль контекста — внутрисловного и

межсловного — при опознании слов, следует ожидать, что превышение

критической длины слов в 9 слогов, определяемое объемом оперативной памяти,

в значительной степени затрудняет их восприятие. Данные

лингвопсихологических опытов определенно указывают на то, что объем

восприятия длины и глубины слов равен объему оперативной памяти человека. И

в тех стилях естественных языков, которые ориентированы на устную форму

общения, максимальная длина слов не может превышать 9 слогов, а их

максимальная глубина — 9 морфем [51, 18—19].

Глубина слов и их длина являются взаимозависимыми величинами. Длина

корневых морфем обычно равна одному слогу или превышает размеры одного

слога, а длина аффиксальных морфем чаще всего соответствует одному слогу.

Исследования, производимые на материале различных языков, показывают,

что максимальные длины слов в разных языках расположены в пределах, четко

очерченных рамками объема оперативной памяти — 7 ± 2 символов — от 5 до 9

слогов [51, 21].

VII. Тенденция к изменению фонетического облика слова при утрате им

лексического значения.

Наиболее наглядное выражение эта тенденция получает в процессе

превращения знаменательного слова в суффикс. Так, например, в чувашском

языке существует творительный падеж, характеризующийся суффиксом -па, -пе,

ср. чув. карандашпа 'карандашом', вгйпе 'силой'. Это окончание развилось из

послелога палан, пелен 'c', ср. тат. bqlдn. Суффикс латива -ва -ве в

венгерском языке, например, vбros-bб 'в город', erdц-be 'в лес' был

первоначально формой латива от существительного bйl 'внутренность', которая

звучала как bйle. Когда эта форма превратилась в суффикс, ее фонетический

облик подвергся разрушению.

В английской разговорной речи вспомогательный глагол have в формах

перфекта, утратив свое лексическое значение, фактически редуцировался до

звука 'v, а форма had — до звука 'd, например, I'v written 'Я написал',

he'd written 'он написал' и т. д.

Карельский суффикс комитатива -ke, например, velle?ke 'с братом'

возник из послелога kerdalla 'вместе'. Суффикс винительного определенного

падежа -ra в современном персидском языке развился из послелога radiy.

Показатель прошедшего времени -?- в ненецком языке ilena-s 'ты жил',

ile-j 'он жил' и т. д., по-видимому, представляет выветрившуюся форму 3-го

л. ед. ч. прош. врем. глаг. быть. В нганасанском диалекте ненецкого языка

эта форма звучит как i?ua 'он был'.

Приметой будущего времени в современном новогреческом языке является

частица ?Ј, восходящая исторически к глаголу ??lw 'хотеть, желать'.

Все эти и им подобные явления вызываются двумя причинами: 1) утратой

первоначального лексического значения и 2) общей тенденцией различных

языков мира к созданию возможно кратких форм падежных суффиксов. Насколько

можно видеть, эта тенденция очень тесно связана с тенденцией к сокращению

длины слов.

Если группа слов утрачивает первоначальное значение, то она также

может подвергнуться сокращению. Так, например, латинское выражение quo modo

'каким образом' в румынском языке дало cum, во французском языке comme, в

провансальском com, в испанском и португальском como со значением 'как'.

Выражение in Kraft 'в силу' сократилось в немецком языке в kraft, an Statt

'на месте' сократилось в statt 'вместо' . Вульгарно-латинское in caza 'в

дом' дало во французском chez 'к'.20 Ослабление значения слова десять в

русских числительных от одиннадцати до девятнадцати привело к сокращению

составного элемента этих числительных десять в дцать, например, один-на-

дцать, две-на-дцать и т. д.

Фонетический облик слова меняется в часто употребляемых словах в связи

с изменением их первоначального значения. Ярким примером может служить

нефонетическое отпадение конечного г в русском слове спасибо, восходящее к

словосочетанию спаси бог. Частое употребление этого слова и связанное с ним

изменение значения спаси бог ( благодарю — привело к разрушению его

первоначального фонетического облика. По тем же причинам сократилось

испанское выражение Vuestra merced 'Ваша милость' в Usted. Примеров

подобного рода сокращений можно было бы привести достаточное

количество.

VIII. Тенденция к созданию языков простой морфологической структуры.

В языках мира обнаруживается определенная тенденция к созданию

языкового типа, характеризующегося наиболее простым способом соединения

морфем. Любопытно то, что в языках мира абсолютно преобладающее большинство

составляют языки агглютинативного типа. Языки, имеющие внутреннюю флексию,

встречаются сравнительно редко.

Этот факт имеет свои определенные причины. В агглютинирующих языках

морфемы, как правило, обозначены, границы их в слове определены. Это

создает четкий внутрисловный контекст, позволяющий идентифицировать морфемы

в самых длинных последовательностях [51, 24]. На это преимущество

агглютинативных языков указывал в свое время И. Н. Бодуэн де Куртенэ,

который писал по этому поводу следующее: «Языки, в которых все внимание по

части морфологических экспонентов сосредоточивается на следующих после

главной морфемы (корня) аффиксах (языки урало-алтайские, угро-финские и т.

п.), являются более трезвыми и требуют гораздо меньшей траты психической

энергии, нежели языки, в которых морфологическими экспонентами являются и

прибавки в начале слова, и прибавки в конце слова, и психофонетические

альтернации внутри слова» [5, 185].

Необходимость улучшения языкового механизма

В предыдущем разделе рассматривались тенденции, направленные на

приспособление языкового механизма к физиологическим особенностям

человеческого организма. Среди внутренних факторов языковых изменений можно

выделить определенную группу тенденций, направленных на улучшение системы

механических средств языка, на освобождение этой системы от ненужного

балласта, на придание средствам языка большей выразительности,

экспрессивности и т. п.

Тенденции к устранению избыточности средств выражения

(Ьbercharakterisiеrung).

В различных языках нередко можно встретить случаи избыточности средств

выражения какого-либо грамматического значения. Так, например, в русском я

пиш-у отношение действия к лицу, совершающему действие, фактически выражено

двумя способами — личным местоимением и специальным личным окончанием 1-го

л. ед. ч. Известно, что многие языки мира (японский, китайский,

монгольский, маньчжурский, аварский, лезгинский, бирманский, индонезийский

и т. д.) обходятся без личных окончаний. Есть языки, которые некогда

их имели, но позднее утратили, например, норвежский и африкаанс.

В древний период в английском языке не было категории временной

отнесенности (перфекта) и, следовательно, особых перфектных форм. В них не

было надобности, так как в языке этого периода существовала система видов

(несовершенного и совершенного). Формы совершенного вида образовывались от

форм несовершенного вида путем присоединения различных префиксов. Наиболее

распространенным префиксом был Ze-21. Поскольку перфект обозначал действие

уже законченное, совершенное, то в древне-английском языке префикс Zе- мог

участвовать в образовании перфектных форм. Вначале были возможны формы типа

ic habbe Zewriten 'я написал' от writan 'писать'. Функция префикса, Zе-в

данном случае была совершенно лишней, так как перфект и без того выражал

совершенное действие. По этой причине он со временем перестал

употребляться. В современном английском языке в составе форм перфекта уже

нет причастий с префиксом Ze-.

Одной из отличительных особенностей кабардино-черкесского и

адыгейского языков является обилие различных глагольных приставок,

способных выражать самые разнообразные нюансы различных локальных

отношений. Эта особенность связана почти с полным отсутствием в этих языках

местных падежей, поскольку глагольные приставки способны выражать их

значение, ср. например, в кабардинском: Ар къалэм къэкIуащ 'Он в город

приехал'; Фатимат институтым не-кIуащ 'Фатимат в институт поехала'; Тхылъыр

стIолым те-лъщ 'Книга на столе лежит' и т. д. Формы слов къалэм, 'город',

институтым 'институт' и стIолым 'стол' лишены каких-либо суффиксов местных

падежей.

После числительных в тюркских языках имя существительное употребляется

в единственном числе, например, тат. биш ат 'пять лошадей', поскольку

числительное само выражает множественность.

В некоторых угро-финских языках отрицание глагольного действия

осуществляется путем аналитического сочетания форм особого отрицательного

глагола с основой главного глагола, ср. мар. ом луд 'я не читаю', от луд

'ты не читаешь', ок луд 'он не читает' и т. д. Основа главного глагола при

этом не подвергается никаким изменениям, поскольку отношение отрицаемого

действия к его субъекту уже в достаточной степени выражено формами

отрицательного глагола.

II. Тенденция к употреблению более экспрессивных форм.

Факты из истории различных языков достаточно наглядно свидетельствуют

о том, что при наличии нескольких форм с параллельными или близкими

значениями предпочтение отдается наиболее экспрессивным формам.

В древнеанглийском языке существовало несколько суффиксов

множественного числа имен существительных; оно выражалось суффиксами -as,

-u, -a, -an. Исторически наиболее устойчивым оказался суффикс -as как

наиболее четкий и фонетически устойчивый по сравнению с другими

окончаниями.

Этими же причинами вызвано распространение в немецком языке суффикса

мн. ч. -er. В древненемецком языке имелось крайне незначительное число

основ, образующих множественное число на -ег. В настоящее время большинство

существительных среднего рода образует множественное число указанным

способом, например, Buch 'книга', Bьcher 'книги', Dach 'крыша', Dдcher

'крыши' и т. д. Это произошло потому, что у существительных среднего рода

формы именительного и винительного падежей единственного числа полностью

совпадали с соответствующими формами множественного числа, тогда как у

существительных среднего рода, имеющих во множественном числе суффикс -er

(из -ir), например, lamb 'ягненок', lember 'ягнята', множественное число

было выражено очень четко.

Окончание род. п. мн. ч. -ов в древнерусском языке в начале его

исторического развития было достоянием сравнительно малочисленной группы

так называемых основ на -и, ср., например, сынове 'сыновья'; род. п. мн. ч.

сыновъ. С течением времени это окончание становится очень продуктивным и во

многих случаях вытесняет исконное окончание род. пад. мн. ч. других основ.

Оно начинает присоединяться к таким словам, которые раньше его не имели,

например волк — волков, стол — столов и т. д.

Самая многочисленная группа основ на -o и -jo в древнерусском в силу

фонетических закономерностей в судьбе конечного слога имела нулевую

флексию, и формы родительного падежа множественного числа по звучанию

совпадали с формами именительного и винительного падежей единственного

числа, например, др.-русск. вълкъ 'волк', вин. п. ед. ч. вълкъ 'волка' и

род. п. мн. ч. вълкъ 'волков'. Такое положение, по-видимому, не могло быть

в языке желательным. Надо думать, именно оно послужило причиной того, что в

формах этого падежа ведущая роль принадлежит флексии былых основ на -и(ъ),

и на -i, т. е. -овъ, получившей и другой вариант при присоединении ее к

мягкой основе -евъ и -ей, выступившей частично и в своем книжном,

старославянском варианте -ии22.

Наиболее ярко тенденция к экспрессии проявляется в лексике. Она

выражается в стремлении употреблять наиболее образные слова, нередко

заимствованные из различных профессиональных жаргонов, социально окрашенных

разновидностей речи, различного рода образные выражения, лексические

идиомы, гиперболы и т. д. История словарного состава различных языков

наглядно подтверждает наличие этой тенденции. В современном русском

разговорном языке употреблявшееся еще в начале 20-ых годов слово автомобиль

почти полностью вытеснено словом машина. Возведение частного к общему,

произведенное в целях большей экспрессии, оказалось в разговорной речи

более жизненным. Прежнее слово автомобиль было оттеснено в область

технического языка или официального языка различных деловых документов.

В народной латыни большое распространение получили образования с

уменьшительными суффиксами как более экспрессивные, что нашло

соответствующее отражение в лексике современных романских языков, ср. нар.

лат. soliculum 'солнышко', фр. soleil 'солнце', нар. лат. taurellus

'бычок', фр. taureau 'бык', нар. лат. apicula 'пчелка', фр. abeille

'пчела', нар. лат. avicellus 'птичка', ит. uccello, фр. oiseau 'птица',

нар. лат. auricula 'ушко', исп. oreja, порт. orelha, пров. aurelba, фр.

oreille 'ухо' и т. д. В современных романских языках эти слова уже не имеют

уменьшительного значения.

III. Тенденция к устранению форм, утративших свою исконную функцию.

Наглядной иллюстрацией проявления этой тенденции могут служить случаи

утраты окончаний мужского, женского и среднего рода в некоторых современных

индоевропейских языках. В таких языках, как иранские, армянский и

английский, родовое деление имен существительных перестало существовать. По

этой причине древние показатели мужского, женского и среднего родов

утратились, поскольку они оказались лишенными функции.

Некогда в уральских языках существовал специальный формант -к,

который, как можно предполагать, был показателем будущего времени.

Контаминация форм настоящего и будущего времен привела к тому, что в новую

парадигму проникла, по-видимому, только часть форм с показателем -к,

вследствие чего показатель -в стал технически несовершенным. Кроме того,

появление двух значений у новых временных форм привело к десемантизации

показателя -к. Как показатель будущего времени он вообще стал не нужен. Все

эти причины привели в конце концов к почти полному его исчезновению.

В древнерусском языке некогда существовали четыре прошедших времени —

аорист, имперфект, перфект и плюсквамперфект. Два последних времени были

образованы путем сочетания формы так называемого л-ового причастия с

формами настоящего или будущего времени. Позднее перфект приобрел значение

аориста и имперфекта. Аорист и имперфект исчезли из системы языка как

совершенно ненужные образования. Вместе с приобретением полисемантичности

подвергалась изменениям и структура самого перфекта. Сопровождавшие л-

овое причастия формы вспомогательного глагола 'быть', которые раньше

служили отличительным признаком перфекта, после приобретения последними

новых значений утратили всякий смысл и также исчезли. Присвязочное

причастие становится глагольной формой прошедшего времени, отсюда родовые

различия и отсутствие показателей лица.

Так называемые четвертое и пятое склонения в латинском языке уже в

эпоху существования классической латыни были своего рода балластом.

Четвертое, в которое входили основы на -и, не всегда могло быть отделимо от

второго, а пятое было тесно связано с первым. Позднее они исчезли.

IV. Тенденция к устранению языковых эле ментов, имеющих незначительную

семантическую нагрузку.

Наблюдение показывает, что языковые элементы, имеющие не значительную

функциональную нагрузку, с течением времени выпадают из системы языка.

Редкие фонемы, замечает Эркки Итконен, обладающие малой частотностью,

в процессе развития языка легко сливаются с близкими им фонемами [128,193].

В финно-угорских языках долгие гласные i и и были редкими. По этой

причине во многих языках они смешались с соответствующими краткими гласными

или с более широкими гласными. Из согласных такой же редкой фонемой в

уральских языках была фонема д (межзубное d), исчезнувшая почти во всех

современных уральских языках. Незначительная функциональная нагрузка фонемы

у (ы) в славянских языках очевидно явилась основной причиной ее

исчезновения в южно-славянских и чешском языках. Согласный з в тюркских

языках обладает очень незначительной фонематической нагрузкой. В чувашском

и турецком языках эта фонема исчезла полностью. Так называемое прошедшее

длительное в мордовских языках типа эрзя-морд. молилинь 'я шел', эрзя-морд.

и мокша-морд. сокалинь 'я пахал' и т. д. употребляется довольно редко. В

современном мокша-мордовском языке оно почти полностью вышло из

употребления.

Необходимость сохранения языка в состоянии коммуникативной пригодности

Необходимость сохранения языка в состоянии коммуникативной пригодности

имеет двухстороннюю направленность. С одной стороны, она является

источником сопротивления какому бы то ни было изменению языка, с другой

стороны, в ряде случаев она вызывает стремление к компенсации утраченных

языковых средств. Компенсация утраченных средств может рассматриваться как

особый тип исторических изменений.

В специальной лингвистической литературе довольно часто встречается

определение языка как исторически изменяющегося явления. Некоторые

лингвисты даже считают методологически неприемлемым изучение языка в чисто

синхронном плане, утверждая при этом, что язык все время находится в

состоянии непрерывного изменения, и результаты этого изменения нельзя

сбрасывать со счета. На самом же деле язык не только исторически

изменяется. Он одновременно оказывает сопротивление какому бы то ни было

изменению, стремится сохранить существующее в данный момент состояние. Эта

тенденция не представляет чего-либо странного и необычного. Она порождается

самой функцией общения. Говорящий на том или ином языке заинтересован в

том, чтобы окружающие его поняли. Всякое внезапное и быстрое изменение

языка несет в себе опасность превращения его в недостаточно удобное и

пригодное средство общения и, наоборот, стремление сохранить систему

привычных и коммуникативно отработанных языковых средств общения

предохраняет язык от этой опасности. Поэтому в каждом языке существует

тенденция к сохранению существующего состояния до тех пор, пока какая-

нибудь сила не преодолевает это естественное сопротивление. Сопротивление

оказывает каждое слово и каждая форма. В различных языках можно встретить

много различных «неудобств», и тем не менее они не устраняются.

В процессе исторического изменения языка отдельные элементы языковой

системы, характеризовавшие его прежнее состояние, могут утрачиваться.

Некоторые элементы после утраты вновь не возобновляются или возобновляются

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67, 68, 69, 70, 71, 72, 73, 74, 75, 76, 77, 78, 79, 80, 81, 82, 83, 84, 85