 |
|
МЕНЮ
|
История философии в кратком изложенииразвития исследуемого целого. Особенность анализа Гегелем категорий в разделах о "бытии" и о "сущности" состоит в том, что он указывает случаи, когда к вещи или моменту вещи (органической составной части) относятся противоречивые предикаты. Например, все, что является конечной вещью, имеет момент бытия в себе, т. е. момент собственного естества, своего особого характера, но этот момент проявляется в "бытии для других" вещей, т. е. в отношении к другим вещам В действительности "бытие в себе" нельзя вообще познать иначе, чем путем анализа того, как вещь проявляется. Поэтому данные моменты противоположны, но вместе с тем образуют единство. Если мы станем на позицию, которую философия занимала до Гегеля, т. е. что вещь, с одной стороны, является бытием для других, а с другой - бытием в себе, то этим самым мы обойдем тот факт, что к вещи относится одновременно и то и другое потому, что оба этих момента образуют основополагающую внутреннюю дифференциацию вещи. В каждой вещи существует равновесие, т. е. единство моментов и их различие, даже противоположность, которая выступает на первый план, если мы, в частности, прослеживаем развитие вещи. Гегель часто полемизирует против "нежности", с которой философия стремилась устранить противоположности тем, что различала разные подходы, из которых вытекают и приписываются одной и той же вещи противоположные предикаты. Понимание того, что с одной точки зрения вещь внутри различна, с другой - едина, является релятивно правомочным в зависимости от того, какой аспект мы выдвигаем вперед. Диалектика, однако, является методом анализа либо с. точки зрения целого, либо с точки зрения частного, отдельной. вещи, либо абсолютного, универсума. "Истина есть целое",- говорит Гегель в "Феноменологии". Именно это требование целостного подхода ведет его к полемике против различных точек зрения на различные определенные вещи. "Наука логики" Гегеля завершается учением о "понятии" как основе реальности. "Понятие", разумеется, не означает форму человеческого мышления, т. е. общее, полученное с помощью абстракции и существующее лишь в сознании. "Объективное понятие" Гегеля как наивысшая, "наиболее истинная" дефиниция абсолюта выражает наиболее глубокую основу всего сущего. Этим учением Гегель углубляет аристотелевскую теорию видовой формы как того, что делает вещь тем, что она есть и что является движущей силой ее развития. Однако, если у Аристотеля материя в определенной мере противостоит форме и вызывает то, что каждая вещь отключается от своего видового типа, Гегель предполагает единство понятия и реальности. "Понятие"-это единство значимой и реализационной сторон действительности. Упор при этом делается на то, что "понятие" выражает зародышевое состояние вещи, которое с необходимостью внутренне дифференцируется и постепенно реализуется. Последовательное проведение этого принципа означало бы полное исключение случайности из природного процесса. Гегель тем не менее случайность - например, в смысле аномалий и тупиков развития - допускает с таким обоснованием, что в природе есть "понятия" вне себя, что они "бессильно погружены" в материю и т. д. Рациональное значение этой теории постигает Энгельс в "Людвиге Фейербахе", когда он анализирует положение Гегеля о единстве разумного (разумное = понятийное) и действительного. Все, что разумно, то и действительно, т. е. станет раньше или позже действительным, напротив, все, что существует, является действительным и разумным потому, что существует и уже отжившее или ставшее лишь аномалией. Между тем то, что существует, всегда содержит элементы перспективного, чреватого будущим, и элементы, которые доигрывают свою роль, которые являются лишь существованиями и которым не принадлежит "разумность". Энгельс при этом подчеркивал, что тезис Гегеля имает революционное, а не консервативное значение потому, что из его анализа вытекает осуждение всего, что уже реализовало свои потенции и погрязло в чисто внешнем существовании без внутренней правомерности. Методологическое значение теории понятий у Гегеля состоит в том, что исходит из идеи единства движения развивающейся вещи и движения идеи, которая ее охватывает. Сначала можно вещь охватить в ее зародышевой стадии. Определение вещи, даваемое в мысли, которой мы ее охватываем, является здесь весьма общим, абстрактным. Постепенно вещь конкретизируется, и наше познание выражает развивающуюся внутреннюю дифференциацию, т. е. переходит ко все более конкретным ограничениям исходного определения мысли. Этот метод Маркс с успехом применил при анализе капитала. Маркс, который в "Экономическо-философеких рукописях" подчеркнул значение "Феноменологии" Гегеля, приходит позднее к позитивной оценке "логического" метода Гегеля. В предисловии ко второму изданию "Капитала" он указывает на мистификаторскую сторону диалектики Гегеля, однако вместе с тем подчеркивает, что при использовании рациональном стороны метода Гегеля он обратился к этому мыслителю в период, когда с ним обращались как "с мертвей собакой". Эстетика. В основе "Эстетики" Гегеля (собственно, речь идет, как, и в случае "Философии истории", "Философии религии" и "Истории философии", о лекциях, которые Гегель читал по данным темам и которые были после его смерти изданы по записям слушателей) лежит кантовский подход, однако в интерпретации этого подхода Гегель значительно отличается от Канта. Как известно. Кант в трех "Критиках" различает теоретический, практический и эстетический подходы к миру. Первый означает созерцательное отношение к миру, второй - практическое; третий- "незаинтересованное", т. е. такое отношение, когда мы позволяем предметам воздействовать на нас, чтобы они разыграли наши познавательные способности до "свободной" игры, которая воспринимается как эстетическое приятное. Гегель аналогичным образом характеризует эти три отношения к действительности: в жаждущей позиции "стоит человек как чувственный индивид против вещей... как единичных... и связан с ними тем, что он их использует, потребляет их, и тем, что их приносит в жертву, достигает собственного удовлетворения. В этом негативном отношении желание требует для себя не поверхностную ранимость этих вещей, но сами эти вещи в их чувственном существовании". Вместе с тем человек не свободен по отношению к вещам, ибо в желании обусловлен ими. В отношении теоретическом субъект также "конечен и не свободен благодаря вещам, самостоятельность которых предрасполагается". Познание исходно руководствуется чувственными образами предметов, которые объединяет понятийным фиксированием. Таким образом, познание, принимающее вещи как данные, не самостоятельно относительно их, а познающий субъект конечен. Только философская наука познает вещи в их внутренней сущности, в законах и понятиях. Сюда относится и эстетический подход. В нем исчезает как господство, которое мы имеем над вещами в практическом отношении, так и поверхностность, которую они обращают к нам в чувственном созерцании. Хотя они остаются чувственными, но являют нам свою внутреннюю форму, скрытую за непосредственным явлением вещи. Это основополагающее определение трех отношений к действительности близко Канту, однако от его теории весьма отличается гегелевская концепция влияния на человека произведений искусства. Гегель. так же как и Кант, считает, разумеется, собственно предметом искусства не природу, но произведения искусства. .Его основное определение эстетического отношения аналогично "незаинтересованному" отношению Канта. По Гегелю, в эстетическом отношении мы оставляем произведение искусства существовать "свободно для себя". Произведение искусства должно иметь чувственную форму - однако в отличие от непосредственно сущего "чувственная сторона в произведении искусства возведена к чистой кажимости" . Это соответствует, например, взглядам Шиллера, который характеризует искусство как "кажимость", т. е. кажимость реальности, причем кажимость автономную, свободную. Однако у Гегеля понятие эстетической кажимости связано с истиной. Чувственная сторона эстетического предмета является для Гегеля "кажимостью" в смысле "излучения и откровения" того, чем вещи в своей основе являются, т. е. идеей [134]. Если художник изображает внешнюю действительность, то он должен выразить ее так, чтобы из его изображения излучался тот порядок и смысл мира, который Гегель обозначает понятием "идея". Воспринимающий субъект, по Гегелю, должен быть определенным образом направлен на восприятие того внутреннего сияния, которое излучают эстетические объекты. Гегель подчеркивает, что в художественном восприятии преодолевается "разделение", или "раздвоение", т. е. фрагментарность, которая характеризует практический и, конечно, теоретический подход человека к миру. В соответствии с шиллеровским "эстетическим воспитанием". Гегель уже в первой печатной работе утверждал, что с философией Нового времени, с ее механистической моделью целого исчезло прежнее целостное отношение к миру. Могло показаться, что с новым, диалектическим соединением того, что было разъединено односторонним рассудочным мышлением,- а такое соединение уже реализуется в философии - настанут опять условия для развития искусств. Однако здесь же Гегель говорит о том, что "вся система жизненных отклонений удалилась от гармонии". Здесь впервые появляется мысль о том, что великая эпоха искусства принадлежит прошлому. Чтобы понять это искусство, мы должны прежде всего обратить внимание на идею Гегеля о прозаичности современного общества, проявляющейся в сложном опосредовании каждого произведения разделением труда, машинным трудом в производстве, косвенной деструкцией и т. д, Это относится и к учреждениям современного государства, в которых действуют сложные формальные предписания. Мир человека, таким образом, перестает быть областью, в которой человек отражался бы, в которой он имел бы свой зеркальный образ в продуктах своей деятельности и в общественной организации или выражался бы в них (как это было, по Гегелю, в античности), что является условием поэтического человеческого мира. Современный человек не живет "в своей ближайшей среде тем образом, который являет ему эта среда как его собственное произведение" ,- говорит Гегель и подчеркивает, что герои Гомера окружены предметами, которые либо сделаны ими самими, либо происходят из непосредственного жизненного окружения. Со временем мир человека стал скорее механистическим, чем органически целым, и из-за своей сложности, удаленности непосредственного ручного труда и непрозрачности организации он перестает быть понятным и становится "прозаичным". Современный мир в сложности своих связей и опосредовании перестал быть доступным непосредственному созерцанию и искусству и является познаваемым лишь в понятийной диалектике. Тезис о том, что у искусства лучшие времена позади, что уже больше не возникнут новые. произведения искусства,- это тезис о прозаичности современного мира и о том, что искусство со всей тесной связью с чувственным созерцанием перестало быть адекватной формой истинного познания. Другой довод прозаичности современной эпохи связан с современной индивидуальностью. Современный человек ориентирован на множество интересов, обязанностей и видов деятельности, которые имеют свое основание опять-таки в сложности социальной организации. Это, по Гегелю, разрушает цельность личности, которую человек обретал в героическом веке. Современный герои при реализации своих намерений зависим от многих обстоятельств-он должен ходить на работу, его деятельность обусловлена определенными звеньями, сознательностью других и т. д. В качестве примера Гегель приводит генерала, который вследствие того, что осуществление его планов зависит от других, может лишь в определенной мере проявить свою индивидуальность. Индивид героического века, напротив, целиком и полностью вкладывает себя в действие, которое он предпринял спонтанно; действие является проявлением его воли, нравственного усилия, способностей, напряжения и т. д. Разумеется, не только в героическом веке для индивида существуют возможности для цельного поведения. Разложение средневековья, ослабление вассальных отношений также предоставляют подходящие условия и среду для героических действий, как это понял Гете в "Гетце фон Берлихингене". Шекспир также часто черпал материал из старых хроник, где говорилось об отношениях, которые еще не развились "в полностью твердо установленный порядок". В частности, Гегель выдвигает требование к драматическим произведениям, герои которых должны стремиться к реализации "субстанциальных", т. е. существенных, общественно значимых интересов, каковыми являются освобождение отечества, религиозная свобода, родовая честь (в древности) или государственный интерес. Герой должен действовать с пафосом, т. е. с "внутренне оправданной силой мысли", которая выражает "существенное разумное содержание". Этим подразумевается значимое, даже необходимое в смысле тождества разумного и действительного содержание. По Гегелю, в произведениях современного искусства в значительной мере отсутствует соединение общих и индивидуальных целей. Так, например, одна из драм Шиллера - "Козни и любовь"-посвящена мелочным личным интересам, а герой "Разбойников" является ему лишь как мститель оскорбленного частного интереса. По Гегелю, лишь человек и его мир могут быть собственно предметом искусства. Человеческий герой является идеалом искусства, т. е. чувственной формой, в которой идея выражена достаточно адекватно. В согласии с этой теорией Гегель интерпретирует и те произведения и области искусства, в которых человеческое содержание не заметно с первого взгляда. Так, он подчеркивает, что темой голландской живописи является человек, т. е. всесторонняя способность и земная радость. Подобно обстоит дело с примерами, которые являются захоронением и прославлением мертвого. Сила "Эстетики" Гегеля прежде всего в анализе литературных произведений. Гомер, Софокл, Шекспир, Шиллер и Гете нашли в нем своего замечательного интерпретатора. Его эстетические принципы, например, полностью противоположны романтизму, в котором возвышение природы тем более интересно в художественном отношении, чем более естествен пейзаж и менее затронут человеком.'Отрицание романтической иронии было важным моментом развития, характерным не только для немецких романтиков, но и для Пушкина, Флобера и др., которые не изображают лишь внешнюю сторону жизни героев, но и их внутренний мир, их переживания и оценки. Это является признанием того, что Гегель завершает эпоху, которая в литературе была ограничена Гете и Шиллером, и что он не идет дальше. Философия истории. Своим современникам Гегель больше всего импонировал лекциями по .философии истории, ибо они имели актуальное значение. Интерес к философии истории и философии права в этот период подготовил теоретическую почву для возникновения материалистической философии истории. О значении Гердера в этом отношении уже говорилось. Кант выдвинул несколько важных идей об истории в небольшом трактате "Идея о всеобщей истории с мирогражданским намерением" ("Idee zu einer alIgemeinen Geschichte in weltburgerlicher Absicht"). "Очерк философии истории" Фихте уже нам известен. Фихте является также автором другого трактата из области философии истории, который называется "Основные черты нынешнего века" ("Grundzuge des gegenwartigen Zeitalters") и написан в 1804-1805 гг. Есть также значительный очерк философии истории и у Шеллинга в "Системе трансцендентального идеализма", который, несомненно, и спровоцировал Гегеля. Для Гегеля история является сферой закономерности, которая имеет несколько иной характер, чем тот, который имеет сфера природной закономерности. Законы здесь реализуются посредством сознательной деятельности людей. Тем не менее возможность периодизации истории по отдельным эпохам показывает, что в истории властвует - несмотря на кажимость случайности - неличная закономерность. Шеллинг в "Системе трансцендентального идеализма" утверждает, что закономерность истории есть проявление неличной "абсолютной идентичности", которая объединяет наши индивидуальные цели с неличными целями истории. Гегель, хотя его идеальный принцип истории аналогичен, делает другой акцент. Тогда как Шеллинг за действиями людей видит "таинственную руку" истории, Гегель стремится устранить видимость судьбы и загадочности истории. Гегель показывает, что на первый взгляд история напоминает поле боя и потому необходимо доказать смысл и разумное в том, что вызывает впечатление неразберихи и крушения. История является "развитием духа во времени", имеется в виду "мировой дух". Выражение "мировой дух", т. е.. дух, движущийся в "мировой истории", известно уже по "Феноменологии духа". История имеет свою цель. Эта цель - развитие свободы, свободы гражданина в "гражданском" обществе. "Свобода,- говорил Гегель,- является сама в себе целью, которая реализуется и является единственной целью духа. Мировая история была направлена к этой окончательной цели, которой на протяжении многих веков приносятся жертвы на алтаре мира. Только эта последняя цель воплощается и реализуется, только она является в изменении всех событий и отношений тем... что в них воистину действенное". Поскольку реализация свободы, по Гегелю, с необходимостью заключает в себе и то, что дух сам осознает себя свободным, история является также и "прогрессом, в осознании свободы". С этой точки зрения Гегель различает три основных этапа мировой истории. Древние восточные народы знали, что свободным является лишь один-единственный человек; греки Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56, 57, 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64, 65, 66, 67 |
Copyright © 2012 г.
При использовании материалов - ссылка на сайт обязательна.