Философия и методология науки

Вторая модель понимает историю развития науки через научные революции. Но любое научное знание, полученное таким путем, должно быть доказано, т. е. выведено, систематизиро­вано, понято из предшествующего знания. Поэтому истори­ки науки, придерживающиеся эволюционистских взглядов, хотя и признавали революционные ситуации в истории науки, но считали, что понять их можно, лишь включив в непрерыв­ный ряд развития, сведя к эволюционному процессу. Различа­ются эволюционные концепции тем, как они понимают это сведение: это или понимание научных революций как убыс­трения эволюционного развития, когда в короткий промежу­ток времени происходит большое количество научных открытий, или анализ революционной ситуации проводится так, что истоки новых идей находятся все в более и более ранних работах предшественников.

Другие исследователи, в частности представители постпо­зитивизма (вторая половина XX в.), утверждают, что научная революция приводит к фундаментальной ломке старой теории, или парадигмы, или научно-исследовательской программы, ко­торые принципиально не сводимы к предшествующим теориям, парадигмам, исследовательским программам. Так, Т. Кун, на­пример, считал, что в ходе научной революции возникает новая теория, уже завершенная и вполне оформленная, в то время как И. Лакатос утверждал, что победившая в результа­те научной революции научно-исследовательская программа должна развиваться, совершенствоваться до «пункта насыще­ния», после чего начинается ее регресс. При этом существует возможность определять проблемы, подлежащие обсужде­нию, предвидеть аномалии.

В 60-70-х гг. XX в. делались попытки переписать истории отдельных наук по куновской схеме: периоды, в которых про­исходит накопление знаний, (причем здесь могут появляться и аномалии, не вписывающиеся в существующую парадигму факты) - нормальная наука, сменяются коренной ломкой па­радигмы - научной революцией, после чего опять идет про­цесс накопления знаний в рамках новой парадигмы. Но пред­посылка, из которой исходили авторы, оставалась в принци­пе старая: наука развивается поступательно, непрерывность нарушается только в периоды научных революций.

Третья модель реконструкции науки, которая зарождается в историографии науки, получила название кейс-стадис (case-studes) - ситуационных исследований. «Кейс-стадис - это как бы перекресток всех возможных анализов науки, сформу­лированных в одной точке с целью обрисовать, реконструиро­вать одно событие из истории науки в его цельности, уникаль­ности и невоспроизводимости».

Научное открытие при использовании такой реконструк­ции изображается как историческое событие, в котором сме­шались идеи, содержание, цели предшествующей науки, куль­туры, условий жизни научного сообщества этого периода. Полученный научный результат не берется изолированно для включения его в цепочку развития научных идей, а рассмат­ривается в соотнесении с имеющими место в этой ситуации научными гипотезами, теориями, в контексте социокультурных, психологических обстоятельств, при которых он был получен. Но может ли изучение локальных (фокусных) точек привести к выявлению всеобщих характеристик изучаемого периода? Анализ работ авторов, которые используют этот ме­тод реконструкции, показывает, что реально очень сложно выявить эти характеристики, поэтому в ходе ситуационного исследования чаще всего создается фрагментарная историчес­кая картина.

В перспективе, ситуационные исследования должны занять свое место в историко-научных изысканиях. Но уже сегодня можно выделить их методологи­чески значимые особенности:

1. Эти исследования сосредоточены не на готовом факте, итоге научного открытия, а на самом событии, по воз­можности целостном и неповторимом. Это событие, даже представляющееся частным и незначительным, несет в себе симптомы переломных, переворотных со­бытий в истории науки. Оно оказывается перекрестком разных направлений историко-научных поисков. Ситу­ационные исследования сочетают в себе синтетичность, универсальность и локальность, точечность, легко обо­зримую предметность анализируемого события.

2. Неправильно представлять кейс-стадис только как ре­конструкцию творческих актов, стоящих где-то рядом с научным текстом, объясняющим его предысторию. В основном речь идет о текстах, отобранных с целью как можно более полного воспроизведения ситуации.

3. Кейс-стадис характеризуется как некоторая воронка, в которую стягиваются и предшествующие и последую­щие события, хотя осуществляется анализ настоящего науки, «теперь», даже если это «теперь» и отстоит хроно­логически во времени от настоящего состояния науки.

4. Важно, что в качестве целостного и уникального берет­ся событие, малое по объему.

5. Внутри ситуационных исследований трансформируются обычные для историографии науки понятия, такие как непрерывность и дискретность, критерии научности, индивидуальное творчество и готовая научная теория, научное сообщество и т. д.

6. Характерным для ситуационных исследований являет­ся включение науки в контекст культуры, что и застав­ляет перестраивать типичные для исторической рекон­струкции понятия. При этом ситуационные исследова­ния можно подразделять на два рода: а) предметом изучения берутся некоторые мутационные точки, в кото­рых меняется тип культуры, тип мышления (диалоги Гали­лея, первые статьи Эйнштейна и т. д.); б) более рядовое со­бытие в истории науки, которое не выводит за рамки на­учного мышления данной культуры, но сосредоточивает в себе, фокусирует его основные особенности.

Если прибегнуть к графической модели истории науки, то традиционная кумулятивная историография науки может быть представлена прямой однонаправленной линией, в то время как историческая реконструкция на базе кейс-стадис будет представлять собой нечто вроде плоскости с возвыша­ющимися на ней холмами и пиками, которые изображают события большей и меньшей значимости. Между события­ми (а ими могут быть и конкурирующие теории) устанавли­ваются диалогические отношения, что на графической моде­ли можно показать как линии, соединяющие различные хол­мы и пики.

Опыт известных историко-научных работ, выполненных по методу ситуационных исследований, показывает, что ре­конструкция прошлого события как уникального предполагает сложную теоретическую работу по обобщению при построении целостного, «объемного» события, что достаточно сложно и представляется делом будущего. Все больше в исследования по истории науки проникает идея взаимодополняемости суще­ствующих методов.

Известный ученый, естествоиспытатель и мысли­тель В. И. Вернадский (1863-1945) предложил идею рассмот­рения истории науки как становления и развития научного мировоззрения. Опираясь на идеи социокультурной обуслов­ленности научного познания, большой вклад в исследование истории науки внесли ученые П. П. Гайденко, Е. А. Мамчур, Л. А. Маркова, С. Р. Микулинский, Л. М. Ко-сарева, И. Д. Рожанский и др.

Вопрос о периодизации истории науки в историографи­ческой литературе является дискуссионным. Воспользуемся получающей все большее признание периодизацией, соглас­но которой науке как таковой предшествует преднаука, где зарождаются элементы (предпосылки) науки, затем следует классическая наука, неклассическая и постнеклассическая (см. работы В. С. Степина, В. В. Ильина и др.).

Три функции науки. Биография науки - это ее жизнеописание, и о жизни науки мы с полным правом говорим потому, что жизнь науки - это часть жизни человека.

Как уже говорилось выше, душа человека требует от интеллекта завершенных знаний о мире, иначе она будет находиться в состоянии тревоги и страха. Интеллект, движимый природным любопытством, жаждой познания поставляет человеку все но­вые и новые знания. Поскольку душевная составляющая чело­века сильнее интеллектуальной, интеллект оказывается в слож­ном положении: угождать себе - значит непрестанно находиться в познавательном процессе и обновлении знаний о мире; угож­дать душе - правдами и неправдами обосновывать достоверность наличного знания.

В целом, если расположить в иерархической последователь­ности функции науки в связи с их ценностью для человека то, есть достаточно оснований для следующего ряда:

1. Психологическая функция - научное знание прежде всего ублажает душу человека, в смысле создания мифов о почти полном познании мира.

2. Духовно-интеллектуальная функция - научное знание и научная деятельность ублажают врожденную познавательную потреб­ность человека.

2 Утилитарно-прагматическая функция - научное знание используется при разработке технологий получения материальных продуктов для ублажения человеческого тела (тепла, света, трас порта, средств связи).

§ 2. Многообразие форм знаний: научные и вненаучные знания.

Познание не ограничено сферой науки, знание в той или иной своей форме существует и за пределами науки. Появле­ние научного знания не отменило и не упразднило, не сдела­ло бесполезными другие формы знания. Полная и всеобъем­лющая демаркация - отделение науки от ненауки - так и не увенчалась успехом до сих пор.

Каждой форме общественного сознания: науке, филосо­фии, мифологии, политике, религии и т. д. - соответствуют специфические формы знания. Различают также формы зна­ния, имеющие понятийную, символическую или художе­ственно-образную основу. В самом общем смысле научное познание – это процесс получения объективного, истинного знания. Научное познание имеет троякую задачу, связанную с описанием, объяснением и предсказанием процессов и явле­ний действительности. В развитии научного познания череду­ются революционные периоды, так называемые научные ре­волюции, которые приводят к смене теорий и принципов, и периоды нормального развития науки, на протяжении кото­рых знания углубляются и детализируются. Научные знания характеризуются объективностью, универсальностью, претен­дуют на общезначимость.

Когда разграничивают научное, основанное на рациональ­ности, и вненаучное знание, то важно понять: вненаучное зна­ние не является чьей-то выдумкой или фикцией. Оно произ­водится в определенных интеллектуальных сообществах, в соответствии с другими (отличными от рационалистических) нормами, эталонами, имеет собственные источники и сред­ства познания. Очевидно, что многие формы вненаучного знания старше знания, признаваемого в качестве научного, например, астрология старше астрономии, алхимия старше химии. В истории культуры многообразные формы знания, отличающиеся от классического научного образца и стандарта и отнесенные к «ведомству» вненаучного знания, объединя­ются общим понятием - эзотеризм.

Выделяют следующие формы вненаучного знания:

1) ненаучное, понимаемое как разрозненное несистемати­ческое знание, которое не формализуется и не описыва­ется законами, находится в противоречии с существую­щей научной картиной мира;

2) донаучное, выступающее прототипом, предпосылочной базой научного;

3) паранаучное - несовместимое с имеющимся гносеоло­гическим стандартом. Широкий класс паранаучного (пара- от греч. - около, при) знания включает в себя учения или размышления о феноменах, объяснение ко­торых не является убедительным с точки зрения крите­риев научности;

4) лженаучное - сознательно эксплуатирующее домыслы и предрассудки. Лженаука - это ошибочное знание, час­то представляет науку как дело аутсайдеров. Иногда лже­научное связывают с патологической деятельностью психики творца, которого в обиходе величают «маньяком», «сумасшедшим». В качестве симптомов лженау­ки выделяют малограмотный пафос, принципиальную нетерпимость к опровергающим доводам, а также пре­тенциозность. Лженаучные знания очень чувствитель­ны к злобе дня, сенсации. Их особенностью является то, что они не могут быть объединены парадигмой, не могут обладать систематичностью, универсальностью. Они пятнами и вкраплениями сосуществуют с научны­ми знаниями. Считается, что лженаучное обнаружива­ет себя и развивается через квазинаучное;

5) квазинаучное знание ищет себе сторонников и привер­женцев, опираясь на методы насилия и принуждения. Оно, как правило, расцветает в условиях жестко иерархизированной науки, где невозможна критика власть предержащих, где жестко проявлен идеологический ре­жим. В истории нашей страны периоды «триумфа ква­зинауки» хорошо известны: лысенковщина, фиксизм как квазинаука в геологии 50-х гг., шельмова­ние генетики, кибернетики и т. п.;

6) антинаучное - утопичное и сознательно искажающее представление о действительности. Приставка «анти» обращает внимание на то, что предмет и способы иссле­дования противоположны науке. Это как бы подход с «противоположным знаком». С ним связывают извеч­ную потребность в обнаружении общего легкодоступно­го «лекарства от всех болезней». Особый интерес и тяга к антинауке возникают в периоды социальной неста­бильности. Но хотя данный феномен достаточно опа­сен, принципиальное избавление от антинауки невоз­можно;

7) псевдонаучное знание представляет собой интеллекту­альную активность, спекулирующую на совокупности популярных теорий, например, истории о древних ас­тронавтах, о снежном человеке, о чудовище из озера Лох-Несс.

Еще на ранних этапах человеческой истории существова­ло обыденно-практическое знание, доставлявшее элементар­ные сведения о природе и окружающей действительности. Его основой был опыт повседневной жизни, имеющий, одна­ко, разрозненный, несистематический характер, представля­ющий собой простой набор сведений. Люди, как правило, располагают большим объемом обыденного знания, которое производится повседневно в условиях элементарных жизнен­ных отношений и является исходным пластом всякого позна­ния. Иногда аксиомы здравомыслия противоречат научным положениям, препятствуют развитию науки, вживаются в че­ловеческое сознание так крепко, что становятся предрассуд­ками и сдерживающими прогресс преградами. Иногда, напро­тив, наука длинным и трудным путем доказательств и опро­вержений приходит к формулировке тех положений, которые давно утвердили себя в среде обыденного знания.

Последнее включает в себя и здравый смысл, и приметы, и назидания, и рецепты, и личный опыт, и традиции. Обыден­ное знание, хотя и фиксирует истину, но делает это несисте­матично и бездоказательно. Его особенностью является то, что оно используется человеком практически неосознанно и в своем применении не требует каких бы то ни было предва­рительных систем доказательств. Иногда знание повседневно­го опыта даже перескакивает ступень артикуляции, а просто молчаливо руководит действиями субъекта.

Другая его особенность - принципиально бесписьменный характер. Те пословицы и поговорки, которыми располагает фольклор каждой этнической общности, лишь фиксируют его факт, но никак не прописывают теорию обыденного знания. Заметим, что ученый, используя узкоспециализированный арсенал научных понятий и теорий для данной конкретной сферы действительности, всегда внедрен также и в сферу не­специализированного повседневного опыта, имеющего обще­человеческий характер. Ибо ученый, оставаясь ученым, не перестает быть просто человеком.

Иногда обыденное знание определяют посредством указа­ния на общие представления здравого смысла или неспециа­лизированный повседневный опыт, которые обеспечивает предварительное ориентировочное восприятие и понимание мира. В данном случае последующей дефиниции подвергает­ся понятие здравого смысла.

К исторически первым формам человеческого знания от­носят игровое познание, которое строится на основе условно принимаемых правил и целей. Оно дает возможность возвы­ситься над повседневным бытием, не заботиться о практи­ческой выгоде и вести себя в соответствии со свободно при­нятыми игровыми нормами. В игровом познании возможны сокрытие истины, обман партнера. Оно носит обучающе-развивающий характер, выявляет качества и возможности человека, позволяет раздвинуть психологические границы общения.

Особую разновидность знания, являющегося достоянием отдельной личности, представляет личностное знание. Оно ставится в зависимость от способностей того или иного субъекта и от особенностей его интеллектуальной познава­тельной деятельности. Коллективное знание общезначимо, или надличностно, и предполагает наличие необходимой и общей для всех системы понятий, способов, приемов и пра­вил его построения. Личностное знание, в котором человек проявляет свою индивидуальность и творческие способности, признается необходимой и реально существующей компонен­той знания. Оно подчеркивает тот очевидный факт, что науку делают люди и что искусству или познавательной деятельно­сти нельзя научиться по учебнику, оно достигается лишь в об­щении с мастером.

Особую форму вненаучного и внерационального знания представляет собой так называемая народная наука, которая в настоящее время стала делом отдельных групп или отдельных субъектов: знахарей, целителей, экстрасенсов, а ранее явля­лась привилегией шаманов, жрецов, старейшин рода. При своем возникновении народная наука обнаруживала себя как феномен коллективного сознания. В эпоху доминирования классической науки она потеряла статус интерсубъективнос­ти и прочно расположилась на периферии, вдали от центра официальных экспериментальных и теоретических изыска­ний. Как правило, народная наука существует и транслиру­ется от наставника к ученику в бесписьменной форме. Иног­да можно выделить ее конденсат в виде заветов, примет, на­ставлений, ритуалов и пр. И, несмотря на то, что в народной науке видят ее огромную и тонкую, по сравнению со скорым рационалистическим взглядом, проницательность, ее часто обвиняют в необоснованных притязаниях на обладание ис­тиной.

В картине мира, предлагаемой народной наукой, большое значение имеет круговорот могущественных стихий бытия. Природа выступает как «дом человека», а последний в свою очередь - как органичная его частичка, через которую посто­янно проходят силовые линии мирового круговорота. Счита­ется, что народные науки обращены, с одной стороны, к са­мым элементарным, а с другой - к самым жизненно важным сферам человеческой деятельности, как-то: здоровье, земле­делие, скотоводство, строительство. Символическое в них выражено минимально.

Поскольку разномастная совокупность внерационального знания не поддается строгой и исчерпывающей классифика­ции, можно столкнуться с выделением следующих трех видов познавательных феноменов: паранормальное знание, псевдонаука и девиантная наука. Причем их соотношение с научной деятельностью или степень их «научности» возрастают по вос­ходящей. То есть фиксируется некая эволюция от паранормаль­ного знания к разряду более респектабельной псевдонауки и от нее к девиантному знанию. Это косвенным образом свиде­тельствует о развитии вненаучного знания:

1) Широкий класс паранормального знания включает в себя учения о тайных природных и психических силах и отношениях, скрывающихся за обычными явлениями. Самыми яркими представителями этого типа знания считаются мистика и спиритизм.

Для описания способов получения информации, выхо­дящей за рамки науки, кроме термина «паранормальность» используется термин «внечувственное восприятие» (или «парачувствителъность», «пси-феномены»). Он предполага­ет возможность получать информацию или оказывать вли­яние, не прибегая к непосредственным физическим спосо­бам. Наука пока еще не может объяснить задействованные в данном случае механизмы, как не может и игнорировать подобные феномены. Различают экстрасенсорное воспри­ятие (ЭСВ) и психокинез. ЭСВ разделяется на телепатию и ясновидение. Телепатия предполагает обмен информацией между двумя и более особями паранормальными способа­ми. Ясновидение означает способность получать информа­цию по некоторому неодушевленному предмету (ткань, ко­шелек, фотография и т. п.). Психокинез - это способность воздействовать на внешние системы, находящиеся вне сфе­ры нашей моторной деятельности, перемещать предметы нефизическим способом.

Заслуживает внимание то, что в настоящее время исследо­вание паранормального ставится на конвейер науки, которая после серий различных экспериментов делает свои выводы.

2) Для псевдонаучного знания характерна сенсационность тем, признание тайн и загадок, а также «умелая обработ­ка фактов. Ко всем этим априорным условиям деятель­ности в данной сфере присоединяется свойство иссле­дования через истолкование. Привлекается материал, который содержит высказывания, намеки или подтвер­ждения высказанным взглядам и может быть истолко­ван в их пользу. К. Поппер достаточно высоко ценил псевдонауку, прекрасно понимая, что наука может оши­баться и что псевдонаука «может случайно натолкнуть­ся на истину». У него есть и другой вывод: если некоторая теория оказывается ненаучной - это не значит, что она не важна.

По форме псевдонаука - это прежде всего рассказ или ис­тория о тех или иных событиях. Такой типичный для нее спо­соб подачи материала называют «объяснением через сцена­рий». Другой отличительный признак - безошибочность. Бессмысленно надеяться на корректировку псевдонаучных взглядов, ибо критические аргументы никак не влияют на суть истолкования рассказанной истории.

3) Характеристика девиантного и анормального знания. Тер­мин «девиантное» означает отклоняющуюся от приня­тых и устоявшихся стандартов познавательную деятель­ность. Причем сравнение происходит не с ориентацией на эталон и образец, а в сопоставлении с нормами, раз­деляемыми большинством членов научного сообщества. Отличительной особенностью девиантного знания яв­ляется то, что им занимаются, как правило, люди, име­ющие научную подготовку, но по тем или иным причи­нам выбирающие весьма расходящиеся с общеприняты­ми представлениями методы и объекты исследования. Представители девиантного знания работают, как пра­вило, в одиночестве либо небольшими группами. Ре­зультаты их деятельности, равно как и само направле­ние, обладают довольно-таки кратковременным перио­дом существования.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36