Современные проблемы истории и философии науки

Список использованной литературы

1.     Малкей М. Наука и социология знания. – М., 1983.

2.     Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. – М., 1994.

3.     Laudan L. Progress and its Problems. Towards a Theory of Scientific Growth. Routledge and Kegan Paul. –  London, 1977. 

4.     Грэм Л. . Выражают ли математические уравнения социальные свойства? // На переломе. Отечественная наука в первой половине ХХ века. – Вып. 2. – СПб., 1999.

5.     Мамчур Е.А. Проблемы социокультурной детерминации научного познания. – М., 1987.

ЖИЗНЬ НАУЧНОГО СООБЩЕСТВА КАК СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ ФАКТ

Андреева Н.А.

Превращение науки в один из важнейших институтов современного общества в ХХ веке потребовало изучения ее социально-экономических характеристик, выявления ее места среди других социальных институтов и форм связи с ними. В 50-е годы ХХ века в США и других странах  реализуется обширная программа исследования социально-экономических, организационных и других особенностей науки как социального института.  Американский социолог Роберт Кинг Мертон, начавший проводить  эти исследования еще в 30-е годы,  сделал науку устойчивым предметом «институциональной» социологии науки. Для того чтобы четко определить границы исследовательского поля, считал но, надо показать типологические особенности этого института. Институт науки выделяет из государственной бюрократии, по его мнению, внутренний тип институциональной организации -  «сообщество». Важнейши­ми организационными характеристиками социальной системы типа «сообщества»  является опора на представление об общности цели, ус­тойчивые традиции, авторитет и самоорганизацию, в то время как в ее арсенале отсутствуют характерные для систем типа «общество» механизмы власти, прямого принуждения и фиксированного членства. 

Сообщество, выделившееся в соответствии со своими специфическими целями, интересами и в дальнейшем занимающееся ими, функционирует как единое целое. Главная задача сообщества – производство нового знания, но решение этой задачи невозможно без подготовки научных кадров и бесцельно без приложения полученного знания. Действующие лица – взаимосвязанные многими различными нитями члены этого сообщества, ученые. Сообщество ответственно за целостность науки как профессии и ее эффективное функционирование несмотря на то, что профессионалы рассредоточены в пространстве и работают в различном общественном, культурном и организационном окруже­нии.

Понятие научного сообщества как общности, которая вырабатывает свои правила и линию поведения для членов общности, впервые в 40-х годах ввел Майкл Полани для фиксации в рамках концеп­ции личностного знания условий свободной коммуникации ученых и необходимости сохранения научных традиции. Для него наука не просто сфера деятельности определенной группы людей: это продукт их скоординированных усилий. Эта координация становится результатом их взаимного приспособления друг к другу и приносит плоды, значительно превосходящие те, которые могли быть получены, если бы каждый работал в одиночку.

В 60-е годы ХХ века  понятие научного сообщества становится фундаментальным в социологии науки, что позволило  четко обозначить ее предмет  и отграничить ее от соци­ологии знания.

Сложившиеся теоретические представления о предмете социологии науки при всей своей стройности и внут­ренней сбалансированности  служат основой исследований только в том случае, если с их помощью можно  организовать социологическое исследова­ние специфическо­го для науки проявления характеристик, признанных в качестве главных признаков любой свободной профессии. Несмотря на то, что ученые рассредоточены в пространстве и работают в различном обще­ственном, культурном и организационном окружении,  целостность сообщества должна  задаваться общей целью и интенсивной деятельностью каждого участни­ка по ее достижению. Деятельность институтов и механизмов научного сообщества по реализации основной цели науки — увеличения массива достоверного знания — обеспечивает следующие главные характеристики профессии: обладание совокупностью специальных знаний, за хранение, трансляцию и постоянное расширение которых от­ветственно научное сообщество.

Научное сообщество состоит из исследователей с определенной научной специальностью. В несравнимо большей степени, чем в большинстве других областей, они получили сходное образование и профессиональные навыки; в процессе обучения они усвоили одну и ту же учебную литературу и извлекли из нее одни и те же уроки. Обычно границы этой литературы отмечают границы предмета научного исследования, а каждое научное сообщество, как правило, имеет свой собственный предмет исследования. Есть научные сообщества, которые подходят к одному и тому же предмету с несовместимых точек зрения. Но в науке это бывает значительно реже, чем в других областях человеческой деятельности; такие школы всегда конкурируют между собой, но конкуренция обычно быстро заканчивается. В результате члены научного сообщества считают себя и рассматриваются другими в качестве единственных людей, ответственных за разработку той или иной системы разделяемых ими целей, включая и обучение учеников и последователей. В таких группах коммуникация бывает обычно относительно полной, а профессиональные суждения относительно единодушными. Однако поскольку научное сообщество направляет свое внимание на строго определенный предмет и оставляет вне поля зрения все прочие, то связь между различными научными сообществами оказывается весьма затруднительной. Вход в специализированное научное сообщество оказывается настолько узок, что представителям разных дисциплин очень трудно услышать друг друга и выяснить, что же объединяет их в единую армию ученых. В результате возникает непонимание, а оно в дальнейшем может привести к значительным и непредвиденным заранее расхождениям.

Т.Кун выделяет пять основных социально-психологических характеристик, объединяющих научное сообщество:

Ø     ученый должен интересоваться тем, как решаются проблемы познания природных процессов;

Ø      при  наиболее глобальном, общем интересе к природе, «проблемы, над которыми ученый работает, должны быть более или менее частными проблемами»;

Ø     его решения не могут быть индивидуальными, а «должны быть приемлемы в качестве решения для многих»;

Ø     он ориентируется не на оценку общества или какой-то выделенной произвольно из него группы, а на мнение и оценку четко определенного сообщества профессиональных ученых-коллег;

Ø     негласно ученому запрещено «обращаться к главам государств или к широким массам народа по вопросам науки» (1).

Ученый, согласно концепции Куна, может быть понят как ученый только по его принадлежности к научному сообществу, все члены которого придерживаются определенной парадигмы; последняя же в свою очередь характеризуется совокупностью знаний и особенностями подхода к решению научных проблем, принятых данным научным сообществом.

В сообществе можно выделить различные его уровни. Наиболее глобальным является мировое сообщество ученых, далее следует отметить национальное научное сообщество, существующее и действующее в пределах того или иного государства, например, российское, американское и т.д. Национальное сообщество ученых не только реализует ценности и нормы науки в целом, но и те ценности, которые являются господствующими в данной стране. В последнее время в отечественной социологии науки стали исследовать региональные сообщества ученых (новосибирское, омское, хабаровское и т.д.). Выделяют также и дисциплинарные научные сообщества, ограниченные рамками соответствующей области знания. Они не замыкаются в государственных рамках, а носят интернациональный характер. Эти сообщества могут более или менее широкими. Можно говорить о сообществе  представителей всех естественных наук или сообществах физиков, химиков, астрономов, зоологов и т. п. Установить принадлежность к ним того или иного ученого  не трудно. Членство в профессиональных обществах и чтение издаваемых ими журналов — вот более чем достаточные признаки этой принадлежности. Обычно отдельные ученые, особенно наиболее талантливые являются членами не одного, а нескольких научных сообществ, И в этом следует видеть потенциальный источник внутренних напряжений и конфликтов, возникающих в случае необходимости выбора ученым .

Серьезным вкладом в развитие социологии науки и  других социологических областей (социологии профессий, социологии гражданс­ких институтов и т. п.) стало исследование социологическими методами структурных характеристик научного сообще­ства, его динамики и профессиональ­ных особенностей. В США, Великобритании  и ряде других  западноевропейских стран проводится изучение форм взаимодействия между учеными внутри научного сообщества, особенностей состязательности между учеными. Широко используется контент-анализ биографий ученых с целью определения зависимости между социальным происхождением, образованием, политической и религиозной ориентациями, с одной стороны, и продуктивностью научного труда, с другой стороны. С целью формирования устойчивых научных сообществ проводятся анкетирование и интервьюирование научных работников. Например, американский социолог У. Хэгстром провел анализ американского научного сообщества и  установил, что важнейшим условием эффективности науки является  соперничество ученых в рамках научного сообщества за признание своего научного вклада.  Он проводил идею множественности научного  сообщества с присущими каждому из них императивами и ценностями, касающимися научного труда.

Проводимые в России преобразования экономических и государственных структур радикально изменили положение науки в обществе, социальные условия ее развития, и вследствие  этого объект социологии науки. Центр социолого-науковедческих исследований во главе с С.А.Кугелем (Санкт-Петербург) провел ряд обширных социологических исследований, включая анализ структуры научного сообщества города, внутренней и внешней миграции, изменений в формах организации науки. Результаты исследований свидетельствовали об ослаблении научных школ и известных в мире научных учреждений, нарушении преемственности поколений в науке, нарастающем разрыве между научными учреждениями и высшей школой(2). В Москве сектор социологии науки ИИЕТ РАН под руководством Е.З.Мирской занимался мониторингом изменений, происходящих в российской фундаментальной, и прежде всего академической, науке под влиянием экономических и политических реформ (3). Систематически проводились панельные исследования мотиваций, настроений и намерений ученых, их продуктивности, финансирования и организации научной работы и др., вопросов международного сотрудничества, его роли в процессах преобразования российской науки.

В 1999 году проводился анкетный опрос с целью выявления  социальных характеристик  сообщества Хабаровского научного центра Дальневосточного отделения РАН. Подобные исследования проводились в Новосибирском  отделении РАН и в других научных центрах России.  Повышенный интерес к региональным научным сообществам был вызван как децентрализацией государственной власти и усилением положения регионов, стремлением осознания собственного места в истории России, так и преодолением сложившейся оппозиции "столичного" и "провинциального" срезов российской науки, и знаменуют движение к воссоединению целостного, единого организма отечественной науки.

Список литературы

1.     Кун Т. Структура научных революций. М.,1977.

2.     Кугель С. А. Социолого-науковедческие исследования в Санкт-Петербурге // Проблемы деятельности ученого и научных коллективов. СПб., 1996.

3.     Мирская Е. З. Академическая наука: распад или преобразование // Эврика. 1994, № 8-10.

ЗНАНИЕ В СОЦИОКУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ: ИНСТРУМЕНТАЛЬНЫЕ И ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЕ ФУНКЦИИ

Бакланов И. С.

Вопрос развития общества является одним из наиболее проблемных в социальной философии. Социальные изменения появились в фокусе философской рефлексии с того момента, когда был поставлен вопрос о смысле и направленности истории, хотя уже в рамках мифологического сознания у многих народов мы видим наличие легенд о прошедшем "золотом" веке и последующем нравственном, технологическом или экономическом упадке.

Закономерным явилось наполнение вопроса о динамике общества ценностным контекстом. Появилось учение о "прогрессивном" развитии человечества. Однако в чем заключалась эта "прогрессивность"? На чем базировались ее критерии? Гегель, например, считал, что социально-историческое развитие выступает как "прогресс в сознании свободы – прогресс, который мы можем познать в его необходимости" 1. Конт видел в качестве базиса развития общества "позитивную" науку, под которой он подразумевал естествознание.

Очевидно, что подходы Гегеля и Конта различны и несоизмеримы. Сложность поисков критериев социальных изменений и "прогресса" усугубляется многочисленностью характеристик социальной динамики другими философами, которые чаще всего ориентируются на аксиологический подход. Тем не менее, как известно, все же существует свободный от всякой ценностной нагруженности критерий социального развития, который показывает степень изменения общества. Речь здесь, конечно же, идет об инновациях – новшествах. В свою очередь, социальные инновации по своей природе могут быть совершенно различными: они могут быть технологическими, техническими, культурными, религиозными, политическими, экономическими. Кажется, что они тоже несоизмеримы. Однако надо обратить внимание на то, что каждая инновация базируется на определенном знании. Таким образом, актуальным становится вопрос о типологии знания и его социальном статусе. Именно так можно выявить роль определенного вида знания в динамике общества. Традиционное деление знания на "материальное и духовное", на наш взгляд, будет малопродуктивным для решения данного вопроса, поэтому необходимым будет обратиться к наиболее плодотворным, как нам представляется, концепциям в данной области, чтобы затем их критически использовать при решении заявленной проблемы.

Одной из наиболее известных концепций взаимосвязи форм знания и социальной динамики является теория одного из крупнейших обществоведов ХХ века Питирима Александровича Сорокина. Хотя он и считается социологом, но вопрос о формах знания лаконично, четко решает с позиций философии, вводя для них понятие "системы истины", тем самым, придавая этим типам знания особый онтологический статус, исключающий в какой-то мере субъективизм. Сорокин утверждает, что само понятие истины может осмыслить лишь всеведущий, всечеловеческий разум, а для ограниченного человеческого ума возможен целый ряд решений вопроса об истине, который, в конечном счете, распадается на три класса. "Каждый имеет свою собственную систему истины, свои источники и критерии. Эти три главные системы истины, - пишет Сорокин, — соответствуют нашим трем сверхсистемам культуры, а именно: идеациональной, идеалистической и чувственной системам истины и знания. Идеациональная истина – это истина, открываемая милостью Божией через его глашатаев (пророки, мистики, "отцы церкви"), обнаруживаемая сверхчувственным способом посредством мистического опыта, прямого откровения, божественной интуицией и вдохновением. Чувственная истина суть истина чувств, постигаемая органами чувственного восприятия. Идеалистическая истина есть синтез двух других истин, то есть синтез, созданный нашим разумом" 2. Фактически Сорокин говорит о трех формах знания – религиозной, научной и философской. Причем мыслитель не просто констатирует здесь существование этих форм знания, а рассматривает их соотношение и противоречия между ними в динамике.

Наиболее четко просматривается конфликт между религией и наукой, "между идеациональной истиной веры и чувственной истиной чувств. Если каждую из них рассматривать как "правду, всю правду и ничего, кроме правды", то тем самым они становятся взаимонесовместимыми" 3. Действительно, по Сорокину, идеациональная истина, которая может быть названа истиной веры, непогрешима и дает адекватное знание о подлинно реальных ценностях, тогда как любая система чувственной истины и реальности предполагает отрицание или, по крайней мере, совершенно холодное отношение к любой сверхчувственной ценности и реальности. То есть чувственные культуры считают исследование Божественной природы бесплодными размышлениями или заблуждениями. Но почему Сорокин, говоря о науке, называет ее "чувственной системой истины"?

По нашему мнению, наука у него предстает как явление экспериментальное, как деятельность эмпирическая. Не случайно рассуждения о природе научного знания он начинает с высказывания философа-эмпириста Джона Локка: "Нет ничего в сознании, чего бы не было раньше в ощущении". Но для нас очевидно то, что наука это не только опыт, но и теория. То есть должны существовать и рациональные основания науки. Игнорирует ли этот факт Сорокин? Нет. Его идеалистическая система истины включает в себя не только философию, но и логику с ее теорией силлогизмов (индуктивных умозаключений), и математику с ее доказательствами и выводами. Таким образом, граница между чувственной и идеалистической системами истины подвижна и прозрачна. Действительно, иногда, рассматривая научные проблемы на общенаучном уровне, ученые ловят себя на вопросе о том, имеют ли они дело с научными абстракциями или же с философскими обобщениями. С другой стороны, идеалистическая система истины по отношению к сверхчувственным явлениям заявляет, что их осознание и познание невозможно с помощью одних чувств, их можно постигнуть только с помощью прямого обращения к Божественному откровению. Именно идеалистическая система истины является ответственной за интеллектуальное творчество. "Человеческий разум "возбуждает" ощущения и восприятие нашими органами чувств и трансформирует их в достоверный опыт и знания. Человеческий разум таким образом соединяет в единое целое истину чувств, истину веры и истину разума" 4. Мы также хотим заметить, что термин "идеалистическая система истины" по своему характеру близок к понятию "рационализм", хотя и не сливается с ним. Так же и чувственная система истины никогда не отождествляется с наукой полностью.

Однако вернемся к феномену науки и к ее динамике так, как это представлял Сорокин. На его взгляд, отсутствие интереса чувственной системы истины к сверхчувственным аспектам действительности способствует явному предпочтению изучения чувственного мира со всеми его физическими, химическими и биологическими качествами и связями. Познавательный интерес сосредоточен на изучении материальной стороны мира, а также на технических изобретениях, служащих нашей чувственности. Поэтому познание отождествляется Сорокиным с эмпирическим знанием, кристаллизующимся в естественных науках. Именно поэтому, по мнению Сорокина, в чувственном обществе (одной из форм которого является современная глобальная цивилизация) естественные науки теснят или даже вытесняют религию, теологию, философию. То есть здесь Сорокин объясняет появление массовой культуры падением когнитивного интереса к другим системам истины. В чувственных культурах и обществах набирают силу именно эмпирические системы философии, а философские системы, базирующиеся на идеациональных и идеалистических системах истин, приходят в упадок. Сорокин рассматривает динамику развития эмпиризма в философии на фоне других систем и указывает на то, что в течение большей части средних веков эмпиризм оставался на уровне, близком к нулю, хотя и был популярен у античных философов. "Короче говоря, чувственная форма искусства, эмпирическая система философии, чувственная истина, научные открытия и технологические изобретения двигаются параллельно, поднимаясь и падая в строгом соответствии со взлетами и падениями чувственной сверхсистемы культуры. Точно так же двигаются в одном направлении идеациональное и идеалистическое ис­кусство и неэмпирические философские теории, основанные на идеациональной и идеалистической истинах. Их движение противоположно движению чувственного искусства, технологии и эмпирической философии" 5.

Сорокин также последовательно и оригинально рассматривает чувственную систему истины и знания, которая, по его мнению, неизбежно по своему характеру материалистична, а, следовательно, также механистична и бихевиористична. Поэтому сознание, как едко замечает Сорокин, объявляется неточным и субъективным понятием, означающим физиологические реакции и открытые действия заданного типа, а все теории и предположения, основанные на духовной, нематериальной, сверхчувственной реальности, отвергаются как невежество или злоупотребление словами. Вместе с тем, научные теории, базирующиеся на истине чувств, имеют тенденцию стать материалистическими, механистическими и количественными, даже в интерпретациях антропологических, культурных и духовных феноменов. Здесь Сорокин четко уловил тенденции в науке первой половины XX века, когда в социальных и психологических науках имитировались методы физики и химии, а явления гуманитарного порядка трактовались с позиций бихевиоризма, физиологии, рефлексологии, эндокринологии и психоаналитики. Сорокин также логично замечает, что нахождение чувственного мира в состоянии постоянного течения и становления, в котором даже вечное высшее бытие изменяется, способствует развитию темпорального, релятивистского и нигилистического склада ума. Поэтому чувственная истина вместо действенного познания объективной реальности и ценностей дает нам все больше и больше относительных условных намеков, узаконивающих мимолетные оттенки постоянно изменяющихся чувственных впечатлений, которые разнятся в зависимости от людей, групп и внешних обстоятельств. Нарастает тенденция, когда, вместо того чтобы вскрывать истину как тождество сознания и реальности, чувственная система истины дает всего лишь впечатление и искусственные конст­рукции, относящиеся к чему-то, по существу, неизвестному.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19