Метафорический потенциал слова и его реализация в поэме Т.С. Элиота The Waste Land

1988].

Все вышесказанное может привести к мысли, будто элиотоведение себя

исчерпало, и я могу внести в науку новое лишь в том случае, если

обратится к частной, узкой проблеме, но это не так.

2.2.«The Waste Land»: основные темы поэмы и принципы ее построения.

Вершиной раннего творчества Элиота историки литературы единодушно

признают поэму «The Waste Land». Это сравнительно небольшое по своему

объему произведение создавалось им на протяжении более чем семи лет. Элиот

терпеливо и кропотливо работал, выверяя каждую строчку, и лишь финал был

написан стремительно, на одном дыхании.

В первоначальном варианте поэма представляла собой большое по своему

объему сочинение, озаглавленное «Он управляет при помощи различных голосов»

(«He Doеs the Police in Different Voices»). Помимо пяти частей, составивших

окончательный вариант «The Waste Land», поэма включала большое число

стихотворных отрывков, которые в сущности представляют собой

самостоятельные поэтические произведения: «Смерть святого Нарцисса»,

«Элегия», «Смерть герцогини», «Погребальная песнь», «Фреска» и др. Кроме

того, Элиот планировал включить в поэму стихотворение «Геронтион» в

качестве пролога. По-видимому, он сам - а не только его исследователи -

рассматривал будущее детище как грандиозный итог своего творчества.

Завершив поэму, Элиот обратился с просьбой к Эзре Паунду ее

отредактировать, и Паунд охотно согласился. Он сократил произведение почти

втрое, беспощадно вычеркнув из текста все, что ему казалось лишним или

слабым в художественном отношении. Именно Паунд, как отмечают некоторые

исследователи, «разубедил Элиота использовать стихотворение «Геронтион» в

качестве пролога к поэме» [цитата по: Bradrook, 1972: 12]. Элиот учел

большую часть замечаний и исправлений мэтра, и в знак глубокой

признательности посвятил ему свою поэму. Выправленный Паундом текст «The

Waste Land» был опубликован в 1922 году в октябрьском номере издаваемого

самим Элиотом журнала «Критерион». В ноябре того же года она появилась в

журнале «Циферблат» («Dial») и вскоре вышла отдельной книгой в США. Именно

в американском издании Элиот впервые опубликовал свои комментарии к поэме.

Автор «Бесплодной земли» в знак благодарности отослал все черновики

известному литератору Куинну, который вел от его имени переговоры с «Dial».

Так материалы оказались в архиве Куинна, где они хранились в течении

пятидесяти лет, будучи практически недоступными для исследователей. Ученые

даже приблизительно не могли составить представление о первоначальном

объеме поэмы и о тех исправлениях, которые внес в ее текст Паунд. После

смерти Элиота Куинн передал находившуюся в его распоряжении рукопись

издательству «Фабер энд Фабер». В 1971 году она была опубликована. Это

событие стало настоящей сенсацией в филологическом мире. Сам элиотовский

текст и замечания на полях Э. Паунда были подробнейшим образом

прокомментированы как в самом издании, так и в статьях, которые за ним

последовали. Современное исследование «The Waste Land» уже немыслимо без

использования так называемой «рукописи Куинна», то есть первоначального

варианта поэмы и без учета тех замечаний Э. Паунда, с которыми согласился

Элиот.

Необходимо учитывать общий характер изменений, внесенных Паундом.

Итак, каким же принципом он руководствовался, исправляя стихи своего друга

и ученика? Большинство исследователей, как правило, обходят этот вопрос,

предпочитая конкретные факты абстрактным обобщениям. Однако уже сам факт,

что один поэт, исходя из собственных априорно субъективных представлений,

исправляет произведение другого поэта, и второй поэт с его исправлениями

соглашается, конечно же требует комментария. Ведь два поэта - это всегда

два совершенно разных мира. Когда речь заходит о таких выдающихся

творческих индивидуальностях, как Элиот и Паунд, то полного единства

взглядов, вкусов и пристрастий здесь быть не может, даже при всей близости

их эстетических концепций.

В данном случае интерес представляет отношение Паунда к творчеству

Элиота. Паунд никогда не одобрял элиотовской «метафизичности», его интереса

к христианской этике, столь очевидного во многих стихах Элиота. Паунду было

совершенно чуждо увлечение Элиота театром. Его замечания на полях рукописи

«Бесплодной земли» показывают, что некоторые эпизоды он вообще не смог

понять. Почему же он взялся редактировать поэму? На этот вопрос, весьма

убедительно отвечает Питер Акройд. Исследователь признает, что Паунд

«совершенно не понимал природу элиотовского гения» [цитата по: Akroyd

,1984:119]. Но в то же самое время он отмечает «тонкий поэтический слух

Паунда» [там же], его способность услышать стержневой ритм, основную

мелодию произведения и отбросить все то, что эту мелодию заглушает.

Объяснение Акройда, на первый взгляд, может показаться субъективным,

ненаучным. Но оно точно определяет основную черту критического сознания

Паунда. Действительно, принимая во внимание отношение Паунда ко многим

современным ему молодым поэтам и прозаикам, Т. С. Элиоту, Р. Олдингтону,

Э. Хемингуэю и многим другим, нельзя не поразиться его критическому чутью,

умению распознать в новом произведении литературный шедевр. В данном случае

заслуга Паунда состоит в том, что он превратил огромную массу разрозненного

поэтического материала в художественное целое. «Бесплодная земля» стала

более лаконичным, точным выражением элиотовского мировидения.

Элиот, всегда осуждавший в своих эссе усложненную поэтическую риторику

и фразеологию и ратовавший за простоту и точность художественной речи, был

глубоко убежден, что язык его собственных стихов предельно прост. Тем не

менее «Бесплодную землю», насыщенную аллюзиями, реминисценциями, вряд ли

можно отнести к тем произведениям, которые читаются легко. Однако, несмотря

на всю сложность и шифрованность текста, поэма сразу же завоевала

популярность не столько у представителей литературной элиты (их отклики не

всегда были хвалебными), сколько у рядовых читателей.

Успех поэмы объясняется тем, что она воспринималась современниками поэта

чисто эмоционально, то есть как произведение «злободневное», отразившее

актуальные социальные проблемы. Ее ставили в один ряд с литературными

сочинениями, раскрывающими умонастроение «потерянного поколения».

Впоследствии сам Элиот решительно отвергал такого рода интерпретацию

«Бесплодной земли». «Мне не нравится слово “поколение”, которое

превратилось за последнее десятилетие в талисман. Когда я написал поэму

“Бесплодная земля”, то некоторые доброжелательные критики утверждали, что я

выразил разочарование поколения. Но это - чистейший вздор. Возможно, я и

выразил, как им кажется, их иллюзию разочарования, но это не было главным

моим намерением» [цитата по: Маттиссен, 1958:106]. Смысл данного

высказывания вряд ли стоит сводить к отрицанию Элиотом связи «общего

настроения» поэмы и атмосферы времени. Речь идет о другом. Поэт, во-первых,

утверждает, что он ни в коей мере не стремился потрафлять вкусам своего

времени, избрав для обсуждения «модные», актуальные темы. Кроме того, Элиот

всегда осуждал и осуждает в данном случае попытку читателя навязать

произведению искусства собственные эмоции и полное неумение читателя

воспринять «Бесплодную землю» как эстетический феномен. Согласно его

собственной теории внеличностной литературы, он не выражал чувства, идеи,

проблемы поколения 1910 годов, а использовал их в качестве материала,

находящегося под рукой, для создания произведения искусства. Этот материал

получил предельную конкретизацию и предельное обобщение,

трансформировавшись в эстетическую реальность. А вот уже эстетическая

реальность подчинялась законам искусства и действительно не имела прямого

отношения к чувствам, разочарованиям поколения. Поэтому, с точки зрения

Элиота, говорить об их связи – «чистейший вздор».

Перед искусством, в особенности когда оно находится в состоянии

кризиса, стоят иные цели. И главной задачей своего произведения автор

считает восстановление литературной традиции, разрушенной

позднеромантической поэзией. Таким образом, цель «Бесплодной земли» –

устранить разрыв между прошлым и настоящим и вернуть языку былую

эмоциональную и смысловую насыщенность.

Рассмотренные выше основополагающие принципы литературно-критической

теории Элиота касаются главным образом проблемы поэтической формы, но в их

основе лежат некие общие идеи о мире и человеке. Несомненно, «Бесплодная

земля», являясь высшей точкой философских и творческих исканий раннего

Элиота, дополняет понимание этих общих идей. Но если в критике они

реализуются в виде рассуждений частного порядка, то в поэме они

воссоздаются при помощи сложной системы художественных образов.

Элиот, создавший весьма оригинальную литературно-критическую теорию,

не был новатором в области этики и философии. Он не разработал собственной

этико-философской системы и его воззрения отличались крайним эклектизмом.

Общее понимание проблемы бытия, вселенной и человека не выходило в его

представлениях за рамки традиционной христианской этики, которая была

опосредована некоторыми философскими (Бергсон, Брэдли), культурологическими

(И.Бэббит, П.Э.Мор, Ш.Моррас) и антропологическими (Дж.Фрэзер, Л.Леви-

Брюлль) теориями. Элиотовскую картину мира, конечно, усложняло его

увлечение восточными верованиями, в частности, буддизмом и индуизмом.

Согласно воззрениям Элиота, отразившимся в его эссеистике и поэтическом

творчестве, причиной вечной трагедийности бытия людей является их

собственная человеческая природа. Первородный грех разделил человека и

Бога. Возможность приблизиться к Богу заложена в смирении, в осознании

человеком своего места в системе мироздания по отношению к Богу. Однако

история человечества, как ее мыслит Элиот, представляет собой не движение к

Богу, а извечное повторение первородного греха. Человек подчиняет свою

жизнь земным желаниям, отказываясь признать власть Бога, внеположенных

абсолютных ценностей над собой. Греховное начало вытесняет в его душе

божественное. Он сам стремится к власти, к обладанию миром, т. е. принимает

на себя роль Бога. Пренебрежение этическими нормами приводит к распаду

внутренней целостности. Человек замыкается в сфере собственных обыденных

чувств, иными словами в сфере своего сугубо человеческого «я», отчуждаясь

от Бога, первоосновы всего сущего, от мира и от людей. Его речь перестает

быть адекватным выражением восприятия мира.

Такими Элиот видит своих современников. Именно человек начала ХХ века,

эпохи распада всех ценностей, и то состояние, в котором он пребывает,

становятся предметом размышлений автора «The Waste Land». Передо читателем

последовательно развертывается сознание человека и художника,

принадлежащего постромантической культуре. В этом смысле поэма неотделима

от своего времени. И, несмотря на категорическое нежелание Элиота быть

причисленным к тем писателям, которые говорили о проблемах «потерянных», по

своему духу, настрою, определенным мотивам поэма все же неразрывно связана

с литературой «потерянного поколения». Конфликты эпохи за счет смещения

временных планов перерастают у Элиота во вселенскую катастрофу, в

универсальные проблемы бытия человека, и этот момент всегда следует иметь в

виду при анализе «The Waste Land».

Человек (художник) как субъект культуры оказался предоставлен самому

себе. Романтизм уничтожил традицию (систему устойчивых эстетических

принципов), которая была для художника источником творчества. Современный

художник пытается обрести вдохновение, обращаясь к своему обыденному «я»,

но подлинное творчество связано не с обыденной личностью, не с импульсивным

вдохновением, а с традицией. Последняя же разорвана в сознании героя «The

Waste Land». Прошлое и настоящее культуры изолированы друг от друга.

Прошлое замкнуто на себе самом и возникает в поэме в виде обрывочных

воспоминаний, бессвязного нагромождения вырванных из контекста цитат и

образов. Настоящее в свою очередь не несет в себе прошлого, ибо герой не

ощущает и не осознает из глубинной тождественности той метафизической

основы, которая их объединяет. Следовательно, и прошлое, и настоящее лишены

для него смысла. Е.Ганнер полагает, что возникающие в пятой части

«Бесплодной земли» видения повествователя, которые символизируют крушение

западной культуры заставляют его искать истину в восточной мудрости. Идеи

буддизма и индуизма создают, по мнению исследовательницы, нравственную

основу для возрождения героя[цитата по:Ганнер,1958:133]. С этим

утверждением вряд ли можно согласится, ибо поэтический текст делает

очевидным, что постулаты «Бхагават-гиты» и Упанишад превратились в

современном мире в пустые абстракции и утратили всякий смысл. Восточная

мудрость - такая же бесплодная пустыня для героя, как и западная.

Распад европейской культуры Элиот мыслил не только в историческом, но и

в синхроническом срезе. Ее жизненность заключена в единстве всех ее

составляющих, т. е. национальных культур. Такое единство, по мнению поэта,

со всей очевидностью демонстрировало позднее средневековье. Однако с

течением времени произошло обособление национальных культур, поскольку у

европейцев исчезло ощущение актуальности для современной жизни основы всей

европейской культуры – античности. Идея распада европейского древа

передается Элиотом в «The Waste Land» при помощи смешения различных языков.

Цитаты на семи языках, которые включаются в английскую речь повествователя,

создают ощущение языковой сумятицы, Вавилонского столпотворения, которое

достигает кульминации в финале поэмы:

London Brige is falling down falling down falling

down

Poi s’ascose nel foco che gli affina

Le Prince d’Aquitaine a la tour abolie

This fragments I have shored against my ruins

Why then Ile Fit you. Hieronimo’s mad againe.

Datta. Dayadhvam. Damyata.

Shantih Shantih Shantih

Весь этот комплекс идей представлен в поэме двумя центральными темами.

Первая из них традиционно обозначается в как «смерть-в-жизни». Герой

«Бесплодной земли» утратил жизненные силы: его бытие лишено смысла. Оно

бессознательно, автоматично. Такого рода существование связано не с миром

жизни, а с миром смерти. Смерть в контексте поэмы перестает быть

освобождающей силой и становится формой зкзистенции. Эта идея задана уже в

эпиграфе, где говорится о умской Сивилле, которая от старости превратилась

в горсточку пыли, но тем не менее не прекратила своего земного

существования.

В «The Waste Land» Элиот демонстрирует различные вариации темы смерти-в-

жизни. Мария Лариш с ее беспредметными воспоминаниями; сам повествователь

поэмы, переживший любовный экстаз в гиацинтовом саду; мадам Созострис;

толпа безликих людей, движущаяся по Лондонскому мосту; великосветская дама,

вульгарная девица Лил, клерк и машинистка и другие персонажи поэмы –

существование всех этих героев есть смерть-в-жизни.

Этический смысл, который данная формула подразумевает, также чрезвычайно

важен для понимания проблематики «Бесплодной земли». В III главе поэмы

(«The Fire Sermon») читатель оказывается свидетелем любовного свидания

клерка и машинистки. Оно наглядно демонстрирует концепцию Элиота. Читатель

видит, что любовь превратилась для современных людей в своеобразное

телесное упражнение, вошедшее в привычку. Здесь нет ни животной страсти, ни

осознанного зла, ни любви и добра. Акт живой природы напоминает нам скорее

механический процесс, работу раз и навсегда заведенных автоматов. Итак,

согласно Элиоту, неспособность людей различать добро и зло неизбежно

связана с формой их существования, смертью-в-жизни.

К сожалению, в элиотоведении, как правило, упускается из виду

актуальнейший вопрос о возможных литературных источниках центральной темы

поэмы, которую Элиот сам называл «смерть-в-жизни». Из всех известных

исследователей эту проблему рассматривает в своей работе лишь Е.Ганнер.

Она полагает, что основная тема «The Waste Land» была подсказана автору

знаменитой поэмой С.Т.Кольриджа «Сказание о старом мореходе». Элиот, как

указывает Ганнер «заимствует у Кольриджа образ жизни-в-смерти и

переосмысляет его в тему смерти-в-жизни» [цитата по: Gunner:143].

Исследовательница подробнейшим образом аргументирует свое предположение,

проводя сопоставление центральных тем двух поэм. Однако конкретных

фактологических доказательств того, что Элиот взял образ именно у Кольриджа

нет. Мотив жизни-в-смерти был широко распространен в литературе XIX века, и

вполне мог быть заимствован Элиотом у Гофмана, Шелли, Э.По, Т.Готье и др.

Вторую важнейшую тему поэмы исследователи определяют как тему

метаморфозы, изменения или возрождения. Метаморфоза, что с очевидностью

демонстрирует «The Waste Land», согласно Элиоту, есть сущность бытия и

искусства. В материальном мире все изменяется, происходит непрерывная смена

одних форм другими. Здесь нет ничего устойчивого, сущностного. Постоянен

только сам процесс метаморфоз. Тема представлена в “The Waste Land”

многочисленными образами, ситуациями, цитатами реминисценциями и имеет в

поэме два плана: реальный и идеальный. Последний ориентирует читателя на

“норму”, показывая, каким образом герой способен вновь обрести жизненные

силы. Идеальный план темы, как правило, непосредственно связан с контекстом

того источника, откуда заимствована цитата или реминисценция, вводящая

данную тему. Реальный план представляет собой трансформацию идеального в

событийном контексте «The Waste Land», демонстрируя читателю то, что

происходит с героем на самом деле.

Прежде всего необходимо выяснить, что же составляет содержание

идеального плана. Оно связано с целью, к которой стремится герой поэмы, -

преодолеть собственное бесплодие (физическое и духовное), выйти из

состояния смерти-в-жизни, возродиться к новой, подлинной жизни, наполненной

смыслом. Герой должен завершить свое существование в качестве единичного,

отчужденного субъекта и приобщиться к некоему вечному началу в мире. Такого

рода предельно упрощенная схема идеи возрождения лежит в основе

элиотовского понимания древних ритуалов. Кроме того, схема объясняет,

согласно Элиоту, два литературных памятника: «Метаморфозы» Овидия и «Бурю»

Шекспира. Реминисценции и цитаты из этих двух произведений постоянно

возникают на страницах «Бесплодной земли». Особое значение для понимания

поэмы имеет упоминание мифа о Филомеле, заимствованного из «Метаморфоз» и

фразы «жемчужинами стали глаза», взятой из «Бури» Шекспира. Овидиевский миф

и песня Ариэля объединены в представлении Элиота общей идеей: человек

умирает и одновременно возрождается в новой форме. Он преодолевает

собственную ограниченность телесным началом, отчужденность от мира и

сливается с природой. Напомню, что метаморфоза всегда была для Элиота

метафорой истинного искусства. Она очень точно воссоздает логику его

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7