Внутренний человек в русской языковой картине мира

одного из персонажей сообщения наряду с реальным субъектом состояния или в

роли его метонимического заменителя. Внутренний человек, представленный

одной из указанных ипостасей (целостный / частичный), в свою очередь,

включен в систему более конкретных семантических категорий, формирующих

"грамматику" образов-метаморфоз сознания (в широком смысле), "как бы

наблюдаемого со стороны… подлинного (физически реального) Я-субъекта"

[Одинцова, 2001, с. 77]. Каждая из них объединяет все многообразие

лексической и семантико-синтаксической репрезентации психики (метафоры,

сравнения, конструкции из слов с прямым и переносным значением) и

представляет особую точку зрения на внутреннего человека в целом или его

"части", отводя им определенное, прагматически значимое аргументное место в

структуре моделируемой ситуации:

а. Категория субъекта (агенса) внутреннего мира. Подобно реальному

субъекту состояния, компоненты внутреннего мира человека могут наделяться

признаками самостоятельно действующих субстанций и моделироваться в речи

как некие активные существа, изнутри управляющее человеком. [В литературе

известны и другие названия этой категории – "внутренний" человек[2] (М.В.

Пименова), обитатель "внутренней вселенной" (М.П. Одинцова)]. В роли

метафорического субъекта внутреннего мира, как правило, выступает

персонифицированный партитив (условный орган психики, чувство, черта

характера, alter ego человека и т. д.). Например: Покуда мозг страдал и

сомневался, синела и ослабевала ночь (Б. Ахмадулина); Животное и

человеческое ежеминутно сражаются в человеке, и слово… "любить" ничего не

значит, если первое побеждает второе. (В. Каверин. Наука расставания).

б. Категория вместилища, или - шире - локуса. В русской ЯКМ

вместилищем субъектов и объектов внутреннего мира мыслится как человек в

целом, так и отдельные его "части". Например: Он завсегдатай сердца моего.

(Б. Ахмадулина. Сны о Грузии); Сладкая струна вдохновения вибрировала в

желудке. (М. Веллер. Ноль часов). Категория вместилища помогает также

представить событие внутреннего мира и как направленное движение одного его

элемента внутрь другого (врезаться в память, вбить мысль себе в голову).

в. Категория объекта. Она позволяет интерпретировать явления

внутреннего мира в аспекте способности служить объектом действия,

воздействия, чувства, мысли реального субъекта состояния. "Предмет" психики

может быть объектом обожания: Все обожают Пушкина и свою любовь к Пушкину.

(С. Довлатов. Заповедник) и намеренного истребления: И в конце концов

после одного разговора, помолчав, прямо спросила, как Таля думает, может ли

Вадим Андреевич жить без нее? И сама ответила. Конечно, может, но

постепенно уничтожая в себе доброго, любящего человека. (В. Каверин. Наука

расставания). Кстати, реальный субъект состояния также может получить

роль инактивного участника ситуации, испытывающего воздействие со

стороны своих эмоций, мыслей и т.п. (На меня напал страх; Эта мысль не дает

мне покоя).

г. Категория инструмента. Она позволяет представить «предмет» психики

со стороны его способности служить пассивным передатчиком действия на

объект. Например: Это голое давление не поддавалось ни анализу, ни логике:

никак не мог Лева расположить его [Мишатьва], поняв, в своей системе, то

есть победить, перешагнув разумом. (А. Битов. Пушкинский дом); После того

как он работал головой – все по учебе оказалось так примитивно…(Он же).

В основу избранного нами подхода к изучению языкового образа

внутреннего человека был положен именно этот категориальный принцип

семантического описания. Безусловным достоинством категориального похода,

как, впрочем, и трех предыдущих, является то, что в его рамках можно

выстроить целостную языковую модель внутреннего человека. При всем этом он

обнаруживает ряд дополнительных преимуществ. Плюсы категориального

семантического подхода, по нашему мнению, состоят в следующем.

Во-первых, он в определенной степени гарантирует защиту от произвола в

интерпретации языкового материала (чего не избежать, например, при

составлении образных рядов путем расшифровки метафоры). Реконструкция

языкового образа внутреннего человека осуществляется с опорой на

формализованные, получившие системно-языковое воплощение смыслы – семантику

выработанных в языке грамматических форм, классов, конструкций, что

позволяет свести к минимуму субъективизм в интерпретации языкового и

речевого материала.

Во-вторых, категориальный семантический подход обладает значительной

(по сравнению с «анатомическим» и «симптоматическим») объяснительной силой.

Языковые категориальные смыслы максимально абстрактны, универсальны (они

соответствуют предельно общим понятиям о действительности), и,

следовательно, с их помощью может быть охвачен самый разнообразный языковой

и речевой материал, демонстрирующий и реалистические, и мифопоэтические

способы репрезентации явлений внутреннего мира человека, в том числе

сообщения о феноменах психики, не включенные наивным сознанием в число

органов внутренней жизни, а также высказывания, не маркированные по

признаку внешнего симптоматического выражения внутренних состояний.

По нашему мнению, категориальное семантическое исследование

внутреннего человека особенно эффективно, если рассматривать "образную

грамматику иносознания" (М.П. Одинцова) в расширенном виде, включая в нее

и категории низшего уровня (указывающие на сферы – источники

концептуализации психики: человеческое, животное, растительное и т.п.),

реализующиеся в сфере идиоматики, лексической метафоры, сравнений и т. п.;

рассматривая органы внутренней жизни в границах инструментальной категории.

Изучение семантических категорий в системе дифференцирующих их

субкатегоральных смыслов, регулярных семантических оппозиций позволяет

повысить «иллюстративность» результатов исследования, увидеть за ними

национально-специфические образы, формирующие языковую КАРТИНУ внутреннего

мира человека.

Таким образом, полное, системное описание словесных образов

внутреннего человека может быть получено только в результате интеграции

(несводимой, естественно, к простому суммированию) исследований,

выполненных в рамках рассмотренных нами подходов к материалу. Основным

инструментом описания, реализующего интегративный подход, является

семантическая категория в системе ее субкатегориальных смыслов, воплощенных

в значениях различных по уровневой принадлежности языковых единиц,

обладающих значительным образным и прагмастилистическим потенциалом.

Рассмотрим подробнее историю понятия семантической категории, определим его

содержание.

1.2. Категории и категоризация в семантических описаниях языка, науке и

философии. Определение межуровневой семантической категории как инструмента

интерпретации и языковой репрезентации

внутреннего мира человека

Известно, что ЯКМ, как всякая картина мира, имеет двойственную природу.

С одной стороны, это некое идеальное, ментальное образование - сумма

значений и представлений о мире, упорядоченных по тем или иным основаниям в

интегральную систему [Телия, 1998, с.176-177], - результат репрезентации

сущностных свойств мира в понимании ее носителей, результата всей духовной

деятельности человека [Постовалова, 1998, с.21]. С другой стороны, это

объективированное образование, опредмеченное в знаковых, в нашем случае

языковых формах. ЯКМ - это, таким образом, вторичный, идеальный мир в

языковой плоти [Колшанский, 1990], соответственно и семантическим

категориям, его формирующим, также присущ двойственный характер. Они имеют

самое непосредственное отношение к сфере мышления, точнее, к определенным

структурам сознания человека, каждая из которых есть форма ментальной

репрезентации действительности - "форма созерцания, восприятия,

представления вещей" [НФЭ, т. Ш., с. 370], необходимое человеку "средство

вариативной интерпретации действительности" [Иссерс, 1999, с. 42] и

"осознания мира " [СПП, с. 272]), и в то же самое время к языку, реально

всегда выступая в его определенном воплощении, «преломлении» (они выступают

в качестве инвариантных компонентов плана содержания языковых единиц разных

уровней [Бондарко 1985, 2001; Сусов, 1985; Литвин, 1985]). Эти

концептуально обусловленные категории, воплощающиеся в языковой семантике и

формирующие языковой образ мира, называют семантическими категориями (СК).

1.2.1. Категория и категоризация в научных и

философских концепциях

Исследователи (А.В. Бондарко, Л.М. Васильев, Т.И. Стексова) отмечают,

что семантические категории связаны со сферой мышления, и в частности с

категоризацией - мыслительной операцией, направленной на формирование

категорий как понятий, предельно обобщающих и классифицирующих результаты

познавательного деятельности человека [НФС, с.480].

Неслучайно категорию как феномен человеческой мысли ассоциативно

связывают прежде всего со сферой научной и философской мысли (это

традиционное толкование рассматриваемого понятия отражено, например, в

Философской энциклопедии [ФЭ, Т. 2. с. 472], где категории определены

как

основные и предельно общие понятия наук).

Именно в философии, с возникновением интереса к проблемам сознания и

познания, было выработано само понятие категории, разработаны первые

категориальные системы (наиболее известны из них в Античности -

аристотелевская, платоновская, в ХУШ-ХIХ вв. - кантовская, гегелевская, в

конце ХIХ - ХХ вв. - экзистенциалистская, диалектико-

материалистическая). В процессе развития научного познания каждая

конкретная наука сформировала свою категориальную систему, не отказываясь

при этом от понятий общенаучных (например, "информация", "симметрия" и др.)

и философских ("тождество", "противоречие", "случайность", "необходимость",

"время", "пространство" и т. п.). Именно в сфере научной и философской

мысли категория приобрела логический вид и получила следующую формулировку:

предельно общее понятие, отражающее наиболее существенные, закономерные

связи и отношения объективной действительности и познания, последний

результат абстрагирования от предметов их особенных признаков [НФС, с.481],

а категоризация, таким образом, стала отождествляться с логической

операцией обобщения, которая заключается в целенаправленном переходе от

видового понятия к родовому путем отбрасывания видообразующих признаков

[Гетманова, 1994, с.53].

С развитием когнитивной науки, и в частности с проникновением

когнитивного подхода в лингвистические исследования, открывшего широкие

перспективы изучения общих принципов работы когнитивной системы человека,

механизмов и структур, лежащих в ее основе, традиционные представления о

категории и категоризации в целом подверглись частичному пересмотру. Речь

идет не об отрицании логических принципов категоризации в целом, а "о

пересмотре самого процесса классификации явлений действительности в том

виде, в котором он происходит в повседневной человеческой жизни"

[Кубрякова,1996, с. 45]. Показательно в этом отношении обращение

исследователей к элементам обыденной понятийной системы (ПС) (имеются в

виду ПС, встроенная в язык австралийских племен дьирбал, - Р.Диксон, ПС

представителей западной культуры - Э. Рош, Дж. Лакофф, Ч. Филлмор,

восточная ПС - Дж. Лакофф, осмысливший результаты наблюдения П. Даулинг

за использованием категориального классификатора в японском языке). Весь

названный ряд исследований показал, что в повседневной категоризации

(отраженной, в частности, в ЯКМ) формируются весьма специфические

объединения, не вполне соответствующие классическим логоцентрическим нормам

платоновско-аристотелевской категоризации, действующим в сфере науки и

философии [НФС, с.481].

Говоря о том, что "классическая теория категорий не является

когнитивной теорией" [Лакофф, 1988, 42], Лакофф имел в виду ее оторванность

от реальных процессов упорядочивания и переработки информации о мире в

сознании и языке человека. Уязвимость этой теории исследователь видит в

том, что она "рассматривает отношения между реалиями естественного мира, но

не рассматривает того, как человек осмысливает его" [Лакофф, 1988, с.42].

Комментируя отклонения от традиционных представлений о категории,

обнаруженные в ходе лингвистических исследований, Лакофф замечает, что

классическая теория ограничилась задачей "выявить независимо от мышления

человека необходимые и достаточные условия для последовательной

классификации всех реалий мира" [Там же]. Из этого следует, что в ней

учитывались далеко не все когнитивные механизмы, факторы и принципы

категоризации как совокупности реальных ментальных операций, используемых

человеком в процессах познания мира и его "оязыковления".

Когнитивная наука поставила вопрос о категоризации как «вопрос о

когнитивной деятельности человека», другими словами о том, «на основании

чего классифицирует вещи обычный человек и как он сводит бесконечное

разнообразие своих ощущений и объективное многообразие форм материи и форм

ее движения в определенные рубрики» [Кубрякова, 1996, с.45]. Очень многое

для ответа на этот вопрос, по мнению исследователей, дает изучение

категориальных классификаций в особом случае - в случае естественного

языка. Как бы ни определяли когнитивный статус категориальных объединений,

классов языка, главное, что принципы, которые обнаруживаются при подведении

той или иной языковой единицы (чаще всего обращаются к лексическим

единицам) под определенную категорию, не являются собственно языковыми

правилами: язык отсылает к ментальной концептуализации мира. Они

универсальны и имеют самое непосредственное отношение к реальным механизмам

обработки информации в голове человека [Лакофф, 1988; Фрумкина, 1991].

Обращение к языкам так называемых цивилизованных народов и примитивных

племен позволило исследователям (Дж. Лакофф, Б.Берлин, П.Кей, Э.Рош)

определить целый ряд универсальных принципов категоризации.

1. П рототипическое устройство категорий. Одно из самых важных

отклонений от традиционных представлений о категоризации, обнаруженное

создателем прототипической теории значения Э.Рош (и ее пропонентами Дж.

Лакоффом, Ч. Филлмором), касается внутренней структуры категории и

отношений между ее членами.

С незапамятных времен наука занимается построением иерархических систем

категорий с целью упорядочения знания о сложноорганизованных областях

действительности (органический мир, объекты географии, минералогии,

языкознания, этнографии и т. п.). Каждая из таких классификаций

представляет собой систему таксономических категорий, обозначающих группы

объектов - таксонов, связанных отношениями типа "выше" - "ниже" [СЭС,

с.1209, 1296]. Типичный пример - классификация органического мира (система

категорий подвид - вид - род - семейство - …- царство), в которой каждая

категория, с одной стороны, членится на подкатегории, категории низшего

ранга, а с другой - входит в состав категорий высшего ранга. Согласно

классической теории, категория имеет четкие, хорошо очерченные границы и

принадлежность к категории определяется необходимыми и достаточными

условиями, общими для всех членов категории (определенный набор общих,

категориальных признаков реалий), соответственно, некий объект либо

является членом данной категории, либо не является. Поскольку эти условия

являются общими для всех членов категории, ни один из ее членов не может

оказаться более или менее типичным, центральным по отношению к другим

членам, но при этом между категориями могут быть установлены отношения

"выше" - "ниже", если это категории разного уровня. Показательны в этом

смысле рассуждения Аристотеля о такой категории сущностей, как человек, к

которой, как и ко всем аналогичным, по его утверждению, неприменимы

определения "больше" и "меньше". "Так, например, если эта вот сущность есть

человек, то не будет человеком в большей или меньшей степени ни сам по

отношению к себе, ни один по отношению к другим. Ведь один человек не

является в большей мере человеком, чем другой, подобно тому, как одно белое

является в большей или меньшей мере белым…» [Аристотель, 1998, с.1123].

Тем не менее Э.Рош, сделав предположение о том, что категории как

мыслительные реалии имеют некую внутреннюю структуру и отношения между

категориями выстраиваются не только по вертикали ("выше" - "ниже"), но и по

горизонтали ("более типичное" - "менее типичное"), сумела

продемонстрировать неравноправность членов одной категории. Одни из них

(прототипы), будучи эталонными представителями данного класса явлений и

воплощая все наиболее характерные признаки категории, формируют ее центр;

другие представители этого класса, обладающие лишь некоторыми из свойств,

присущих прототипам, отстоят от центра и образуют периферию. С точки зрения

"разумной" категоризации банан, апельсин и яблоко в равной мере являются

фруктами, однако в действительности для одного народа яблоко "более фрукт",

чем банан, для другого, наоборот, типичным фруктом является банан.

Конкретное распределение по "типичности" варьируется от культуры к

культуре. Таким образом, одним из важных результатов работы Э. Рош и ее

последователей стало представление категории как культурно обусловленной

психологической структуры, имеющей прототипическое устройство.

2. Нестрогий характер категоризации объектов. Прототипическое

устройство "естественных" категорий (то есть категорий обыденной

когнитивной практики), заключающееся в том, что некоторые из них "бытуют в

сознании людей как гетерогенные образования, объединяющие члены с

неравноправным статусом" [НФС, с. 481], свидетельствует о нестрогом

характере категоризации, об отступлении от логических принципов,

действующих в области научной и философской мысли и связанных с требованием

включать в категорию лишь те явления, которые обладают всем комплексом

сущностных категориальных признаков. Дело в том, что категоризация как один

из базовых механизмов обработки информации, как утверждают авторы "Краткого

словаря когнитивных терминов" (М., 1996, с. 42), связана "едва ли не со

всеми когнитивными способностями и системами в его (человека. - Е.К.)

когнитивном аппарате" и, таким образом, выходит за пределы, выработанные в

научно-философской мысли, не ограничиваясь логическими принципами

категориального расчленения мира в области научных понятийных систем и

классификаций. Исследования показали, что развитие процесса категоризации и

подключение к ней новых ее членов в повседневной когнитивной практике

происходит "не благодаря буквальному повторению у него (объекта познания. -

Е.К.) характеристик, свойственных остальным членам категории, но благодаря

повторению части этих характеристик" [Кубрякова, 1996, с. 43]. Показательны

в этом смысле наблюдения за использованием языковых знаков в речи для

именования вещей, выступающих таким образом инструментами категоризации: и

не летающего пингвина, и не поющего страуса относят к птицам (пример Э.

Рош); женщину, не родившую, но вынянчившую, воспитавшую ребенка, называют

матерью (пример Дж. Лакоффа). Не менее интересны примеры А.А. Потебни,

который задолго до развития когнитивистики обратил внимание на условность

решений, принимаемых относительно членства объекта в той или иной

категории. Ребенок, назвавший белую круглую лампу арбузиком, и не думал

приписывать этому шару зеленого цвета, сладкого вкуса, красной сердцевины и

пр. В данном случае из значения прежнего слова в новое вошел только один

признак - шаровидность. Как правило, комментирует этот пример А.А. Потебня,

когда в процессе познания посредством именования человек использует

языковой знак, который "своей звуковой формой отсылает к знанию предыдущего

слова", он "берет из этого значения каждый раз по одному признаку"

[Потебня, 1958, т. ?-??, с. 17]. Таким образом, нестрогий характер

"повседневной" категоризации проявляется в том, что человек относит объект,

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20