Система ценностей в пословицах и поговорках русского народа

комфорт, чистота) ценности, среди утилитарных выделяются ценности

абстрактные (сон, отдых) и материальные.

С точки зрения субъекта, признающего некое понятие за ценность, можно

разграничить индивидуальные, групповые, этнические (национальные) и

общечеловеческие ценности. Те или иные социальные группы или коллективы

(семья, дружеская компания, партия, сословие, интеллигенция в широком

смысле слова, крестьянство, духовенство, люди городской или сельской

культуры), субэтносы (по терминологии Л.Н. Гумилева, субэтнос - это

достаточно представительная часть нации, связанная общими хозяйственными,

культурными традициями - казаки, старообрядцы, поморы и т.д.)) могут

обладать особенностями в конфигурации ценностей, однако существует

определенная базовая система ценностей, характеризующая нацию и

определяемая общностью исторической судьбы, географическим пространством

обитания, преимущественным характером хозяйственной деятельности и многими

другими факторами. Этническая система ценностей как таковая не

вербализируется обществом, не представляется в виде набора постулатов, она

как бы «разлита» в языке, в авторитетных текстах и может быть

реконструирована на основании оценок, которые дают тому или иному понятию

члены социума.

Установление соответствия реалий действительности с предельным

представлением о норме - ценностью - происходит в результате оценочной

деятельности социума. Оценка - это акт человеческого сознания, который

заключается в сравнении предметов, явлений и соотнесении их свойств и

качеств с нормой. Результаты этого сравнения закрепляются в сознании и

вязыке в виде позитивного (одобрение), негативного (осуждение) или

нейтрального отношения (безразличие): добро - зло - природа. Первые

двелексемы включают в свою семантику оценочный элемент, третья

лексеманейтральна с точки зрения оценки. Таким образом, выражение оценки в

языке трехзначно: хорошо-нейтрально - плохо.

Важность ценностных ориентаций в жизни того или иного этноса

обусловила их «кодирование» в системе национального языка (лексики по

преимуществу). Такое «кодирование» осуществляется прежде всего включением

оценочного компонента в значение слов. Как указывала В.Н. Телия,

«...эмотивно-оценочное отношение детерминировано мировоззрением народа -

носителя языка, его культурно-историческим опытом, системой существующих в

данном социуме критериев оценки...».(62, с.39).

Аксиологическая картина мира, представленная в языке, ориентирует

человека в системе ценностей, дает общее направление его стремлениям и

жизненным целям. Так, понятия «правда», «красота», «справедливость» в

соответствии с общенациональными установками маркируются в сознании

представителя русского этноса положительной оценкой; понятия «ложь»,

«уродство», «несправедливость» - отрицательной. Эта аксиологическая

проекция «наивной» картины мира дополняется программированием той

информацией (наставления родителей и знакомых, литература, произведения

искусства, воздействие СМИ и т.д.), которая проходит сквозь жизнь человека,

особенно в период формирования его мировоззренческих установок - в детстве

и юности.

Основываясь на своем «аксиологическим видении мира», человек

формулирует оценочные суждения по отношению к тем реалиям, которые

появляются в его жизни.

Кризисное состояние современного русского национального самосознания

стимулирует поиск духовно-нравственных опор, морально-этических постулатов,

свойственных русским на протяжении всего нелёгкого и драматического пути

развития нации. Несомненно, что специфика национального представления о том

или ином базовом понятии, некие нравственные, ценностные компоненты тем или

иным образом отражают в языке.

Среди основных функций языка многие лингвисты выделяют так называемую

национально-культурную функцию. А.А. Леонтьев пишет об этом: «Язык отражает

и закрепляет реалии, абстрактные понятия и т.д., отработанные историческим

прошлым данного народа, обязанные своим существованием специфическим

условиям трудовой, общественной, культурной жизни этого народа». ( 57,

с.35).

Ю.Н. Караулов называет следующие три способа репрезентации русского

языка: «текстовой, воплощённый и локализованный в значительной по объёму

совокупности текстов; системный, представленный в лингвистических описаниях

его лексического состава и грамматического строя; наконец, сетевой,

воплощённый в ассоциативно-вербальной сети, которая в одном из своих

вариантов локализована в языковой памяти каждого носителя русского языка».

(48, с.7).

Несомненно, каждый из способов репрезентации языка содержит

национально-культурную информацию. В частности, специфика национальной

аксиологической картины мира находит выражение в характере коннотаций,

свойственных тем или иным словам, в особенностях организации различных

лексико-семантических полей, тех или иных словообразовательных гнёзд.

Несомненным представляется также то, что влияние на системный и

сетевой уровни представления языка возможно только через тексты, т.е. через

функциональную сторону языка. Причём в этом случае значимы не только

собственно вербальные тексты, но и любые тексты в широком семантическом

понимании (осмысленная последовательность любых знаков – обряд, ритуал,

произведение изобразительного искусства и т.д.).

В качестве фактора, влияющего на языковую систему и продуцирующего

изменения в ней в плане отражения ценностной и мировоззренческой

характеристики национального сознания, нас будут интересовать не все

тексты, а лишь те, которые мы условно назовём авторитетными. Авторитетный

текст как социально-культурный феномен это текст в широком семантическом

понимании, известный всем членам общества и определяющий в силу тех или

иных причин духовные и мировоззренческие ценности общества и личности.

Авторитетным может быть вербальный текст (литературное, публицистическое

произведение, лозунг), может быть кинофильм, произведение изобразительного

искусства.

Каковы могут быть причины приобретения текстов статуса авторитетного

текста? Это может быть освещённость автором человека, являющегося

бесспорным авторитетом в рамках данной социально-культурной общности.

Такими бесспорными авторитетами являются для нас, например: Пушкин,

Толстой, Чехов. Во-вторых, это может быть освещённость авторством народа. В-

третьих, тексты могут быть освещены властью, авторством идейных

руководителей общества в данной конкретной момент. В-четвёртых, причиной

авторитетности того или иного текста может быть его широкое распространение

в обществе, его регулярная воспроизводимость.

Среди авторитетных текстов особое место занимают тексты фольклорного

происхождения. Характер их авторитетности особый. Во-первых, они в наиболее

чистом виде дают представление о народном видении мира, человеческого бытия

в нём, об организации отношений между людьми. Во-вторых, авторитетность

фольклорных текстов базируется на национальном самосознании, и на неё никто

посягнуть не может. («Глас народа – глас Божий»).

Особенно значимыми в этом отношении представляются пословицы, в

краткой афористической форме передающие точку зрения народа на основные

вопросы бытия. «Учёные – паремиологи неоднократно отмечали, что пословицы,

вступая во взаимосвязь друг с другом в тематическом и в семантическом

плане, образуют сложно организованное многомерное пространство». (56, с.

109). Великолепный и до сих пор непревзойдённый образец организации такого

пространства представляет собой сборник В.И.Даля «Пословицы русского

народа», включающий 31 тысячу пословиц, сгруппированных в 180 тематико-

смысловых разрядов. В основном пословицы носят наднациональный характер

или отражают «законы природы», в том числе человеческой природы - «Что

имеем, не храним, потерявши, плачем», или предписывают определённые правила

поведения - «Цыплят по осени считают». Значительная часть пословиц

соотносится с фактами и законами социально-исторического развития,

социальным сознанием, психическим складом того или иного этноса. Надо

знать: неповторимые русские пословицы были когда-то предметом ожесточённой

борьбы прогрессивных русских педагогов и писателей за народную речь, за

освоение её детьми. И против них выступали яростные консерваторы, «сухари»

из царского министерства народного просвещения. «Мы учим русскому народному

языку на пословицах, - говорит К.Д. Ушинский, - ибо лучшего народного

языка, чем тот, который сохранён в пословицах, не знаем».(4,с.55).

Формирование личности должно идти через овладение родным языком,

тысячелетиями накапливающим сокровища человеческой мысли и опыта, считал

К.Д. Ушинский. Ни в одной из форм языкового творчества народа не

проявляется так ум народа, национальная история, быт, мировоззрение, как в

пословицах и поговорках. «Пословица тем и хороша, что в ней почти всегда,

несмотря на то, что она короче птичьего носа, есть нечто, что ребёнку

следует понять: представляет маленькую умственную задачу, совершенно по

детским силам»,- отмечал в работе «Первая книга после азбуки».(9,с.12).

Памятны пословичные рассказы Ушинского в «Родном слове». Столь же

колоритен, сколь и прост, рассказик «Тише едешь, дальше будешь» - о

надменном барине и смышлёном мужике. «Некрасиво, да спасибо» - пословичная

миниатюра о маленьком цветке землянике, из которого получилась душистая

ягодка, и пышном тюльпане, от которого остался только увядший стебелёк.

Даже незатейливому очерку о работе кузнеца Ушинский даёт пословичный

заглавие: «Куй железо, пока горячо», возвращая привычному для взрослых

метафоричному значению пословицы её первоначальный буквальный смысл.

Рассказы Ушинского на протяжении всей книги как бы подкрепляются

многочисленными народными пословицами в их чистом виде. Автор-составитель

«Родного слова» приводит их в промежутках между теми или иными рассказами

или сказками, чтобы закрепить впечатление от прочитанного. Ведь

афористическая форма пословицы как нельзя лучше способствует этой цели.

Вплотную смыкается со взглядом К.Д. Ушинского в своей оценке народных

пословиц, их роли и месте в усвоении детьми родного языка при обучении

грамоте Л.Н. Толстой. В его «Азбуке» пословицы являются текстами для

первоначального чтения и распределяются по всем буквам алфавита. Из

великого множества и разнообразия пословиц и поговорок, представленных в

сборниках И. Снегирёва, В. Даля, Толстой отбирал материал для учебников

так, чтобы за каждой из пословиц вырисовывалась бы определённая житейская

ситуация и вытекающий из неё нравственный смысл, выраженный в образной

форме. Эти свойства пословиц и привели Толстого к мысли использовать их в

качестве важнейшего учебного материала, отвечающего методическим

требованиям и ценного в образовательном и воспитательном отношениях.

В народных пословицах и поговорках Толстой видел идеальное воплощение

лучших качеств подлинной художественности: чувства красоты и меры, правды и

простоты, общедоступности и заразительности, вызывающих «бесчисленное

множество мыслей, представлений и объяснений» (63,с. 356).

Сходство взглядов и позиций двух великих русских педагогов

относительно роли народных пословиц и поговорок в обучении значительно тем,

что оно направляет каждого, кто занят воспитанием и обучением младших

школьников, к неисчерпаемому в своих богатствах источнику духовного

развития – народному творчеству.

2. В.И. Даль «Пословицы русского народа» разделы: «Добро – милость –

зло», «Родина – чужбина», «Друг – недруг», «Работа – праздность».

Рассмотрим пословицы, отнесённые В.И. Далем в разделы «Добро – милость

– зло», «Друг – недруг», «Родина – чужбина», «Работа – праздность». Нашей

целью будет выяснение того, как детализируются и оцениваются пословицы и

поговорки. Как известно, оценка того или иного явления, факта, понятия

является важным компонентом пословицы. Ещё в 1970 г. Мильнер высказал

предположение, «что в основе большинства паремий лежат элементы,

репрезентирующие оценку содержания с культурной точки зрения». (3, с. 136).

Оценка может опираться на ощущения, тогда эта оценка гедонистическая

или сенсорная, а также может проистекать из других принципов

(нормативность, утилитарность и т.д.), тогда оценка имеет рациональный

характер.

Работая над разделом «Добро – милость- зло» обратимся непосредственно

к понятию «добро», которое в словаре Даля определено как, «благо, что

честно и полезно, всё чего требует от нас долг человека, гражданина,

семьянина» (25,Т.1,с.410), понятие «милость – доброе, человеческое

отношение; благодеяние, дар; полное доверие, расположение к кому-нибудь»

(25, Т.2,с.277) можно увидеть схожесть. Противоположен им антоним – зло,

т.е. рассматриваются противоположные отношения (бинарные).

Из 275 пословиц, включённых Далем в раздел «Добро – милость – зло»,

можно выделить три группы пословиц. Первая группа пословиц рассматривает

значение добра, вторая группа пословиц – антипод добру – зло и его

проявления, третья группа пословиц даёт констатированную характеристику

положительным и отрицательным сторонам человека и общества. Оценка

интересующего нас явления во всех трёх группах пословиц будет выражена по-

разному. Пословицы первой группы прямо говорят о значимости добра в жизни

людей, например: «Не век жить, а век поминать», «Доброму добрая память», «С

добрым жить хорошо. В добре хорошо жить», «Ласково слово – что весенний

день», «Милость и на суде хвалится. Красна милость и в правде», «Милость

подпора правосудию», «Всякое даяния благо»; ассоциируют зло с возмездием,

говорят о том, что малое зло способно свести на нет большое добро,

всепрощение должно стать девизом в жизни каждого человека, например:

«Добрым делом не кори», «На ласковое слово не кидайся, на грубое не

гневайся», «На ласковое слово, не сдавайся, на противное не осержайся», «Он

мухи не убьёт. Он и во сне комара не убьёт», «Наш Андрей никому не злодей»,

«Зла за зло не воздавай», «Кто гнев свой одолевает, крепок бывает»,

«Господин гневу своему – господин всему»; декламируют добро как потребность

человека, о добрых, милосердных людях говорят как о «луче света в тёмном

царстве», например: «Сам с воробья, а сердце с кошку», «С доброхотом

всякому в охоту», «На свете не без добрых людей», «Добрый скорее дело

сделает, чем сердитый», «И у курицы сердце есть», «На милость образца нет.

Не худо, что просвира с полпуда».

Пословицы второй группы констатируют факт присутствия зла, гнева по

отношению друг к другу в жизни, желание обидеть, отомстить, досадить,

например: «Гневайся да не согрешай», «Гневаться – дело человеческое, а

злопомнить – диавольское», «Гнев – человеческое, а злопамятство –

диавольское», «Подпустить кому кузьку (досадить)», «Подсыпать кому перцу.

Запустить кому шпильку», «Это невестке на отместку», «Я им заварил ушицу

(или: кашицу), пусть расхлёбывают», «Сжить кого со свету. Согнать с бела

света»; пословицы характеризующие «дурных», злых людей, например: «Как на

лес взглянет, так и лес вянет», «Не надо беса, коли ты здеся», «От чёрта

крестом, от свиньи пестом, а от лихого человека – ничем», «У злой Натальи

все люди канальи», «Сердце с перцем, душа с чесноком», «Сера, что свинья, а

зла, что змея», «Ты ему слово, а он тебе десять», «Немилостивому мил не

будешь». Однако, пословицы неизменно отмечают высокую себестоимость добрых

поступков, например: «Доброму бог помогает. Доброму бог на помочь», «Делать

добро спеши (или: поспешай)», «Доброе дело и в воде не тает (или: не

тонет)», «Доброе дело крепко (или: споро)», «Доброе дело на век (или: на

два века, на этот и на тот)», «Лихо помнится, а добро век не забудется»,

«Болезному (или: Несчастному, т.е. наказанному преступнику) милость творить

– с господом богом говорить».

Третья группа пословиц констатирует грешную природу человека, говорит

о том, что в разных ситуациях человек поступает по-разному, например: «Не

всяк злодей, кто часом лих», «Туча е без грому, хозяин (или: господин) не

без гневу», «Где гнев, там и милость», «Горьким быть – расплюют, сладким –

проглотнут», «Горького проклянут, а сладкого проглотят», «Не всё таской,

ино и лаской», «Не всё по затылку, ино и по головке». Большая группа

пословиц говорит о том, как тяжела жизнь, оправдывая недостатки людей,

снисходительно говоря об их слабостях, например: «Это слабость его. Это его

слабая струна (или: сторона)», «Он на эту ногу немножко храмлет (или:

прихрамывает)», «Видно не той ногой ( или: невпопад) порог переступил»,

«Левой ногой с постели ступил», «Бог ему (или: тебе) судья. Господь с

тобой», «Бог простит, только вперёд не каверзи», «Сердитого невзлюбили, а

милостивого с кругу сбили»; говорит о том, что о человеке нужно судить по

его делам, поступкам, например: «Доброму делу не кайся. Сделав добро, не

кайся (не попрекай)», «Кому надо собаку ударить, тот и палку сыщет», «Гнева

не пугайся, на ласку не кидайся», «Не давай воли языку во пиру, во беседе,

а сердцу в гневе», «С живого кожу дерёт. Дерёт с живого и с мёртвого».

В пословицах отразились представления о моральных качествах человека,

утверждается мысль о том, что человек воспитуем и обучаем, что самое ценное

человеческое качество – Добродетель, и его надо прививать, необходимо

учить, так как причиной многих человеческих пороков является незнание,

невежество. Добродетель есть умение хорошо поступать, а хорошо поступать

умеет тот кто знает, как именно надо поступать. Пословицы учат ценить

добрые дела, людей, которые их совершают, стремиться самому быть добрым,

понимающим, милосердным. Встречи с пословицами и поговорками заставляют

каждого человека задуматься над его мировоззрением, пересмотреть многие

постулаты в своей жизни, оценить свою жизнь, свои поступки, совершаемые с

какой-то целью или бесцельно. Пословицы помогают понять, что есть добро и

зло, освоить правила жизни в обществе передающиеся из поколения в

поколения.

В сборнике Даля дружба рассматривается в разделе «Друг – недруг»,

включающем в себя 215 пословиц, что составляет около одного процента всех

паремий. «Дружба – взаимная привязанность двух или более людей, тесная

связь их; бескорыстная стойкая приязнь, основанная на любви и уважении;

тесная связь, основанная на временных выгодах» (25, Т.1,с.452) - таково

значение этого слова в словаре Даля. В нём же он указывает несколько

значений слова «друг – такой же, равный, другой я, другой ты; ближний,

всякий человек другому; общее названье или привет, в беседе; близкий

человек, приятель, хороший знакомый».(25,Т.1,с.453).

Очень важным (если не основным) компонентом пословицы является оценка

описываемого явления в рамках некоторой абстрактной нормативной модели.

Пословицы включают обычно оценочный предикат, который дает явлению

аксиологическую оценку (в парадигме «хороший – плохой») или деонтическую

оценку (в парадигме «должный – недолжный»). В некоторых случаях

аксиологическая оценка может вступать в противоречие с деонтической,

последняя при этом оказывается более значимой. Явление, которое оценивается

будто бы как положительное, с точки зрения идеальных представлений народа

оказывается недолжным, несоответствующим идеалу: «Много друзей, коли

денежки есть». Отметим, что понятие «друг» обладает в национальном сознании

абсолютной ценностью, в пословицах «друг» соотнесён с положительно

маркированным оценочным предикатом: «Без друга сирота; с другом –

семьянин», «Доброе братство милее богатства», «Друг денег дороже. Друга на

деньги не купишь» и др. В онтологическом плане отсутствует релятивизм в

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6