Дипломная работа: Анализ категорий времени и пространства в романах "Дом без хозяина" и "Бильярд в половине десятого" Генриха Белля

«Я боюсь, и тут ты меня должен понять, я все еще не могу вернуться в нашу квартиру, может быть, вообще не смогу никогда; я не смогу снова вступить в этот круг – я боюсь, гораздо больше, чем тогда; вы, видимо, уже привыкли к этим лицам, но я начинаю тосковать по моим безобидным помешанным; неужели вы ослепли? Дать себя так легко обмануть? Да они же убьют вас меньше чем за шевеление рукой, меньше, чем за бутерброд! Тебе даже не надо быть темноволосым или блондином, больше не нужна метрика прабабушки – они просто вас убьют, если им не понравятся ваши лица: ты разве не видел их плакатов на стенах?…Я боюсь, старик, даже в 1935 и 1945 году я не чувствовала себя такой чужой среди людей…».

Перед лицом угрозы новой войны, перед лицом клерикально-милитаристской диктатуры Генрих Белль ставит своим романом вопрос о долге каждого честного немца, и в особенности немецкой интеллигенции. Весь роман пронизывает мысль о том, что мало внутреннего неприятия шовинизма и бредовой милитаристской идеи атомного реванша. Весь роман пронизан призывом к действию, пусть даже безрассудному, вроде выстрела Иоганны в министра, но доказывающему, что есть сила, противодействующая служителям бога войны.

История создания романа «Бильярд в половине десятого» свидетельствует, что в основе его с самого начала лежал замысел показать ту силу, которая противодействовала фашизму.

В романах «Дом без хозяина» и «Бильярд в половине десятого» впервые изображается новый герой – «герой-ведущий», истинный герой своего времени. Эти романы Генриха Белля, обращаясь к урокам прошлого, роман, проникнуты самыми злободневными проблемами сегодняшнего дня, несут в себе выводы из немецкой истории, от которых зависит будущее Германии. Осуждая прошлые войны, описатель зовет к предотвращению новой, еще более страшной катастрофы.

2.2 Игра как способ организации пространства и времени в романах «Дом без хозяина» и «Бильярд в половине десятого»

В романах «Дом без хозяина» и «Бильярд в половине десятого» можно выделить два аспекта игры, актуальных для разных героев:

·  спортивное состязание;

·  культурная универсалия.

Наименее интересующий писателя вариант – это игра как спортивное состязание. Единственная спортивная игра, которая достаточно подробно описана в тексте романа «Дом без хозяина», - это футбол, в который играют Генрих и Мартин в саду перед домом Мартина или вместе с местными ребятами у родителей Альберта. Мальчишек влечет не победа, а соблюдение правил конкретного вида спорта. Им интересен процесс игры как особое времяпрепровождение, выходящее за рамки обыденного мира и не имеющее противоречий, характерных для него. Такая трактовка присуща игре как явлению культуры. У Мартина футбол возник как альтернатива серьезным занятиям взрослых:

Glaubte sie wirklich, er wuerde die Marmeladenfabrik uebernehmen? Nein, er wuerde sein ganzes Leben lang nur Fussball spielen, und es machte ihm Spass und auch Angst, sich vorzustellen, das er zwanzig Jahre, das er dreissig Jahre lang Fussball spielen wuerde[1].

И Генрих вспоминает о футболе, когда устает и от необходимости быть взрослым:

Auch wegen des Fussball ging er hin und wegen der Sachen im Eissschrank, und es war so praktisch, Wilma in Kinderwagen in den Garten zu stellen, Fussball zu spielen und stundenlang von Onkel Leo befreit sein[2].

Всегда, когда упоминается игра в футбол, видно что это – одна из альтернатив любому давлению на ребят:

Er dachte daran, dass Breilach und Behrend jetzt im Garten Fussball spielten, eiskalte Limonade und Marmeladenbrote bekamen, und dass Albert spaeter mit ihnen wegfahren und irgendwo Eis essen wuerde; vielleicht an der Bruecke oder unten am Rhein, wo man von den Tischen aus Steine ins Wasser werfen und den Maennern zusehen konnte, die Teile verrosteter Schiffswracks aus dem Wasser hollten, Verdammt war er, zwischen Fressern zu sitzen, und die Grossmutter tupfte befriedigt blutiges Fett mit Brot auf[3].

Таким образом, не актуализируется именно момент спортивного состязания: нигде не упоминается об игре с соблюдением правил данного вида спорта; нет упоминаний и о соревновании между ребятами.

В тексте есть упоминания о теннисистах, но описания тенниса как вида спорта не встречается. Нетрудно заметить, что для каждого из двух поколений прихорашивающихся перед домом Неллы теннисистов, теннис – это не спорт, а способ ухаживания, светского времяпрепровождения, поэтому им так важно хорошо выглядеть. Играя как бы в теннис, они выстраивают другую, куда более сложную игру, в которой первая становится лишь средством, а не целью:

Nella schloss die Augen, oeffnete sie, schloss sie, oeffnete sie wieder, aber das Bild blieb: Tennisspieler kamen die Allee herunter. Gruppen zu zweien, zu dreien, zu vieren. Weissgekleidete junge Helden, sie kamen wie von der Regie zitiert und mit der Weisung versehen, im Schatten der Kirche nicht das Geld aus dem Portmonaie zu nehmen. Munter wandernde Stengel, die im Gruenen daemmerigen Licht der Allee daherkamen. Spargelprozession, die den vorgeschriebenen Weg nahm[4].

Интересно, что когда Нелла попадает в бассейн – еще один объект, связанный со спортивными состязаниями, - то он уже практически закрыт, само его описание скорее напоминает пляж и место отдыха (надувные звери, баночки с кремом для загара и т.д.), чем спортивное сооружение.

И в романе «Бильярд в половине десятого» игра как спортивное состязание также неинтересна Беллю, более того, зачастую отрицательно маркирована: Nur eins war verboten: leben wollen und spielen. <…> Spiel galt als Todsuende; nicht Sport, den haetten sie geduldet; das haelt lebendig, macht anmutig, huebsch, steigert den Appetit der Woelfe[5].

Из многочисленных упоминаний бильярда в романе ни разу не описывается процесс игры. А если описывается какое-нибудь другое спортивное состязание, то для автора важен не процесс соревнования. Так в эпизоде с «мячом Роберта» (изначально описывается игра в бейсбол) важным оказывается спасение Шреллы, и все действия Роберта подчинены этому, он даже забывает взять десятое очко, так же как его противники сконцентрированы на идее наказания Шреллы, ради этого они готовы пожертвовать победой:

Und er hatte den Ball schon an den richtigen Stelle liegen, nur leicht gehalten zwischen Fingern und Handballen, der Ball wuerde den geringstmoeglichen Widwestand finden; er hatte sein Schlagholz schon in der Hand. <…> Aber es waren immer noch drei Minuten und drei Sekunden bis zum Abpfiff, dreizehn Sekunden zu frueh; wenn er jetzt schon schluege, wuerde der naechste noch zum Schlag kommen, und Schrella, der oben am Mal auf Erloesung wartete, wuerde dann noch einmal losrennen muessen, und sie wuerden noch einmal Gelegenheit haben, ihm den Ball mit aller Kraft uns Gesicht, gegen die Beine zu werfen, <…> dreimal hatte er beobachtet, wie sie es machten: irgendeiner aus der Gegenpartei traf Schrella ab, dann nahm Nettlinger, der in seiner Partei und Schrellas spielte, den Ball, traf Gegner ab, indem er ihm den Ball einfach zuwarf, und der traf Schrella wieder ab, der sich vor Schmerz kruemmte…[6].

Аналогично этому выглядят и другие описания игр в романе. Вот, например, как выглядит игра в гольф (мимо нее проезжает Йозеф Фемель, узнавший, кто взорвал Аббатство): Drahtige Maenner, drahtige Frauen, ernsten Gesichts, die Schlaeger geschueltert, gingen ueber makellosen Rasen hinter Golfbaellen her, achtzehn Loecher…[7].

Таким образом, значение игры как «спортивное состязание» не актуализируется в тексте, а всячески исключается из него и служит лишь толчком к воспоминаниям, размышлениям персонажей.

Следующий тип игры, присутствующий и организующий его, - это игра как «явление культуры». Она имеет следующие признаки: это прежде всего свободная деятельность, происходит в определенном месте, имеем определенную продолжительность, правила, которые безусловно обязательны и не подлежат сомнению. . В романах «Дом без хозяина» и «Бильярд в половине десятого» все «играние» обладает этими признаками. Разделение на «буйволов и агнцев», (точнее, выбор того или иного причастия) сугубо добровольно и происходит в какое-то определенное время. Те, роли, которые избрали себе герои романов, тоже выбраны добровольно; от них можно отказаться (от роли, но не от пространства, что очень важно для Белля). Но, раз выбрав, то есть пространство жизни, персонаж в данных романах жестко следует законам данного пространства.

Итак, игра как явление культуры в первую очередь представлена в выбранных романах делением на игровые пространства, внутри которых живут и по законам которых действуют герои романов. Отнесенность к одному из них определяет место и тип героя в данных романах. Такими же характеристиками, на наш взгляд, обладает любое игровое пространство:

·  замкнутость;

·  добровольность;

·  строго определенные собственные законы: «так делают» и «так не делают»;

·  условность (наличие категорий «как будто» и одновременно «ради игры»);

·  четкая маркировка игроков данного пространства;

·  временная отнесенность (любая игра имеет определенную продолжительность).

Основные игровые пространства в романе «Дом без хозяина»:

·  конфликтных героев – изгоев, чудаков;

·  просто добрых героев;

·  пространство активного зла – отъявленных лицемеров и лжецов;

·  пастырей.

В романе «Бильярд в половине десятого» это пространства

·  пастырей;

·  агнцев;

·  буйволов;

·  волшебное (заколдованное).

Само наличие такого четкого деления на игровые пространства очень важно как для нравственно-философской концепции автора, та и для анализа персонажей. Звучащее в монологах и диалогах героев обоих романов четкое разделение на своих и чужих во многом определяет конфликты романов. Это и диалог Роберта и Шреллы перед выбором Робертом причастия, и приведенные ранее размышления Генриха о трех разных мирах, и слова Альберта о невозможности жить с Неллой вне брака, как живут другие и т. д. Каждое из названных выше пространств и принципы отнесенности персонажей к каждому из них будут подробно охарактеризованы ниже.

В поэтике Белля пространства обладают одним очень важным качеством: неизменностью. Это напоминает христианский обряд причастия. Раз совершив таинство причастия, человек навсегда выбирает себе законы и бога, такова же функция этого обряда в романе. Хотя система художественных пространств каждого из романов сложна и неоднозначна, принципиально выбор все-таки очень невелик и разделяет персонажей на две группы: одни становятся слугами дьявола (всего, что олицетворяет подлость, низость, зло), а другие - Бога . Такова ситуация в этих романах.

О неизменности, важности выбора причастия не раз говорит Иоганна Фемель:

Wehe denen, die nicht vom Sakrament des Bueffels essen; du weisst auch, dass Sakramente die schrekliche Eigenschaft haben, nicht die Endlichkeit unterworfen zu sein; und sie hatten Hunger, und es fand keine Brotvermehrung fuer sie satt, keine Fischvermehrung, das Sakrament des Lammes stillte nicht ihren Hunger, das des Bueffels bot reichliche Nahrung; sie hatten nicht rechnen gelernt: eine Billion fuer ein Bonbon, ein Pferd fuer einen Apfel, und dann keine drei Pfennige fuer ein Broetchen; und immer ordentlich, anstaendig, Ehre, Treue; mit dem Sakrament des Bueffels geimpft sind sie unsterblich[8].

Эти слова справедливы для героев обоих романов, а то, что их произносит именно Иоганна, неслучайно – ее роль в «Бильярде в половине десятого» особо подчеркнута автором, и она занимает верхнюю ступеньку в иерархии героинь такого же типа (бабушка Мартина Баха, Эрика Вублер), так как наиболее полно выражает его (типа) идеи.

Итак, первая и очень важная характеристика этих игровых пространств – неизменность, вторая, связанная с ней – замкнутость. Из пространства в пространство перейти, учитывая первую характеристику, невозможно. Игровое пространство, обладая своими четкими законами и характеристиками, принимает в себя далеко не всех, но аутсайдеры данного пространства зачастую создают новое, свое. Такими аутсайдерами могут являться еретики, революционеры, то есть гонимые.

В романе «Дом без хозяина» действительно четко узнается и выделяется детьми и Альбертом пространство аутсайдеров – гонимых, «добрых героев – чудаков». К этому с горечью или удивлением постоянно возвращаются мальчики. Наиболее ярко подобные переживания видны в мыслях о «нетаком» доме. Одним из представителей данного пространства в романе «Дом без хозяина» является бабушка Мартина Баха. Именно у нее достает сил на бессмысленный (на первый взгляд) поступок. Он не может повлечь за собой никаких реальных общественных последствий – бабушка набрасывается с кулаками на убийцу своего зятя, который заведомо сильней ее. Повседневная жизнь бабушки окружена тайной: никто не знает, чем занимается бабушка в своей комнате, никто не может предугадать ее распорядок дня. Именно ее дом становится тем локальным пространством, которое позволяет обрести покой и защиту людям, у которых нет дома, не вписавшимся в послевоенную Германию.

В отличии от следующего романа, где все противоречия заметно острее, эти гонимые и чудаки, играя некие роли, надевая маски, имеют возможность жить. В «Бильярде в половине десятого», где гонимыми являются «агнцы», основным местом их существования будет «тот свет». Те же, кто случайно уцелел, тоже вынуждены или играть роль, или еще и носить маску.

Именно с пространством «агнцев» связан огромный пласт библейской символики «Бильярд в половине десятого». Этот пласт имеет в романе чрезвычайно разветвленную структуру, связанную некоторыми гранями с игрой как явлением культуры. «Агнцы» - это жертвы «буйволов», жертвы политического террора. Это «черная кость», люди плебейского происхождения, но именно на их стороне симпатии автора. Это Ферди Прогульске, семья кельнера Шреллы, служащие отеля «Принц Генрих» Иохен и Гуго – люди, обладающие высокими моральными качествами. Но с другой стороны их непротивление переходит в самопожертвование, а религиозная кротость – в отрешенность от реальности.

Пространство «хозяев жизни», «буйволов», «активного зла – отъявленных лицемеров и лжецов», помимо констатации их неизменного и неуклонного следования всем национальным традициям и численного превосходства, никаких идей не несет. К этим пространствам относятся Гезелер, Неттлингер, господин М., Вакано, мясник Грец. Эти люди – это германские шовинисты, презирающие другие народы, это фашистские головорезы. Их боги – Вильгельм II, Гинденбург, Гитлер. Основная особенность героев данного пространства – бессмысленная жестокость в прошлом и демонстрация полной толерантности и одновременно полного забвения и отсутствия раскаяния в настоящем. В анализируемых романах эти люди – второстепенные персонажи, но чрезвычайно важные для понимания романов. Эти зловещие тени прошлого играют далеко не последнюю роль: именно их присутствие помогает положительным героям перейти от пассивного созерцания к действиям. Таким образом, основная функциональная особенность этих пространств заключается в том, что герои этих пространств служат катализаторами действий, первопричиной шагов, предпринимаемых героями других пространств.

Неизменная отнесенность героев к тому или иному игровому пространству связана с очень важной для поэтики романа оппозицией, реализованной через мотив движения, - динамика/статика. Как уже отмечалось, по принадлежности к пространству герои Белля статичны (аналогично бильярдным шарам, которые тоже по правилам игры не могут выйти за пределы поля или поменять цвет), их пространства замкнуты, а следовательно, они сами легко определяются как чужаки игроками другого пространства. Очень типична в этом отношении история с Гуго (гостиничным боем):

Da hatten sie also seit fuenfhundert oder sechshundert Jahren – und waren sogar stolz auf das Alter ihrer Kirche – hatten vielleicht seit tausend Jahren ihre Vorfahrer auf dem Friedhof begraben, hatten seit tausend Jahren gebetet und unterm Kruzifix Kartoffeln mit Sauce und Speck mit Kraut gegessen. Wozu? <Und wissen Sie, was sie schrien, waerend sie mich verpruegelten? Lamm Gottes. Das war mein Spitzname <…> … brachten sie mich in die Fuersorge. Dort kannte mich niemand, keins von den Kindern, keiner von den Erwachsenen, aber ich war noch nicht zwei Tage in der Fuersorge, nannten sie mich auch dort Lamm Gottes, und ich bekam Angst, obwohl sie mich nicht schlugen <…> bald war ich vierzehn <…>der Hoteldirektor kam ins Heim. <…> Und sie (mit Rektir) gingen an uns vorbei, blickten uns in die Augen und sagten beide, sagten wie aus einem Munde: “Dienen, wir suchen jungen, die dienen koennen”, aber sie suchten nur ich heraus. Ich musste sofort meine Sachen in einen Karton packen und fuhr mit Hoteldirektor hierher, und er sagte im Auto zu mir: “Hoffentlich erfaehrst du nie, wieviel dein Gesicht wert ist. Du bist ja das reinste Lamm Gottes”, und ich hatte Angst, Herr Doktor, habe sie immer noch und warte immer darauf, dass sie mich schlagen[9].

Исходя из вышесказанного, можно заключить, что два основные игровые пространства романов обладают следующими характеристиками: неизменность, замкнутость, статичность.

Однако в обоих романах есть еще одно игровое пространство, оно соединяет пространство буйволов и пространство агнцев – это пространство пастырей, принадлежность к нему определяется сложнее. К этому пространству относятся такие герои, как Альберт («Дом без хозяина»), Роберт Фемель («Бильярд в половине десятого»). Эти герои принимают причастие в память о невинных жертвах, погибших или истязаемых безвинно. В развитии сюжета они занимают особое место. Эти герои делают первый шаг в преодолении молчания и возвращению на истинную дорогу к Господу. Именно они заявляют ключевую проблему, которая сделает невозможным дальнейшее спокойное. Неизменное течение жизни всей семьи (Альберт решает увезти Мартина; Роберт отказывается принять Неттлингера и решает усыновить Гуго) и начинают прилагать усилия для ее разрешения. То, что они совершают, действительно, разрушает то локальное пространство, в котором существовали до этого члены семьи. Но решена лишь первая часть проблемы: по-старому жить нельзя, а вот взаимодействие со злом, то, ради чего и делалось все, - так и не наступило. Их противники, бывшие нацисты, символизирующие в романах Белля зло и беспамятство вообще, - продолжают активно действовать и находить себе все новых и новых сторонников, а потом и жертв. Таким образом, сделан первый шаг, но не решающий.

Впрямую пространство «пастырей» названо в диалоге Роберта и Альфреда в романе «Бильярд в половине десятого». Игроки этого пространства достаточно замкнуты, мало взаимодействуют друг с другом; их способ объединения в одно пространство сродни объединению членов Английского клуба: каждый сам по себе и в то же время они члены одного клуба.

Начнем с характеристик пространства:

·  по внутренней сущности герои, к нему относящиеся, исповедуют законы пространства агнцев;

·  по специфике своего существования – «Weide meine Laemmer»[10] - они вынуждены внешне соответствовать правилам игры пространства буйволов.

Специфика этого соединения проявляется в том, что некоторые идеи, исповедуемые агнцами, выполняются пастырями не так прямо. Спасая овец, которых они пасут, от ложного пути и возвращая их на путь, ведущий к Господу, они далеки от кротости в мире, где «Eine Handbewegung das Leben gekostet»[11]. Для них неприемлемо непротивление злу насилием, они по-своему активно сопротивляются злу:

Keine politische Betaetigung; hatte er (Роберт) sich je politisch betaetig? Amnestiert war die Jugendtorheit, verziehen; einer der begabtesten Offiziersantwaerter, vom Stumpfsinn fasziniert, weil er Formelhaftes enthielt; saette Staub und Truemmer, paukte Sprengformeln in Hirne[12].

Часто форма их протеста вызывает удивление «буйволов», но удивление здесь – средство воспитания «буйволов» и предупреждения «агнцев» об опасностях ложного пути. Но каждый из «пастырей» выбирает свой путь сопротивления и воспитания, они не советуются друг с другом.

Итак, игровое пространство пастырей обладает следующими свойствами:

·  смежность и следующая из этого синтетичность;

·  внешняя замкнутость и заметная внутренняя разрозненность.

В романе «Дом без хозяина» есть еще одно игровое пространство – пространство «просто добрых героев», люди, не стремящиеся осудить, но стремящиеся помочь (например, столяр, фрау Борусяк). Они олицетворяют все светлое, что связано с патриархальным немецким прошлым: преемственность поколений, силу и мудрость нравственных устоев, терпимость к падшим. Эта группа персонажей не принадлежит к пространству протестующего добра – «агнцев». Они не отрицают мира, в котором живут, но и не стремятся нападать на других, агрессивно отстаивая свои интересы. Такие герои в этом романе относительно легко уживаются и с миром активного зла – миром «буйволов». По своим особенностям эти персонажи поэтому близки к идиллическим. Они свято чтят заповеди божьи, ко всем относятся максимально доброжелательно (даже с Лео у столяра нет открытого противостояния) и у всех рассказчиков романа, которые о них упоминают, вызывают добрые чувства.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6