Опознание в уголовном процессе

приблизительный возраст преступника и цвет его одежды; с 07 февраля 1994

года Михеев содержался под стражей в следственном изоляторе и мог быть

представлен З. для опознания, однако 15 февраля 1994 года его опознание

было произведено на фотографии, при этом в протоколе отсутствуют сведения о

лицах, фотографии которых предъявлялись наряду с фотографией Михеева; в

протоколе нет данных, что понятым разъяснены права и обязанности, в

протоколе не указано их местожительство, отсутствуют подписи, что лишило

возможности вызвать их в суд для проверки соответствия, содержащейся в

протоколе информации фактическим обстоятельствам дела. При повторном

опознании Михеева в живую 28 февраля 1994 года З. опознал; после

ознакомления с фотографией Михеева 28 февраля 1994 года З. опознал его при

этом, Михеев предъявлялся для опознания в своей одежде среди двух других

лиц в униформе и присутствии лишь одного понятого, подпись которого в

протоколе отсутствует. В связи с многочисленными нарушениями определенного

законом порядка производства опознания достоверность опознания Михеева

указанным лицом, Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ,

была поставлена под сомнение, и указанные в протоколах сведения в

соответствии со ст. 69 УПК не признаны доказательством, имеющим юридическую

силу.1 В приведенном примере неправильное проведение предъявления для

опознания на предварительном следствии повлекло за собой судебную ошибку.

Во избежание подобных ошибок в судах предъявление для опознания

должно проводиться следователем с соблюдением условий, предусмотренных

уголовно-процессуальным законом, а также рекомендациями выработанных

практикой и теорией уголовного процесса и криминалистикой.

В статье 164 УПК говорится о том, что при необходимости

предъявления для опознания следователь обязан предварительно допросить

опознающего о приметах объекта, подлежащего опознанию, и обстоятельствах,

при которых он его наблюдал ранее.

На обязательность и большое значение допроса опознающего перед

предъявлением ему объекта неоднократно указывали процессуалисты и

криминалисты.

Так, Г.И. Кочаров, указывая на необходимость предварительного

допроса опознающего о приметах и особенностях, по которым он может

произвести опознание, пишет: «Выяснение этих обстоятельств важно как для

решения вопросов о целесообразности предъявления опознающему этого или

иного объекта и о возможности доверять его восприятию, так и для

последующей оценки правильности результатов предъявления для опознания».2

Ю.М. Михайлов говорит о предварительном допросе опознающего как

об основном условии, обеспечивающим достоверность результатов предъявления

для опознания, которое вытекает из требований закона и рекомендаций

криминалистической тактики.3

А.Я. Гинзбург также указывает на обязательность допроса

свидетеля, потерпевшего, обвиняемого или подозреваемого об

обстоятельствах, при которых они наблюдали соответствующий объект, прежде

чем приступить к опознанию.4

Действительно, предварительный допрос опознающего имеет весьма

важное значение, на это указывает и Верховный Суд РФ.

Следственные органы и суд обосновали виновность обвиняемого

Шаюпова показаниями потерпевшего Цивелева и его сестры, опознавших в нем

человека, совершившего злостные хулиганские действия. Опознание было

проведено без предварительного допроса свидетелей об обстоятельствах, при

которых они видели преступника, о приметах и особенностях, по которым они

могут его опознать.

Судебная коллегия верховного Суда РСФСР признала это

процессуальное нарушение существенным и отменила приговор, направив дело на

новое расследование.5

Отсутствие допроса перед актом предъявления, если основным

доказательством является опознание, может являться одним из оснований

отмены приговора, что и было отмечено в вышеприведенном примере.

Предварительный допрос опознающего нельзя понимать как специальный

допрос перед самим актом предъявления ему объекта. Если опознающий уже

допрашивался о приметах объекта и обстоятельствах его наблюдения, то

допрашивать его второй раз не следует. Необходимость повторного

допроса может возникнуть только в случаях, когда необходимо уточнить

приметы, обстановку наблюдения или проверить, не забыл ли опознающий те

признаки и обстоятельства наблюдения объекта, о которых он говорил на

первом допросе.

Предварительный допрос перед предъявлением для опознания

необходимо проводить сразу же вслед за возбуждением уголовного дела,

независимо от того, имеется или нет в этот момент возможность предъявить

объект опознающему лицу, так как происшедшее событие и образ кратковременно

наблюдаемого объекта могут ненадолго сохраниться в памяти допрашиваемого.

К указанному можно процитировать мнение Н.Г. Муратовой, которая правильно

писала что: «Производство следственных и иных процессуальных действий

будет своевременным в том случае, если они будут осуществляться немедленно

при появлении основания к их производству».6

Если объект, подлежащий предъявлению, могут опознать несколько

лиц, необходимо перед предъявлением допросить их всех. Из показаний

нескольких лиц, описывающих внешний облик объекта или обстоятельства его

наблюдения, следователь может точнее представить себе внешний вид

наблюдавшегося ими объекта. Однако, лицо могло не заметить тех или иных

признаков объекта или обстановки наблюдения его, могло недостаточно

детально описать признаки объекта и т.д. В этих случаях показания одного

лица дополняются и проверяются показаниями других лиц.

Кроме детального выяснения примет и особенностей внешнего облика

объекта, следователь обязан выяснить у допрашиваемого лица иные данные,

как-то: где, когда (по возможности точно день и час), на протяжении какого

промежутка времени, при каких условиях (освещение, погодные условия и т.д.)

и при каких обстоятельствах, на каком расстоянии от него имело место

наблюдение объекта, в каком состоянии (движения, покоя и т.д.) находился

объект, кто кроме него видел объект, о котором идет речь; может ли кто-

нибудь подтвердить показания объекта, а когда речь идет о вещах,

принадлежащих опознающему, то располагает ли он какими-либо

доказательствами принадлежности ему вещей. Очень важно убедиться, сам ли

опознающий наблюдал объект, не подсказывал ли ему кто-либо примет объекта.

Предметом предварительного допроса должно быть также выяснение состояния

самого допрашиваемого в момент наблюдения им объекта – не был ли он

напуган, не находился ли он в состоянии растерянности, усталости и т.д.

Следует выяснить, какова у него память, что он лучше запоминает (лица,

даты, цифры и т.д.), какова его профессия.

По рассматриваемому вопросу Р.С. Белкин верно заметил: «Так

называемая профессиональная наблюдательность выражается в том, что

наблюдавший быстрее, полнее и предметнее запечатлевает в своем сознании те

явления или объекты и их отдельные признаки,которые связаны с его

повседневной работой и имеющимися у него навыками».7

В ходе допроса перед предъявлением объекта у допрашиваемого

необходимо спросить о состоянии его зрения. Если он заявляет, что видит

хорошо, но следователь сомневается в этом, то для выяснения вопроса,

способен ли допрашиваемый при данном состоянии его зрения правильно

воспринимать виденное, он может провести следственный эксперимент на

видимость.

В ходе допроса перед предъявлением объекта особое внимание следует

обратить на психическое состояние допрашиваемого и выяснить путем

постановки соответствующих вопросов и личного наблюдения, не страдает ли он

выраженными психическими расстройствами, обращался ли когда-нибудь за

помощь к психиатру. В случае сомнения в психической полноценности

допрашиваемого лица следователь должен прибегнуть к помощи врача-психиатра.

Если при проведении допроса следователь не проявит должного

внимания к выяснению психического состояния допрашиваемого, то возможны

случаи допущения к предъявлению для опознания лиц, которые по своим

психическим данным не могут давать правильных показаний. Это может повлечь

за собой целый ряд ошибок в расследовании преступления и напрасную трату

времени на его производство.

Допрашивая опознающего перед предъявлением ему объекта,

следователь также должен выяснить у него, не наблюдал ли он объект после

первичного его восприятия (в момент совершения расследуемого события).

Также наблюдение возможно при случайной встрече или вследствие специально

предпринятых потерпевшим или свидетелем розысков. Если это обстоятельство

в ходе предварительного допроса подтвердится, то целесообразность

предъявления объекта отпадает, так как достоверность опознания более чем

сомнительна. Поэтому вполне закономерно и правильно Верховный Суд СССР не

признает доказательством опознавание, если предъявление объекта

производилось после предварительного ознакомления с ним опознающего лица.

В определении по делу К. и А. позиции судебной коллегии по

уголовным делам Верховного Суда СССР выражена следующим образом: «Опознание

потерпевшим обвиняемых, произведенное следователем с грубым нарушением

установленных правил, не может быть положена в основу обвинения». В

определении указывалось, что « 16 октября органам милиции не было

надобности в проведении опознания, так как особые приметы личности А.

потерпевшему М. были известны 15 октября, когда А. по заявлению М. был

задержан». Из приводимых в определении обстоятельств, следует, что М.

ограбили около 8-9 часов вечера 14 октября четверо неизвестных, но

заявление об этом он написал 15 октября после того, как около вокзала

увидел находящегося там одного из грабителей – А. ,которого по указанию М.

здесь же задержали.8

Непроцессуальное опознание, непосредственно предшествующее

процессуальному опознанию, таким образом, создает препятствие для

проведения последнего.

Показания лица, допрашиваемого перед предъявлением для опознания,

должны даваться в форме свободного рассказа, который является средством

получения полных сведений об объекте, подлежащем предьявлению.

Верно в своей работе указывал Р.П. Митрохин: «В процессе

свободного рассказа следователь имеет возможность лучше изучить личность

свидетелей, потерпевших, подозреваемых и обвиняемых, их позицию по

отношению к делу, уровень развития, связи и пр. Поэтому следователь не

должен перебивать допрашиваемых, ибо это может отвлечь от действительных

обстоятельств дела и они могут дать показания, несоответствующие истине».9

И действительно, в свободном рассказе допрашиваемое лицо получает

возможность наиболее полно воспроизвести виденное им.

После свободного рассказа допрашиваемое лицо следует расспросить

о признаках объекта, обстоятельствах его наблюдения и т.д., не указанных

им в ходе рассказа. Допрашиваемое лицо могло забыть описать ряд деталей,

не придать значения описанию их т.д. Допрос следует проводить,

руководствуясь небольшой программой. Если целью допроса является

установление внешнего облика человека, то в качестве программы можно

использовать вопросы, предусмотренные « словесным портретом».

Уточнение деталей по вопроснику дает возможность получить более

полные и точные сведения относительно признаков объекта, подлежащего

предъявлению для опознания. Благодаря расспросу допрашиваемого по

программе полнота и точность сообщаемых им сведений будет менее всего

зависеть от его случайного настроения в данный момент. Если допрашиваемое

лицо затрудняется сразу точно описать образ или не может выразить своими

словами отдельных примет его, то в процессе допроса целесообразно показать

ему специальные иллюстрации (таблицы, рисунки, фотографии) с характерными

признаками облика подобного объекта. Допрашиваемый в этом случае сможет

правильнее описать внешность объекта.10

При наличии нескольких лиц, могущих опознать объект, допрос

каждого их них следует проводить раздельно и в разное время, чтобы они не

имели возможность обмениваться мнениями относительно признаков объекта или

обстоятельств его наблюдения. При обмене мнениями между лицами, могущими

опознать объект, может быть взаимное внушение образа наблюдаемого ими

объекта в таком виде, в каком он представляется каждому из них.

Верно в своей работе указывал А.Б. Соловьев о возможном

искажении показаний свидетеля под влиянием внушения со стороны других

очевидцев происшедшего события и писал: «Указанным выше целям служит и

требование закона о том, чтобы вызванные по одному делу свидетели

допрашивались порознь и в отсутствии других свидетелей. При этом

следователь принимает меры, чтобы свидетели по одному и тому же делу не

могли общаться между собой».11

Если в ходе предварительного допроса у ряда опознающих лиц

появятся противоречия в показаниях, например, относительно обстоятельств

наблюдения объекта, следователь обязан путем постановки дополнительных

вопросов, установить причину этих противоречий и устранить или объяснить

их допрашиваемому. Неустранение противоречий в показаниях, которым в

последующем будет предъявлен объект ведет к тому, что противоречия,

выявившееся в ходе допроса перед предъявлением объекта, будут фигурировать

и при предъявлении его, из-за чего доказательственное значение, опознания

может оказаться в конечном итоге ничтожным.

Допрос перед предъявлением для опознания, как и любой другой

допрос, следует проводить вежливо, тактично и ровно. Необходимо учитывать,

что лицо, которому будет предъявлен объект, нередко допрашивается после

того, как оно находилось в состоянии страха, испуга, поэтому ровное и

корректное поведение следователя приобретает весьма большое значение. В

случаях, когда допрашиваемое лицо забыло и не может указать примет объекта

или обстоятельства его наблюдения, следователь должен помочь ему вспомнить

забытое. Для оживления памяти допрашиваемого он может спросить его об

обстоятельствах, предшествующих факту наблюдения объекта, об

обстоятельствах после наблюдения, провести допрос на том месте, где

происходило наблюдение.

Если допрашиваемый, несмотря на «оживление» его памяти все же не

сможет описать наблюдавшийся им объект, то это не означает еще, что он не

сможет опознать его при предъявлении.12

В своей работе З.Г. Самошина указывает: «Сейчас почти общепризнано,

что узнавание нередко является непосредственным знанием, которое сохраняет

определенное значение, даже и в тех случаях, когда опознающий не может

указать отличительных признаков, послуживших опорой для опознания.

Понятно, что при проверке и оценке такого доказательства должны быть

приняты во внимание условия, при которых осуществлялось опознание.

Неспособность описать отдельные свойства предмета не исключает возможности

его безошибочного опознания, так же, как правильное описание не

обеспечивает еще возможности опознания.13

Действительно, вполне допустимо положение, что человек, будучи

неспособен воспроизвести образ объекта, когда объект отсутствует, но может

узнать его при повторном восприятии. Это обстоятельство следует иметь в

виду при решении вопроса о целесообразности предъявления объекта лицу,

которое забыло приметы объекта, но при этом уверенно заявляет, что оно

сразу же узнает этот объект, если ему вновь покажут его. В таких случаях

В.Е. Сидоров предлагает, « снова допросить опознающего и выяснить на

основании каких конкретных признаков он смог опознать предъявленное лицо

или предметы».14

Думается, что верно указал В.Е. Сидоров, о том, что после

проведения такого рода опознания и при положительном его результате

целесообразно бы было провести допрос опознающего, чтобы выяснить, на

основе каких признаков внешности допрашиваемый смог опознать предъявленный

объект, не ошибся ли он. Такие вопросы помогут следователю правильно

оценить результаты опознания. Конечно, такого рода рекомендация не

идеальна для всех подобных случаев, и должна вытекать из определенной

следственной ситуации.

Если же допрашиваемый все же заявляет, что будет не в состоянии

опознать объект, то предъявление объекта проводить не следует.

Нецелесообразность предъявления для опознания в этом случае очевидна.

Проводя предварительный допрос, необходимо избегать всякой

попытки внушать допрашиваемому образ подлежащего опознанию объекта.

Внушение образа объекта обычно производится путем постановки следователем

наводящих вопросов, например: « А не был ли у Вас похищен телевизор

«Горизонт», диагональю 51см., с поперечной царапиной в левом верхнем углу

на кинескопе?», или « А не было ли у того мужчины, ударившего Вас ножом в

живот бородавки на носу и глубокой царапины под правым глазом?» и т.д.

Такие наводящие вопросы, перед предъявлением для опознания объекта,

недопустимы. Их опасность состоит в том, что следователь, задавая такой

вопрос, как бы подсказывая ответ допрашиваемому лицу, что впоследствии

может отразиться на возникновении у допрашиваемого, а после опознающего,

различного рода ассоциаций по поводу внешности наблюдаемого им ранее

объекта, что может повлечь за собой обвинение в преступлении невиновного

лица. Наводящие вопросы не могут повлиять на правильность показаний

допрашиваемого лишь в том случае, когда он хорошо видел и запомнил

признаки внешнего облика объекта, поэтому его трудно убедить в наличии

иных признаков.

От наводящих вопросов следует отличать вопросы уточняющие,

постановка которых вполне допустима и целесообразна. Если, например,

потерпевший на вопрос следователя «какого возраста был грабитель?» ответит

« молодой», то путем постановки уточняющего вопроса «на сколько лет

выглядел грабитель?» – возможно точнее выяснить возраст грабителя. Точно

так же следователь должен действовать и в отношении других объектов и

других признаков.

При допросе лица, которому будет предъявлен объект, не следует

выражать сомнения в правдивости его рассказа. В целях выяснения

сомнительных вопросов необходимо лишь как можно подробнее выяснить детали,

характеризующие образ объекта и обстановку, в которой наблюдало его

допрашиваемое лицо. Особенно это необходимо сделать, если допрашиваемым

лицом является подозреваемый или обвиняемый, со стороны которых чаще, чем

со стороны других лиц можно ожидать оговора, а затем и ложного показания.

Проводя допрос перед предъявлением для опознания, не следует

прерывать рассказа допрашиваемого на том лишь основании, например, что

внешние признаки описываемого им объекта не совпадают с теми, которые были

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12