Финансовые аспекты экономики рэкета

Финансовые аспекты экономики рэкета

Введение

В данной курсовой работе рассматривается роль института нелегальной

защиты прав собственности в развитии постсоветской России. Сделана попытка

провести комплексный анализ нелегальной правоохранительной деятельности в

разных ее аспектах. Дана характеристика функции организованной преступности

как теневого правительства, когда именно рэкет-бизнес является ее исходным

криминальным промыслом. Экскурс в дореволюционную историю показывает, что

элементы феномена “оседлого бандитизма” наблюдались в России еще в XVI—XVII

вв. Рассмотрены различные нелегальные и легальные (но не государственные)

системы защиты прав собственности в России 1990-х годов, прослеживается их

эволюция, сравниваются их достоинства и недостатки.

Криминализация российской постсоветской экономики сделала общепринятым

утверждение, будто Россия превратилась в “мафиократию”, при которой власть

уголовной организованной преступности заменяет и вытесняет официальные

государственные структуры, а российская экономика превращается в экономику

рэкета. Подобная рэкетизация рассматривается как один из главных барьеров

экономического развития. Чтобы разобраться в том, в какой степени “русская

мафия” в ходе рыночных реформ брала на себя экономические функции “теневого

правительства” и насколько успешно их выполняла, надо сначала выяснить,

свойственны ли вообще мафии такие функции.

Криминальный рэкет рассматривается как явление, которое имманентно

присуще постсоветской российской экономике. Приведено сравнение экономики

рэкета России и других постсоциалистических государств, выделяя черты их

сходства и различия.

1. Организованная преступность как экономический феномен

Изучение организованной преступности как экономического феномена

началось еще в 1960-е годы, когда возникло новое направление

неоинституционализма — экономическая теория преступности, особым разделом

которой стала экономическая теория организованной преступности.

Экономический анализ показывает, что организованная преступность является

неоднозначным явлением, в нем определенным образом соединяются признаки

сразу трех институтов — фирмы, государства и общины. Для изучения

рассматриваемой проблемы наиболее важна вторая ипостась мафии.

1. Преступное сообщество как теневое правительство

Профессиональная преступность столь же стара, как и цивилизация.

Примерно такой же возраст имеет и организованная преступность: пиратские

флотилии и разбойничьи банды встречаются уже на самых первых страницах

истории. Однако современная организованная преступность, возникшая примерно

век тому назад, имеет принципиальные отличия от преступных организаций

доиндустриальных обществ. Возникновение организованной преступности

современного типа — это качественно новый этап развития преступного мира.

Если “архаичные” бандиты являлись маргиналами, аутсайдерами общества, то

деятельность современных мафиози строится в основном по законам бизнеса, а

потому мафия стала довольно органичным институтом рыночного хозяйства.

Но деятельность тех преступных организаций, которые считаются

типичными для организованной преступности (мафиозные “семьи” Италии, якудза

в Японии, китайские триады и др.), отнюдь не сводится к нелегальному

предпринимательству. Все эти мафиозные организации существовали еще до

того, как сформировались современные нелегальные рынки (рынок наркотиков,

“живого товара”, оружия, антиквариата, угнанных автомашин и т. д.): если

рынки нелегальных товаров стали складываться только после Второй мировой

войны, то почти все знаменитые мафиозные ассоциации (за исключением

американской “Коза Ностра”) активно действовали по меньшей мере с середины

XIX в. Превращение преступных сообществ в подобия легальных фирм

соответствует, очевидно, достаточно развитому уровню их развития. На ранних

стадиях мафиозные организации играют роль, скорее, своего рода теневых

правительств. Впоследствии эти черты сходства заметно ослабевают, но

полностью не исчезают. Чтобы доказать это, рассмотрим рэкет-бизнес, с

которого, как правило, и начинается история любой мафиозной организации.

Рэкет — это сбор гангстерами “дани” под угрозой причинения физического

и имущественного вреда. Собирая дань, преступная организация обычно

гарантирует обложенным “данью” предпринимателям защиту от вымогательств

других преступных групп или преступников-одиночек. Чтобы гарантировать

стабильную плату, рэкетиры стремятся брать на себя роль верховного арбитра

в спорных ситуациях, связанных с имущественными спорами между своими

клиентами (долговые обязательства, исполнение контрактных соглашений).

Занимаясь рэкетом, преступная организация продает услуги по защите

прав собственности — защите от всех криминальных элементов, в том числе и

от членов данной организации. Правоохранительные услуги всегда относят к

числу общественных благ (public goods), производство которых является

монополией государства. Поэтому развитие рэкета следует рассматривать как

форму криминального политогенеза, создания теневого эрзац-правительства,

конкурирующего с официальным правительством. “…Мафия выполняет функции

правительства (исполнение законов и криминальное судопроизводство), — пишет

по этому поводу известный американский экономист-криминолог Э. Эндерсон, —

в той сфере, где законная судебная система терпит фиаско в осуществлении

своих полномочий. Выполнять функции криминального правительства, которое

берет на себя организацию “теневого” правосудия, по силу не преступникам-

одиночкам и не мелким конкурирующим бандам, а только крупным организациям,

действующим долгие годы. Кроме того, возникает необходимость в постоянной

координации действий различных преступных организаций с целью

предотвращения взаимных столкновений из-за спорных территорий. Для этого

создаются специальные “советы директоров”, состоящие из руководителей

крупнейших преступных “семей”, на регулярных собраниях которых

осуществляется стратегическое планирование криминальной деятельности и

урегулирование конфликтов.

Начав с монополизации публично-правовых функций, крупные преступные

организации быстро переходят к монополизации отдельных видов криминального

производства — осуществляют своего рода “национализацию”. В сущности,

каждая преступная организация стремится создать вместо гангстерского

рыночного хозяйства гангстерскую командную экономику, полностью заменив

конкуренцию централизованным распределением. Однако в полной мере это

невыполнимо: помимо противодействия со стороны других преступных

организаций и правоохранительных органов полной монополизации преступного

бизнеса препятствует сама технология криминального производства.

Давно уже отмечено, что различные “черные” рынки — рынки запрещенных

товаров и услуг — подвержены организованности и монополизации в разной

степени. Например, наркобизнес контролируется организованной преступностью

в большей степени, чем проституция, а среди наркорынков сильнее

монополизированы рынки героина и кокаина, чем марихуаны и гашиша. В

преступных промыслах, как и в легальных, монополизируются лишь те отрасли,

где объективно существуют монополистические барьеры: эффект масштаба,

возможность захватить редкие сырьевые ресурсы. Поскольку во многих сферах

криминального бизнеса (в том числе и в рэкет-бизнесе) таких барьеров нет,

то сколько-нибудь полная его монополизация заведомо невозможна. Поэтому

“национализация” каких-либо криминальных промыслов “теневым правительством”

не удается. Развитая организованная преступность предстает перед

исследователем как сеть локально-монополистических фирм, схожих с

суверенными княжествами, между которыми не прекращается конкуренция за

передел старых и освоение новых рынков.

Таким образом, говорить о мафии как о “государстве в государстве”

можно лишь тогда, когда преступная организация занимается

правоохранительным бизнесом, либо выступает как монополист на рынке каких-

либо товаров и услуг.

2. Экономическая эволюция организованной преступности

Для развития организованной преступности необходим устойчивый и

высокий спрос на запрещенные законом или остродефицитные товары и услуги.

Поэтому экономическая история организованной преступности — это поиск

лидерами мафий особых рыночных ниш, закрепление и расширение своих позиций

в ожесточенной конкурентной борьбе, а также периодическое

“перепрофилирование”, вызванное изменениями рыночной конъюнктуры.

Экономическая история “долгоживущих” мафиозных сообществ показывает, что

при всей национальной специфике набор основных преступных промыслов и даже

последовательность их смены очень схожи (см. табл. 1).

Таблица 1 Стадии экономической эволюции крупнейших организованных

преступных сообществ

Неразвитость рыночного хозяйства, отсутствие элементарных условий

безопасности бизнеса допускает широкое развитие “услуг безопасности”

(рэкета). Когда рыночный строй стабилизируется и правоохранительные функции

в основном возвращаются в руки государства, мафия проникает в

инфраструктурные виды бизнеса (погрузочно-разгрузочные работы,

строительство), которые не вызывают интереса у “большого капитала”. На

более высокой стадии развития мафия приобретает способность к саморазвитию

относительно независимо от легального бизнеса. Если раньше гангстеры

занимались в основном нелегальным производством легальных услуг для

предпринимателей, то теперь они начинают заниматься производством

запрещенных товаров. Становление “общества массового потребления” вызывает

переориентацию на ростовщичество и азартные игры, а недовольство этим

обществом порождает наркобизнес. Во всех случаях мафия следует за

общественным спросом, одновременно искусственно стимулируя его.

По мере того как мафиозное сообщество обогащается и “окультуривается”,

оно проявляет все более глубокий интерес к инфильтрации в легальный бизнес.

Эта тенденция особенно усиливается в условиях активного экономического

роста, дающего возможность делать “большие деньги” законным или

полузаконным образом. Можно предположить, что “беловоротничковая” мафиозная

преступность есть преддверие полного растворения гангстерского сообщества в

законном бизнесе (пока таких примеров еще нет).

Таким образом модель экономической эволюции организованных преступных

сообществ выглядит следующим образом: рэкет - контроль над инфраструктурой

- азартные игры, ростовщичество - наркобизнес - “беловоротничковая”

преступность - легальный бизнес. Эта модель отражает обобщенную

закономерность развития, очищенную от случайных обстоятельств (каким был,

например, “сухой закон” в США, породивший массовое бутлеггерство и резко

ускоривший развитие и консолидацию организованной преступности в стране).

Некоторые стадии в этой модели могут меняться местами, сжиматься и даже

выпадать.

Из этой схемы четко видно, что называть “государством в государстве”

можно, скорее, ранние формы организованной преступности, специализированные

прежде всего на рэкет - бизнесе, чем развитые, ориентированные на

преобладание иных форм извлечения доходов. Впрочем, в той мере, в какой

отдельным преступным организациям удается приблизиться к монополизации

подпольного ростовщичества, наркобизнеса и т. д., зрелые формы

организованной преступности также приобретают сходство с государственными

институтами.

3. Социальная опасность организованной преступности

Самый важный аспект в экономической теории организованной преступности

— это вопрос о степени ее общественной опасности. В современной

отечественной криминологической литературе (особенно, популярной)

господствует мнение, что именно организованная преступность несет обществу

наибольшую опасность и потому должна быть главным объектом

правоохранительной деятельности. Экономисты глядят на эту проблему

принципиально иначе.

Для анализа рэкет - бизнеса целесообразно использовать предложенную

американским экономистом М. Олсоном логическую модель, сравнивающую

“бандита-гастролера” и “оседлого бандита”. Рациональный преступник, который

постоянно меняет объекты преступных посягательств (воровства или грабежа),

практически совершенно не заинтересован в благосостоянии своих жертв и

потому будет забирать у них все, что только можно. Естественно, “в мире,

где действуют бандиты-гастролеры, никто не видит никаких… побудительных

мотивов производить или накапливать все, что может быть похищено…” Ситуация

принципиально меняется, указывает М. Олсон, когда вместо многих кочующих из

одного района в другой бандитов-гастролеров формируется одна преступная

организация, монополизирующая преступную деятельность на какой-либо

территории. “Пастуху” выгодно, чтобы его “овцы” были сыты; чтобы у

мафиозной “семьи” были стабильно высокие доходы, ей необходимо заботиться о

процветании местных жителей и бизнесменов. Поэтому рациональная мафиозная

“семья”-монополист не будет воровать или грабить на своей территории сама и

не позволит делать это посторонним преступникам. Преступная организация

“увеличит свою выручку, торгуя “охраной”, защитой от преступлений, которые

она готова совершить сама (если ей не заплатят), и преступлений, которые

совершат другие (если она не будет держать на расстоянии посторонних

преступников). Следовательно, если какая-либо “семья” имеет абсолютные

возможности для того, чтобы совершать и монополизировать преступления на

конкретной территории, преступность там будет невелика, или (за исключением

“охранного” рэкета) ее не будет вообще. Это может показаться удивительным,

но модель М. Олсона убеждает, что с экономической точки зрения и

преступники, и законопослушные граждане заинтересованы в максимальной

монополизации криминальных промыслов.

Таким образом, экономическая теория доказывает, что для общества

организованная преступность (монополизация преступных промыслов)

предпочтительнее преступности дезорганизованной (конкурентной организации

преступных промыслов). Экономисты авторитетно предостерегают против

популистских “крестовых походов” на организованную преступность,

результатом которых станет не снижение, а увеличение социальных издержек.

Таковы основные идеи общей экономической теории мафиозного рэкет -

бизнеса. Посмотрим теперь, в какой степени их можно использовать для

понимания российских реалий.

2. Причины возникновения экономики рэкета в постсоветской России

Американский политолог Стивен Фиш (профессор Калифорнийского

университета, Беркли) в своей статье рассматривает криминальный рэкет как

явление, которое имманентно присуще постсоветской российской экономике.

Особую ценность данной статье придает компаративистский подход, при котором

автор сравнивает экономику рэкета России и других постсоциалистических

государств, выделяя черты их сходства и различия.

“Российская экономика рэкета – стала результатом слияния пяти

факторов. Ни один из них не является уникально присущим лишь России,

каждый, как правило, можно обнаружить и в некоторых других странах

посткоммунистического и иного мира”. Однако совокупная комбинация этих

факторов – явление достаточно необычное.

Факторы формирования экономики рэкета:

1. Проклятие достатка. Первая причина возникновения в России экономики

рэкета – избыток (supremacy) сырья и продукции добывающих отраслей

промышленности. Отчасти это результат наличия крупных месторождений

полезных ископаемых (цветных металлов, драгоценных камней, нефти, газа и

др.) на территории России. Кроме того, во времена коммунистического режима

правительство целенаправленно развивало именно сырьедобывающие отрасли,

используя их продукцию для экспорта. Особенно эта деятельность

активизировалась в постхрущевский период, когда доходы от добычи и экспорта

сырья позволяли игнорировать необходимость модернизации советской

экономики.

Поскольку в постсоветский период конкурентоспособными на мировом

уровне оставались лишь топливная энергетика, добыча драгоценных металлов и

прочих полезных ископаемых, это стимулировало политические игры вокруг

доступа к доходам от продажи природных ресурсов. Подобная ситуация является

обычной для многих стран, богатых природных ресурсами (Нигерия, Заир,

Венесуэла, Индонезия и др.)

2. Приватизация государственной политики. Другая причина возникновения

экономики рэкета кроется в своеобразии экономических реформ, проводимых в

России после 1992 г.

Российская ваучерная приватизация привела на практике к приобретению

контрольных пакетов акций новых фирм представителями заводской

администрации, которая ранее только руководила этими предприятиями, но не

владела ими. Не случайно в России она стала известна как “номенклатурная

приватизация”. После завершения ваучерной приватизации началась вторая фаза

приватизации, по принципу “loans-for-shares”, когда правительство стало

продавать свои доли акций многих крупнейших фирм (в том числе нефтяных) за

ничтожные суммы в управление (clutch) частным банкам.

В результате осуществления подобной программы приватизации в частном

секторе постсоветской России стала доминировать олигархия “финансово-

промышленных групп” (ФПГ), состоявших обычно из сети предприятий (часто из

разных отраслей) под контролем банка. К концу 1996 г. эти ФПГ во многом

сильно напоминали довоенные японские “дзайбацу” и послевоенные корейские

“чоболи”. История Японии и Южной Кореи показала, что подобные

организационные структуры способствовали экономическому процветанию этих

стран, хотя и есть сомнения в том, что их господство будет способствовать

экономическому динамизму в современных условиях. Для исследуемой темы важно

подчеркнуть, что такое сосредоточение власти и богатства в руках немногих

олигархов рождает коррумпирование политиков, объединение экономической и

политической власти, стирание грани между частным и государственным. Если

такая ситуация складывалась в Японии и Корее, то в России она проявилась в

особенно гипертрофированной форме. В результате олигархические ФПГ смогли

проникнуть в государственную администрацию – такие лица, как Борис

Березовский из “Сибнефти” и Владимир Потанин из “ОНЭКСимбанка” пользовались

де-факто статусом министров, не прекращая при этом руководить своим

бизнесом. “Захват государственного аппарата лидерами ФПГ стирает различия

между государственным и частным, коррумпируя политическую систему”. Близкие

к правительству олигархи добиваются для своих фирм непозволительных

налоговых льгот и привилегий, что снижает налоговые поступления до

ничтожных 40% от ожидаемого дохода (в процентном отношении к ВВП налоги в

России на 1/3 ниже, чем в Польше или Чехии.)

Специфическая форма олигополизма, когда капиталисты и политики – одни

и те же люди, встречается в некоторых странах третьего мира, где султаны и

Страницы: 1, 2, 3, 4