Регулирование властью социального и телесного пространства личности
Регулирование властью социального и телесного пространства личности
Министерство
образования и науки РФ
Саратовский
государственный университет
им. Н. Г.
Чернышевского
Курсовая
работа
Тема
Регулирование
властью социального и телесного пространства личности
По дисциплине
«Социальная философия»
Выполнил
студент 5-го курса
заочного отделения факультета
Философия и психология
Стасов С.В
Проверил
д. ф. н., профессор
Устьянцев В.Б
Саратов 2007г.
Содержание
Введение
Глава I. Пространство власти: институциональные и ценностные
основания
1.1 Категориальные ряды пространства
общества и пространства власти
1.2 Центростремительные и
центробежные силы в пространстве власти транзитивного общества
Глава II. Концепция регулировки власти в творчестве М. Фуко
2.1 Специфика археология социальной
политики М. Фуко
2.1 Власть и управление в концепции
М. Фуко
Заключение
Список использованной литературы
Введение
Власть —
в классических философских концепциях — особое отношение между людьми,
способность осуществлять свою волю. Традиция интерпретации власти в терминах
воли (субъективной или коллективной) и дихотомии "господин — раб"
восходит к Платону и Аристотелю. Преодолевая доминировавшие в средневековье
сакральные представления о власти, Макиавелли выдвинул идею о светском
характере власти, необходимой для сдерживания эгоистической природы человека и
определяемой тактическими соображениями в отношениях "государь —
подданные". В доктрине европейского либерализма (Локк, Гоббс и др.) нашли
свое развитие рационалистические взгляды на природу, источники и функции
власти. Работы Маркса и Энгельса сместили акценты на исследование политической
власти, основанной на классовых антагонизмах и определяемой в конечном счете
материально-производственными отношениями.
Проблема
власти была систематически проанализирована в социологии М. Вебера, который
ввел понятие легитимности господства (признания власти управляемыми
индивидами), выделил легальный, традиционный, харизматический виды, а также
личностный и формально-рациональный типы власти.
Неклассические
философские версии власти связаны со снятием оппозиции "правитель — подчиненный",
пересмотром понимания власти как чисто идеологического, подконтрольного разуму
феномена и рассмотрением ее в более широких философских контекстах. С первым
наброском такого подхода выступил Ницше. Он дезавуировал деятеля-субъекта как «присочиненного»
к волевому акту. Безличная сила "воли к власти" лежит, по Ницше, в
основании существования; познание мира, будучи «волей к истине», оказывается
формой проявления иррационального полифункционала «воли к власти».
Природа
власти, по Фуко, обращена к сфере бессознательного, существуя в модусе
самосокрытия, она обнаруживает свои подлинные «намерения» на микроуровне
социальной жизни (классификация удовольствия, ритуал исповеди, локализация
секса и т.п.), на поверхности кристаллизуясь в государственные институты и
социальные гегемонии. Р. Барт развивает и перерабатывает в русле
"политической семиологии" ницшеанские интуиции об укорененности
власти в "самом начале языка". Он демонстрирует, что язык,
считающийся нейтральным средством коммуникации, на самом деле пропущен через
механизмы вторичного означивания (идиоматические смыслы, жанровые конвенции и
т.п.), имеющего идеологическую природу и обеспечивающего языку социальную
действенность и статус дискурса.
На фоне
непрерывного обновления концепции пространства в социальной философии,
философии политики весьма парадоксальным на первый взгляд оказывается
неизменность понятийного аппарата теории жизненного пространства, сохранившего
логические и смысловые характеристики 30—40-х годов XX века. В отношении к проблемному полю теории власти
дисциплинарные модели жизненного пространства в геополитике и психологии
исчерпали свои возможности. Здесь весьма показателен тот факт, что концепция
государства как системообразующего элемента жизненного пространства,
сформированная Ф. Ратцелем и раскрытая в категориях политической географии его
последователем К. Хаусхофером в конце 30-х годов XX века, не получила своего должного развития. Подходя к оценке
классических парадигм геополитики с методологических позиций, следует отметить,
что философская рефлексия жизненного пространства в этом теоретическом поле не
могла состояться хотя бы потому, что в исследовании преобладал категориальный
аппарат политической географии и довлели прагматические установки,
продиктованные конкретными внешнеполитическими задачами. Цель данной работы
рассмотреть регулирование властью социального и телесного пространства
личности. В соответствии с поставленной целью выдвигаются следующие задачи:
1.
проанализировать категориальные ряды пространства общества и пространства
власти;
2.
Выявить центростремительные и центробежные силы в пространстве власти
транзитивного общества;
3. исследовать проблему
регулировки власти в концепции М. Фуко
4. выделить специфику
археологии социальной политики в концепции М. Фуко;
Глава I. Пространство власти:
институциональные и ценностные основания
1.1.
Категориальные ряды пространства общества и пространства власти
В
отличие от дисциплинарных теорий в современной философии общества можно
выделить два познавательных поля исследования жизненного пространства власти.
Первое возникает на основе идей философии жизни и баденской школы; второе
является следствием интеграции понятийного аппарата социальной философии и
философии политики. Обозначим в общем виде их особенности в исследовании
жизненного пространства.
Для анализа эвристических
возможностей первого поля несомненный интерес представляют идеи Генриха
Риккерта. В его работах пространство обретает смысловые характеристики
жизненного пространства благодаря способности человека посредством культуры
выявлять ценности жизни распространять их на окружающий социальный мир.
Проблема жизни неизбежно ведет к проблеме ценностей. Развивая эту мысль,
философ утверждает, что понятия жизни и ценности неразрывно связаны не только в
проблеме теоретической истины о жизни, но вообще во всех проблемах жизни. Он
уверен, что философия жизни, устанавливая ясное понимание жизненных целей,
раскрывая внутреннюю связь социально-политических идеалов, в том числе и
идеалов власти, с миром ценностей открывает путь к выявлению роли власти в
жизненном пространстве цивилизации.
Следуя логике философской
теории Г. Риккерта, можно заключить, что центром жизненного пространства
социума оказывается не государство-Левиафан, берущее жизненную энергию из
ассоциированных индивидов, а мир человеческих ценностей, структурирующий
горизонты культурного и политического пространства. Ценности, выраженные в
отношении к власти, значительно расширяют границы наших представлений о природе
власти, ее предназначении для человека. Начиная с «идеального государства»
Платона, философы создавали идеальные модели гармоничного пространства власти,
где человек находит оптимальные средства и пути реализации своих политических и
социальных устремлений. Эти идеальные конструкции не совпадали и не могут
совпадать с реальным политическим пространством, но за философией всегда
существовало и будет существовать право оценивать власть, соотносить ее со
смыслами и целями человеческого бытия. Поэтому развитое ценностное сознание и
категориальный аппарат современной философии жизни содержат широкие
эвристические возможности для исследования ценностных структур власти.
Категория «социальное
пространство» как родовое понятие социальной метафизики дает возможность с
позиций исходных форм территориальной организации общества выяснить
институциональные структуры политического пространства и пространства власти. В
метасоциальном плане категориальный ряд социального пространства содержит
представления о структурах трех видов:
а) институциональных, необходимых
для функционирования общественного строя, - чем выше уровень развития
социальных институтов, образующих основу строя, тем сложнее пространственная
организация общества и совершеннее система гарантий для нормального
функционирования основных сфер общественной жизни;
б) пространственно-стратификационных,
создающих горизонтальную и вертикальную расположенность больших социальных
групп и социальных связей в соответствии с состояниями равенства или
неравенства; социальная стратификация оказывается особым видом социального
пространства, где система статусов реализуется через институциональные
структуры;
в) цивилизационных, организующих
пространство техники и культуры, где общество реализует достигнутый уровень
цивилизационного развития. Социальное пространство измеряется средовыми
категориями, и в этом случае мы говорим о государственной или национальной
территории, пространстве институтов, территории города или села.
В
категориальном ряде социального пространства преимущественно выделяются
институционализация социальных дистанций в обществе, интеграционные качества
территориальных связей между социальными субъектами и объектами. Преобладание
территориально значимых норм и требований в структуре социального пространства
раскрывает внутреннюю связь с порядком, укладом общественной жизни.
В
предложенном институциональном контексте понятие пространства власти содержит
существенные признаки социального пространства, представленные понятийно
выраженными волевыми отношениями, интересами и институциональными структурами. Объективные
основания пространства власти заложены в онтологических структурах социального
пространства. Общие тенденции расширения, трансформации или уплотнения
пространства общества преломляются в политическом пространстве, реализуясь в
пространстве власти, которое выступает одной из форм политического
пространства. Выражая волевые отношения между социальными субъектами, властные
отношения и их институты способны устанавливать различные территориальные
связи, где реализуется подчинение властной воли и создается политический
порядок.
В
гносеологической цепочке, выстраиваемой для исследования пространства власти,
«порядок» оказывается логическим звеном между пространственными структурами и
пространством власти. В предельно широком смысле порядок выражает особый способ
пространственной взаимосвязи власти и общества, возникший в результате
совпадения основных интересов субъектов власти и населения в сохранении
целостности общества и гарантированной законами безопасности граждан. Ключевым
элементом порядка выступает государство, а гарантом социальной упорядоченности
является государственная власть. Освоенная людьми территория становится
составной частью политического порядка национального или полиэтнического
государства в том случае, если на этой территории устанавливаются властные
центры и административное управление. В истории России государственная власть
жестко привязана к административным центрам, а пространство власти постоянно
находилось и находится под действием центростремительных сил. Эти тенденции хорошо
прослеживаются на историческом материале, отражающем освоение Сибири в XVI-XVII вв. Овладение сибирской территорией было не столько
ее освоением, и даже не столько овладением территорией, сколько созданием на
территории властных центров. Более того, именно создание властного центра и
воспринималось собственно как освоение (присвоение) территории, его конечная
цель.
Особый
теоретический горизонт раскрывается в постановке проблемы жизненного
пространства власти. Жизненное пространство не сводится только к ценностным
императивам, поэтому необходимо расширить горизонт исследования. Во-первых,
власть в лице государства оказывается гарантом защиты жизни гражданского
населения на территории страны от внешней и внутренней угрозы. Во-вторых,
территория, превращенная государством в жизненное пространство, дает
возможность реализовать гражданским общностям экономические,
национально-политические и духовные интересы, необходимые для полноценной
общественной жизни. Жизненное пространство становится пространством саморазвивающегося
гражданского организма. В-третьих, власть и ее институты обретают в сознании
населения определенные ценностные измерения, порождают широкий спектр эмоций,
общественных суждений, выражающих одобрение или, «наоборот», критику действия
властей. В процессе взаимодействия властных институтов и населения образуются
структурные уровни жизненного пространства власти.
В
сравнении с социальным пространством смысловая структура жизненного
пространства раскрывается в категориях культуры, в предельно общих социально-экологических
понятиях, понятии образа жизни, в базовых человеческих ценностях. В широком
смысле слова - это социоприродная среда, обустроенная людьми посредством
институтов, сложившихся технологий, социокультурных стандартов и ментальных
структур. Практически и духовно освоенное природное и социальное пространство
становится жизненным пространством общества и человека. В отличие от
социального пространства и его функциональных характеристик, жизненное
пространство более динамично и связано с практическими и духовными ритмами
жизнедеятельности различных социальных общностей. Смена поколений порой
привносит значительные изменения в жизненное пространство, изменяются гендерные
отношения и установки, пространственные связи между поколениями приобретают
новые социокультурные измерения. Территориальные связи больших и малых
социальных групп, стратов в жизненном пространстве социума детерминированы
уровнем жизни социальных субъектов, объективными и субъективными показателями
их качества жизни.
Выражая
в понятийной форме практическое и духовное освоение индивидами сложившихся
пространственных структур социума, жизненное пространство включает пространство
власти. В этой связи волевые отношения между субъектом власти и подвластными
субъектами, формирующиеся на определенной территории, охватывают широкий спектр
действий, поведенческих практик, относящихся к различным сегментам жизненного
пространства.
Свойственное
российскому менталитету отождествление пространства власти с политическим и
социальным пространством имеет глубокие исторические корни. Идеализируя
реальное состояние российского общества, исключая конфликтность во
взаимоотношениях государственной власти и народа, славянофилы создают образ
гармоничного пространства российского социума, который стал частью утопического
сознания, создал иллюзию одномерного жизненного пространства политически и
духовно регулируемого единой системой ценностей. В конце XX века отмечаются сходные тенденции.
Стремление массового сознания россиян к расширению пространства власти до
масштабов жизненного пространства, по мнению исследователей, может иметь весьма
негативные политические последствия. Как считает А. А. Казаков, расширение
масштабов политического пространства до размеров социального пространства
порождает у политиков иллюзию возможности решения любых проблем политическими
средствами, население же предъявляет к власти те требования, которые не могут
быть выполнены в принципе. Системообразующие элементы пространства власти,
связанные с институциональными структурами, приобретают приоритетное значение в
политическом пространстве. Свойства системной интеграции, присущие
пространственной организации властных отношений, наиболее полно раскрываются в
институтах, концентрирующих функции управления, представленные законодательными,
исполнительными и судебными органами власти на определенной территории.
Институты власти в силу их универсальности образуют центры взаимодействия
экономического, политического и правового порядка, устанавливают или закрепляют
социально-экономические, социально-политические дистанции между разными
субъектами власти.
1.2.
Центростремительные и центробежные силы в пространстве власти транзитивного
общества
Взаимодействие
институциональных и ценностных структур наиболее полно проявляется в действиях центростремительных
и центробежных силовых полей политического пространства. Стремясь к
самообновлению при одновременном, сохранении устойчивости жизненно важных
общественных связей и социальных институтов государство неизменно поддерживает
центростремительные силы, заинтересованные в сохранении природных, социальных
ресурсов, сложившейся культуры и коммуникаций. В любом интегрированном социуме
наиболее надежным средством регулирования центростремительных сил оказываются
властные структуры. В пространстве власти центростремительное движение
инициируется, поддерживается и закрепляется посредством действенных норм,
институтов и законов, обеспечивающих социально-политическую и культурную
стабильность общества. Инициируя центростремительные силы, власть активно поддерживает
слои общества, способные интегрировать духовные ресурсы нации.
Длительное
преобладание центростремительных сил над центробежными закрепляется в
институциональном пространстве власти. Феноменом такого пространства становится
разветвленный бюрократический аппарат, осуществляющий политику государственного
интервенционализма в хозяйственной, социальной и культурной жизни общества. При
отсутствии или слабом развитии демократических традиций и форм контроля за
деятельностью государства со стороны общества происходит расширение
этатистского пространства: жесткая бюрократическая иерархия и диктат
формального лидерства распространяются на негосударственную сферу жизни и
пространство гражданских отношений.
На поле
движения противодействующих сил по-новому мыслится проблема пространства
свободы личности. В этой связи действия центростремительных и центробежных сил
в пространстве власти не могут быть сведены к процессу институциализации
пространственных структур и приобретают правовое и нравственное содержание. В
функционировании центростремительных и центробежных потоков непрерывно идет
столкновение жизненных целей, устремлений и интересов различных социальных
групп и отдельных личностей. Сложное взаимодействие моральных и религиозных
ценностей в действии центростремительных и центробежных сил российского социума
отражено в философии всеединства B. C. Соловьева. Центростремительная сила
пытается устранить все многообразие частных форм и подчинить свободу личной
жизни интересам верховного начала. Центробежная сила разрушает общие нормы,
общие начала, порождая всеобщий эгоизм и анархию. Освобождение от крайностей и
примирение этих противоположностей достигается духовными усилиями народа и
свойственно «в особенности национальному характеру русского народа.
Жизненное
пространство не перекрывает институциального пространства власти, а
взаимодействует с ним в полях практических действий и политической ментальности
реальных политических субъектов. Можно говорить о жизненных полях политиков,
политических лидеров или коллективных субъектов политических действий.
Ценностные ориентации, символы, идеалы и иллюзии как бы пронизывают жизненное
пространство власти реальных политических субъектов, наполняют политическую
деятельность жизненными смыслами. Для одних вхождение во власть становится
смыслом жизни, для других - профессиональной деятельностью, для третьих -
источником эмоциональных переживаний, жизненных надежд, веры или, наоборот,
объектом критики и стремлением к противодействию, неповиновению, борьбе.
Расширение
жизненного пространства власти может осуществляться под влиянием человеческих
факторов, включая увеличение социального слоя управленческих элит, обладающих
навыками инновационной управленческой культуры; вовлечение в пространство
власти через институт политического представительства людей, профессионально не
занимавшихся политической деятельностью и оценивающих действие властей с
позиций ценностей культуры, полученного образования или ориентации здравого
смысла.
Пульсация
жизненного пространства власти происходит под влиянием политических стратегий
государства, сложившейся в обществе политической культуры, соотношения
политических сил. Внутренняя напряженность пространства власти определяется ее
субъектами. На одном полюсе пространства концентрируются правящие элиты и
политические группы, транслирующие эти решения в политической среде, на другом
- массы населения как объекты политического управления. Институциональные
структуры, регулирующие жизнедеятельность пространства власти, связаны с
подвижными показателями общественного мнения. По результатам социологического
опроса, проведенного в пяти крупнейших регионах России в 2000 году, парламенту
доверяли лишь 17,9% опрошенных, государственным учреждениям 39,1%, системе
правосудия 34,8% респондентов[1]. В свою очередь, опросы,
проведенные среди представителей властных структур, показывают нежелание
политиков, чиновников во власти прислушиваться к мнению электората. Латентное
противостояние сторон в пространстве власти с наибольшей наглядностью
проявляется в условиях реформирования политической системы или в запаздывающей
политической модернизации. Образы и проекты политических реформ по-разному
преломляются в сознании политиков-реформаторов, правящих элит и гражданского
населения. В духовном пространстве правящих элит инициируются проекты реформ
«сверху», выражающие запаздывающую модернизацию сложившихся институциональных
структур. Стратегии такой модернизации ориентированы на весьма ограниченный
круг политических технологий и предполагают довольно жесткую детерминацию
реформационного процесса со стороны политического центра.
В таком
политическом контексте реформ нарушается подвижное равновесие
центростремительных и центробежных сил в политическом пространстве России.
Привлекая категорию «политической силы» для анализа динамики институциональных
и ценностных структур в пространстве власти, следует внести ряд уточнений.
Каждая из активно действующих политических сил отличается институциональной
структурой и набором политических технологий, наличием властных элит
федерального или регионального уровня и электоратом, способным поддержать
стратегические планы «своей» власти. Пространственные измерения и масштабы
действия сил определяются политическими традициями территории («красный»,
«зеленый» пояса), расстановкой сторон, приоритетами стратегий федерального или
регионального уровней. Амплитуда действия политической силы в политическом
пространстве весьма широка и не сводится лишь к действиям, направленным на
общественное мнение различных категорий населения, или выборными стратегиями.
Политические ресурсы центростремительных и центробежных сил могут по-разному
способствовать увеличению политического капитала правящих элит и других
субъектов власти. Ошибки «силовой политики» могут изменить политическую
атмосферу и ценностные ориентации электората, привести к дефициту доверия
лидерам политических движений, к стагнации политического влияния в пространстве
власти.
Страницы: 1, 2
|