Проблема субстанции в философии

человеческие души также монады.

Так, личность, изменяясь на протяжении всей жизни человека, остается

именно данной личностью, сохраняющей сознание непрерывности своего

существования во времени. "Движение" каждой монады есть ее духовное

изменение, развитие. Вся огромная совокупность монад напоминает "народ",

сознание которого есть сочетание сознаний составляющих его отдельных монад-

личностей.

Имея общую духовную природу и общее происхождение, все монады не

тождественны друг другу, подобно тому, как различаются характеры, ум и

взгляды людей. Различия между монадами, как и между человеческими душами,

могут быть указаны по крайней мере по двум основным параметрам - по

"углу зрения" на мир, т. е. по оригинальности структуры сознания, и по

степени общего развития, активности и совершенства.

Согласно принципу постепенности, монады не только отличаются друг от

друга, но и в той или иной мере похожи друг на друга именно так, как

это бывает у людей, в результате чего образуются различные группы и виды

монадного царства.

Всеобщая совокупность монад похожа и на республику: ведь подобно

душам людей каждая из них - обособленный мир, обладающий своим

содержанием, в которое не может внедриться никакое духовное содержание

извне и из которого не может ничего "просочиться" вовне. Каждая монада -

замкнутый космос, и отсюда знаменитое изречение Лейбница: "Монады вовсе

не имеют окон, через которые что-либо могло бы войти туда или оттуда

выйти". Монады не могут воздействовать ни на что вовне себя и сами не

подвержены никакому внешнему влиянию - в этой самодостаточности их

совершенство, а в их самоограниченности гарантия того, что мир

представляет собой не хаос, а систему.

Лейбниц мечтал как о гармоничной координации монад, так и об их

субординации, образующей систему управления. Но все это недостижимо,

поскольку противоречит самозамкнутости монад, а объяснение Лейбница, что

одни монады охотно подчиняются другим, если близки их взгляды на мир,

крайне искусственно. Если монады самозамкнуты, то невозможна не только их

организация в систему руководства и подчинения, но и диалог.

Изъяв монады из реального вещественно-протяженного мира, Лейбниц

обособил тем самым существенные отношения от феноменальных: факт

взаимодействия между вещами перестал быть в его глазах свидетельством

связей между монадами. "Метафизическим точкам" невозможно общаться друг с

другом, если нет пространства для их общения и сами они

внепространственны.

Перенесение окказионалистского решения проблемы на монады, по которому

бог, беспрерывно воздействуя на них, гармонизирует и приводит во

взаимно однозначное соответствие их состояния, не вполне удовлетворило

Лейбница. Оставалось именно в собственной внутренней деятельности каждой

монады искать причину ее единства со всеми остальными монадами и описать

процессы, ведущие к этому единству. Отсюда вытекала задача

охарактеризовать эту внутреннюю деятельность монад именно как определенную

историю их жизни.

Данный замысел содержал в себе некоторое диалектическое зерно. Оценка

этого замысла носит двойственный характер. Акцент на беспредельную

неисчерпаемость содержания каждой монады усиливает то качественное

многообразие мира, которое определяется фактом различия всех монад друг от

друга. И если их оригинальность и неповторимость говорит скорее против

мирового единства и гармонии, чем в его пользу, то бесконечное многообразие

внутри каждой из них дает надежду на обретение этого единства и гармонии

вновь, потому что в каждой монаде может быть нечто такое, что

соответствует

в тот или иной момент времени состояниям и изменениям всех остальных

монад.

Если же ограничиться лишь самодостаточностью для каждой монады ее

внутреннего индивидуального мира, то тем самым закрепляются метафизические

черты всей системы Лейбница. Внутреннее в таком случае обособляется от

внешнего, монада ревниво замыкается в своем личном и неповторимом, хотя в

этом неповторимом всегда можно найти что-то, приблизительно соответсвующее

неповторимым чертам каждой из всех прочих монад. Иного результат и не

могло быть, коль скоро субстанция Спинозы - весь макромир, а субстанция

у Лейбница - это частный и строго индивидуальный микромир.

Как Лейбниц понимал внутреннее развитие монад? Каждая из них живет

более или менее интенсивной жизнью, которую можно объяснить опять по

аналогии с психической жизнью людей: ощущения, созерцания, представления,

самосознание - вот ее ступени. Монады как бы двулики: стремление и

восприятие - это две стороны их жизни. Саморазвитие каждой монады - это

переход ее ко все более высоким ступеням сознания, что совпадает с

прогрессом ее познания. Впоследствии эту идею Лейбница сделал центральным

принципом своей философии Гегель: развитие субстанции, ее самосознания и

познания есть одно и то же.

Развитие монады происходит в соответствии с принципом непрерывности.

Представления, будучи у одной и той же монады в разное время и у разных

монад в одно и то же время неодинаковыми и обладая разной степенью ясности,

постепенно делаются все более отчетливыми и полными.

Самые низшие монады - "голые"; они составляют главным образом

неорганическую природу, и их нельзя назвать ни мертвыми, поскольку смерти

нет, ни живущими той жизнью, которой живут сознающие души. Эти монады "спят

без сновидений", и они составляют камни, землю, траву и т. п.

Между так называемой неживой природой и живой существует непрерывная

связь через цепочку посредствующих звеньев, т. е. промежуточных существ.

Здесь вступает в силу принцип непрерывности метода Лейбница. Ступени

перехода есть и внутри органической природы - между растениями и животными

и людьми.

Второй класс монад отличается тем, что его элементы обладают

ощущениями и созерцаниями. Самым неразвитым представителям этого класса

свойственны пассивные, т. е. подсознательные и полусознательные, смутные

созерцания. Излюбленными примерами таковых служат у Лейбница едва слышный

для нас шорох, издаваемый падающей песчинкой, и слабый шум прибрежных

волн. Но это значит, что смутные перцепции, по Лейбницу, имеются не только

у низших, но и у развитых монад (душ). Основной состав второго класса -

животные. Их деятельность преимущественно страдательна, пассивна;

самосознание им не свойственно.

Третий, самый высокий из известных нам класс монад образуют души людей.

Усредненный элемент третьего класса был для Лейбница той моделью, по

которой он формировал учение о монадах вообще.

Итак, монады при всем безграничном их качественном разнообразии,

составляют всеобщую последовательность, систему. Развитие монад низшего

класса имеет целью достижение состояния монад более развитых, животных, а

развитие последних устремлено к состоянию духов. Но и у высших, духовных

монад, т. е. людей, наблюдается та же картина - их сознательной жизни,

ориентированной на развитие научного и философского мышления,

предшествуют довольно примитивные состояния как в детстве, так и на

начальных стадиях познания ими любого объекта, поскольку оно начинается с

пассивной чувствительности. В монаде более высокого ранга всегда

присутствуют низшие состояния. В свете этого учения Лейбница получает

новое осмысление теория Аристотеля о трех уровнях (видах) души -

растительном, животном и разумном, т. е. мыслящем. Рациональное содержание

этой теории в том, что высшие функции организма не могут осуществляться

иначе как на основе низших функций, то есть первые зависят от последних.

Сходство программ всех монад выражается и в общности тенденций

развития их эмоциональной жизни. Совершающиеся в них познавательные

процессы внутренне связаны с желаниями, составляющими как бы их другую

сторону. По мере усиления познавательной активности монад возрастают и их

желания, которые в свою очередь становятся источником дальнейшего

прогресса монад, их ориентации на переход во все более высокие, т. е.

совершенные состояния. Монады к этой цели "страстно" стремятся, их

объединяет в этом общая по содержанию телеология, хотя она всегда в разной

мере реализуется разными монадами, и иерархия по степеням совершенства

имеет место также с точки зрения степени реализации общей для всех них

цели.

Каков же конечный пункт телеологического развития монад и как "далеко"

он "отстоит" от людей? Каков исходный пункт их развития в мировой

последовательности?

Вопрос об исходном пункте решается с точки зрения непрерывного ряда

"метафизических дифференциалов": какая бы неразвитая монада не была

названа, всегда можно в принципе указать какую-то другую, еще менее

развитую, так что, обозначая "начало" всемирной последовательности через

"какую разновидность бесконечного множества. Таким же подходом определяется

решение проблемы существования класса или классов монад post humanum -

после людей.

Конкретный ответ здесь невозможен, так как действует принцип "высшие

монады непостижимы для низших", но общий характер ответа намечается

явственно - такие классы не могут не существовать, ибо нет конца ни

желаниям монад-людей, то есть стремлению их к дальнейшему

совершенствованию, ни общему прогрессу всего их коллектива. Лейбниц

считает, что во Вселенной есть живые существа, более совершенные, чем

люди.

Однако высший пункт в цепи прогрессирующих монад - это не люди, но и

не существа, более совершенные, чем человек. А существует ли этот пункт

вообще? Или это регулятивная, но объективно как раз не существующая цель

стремлений? Как целевая причина - объективная или же регулятивная - этот

конечный пункт оказался бы одновременно и окончательной "пружиной"

эволюции любой монады, упорядочивающей и согласовывающей ее деятельность

с деятельностью всех остальных монад.

Для ответа на последний вопрос присмотримся поближе к мировой

последовательности монад. Она не выражает развития системы монад в том

смысле, что происходит преврвщение одних монад в другие,- такое развитие

Лейбниц отрицал. Но прогресс каждой из монад в едином их ряду в принципе

ничем, нигде и никогда не может быть остановлен, хотя их развитие и

совершает часто попятные движения, поскольку от того, что в мире явлений

называют смертью, а в мире сущностей - инволюцией монад, происходит

временное возвращение их на более низкий уровень духовной жизни, и нет,

кроме того, гарантии, что после каждого такого возвращения сразу же

последует подъем на ранее достигнутый, а тем более на еще более высокий

уровень.

На условной линии развития нет завершения, если рассматривать ее

как последовательность всех монад, расположенных в соответствии с

актуально достигнутой в данный момент степенью их развития. Ведь та часть

последовательности, которая расположена после монад - душ человеческих,

безгранична, представляя собой как бы направленный луч. В безграничной

Вселенной не только безгранично велико число более совершенных существ,

чем люди, но и безгранично велико число различных степеней совершенства,

присущего различным их группам.

Лейбниц был творцом одной из самых оригинальных и плодотворных

философских систем нового времени. Диалектика, логика и глубоко научный

стиль - вот что характеризует лучшие стороны его философского творчества.

Эта философия впитала в себя достижения предшественников и

современников, дала свой ответ на их искания, а во многом и обогнала свое

время.

ПЛАТОН (философский взгляды характерные идеализму)

Сочинения Платона (427-347 гг. до н.э.) - уникальное явление в отношении

выделения философской концепции. Это высокохудожественное, захватывающее

описание самого процесса становления концепции, с сомнениями и

неуверенностью, подчас с безрезультатными попытками разрешения

поставленного вопроса, с возвратом к исходному пункту, многочисленными

повторениями и т.п. Выделить в творчестве Платона какой-либо аспект и

систематически изложить его довольно сложно, так как приходится

реконструировать мысли Платона из отдельных высказываний, которые

настолько динамичны, что в процессе эволюции мысли порой превращаются в

свою противоположность.

Платон неоднократно высказывал свое отношение к математике и она

всегда оценивалась им очень высоко: без математических знаний "человек с

любыми природными свойствами не станет блаженным", в своем идеальном

государстве он предполагал "утвердить законом и убедить тех, которые

намереваются занять в городе высокие должности, чтобы они упражнялись в

науке счисления". Систематическое широкое использование математического

материала имеет место у Платона, начиная с диалога "Менон", где Платон

подводит к основному выводу с помощью геометрического доказательства.

Именно вывод этого диалога о том, что познание есть припоминание, стал

основополагающим принципом платоновской гносеологии.

Значительно в большей мере, чем в гносеологии, влияние математики

обнаруживается в онтологии Платона. Проблема строения материальной

действительности у Платона получила такую трактовку: мир вещей,

воспринимаемый посредством чувств, не есть мир истинно существующего; вещи

непрерывно возникают и погибают. Истинным бытием обладает мир идей, которые

бестелесны, нечувственны и выступают по отношению к вещам как их причины и

образы, по которым эти вещи создаются. Далее, помимо чувственных

предметов и идей он устанавливает математические истины, которые от

чувственных предметов отличаются тем, что вечны и неподвижны, а от идей

- тем, что некоторые математические истины сходна друг с другом, идея же

всякий раз только одна. У Платона в качестве материи началами являются

большое и малое, а в качестве сущности - единое, ибо идеи (они же числа)

получаются из большого и малого через приобщение их к единству.

Чувственно воспринимаемый мир, согласно Платону, создан Богом. Процесс

построения космоса описан в диалоге "Тимей". Ознакомившись с этим

описанием, нужно признать, что Создатель был хорошо знаком с математикой и

на многих этапах творения существенно использовал математические положения,

а порой и выполнял точные вычисления.

Посредством математических отношений Платон пытался охарактеризовать и

некоторые явления общественной жизни, примером чего может служить

трактовка социального отношения "равенство" в диалоге "Горгий" и в

"Законах". Можно заключить, что Платон существенно опирался на математику

при разработке основных разделов своей философии: в концепции "познание -

припоминание", учении о сущности материального бытия, об устройстве

космоса, в трактовке социальных явлений и т.д. Математика сыграла

значительную роль в конструктивном оформлении его философской системы. Так

в чем же заключалась его концепция математики?

Согласно Платону, математические науки (арифметика, геометрия,

астрономия и гармония) дарованы человеку богами, которые "произвели число,

дали идею времени и возбудили потребность исследования вселенной".

Изначальное назначение математики в том, чтобы "очищался и оживлялся тот

орган души человека, расстроенный и ослепленный иными делами", который

"важнее, чем тысяча глаз, потому что им одним созерцается истина".

"Только никто не пользуется ею (математикой) правильно, как наукою,

влекущей непременно к сущему". "Неправильность" математики Платон видел

прежде всего в ее применимости для решения конкретных практических задач.

Нельзя сказать, чтобы он вообще отрицал практическую применимость

математики. Так, часть геометрии нужна для "расположения лагерей", "при

всех построениях как во время самих сражений, так и во время походов". Но,

по мнению Платона, "для таких вещей ...достаточна малая часть

геометрических и арифметических выкладок, часть же их большая,

простирающаяся далее, должна ...способствовать легчайшему усвоению идеи

блага". Платон отрицательно отзывался о тех попытках использования

механических методов для решения математических задач, которые имели место

в науке того времени. Его неудовлетворенность вызывало также принятое

современниками понимание природы математических объектов. Рассматривая

идеи своей науки как отражение реальных связей действительности,

математики в своих исследованиях наряду с абстрактными логическими

рассуждениями широко использовали чувственные образы, геометрические

построения. Платон всячески старается убедить, что объекты математики

существуют обособленно от реального мира, поэтому при их исследовании

неправомерно прибегать к чувственной оценке.

Таким образом, в исторически сложившейся системе математических знаний

Платон выделяет только умозрительную, дедуктивно построенную компоненту и

закрепляет за ней право называться математикой. История математики

мистифицируется, теоретические разделы резко противопоставляются

вычислительному аппарату, до предела сужается область приложения. В таком

искаженном виде некоторые реальные стороны математического познания и

послужили одним из оснований для построения системы объективного

идеализма Платона. Ведь сама по себе математика к идеализму вообще не

ведет, и в целях построения идеалистических систем ее приходится

существенно деформировать.

Вопрос о влиянии, оказанном Платоном на развитие математики,

довольно труден. Длительное время господствовало убеждение, что вклад

Платона в математику был значителен. Однако более глубокий анализ

привел к изменению этой оценки. Так, О.Нейгебауэр пишет: "Его собственный

прямой вклад в математические знания, очевидно, был равен нулю...

Исключительно элементарный характер примеров математических рассуждений,

приводимых Платоном и Аристотелем, не подтверждает гипотезы о том, что

Эвдокс или Теэтет чему-либо научились у Платона... Его совет астрономам

заменить наблюдения спекуляцией мог бы разрушить один из наиболее

значительных вкладов греков в точные науки". Такая аргументация вполне

убедительна; можно также согласиться и с тем, что идеалистическая

философия Платона в целом сыграла отрицательную роль в развитии математики.

Однако не следует забывать о сложном характере этого воздействия.

Платону принадлежит разработка некоторых важных методологических

проблем математического познания: аксиоматическое построение математики,

исследование отношений между математическими методами и диалектикой,

анализ основных форм математического знания. Так, процесс доказательства

необходимо связывает набор доказанных положений в систему, в основе

которой лежат некоторые недоказуемые положения. Тот факт, что начала

математических наук "суть предположения", может вызвать сомнение в

истинности всех последующих построений. Платон считал такое сомнение

необоснованным. Согласно его объяснению, хотя сами математические науки,

"пользуясь предположениями, оставляют их в неподвижности и не могут дать

для них основания", предположения находят основания посредством

диалектики. Платон высказал и ряд других положений, оказавшихся

плодотворными для развития математики. Так, в диалоге "Пир" выдвигается

понятие предела; идея выступает здесь как предел становления вещи.

Критика, которой подвергались методология и мировоззренческая

система Платона со стороны математиков, при всей своей важности не

затрагивала сами основы идеалистической концепции. Для замены разработанной

Платоном методологии математики более продуктивной системой нужно было

подвергнуть критическому разбору его учение об идеях, основные разделы его

философии и как следствие этого = его воззрение на математику. Эта миссия

выпала на долю ученика Платона - Аристотеля.

IX. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ ЧАСТЬ.

В данной работе предпринята попытка осветить проблему субстанции в

философских течениях разных направлений и на разных этапах истории. В

работе не высказывается мнение автора, а лишь приводятся определения и

точки зрения великих философов человечества. На примере их жизнеописания и

описания их концепций автор хотел показать развитие философской концепции

субстанции и ее метаморфозы от философа к философу, от эпохи к эпохе,

влияние одной философской концепции на другую, пересечение концепций.

X. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.

1. Филосовский словарь. Под ред. М. М. Розенталя. Издание 3-е, М.

Политиздат 1972 г.

2. В.В. Соколов «Спиноза».

3. Кант И. Сочинения в шести томах. М., 1963 - 1966.

4. Асмус В.Ф. Иммануил Кант. М., 1973.

5. Гулыга А.В. Кант. - 2-е изд. - М., Мол. гвардия, 1981.

6. Нарский И.С. Кант. М., 1976.

7. Зорькин В.Д. “Политическое и правовое учение Томаса Гоббса” “Советское

государство и право”, 1989 г., №6.

8. Б. Спиноза «Этика».

9. Б. Спиноза «Краткий трактат о Боге, Человеке и его счастье».

10. Б. Спиноза «Основы философии Декарта, доказанные геометрическим

способом».

11. Нарский И.С. Готфрид Лейбниц. М., "Мысль", 1972.

12. Лейбниц Г. В. Cочинения: В 4-х томах. Тома 1,4. М., Мысль, 1982.

13. Лосев А.Ф., Тахо-Годи А.А. Платон и Аристотель. - М., 1993.

Страницы: 1, 2, 3, 4