Книга Феофраста "Характеры" и её значение для античной литературы

Характерологией, или этологией, занимались специальные научные дисциплины — этика и физиогномика. Но при этом упускается из виду, что характерологии самое пристальное внимание на протяжении всей истории своего развития уделяла риторика. Риторическое искусство, родившееся из практики, искало пути и способы достоверного изображения человека. Уже на самых ранних этапах риторика дает примеры систематизированной характерологии в произведениях Антифонта, Фрасимаха, Лисия. Хорошо прослеживающаяся традиция существования риторических сочинений в виде теоретических руководств и практических образцов от времени сицилийских риторов вплоть до Демосфена и Аристотеля делает вполне объяснимым появление такого произведения, как "Характеры". Прямую аналогию сборнику философа, вероятно, могли бы составить так называемые "Приготовления" Лисия, где трактовались нравы старых и молодых, бедных и богатых. Примечательно, что это направление в обрисовке характеров, идущее еще от сицилийцев и Антифонта, продолжают затем Анаксимен и Аристотель. Последний в своем трактате "Риторика" делает специальный экскурс в область характерологии.

В пользу риторического происхождения сочинения говорит не только рукописная традиция, но и полное название сборника.

Необходимо назвать еще один элемент "этоса", без которого Аристотель не мыслит "этического" изображения человека. Это — соответствие изображения предмету изображения.

Если теперь попытаться выявить самую характерную черту эскизов Феофраста, то мы, по-видимому, не ошибемся, указав на жизненность представленных автором персонажей. Несомненно, Феофраст в соответствии с последним требованием Аристотеля имел все основания определить свои "Характеры" "этическими", т. е. точно отражающими реальную действительность. Однако на этом сходство эстетических принципов ученика и учителя кончается, и начинаются значительные расхождения. При всей скрупулезности изучения "Характеров" мы не найдем в них той важнейшей, с точки зрения Аристотеля, установки, согласно которой действующему лицу должна быть присуща внутренняя мотивированность (проскрести) слов и поступков; Тезис Аристотеля "Человек никогда не находится в неведении относительно того, что он делает намеренно" абсолютно неприложим ко многим "характерам" Феофраста. Трудно усмотреть, какие побудительные причины лежат в основе поведения Пустослова (III), Угодливого (V), Бестолкового (XIV), Брюзги (XVII), Несуразного (XII), Отчаянного (VI), Болтуна (VII). Но и в этом не прослеживается строгая логика репрезентации "героев" книжки Феофраста. Некоторые из них поступают вполне сознательно и руководствуются в своих действиях корыстными целями (XXII, XXIII, XXIV, XXX). Эта непоследовательность лишь доказывает, что аристотелевский принцип причинности и целесообразности для Феофраста был совсем не важен. Еще одно коренное отличие состоит в широте охвата объекта изображения. Если Аристотель стремится к псследованию общего, где единичное является составной его частью, то Феофраст останавливает свое внимание на единичном вне связи его с общим. Достаточно сказать, что он выделяет четыре подтипа Скупого (IX, X, XXII, XXX) и три — Болтуна (III, VII, VIII), которые не рассматриваются как частные случаи одного общего явления. Столь узкая специализация типов человеческого поведения могла бы служить ярким примером эмпирического и сенсуалистского восприятия мира. "Характеры" в полном смысле статичны, обособлены и замкнуты в самих себе Для Феофраста как будто не существует аристотелевской классификации человеческих свойств по "родам" и "состояниям". Если считать, что "характеры" представляют собой "состояния" (наиболее правдоподобное предположение), то под это понятие не подходят, например, "бессовестность" (IX) и "трусость" (XXV), числящиеся у Аристотеля среди аффектов. Совсем другой смысл вкладывает Феофраст в понятие "деревенщина" (IV), которое является более широким, чем у Аристотеля; так же дело обстоит с другим "характером" — "Сторонником олигархии" (XXVI). Едва ли эти два "характера" попали в сборник по недоразумению. Они вновь показывают, что и в способах обобщения Феофраст следовал другому принципу, нежели Аристотель.

Говоря о сущности "характеров", следует подчеркнуть, что они не имеют ничего общего ни с "нанизыванием отдельных мелких черт", ни с "суммой душевных свойств", ни с индивидуализацией. Феофраст всегда (за исключением немногих случаев) сосредоточивает свое внимание на одной черте, которая и выдвигается на первый план, скрывая за собой все остальное. Ни о какой индивидуализации пли психологии говорить здесь не приходится, ибо в отдельном "характере" никогда не бывает совмещения "несовместимого". Судя по всему, философ намеренно называет свое произведение Характере;, перенося технический термин, обозначавший оттиск на монете, в сферу человеческого поведения. Тем самым Феофраст разграничивал нонятия "характер" и аристотелевский "этос" и достигал большей точности в определении подмеченного им явления.

Феофраста, вероятно, не удовлетворял традиционный, воспринятый и развитый Стагиритом метод репрезентации человека в риторическом искусстве, имевший дихотомическую структуру и в силу широкого охвата предмета изображения страдавший неопределенностью. Эмпирический подход Феофраста открывал более благоприятные возможности для исследования человеческих качеств, но он в сущности был лишь регистрацией поведенческих закономерностей. Недостатки его выражаются прежде всего в отсутствии какой бы то ни было системы. На это по другим поводам мы уже указывали выше. Теперь же отметим, что неслучайны также заявления о композиционной неотчетливости "Характеров". В самом деле, трудно говорить о композиции произведения, которое не имеет ни единого сюжета, ни повествования, ни нарративных частей вообще. Но зато есть единая художественная структура и единый художественный принцип изображения, которые и придают "Характерам" целостность и законченность. Единство это заключается в том, что носитель того или иного качества выявляется через ситуацию, где качество всегда остается константой, а ситуация — переменной. Феофраст находит бесконечное количество ситуаций или свернутых сюжетов, почти каждый из которых мог бы послужить для разработки широкого повествования. Возьмем наудачу один пример: "... несуразный — это тот, кто, подойдя к занятому человеку, спрашивает у него совета. С веселой компанией врывается он к своей милой, когда та лежит в лихорадке. Он подходит к осужденному по делу о поручительстве, требуя, чтобы тот поручился за него. Собираясь выступать свидетелем, он является, когда дело уже решено" и т.д. (XII). Эти ситуации, составляющие содержание "характеров", компонуются совершенно свободно, и в основе их построения лежит только ассоциативная связь.

Свой материал Феофраст черпает из разных источников, в том числе и литературных, но прообраз подобных жанровых сцен мы находим в первую очередь в судебной и судебно-политической речи, а именно, в том ее разделе, который риторы именовали доказательства от образа жизни. Самым же важным и примечательным является то обстоятельство (говорящее нам гораздо больше, чем материал), что каждая картинка есть своеобразный аргумент, жестко подчиненный тезису определения. В итоге мы оказываемся перед фактом логики риторической схемы. Только она, эта логика, и не дает рассыпаться "характерам" на отдельные мелкие наблюдения, которые тогда уже не имели бы никакой эстетической ценности.

Квинтилиан (II, 4, 41) сообщает, что во времена Деметрия Фалерского в Греции появился обычай говорить на вымышленные темы в подражание политической и судебной речи. Затем он добавляет, что неизвестно, изобретен ли этот род упражнений самим Деметрием. Попытка отождествить такие упражнения с тем, что сохранилось от Деметрия, не дала результатов. Поэтому естественно допустить. что инициатива подобной риторической подготовки слушателей исходила не от Деметрия, а от его учителя и тогдашнего руководителя Ликея Феофраста, и что "Характеры", как уже ранее показал О. Иммиш, являются практическим образцом для упражнений в одном из разделов риторики – характерологии.

Красочные картины повседневной жизни афинян служат лишь средством и фоном для выделения человека из массы ему подобных. Всё сочинение Феофраста направлено на то, чтобы изобразить человека узнаваемым, а значит, создать достоверный и убедительный образ. Убедительность – основное требование риторики в изображении действующего лица в речи. Отсюда становится понятным, что, преследуя эти цели, Феофраст мог поступиться и риторическим стилем, и ситуациями, специфичными для обстановки суда и народногособрания. В согласии со словами Квинтилиана в "Характерах" мы имеем fictas materias – выдуманные темы, вымышленный материал, хотя и не противоречащий действительности, но внешне не привязанный ни к одной области художественного творчества. Это, с одной стороны, придало "Характерам" универсальность, о чём говорит способ изображения персонажей в новой аттической комедии, а с другой – повлекло за собой их отчуждение от исконной почвы бытования. [3]

Эти "характеры" Феофраста так и кажутся готовыми персонажами для какой-нибудь комедии. Не такой, конечно, как у Аристофана, где на сцену выводились и обшучивались карикатуры живых лиц и идей, а такой, какая знакома нам по Фонвизину или Мольеру и обычно называется "комедией нравов".

2. Критика Феофраста

·                   Вряд ли мог отобразить все существующие в ту эпоху характеры, их большинство; в тексте имеются повторы, и описания не всегда точно следуют определениям

·                   Отсутствие единого основания выделения типов

·                   Феофраст далёк от науки о характере

·                   Обращаясь к чужому "Я", собственно индивидуальности, Феофраст не показывает, он обезличивает её, сводя к яркой, но одной простой форме. Это справедливое замечание, но задачи Феофраста не входило описание индивидуальности

·                   Портреты целостны, но статичны, они даны в своих внешних проявлениях, без психологического анализа

·                   Труд Феофраста – итог глубокого внимания к общественной жизни, социальной среде, отношениям и поведению людей.

Как и Аристотель, Феофраст изображает в своих этюдах только свободнорождённых афинян и только мужские характеры. Феофраст делает попытку создать типологию душевных особенностей людей как типологию пороков.

Для Феофраста устойчивый нрав - строй душевных свойств, главным образом, этического порядка, проявляющихся в поведении.

Учение о характере заметно воздействует на философию. Вера стоиков в силу души перед судьбой воспитывала уважение к сильному нраву. По их учению характер - это печать своеобразия, отличающая поступки одного человека от других, и выражающая специфические отношение субъекта к миру, себе и себе подобным. Наиболее существенными чертами характера считали мужество, самообладание, спокойствие духа, справедливость. Главную роль в формировании характера они отводили закаливанию духа путём долгих упражнений в совершении поступков, а также с помощью наблюдения за действием героев и размышлениями над ними. С точки зрения Сенеки каждый может и должен воспитывать в себе сильный характер. [6]

3. Значение книги для античной литературы

Значение Книги Феофраста "Характеры" имеет огромное значение для античной литературы.

Главным является этический подход к человеческим типам Феофраста, четко различающий добро и зло. Это, вероятно, и определило долгую жизнь его книжки, которая, несомненно, была использована сначала Менандром, заимствовавшим у философа способ изображения характеров в своих комедиях. По черточкам он собирал типы своих персонажей, индивидуализируя их и создавая художественный тип. Недаром даже названия его комедий воспроизводят главки из сочинения Феофраста: "Неотесанный", "Подозрительный", "Суеверный", "Льстец". Затем эта книжка изучалась в византийских школах, а в XVII в. была переведена на французский язык знаменитым мыслителем и писателем Лабрюйером. По-видимому, на последнего она произвела такое неизгладимое впечатление, что он написал ее продолжение, разумеется, на современном ему материале и назвал "Характеры, или нравы нашего века". Это, впрочем, уже совсем другая книга. [1]. С Феофраста берёт начало литературный портрет, неотъемлемая часть любого европейского античного романа.

Нередко говорят о взаимном влиянии Характеров Теофраста и персонажей новой греческой комедии. Несомненно его влияние на всю античную литературу.

Из двухтомного трактата "О музыке" сохранился ценный фрагмент (включён в Порфирием в его комментарий к "Гармонике" Птолемея), в котором философ, с одной стороны, полемизирует с пифагорейско-платоновским представлением музыки как очередной - звучащей - "инкарнации" чисел, с другой стороны, он считает мало существенным и тезис гармоников (а возможно, и Аристоксена), рассматривавших мелодию как последовательность дискретных величин - интервалов (промежутков между высотами). Природа музыки, заключает Феофраст, не в интервальном движении и не в числах, а в "движении души, которая избавляется от зла через переживание. Не будь этого движения, не было бы и сущности музыки".

Немаловажно влияние книги Феофраста "Характеры" на Ликейскую школу, созданную Аристотелем. Огромное наследие, оставленное Аристотелем, было бы неполным без учета маленькой книжечки его ученика. Она продолжала классификацию и типологизацию живых существ Аристотеля на людские типы и имела любопытное продолжение в Новое время.

Стоит отметить, что именно с Феофраста все греческие поэты и драматурги начали изображать людей, а не животных и только. Дело заключается в том, что человек Менандра и Феофраста есть человек быта, обыденный человек, или, по-нашему, попросту говоря, мещанин. А для появления такого бытового мещанства в истории Греции должны были произойти колоссальные сдвиги. Самый главный сдвиг в IV-III вв., то есть в период деятельности Феофраста и Менандра, заключался в гибели классического полиса, в котором все граждане, его составляющие, были и внутренне и внешне неразрывно связаны со своим полисом и со всей его судьбой. [1]

До возникновения этой книги термин "характеры" не употреблялся в психологическом контексте, ранее он использовался, как ремесленный термин. Считается, что именно с Феофраста началось описание характеров людей в литературе.

Ранее философы не изображали человека, как личность. Только со времени Сократа человек изображается, как личность, изучается его внутренняя жизнь. Еврипит изображает индивида с независимой волей. На первый план роль отдельного человека и интерес к нему в науке и литературе выдвигается в конце 4 в. до н.э. в эпоху Феофраста, после написания книги "характеры". [6]

4. Примечание

В рукописях "Характеров" Феофраста сохранилось "Предисловие" неизвестного автора, по-видимому, Византийской эпохи. Некоторые "Характеры" сопровождаются морализирующими эпилогами, составленными также каким-то византийцем. Поэтому "Предисловие" и эпилоги не включают, как не принадлежащие Феофрасту, в текст и дают их в примечаниях.

Предисловие

Когда мне в прошлом уже приходилось размышлять над этим предметом, я нередко с удивлением задавал себе вопрос (да, пожалуй, и впредь не перестану удивляться): почему же это в нашей Элладе, несмотря на одинаковый климат и одни и те же условия воспитания для всех эллинов, существует такое различие в характерах людей. Ведь уже с давних пор я наблюдаю, Поликл, человеческую натуру: я прожил 99 лет, и мне пришлось общаться со многими людьми самого разного характера. После того как я со всей тщательностью сравнил людей добродетельных и порочных, я счел нужным описать, как те и другие ведут себя в жизни. Я представляю тебе различные типы характеров, присущие этим людям, и расскажу, как они управляют своими поступками. Полагаю, Поликл, что сыновья мои благодаря этим заметкам (которые я им завещаю) станут лучше и, найдя в них поучительные примеры, захотят жить и общаться только с самыми почтенными людьми, чтобы не быть ниже их. Теперь я перейду к самой теме моих заметок, а ты со вниманием послушай и реши, правильно ли то, что я говорю. Сначала опишу людей, приверженных к иронии, причем обойдусь без вступления и пространных пояснений. Начну с иронии и дам ее определение. Затем опишу ироника, что он собой представляет и как проявляет себя. Затем постараюсь также привести в ясность согласно моему плану одно за другим и остальные душевные свойства.

"Предисловие" написано в напыщенном и местами наивном тоне, резко отличающемся от непринужденной и безыскуственной стилистической манеры Феофраста. Кроме того, в нем содержится несколько грубых промахов и оплошностей (например, о единообразии климата Эллады и об одинаковых условиях воспитания в этой стране), невозможных для эпохи Феофраста. Автор "Предисловия" сообщает о себе, что он прожил 99 лет, что также не соответствует возрасту Феофраста, который, по Диогену Лаэртию до 85 лет. Кто такой Поликл, к которому обращено "Предисловие", неизвестно.

Вывод

"Характеры" Феофраста — самое известное сочинение философа, дошедшее до нас. А что же означает само слово "характер". "Характер" — слово греческое, переводится как "царапать на твердом материале", или инструмент для клеймения, чеканки. Можно сказать, что характер - это то, что дано человеку от рождения, с одной стороны, но, с другой, - характер человека формируется в первые годы его жизни. Таким образом, как на твердом материале можно что-то еще нацарапать, написать, так и характер можно немного изменить.

В своём произведении Феофраст не только очень подробно описывает те или иные характеры, но и даже приводит образцы фраз, по которым их можно узнать: "Обычно он выражается в таком роде: "Не могу поверить", "Этого я не постигаю", "Я поражен". Или же: "Ты говоришь словно о другом человеке: мне он рассказывал совсем не то", "Это мне странно", "Рассказывай кому-нибудь другому", "Теряюсь: тебе ли не верить или его обвинять?", "Подумай все же: не слишком ли ты легковерен?". Таким образом, перед нами предстаёт чрезвычайно подробно разработанное исследование.

Периодически в тексте просматривается отличное от нашего понимание некоторых характеров: ирония, например, которая сейчас является безобидным литературным тропом, у Феофраста осмысливается почти как двуличность: "О своих делах ничего не рассказывает: говорит, что только обдумывает и ничего еще не решил, делает вид, будто только что пришел, что уже поздно, что ему нездоровится." А иногда – наоборот, слова практически не изменили своего значения до наших дней (в описании льстивости, например). Феофраст не только описывает наиболее частотные и яркие типы людей, но и дает советы, как лучше себя с ними вести: "И если терпеть его пустословие, то он так и не оставит в покое."

Неотёсанность по Феофрасту – не только грубость, но и хорошее отношение к низшему классу, несоответствующее социальному статусу: "…друзьям и родственникам не доверяет, с рабами же, напротив, советуется по самым важным делам; поденщикам, работающим на его поле, пересказывает все, что происходило в народном собрании." Угодливость, изображённая как отрицательное понятие, соответствует элементарной современной вежливости: "Придя в гости на обед, он просит пригласить к столу также и хозяйских детей и при их появлении заявляет, что они, как две фиги, похожи на отца. Затем привлекает детей к себе, целует и усаживает рядом", и также простой аккуратности: "Волосы свои то и дело подстригает, зубы у него всегда белые, еще непоношенную, верхнюю одежду меняет, натирается благовониями."

Бессовестный человек у Феофраста – тот, кто пользуется чужой добротой.

Грубость у Феофраста изображена своеобразно - современные люди поступают именно так, как у него и сказано про грубых, но при этом никто их грубыми не считает "Споткнувшись на улице о камень, он готов и этот камень осыпать проклятиями." Из этого отрывка видно, что для греков личное искусство было важнейшей частью жизни, как и религия: "Долго ожидать кого-нибудь он терпеть не может, и никогда не захочет ни спеть, ни продекламировать, ни сплясать. Он способен пренебречь даже и молитвой богам."

Нечистоплотность рисуется как противоположность угодливости (в той части, где говорится про чистоплотность): "Из подмышек и далеко по бокам у него растет густая шерсть, как у дикого зверя. И зубы у него черные и изъеденные, так что с ним противно общаться."

Вестовщичество и бахвальство – очень похоже. Отличаются немногим. Умение различать такие тонкие оттенки – черта очень развитой культуры.

Трусость по Ф. часто связана с излишней суеверностью: "А едва начинают подыматься волны, спрашивает, нет ли среди плывущих непосвященного в мистерии. И подымая затем голову к кормчему, выспрашивает у того, держит ли он правильный курс в открытом море и что думает о погоде; а своему соседу говорит, что видел зловещий сон."

Опсиматия – и также некоторые другие осуждаемые Феофрастом линии поведения, см. выше (неотёсанность) – пример того, что грек должен был вести себя в строгом соответствии с возрастом и социальным статусом.

Феофраста в его работе интересуют исключительно отрицательные характеры и человеческий недостатки.

По мере развития общества, накопления научного знания и социального опыта учение о характере обогащалось новыми представлениями. Стало очевидным, что характером наделен любой человек независимо от своей принадлежности к социальному слою. Сейчас, мне кажется, представляется невозможным описать все типы характеров.

Литература

1.                Феофраст. Характеры. - Л.: Наука, 1974. -63 с.

2.                А.Ф.Лосев. История античной эстетики Аристотель и поздняя классика, том IV.- М.: "Искусство", 1975

3.                Журнал "История древнего мира".-М.: Наука, 1986.- 156-162 с.

4.                Феофраст. Характеры.- М.: Наука, 2007.

5.                www.wikipedia.ru

6.                www.litpsy.ru

7.                www.erlib.com

Страницы: 1, 2