Судопроизводство in jure и in judicio

вещью то же самое, что и истец сделал до этого, и, таким образом, на

виндикацию истца отвечал контравиндикацией. Тогда магистрат, как бы

разнимая спорящих, говорил: оставьте оба эту вещь. После этого истец задает

новый вопрос: требую от тебя ответа, на каком основании ты заявляешь

притязание на эту вещь? На это ответчик заявляет: я доказал моё право,

когда наложил прут. На это истец отвечал: на случай, если ты незаконно

виндицировал, я вызываю тебя на представление сакраментальной суммы в 50

(500) ассов. Ответчик делал взаимный вызов. Магистрат после этого

определял, у кого из спорящих должна была оставаться спорная вещь до

окончания процесса; та сторона, у которой она оставалась до решения спора,

должна была выставить поручителей в обеспечение того, что, если вещь будет

присуждена другой стороне, она (со всеми плодами от нее) будет выдана этой

второй стороне. На том производство in iure заканчивалось, и претор

назначал присяжного судью для решения спора.

Заключительный акт производства in iure назывался litis contestato,

засвидетельствование спора. Стороны обращались к заранее приглашенным

свидетелям: будьте свидетелями происшедшего. С этим моментом связывалось

погашение иска, то есть после того, как закончилось производство in iure,

истец уже не мог заявить вторично то же самое притязание против того же

ответчика, хотя бы дело и не было потом рассмотрено во второй стадии (in

iudicio) и фактически удовлетворения по иску не наступило (см. Гай кн. 4.

108).

Когда весь ритуал производства in iure был выполнен, дело переходило во

вторую стадию, «in iudicio». В этой второй стадии назначенный магистратом

по согласованию со сторонами присяжный судья (а по некоторым делам,

например о наследстве, судебная коллегия) проверял доказательства и выносил

решение по делу

Также надо сказать, что легисакционный процесс делился также на пять

видов, в соответствии с формами предъявляемого иска, точнее: на

сакраментальный, с назначением особого судью для разбора дела,

кондикционный, с наложением руки, захватнический (с целью удержания какой-

либо вещи должника).

Сакраментальным назывался процесс, при котором проигравший уплачивал

сакраментальную сумму как наказание (см. «Законы XII таблиц» II. 1)[3]. Эта

сумма передавалась в государственную кассу и в обеспечение исправной уплаты

представлялись поручители. «Сакраментальная форма была общею формою (для

разрешения разнообразнейших споров); те дела, относительно которых закон не

определял специальной исковой формулы, производились в сакраментальной

форме» (см. Гай кн. 4 п. 13). При данной форме процесса иск вследствие

клятвенного обещания представлял опасность высказывающему неправду. Позже

опасным представлялся иск по требованиям определенной суммы денег по поводу

спонсии[4], которой подвергается ответчик, отрицающий без основания свою

вину и вследствие рестипуляции, которой подвергается истец, если он требует

не должное.

Процесс с назначением особого судьи для разбора дела отличался тем, что

при нём назначался особый судья, в том случае если это соответствовало

законам и являлось необходимым.

Кондикционный процесс применялся при вещных исках. В них (в исках)

виндицировалось движимое имущество и одушевленные предметы, буквально все,

которые только можно было доставить в суд перед претором. Виндикация

происходила следующим образом. Тот, кто виндицировал, держал прут; затем

схватывал вещь, например раба и произносил следующее: " я утверждаю, что

этот раб, согласно приведенному основанию, мой по квиритскому праву, и вот

я налагаю на тебя мой прут ", при этом он клал на раба прут. Ответчик

произносил те же слова и делал то же самое. После того как оба

виндицировали, претор провозглашал: "отпустите этого раба". Стороны

повиновались. Виндицировавший истец спрашивал противника, а этот в свою

очередь спрашивал первого следующим образом: "прошу тебя сказать, на каком

основании ты виндицировал?", тот отвечал: "я доказал мое право, когда

наложил прут", тогда тот, кто первый виндицировал, произносил: "на случай,

если ты незаконно виндицировал, я вызываю тебя на представление

сакраментальной суммы в пятьсот ассов". Противник также говорил: "Равным

образом и я тебя". Точно также, если спор был о вещи, стоимость которой

была меньше тысячи ассов, то назначали залог в пятьдесят ассов. Затем

следовало то же самое, что происходило при личном иске. После этого претор

разрешал в пользу одного или другого вопрос виндиций, то есть он присуждал

владение вещью на время спора из-за собственности кому-либо из тяжущихся,

которому и приказывал гарантировать противнику владение вещью, то есть

целостность вещи и доходы с нее. Обеспечение исправной уплаты

сакраментальной суммы от обеих сторон (истца и ответчика) получал сам

претор, так как она поступала в государственную кассу. Палочку или прут

употребляли вместо копья, как символ законной собственности, так как

полагали, что самая бесспорная собственность та, которую захватили у врага.

Кстати, именно поэтому при разбирательстве дел в центумвиральной коллегии

выставлялось копье.

Если вещь была слишком велика или её вообще никак невозможно было

доставить в суд, например, если это была колонна здания, стадо какого-либо

скота, то брали часть спорного предмета и затем, над принесенным предметом,

происходила мнимая борьба так, как будто бы здесь был весь предмет. Таким

образом, из стада в суд приводили или одну овцу, или козу, или даже брали

шерсть животного, которую приносили в суд. От корабля и колонны отламывали

какую-либо часть.

Точно также всё это происходило, если спор шел относительно земли

здания или наследства, они брали часть предмета, о котором шел спор и

приносили его в суд и над этой частью и происходила виндикация, от дома

могли взять кирпич, щепку или черепицу, если спор шел о земле то могли

принести щебень, песок, кстати, неважно сколько его было, могли принести и

один камушек, если спор шел о наследстве, то брали предмет из него или его

часть.

Кондикционным же назывался этот процесс потому, что сам иск, по

которому назначался этот процесс, назывался кондикцией от слова

«condicere», что означает «торжественно объявлять». И в самом деле так, ибо

истец при этом обращался к противнику с торжественным объявлением, чтобы он

через 30 дней снова явился перед судом, с целью установления iudicium.

Позже кондикционным был личный иск, в котором мы утверждаем, что ответчик

должен нам дать что-либо в собственность, при этом уже не делалось никакого

торжественного извещения.

Процесс посредством наложения руки – применялся, если вели спор о

вещах, относительно которых такое производство постановил какой-нибудь

закон, например, по «Законам XII таблиц» это имело место применительно к

осуждённому судебным решением. Производство было следующим: «Истец говорил:

"так как тебя присудили, или обязали дать мне десять тысяч сестерций, и так

как ты их, как следовало, не уплатил, то я вследствие этого по поводу

десяти тысяч сестерций, налагаю на тебя, осужденного руку" и при этом он

брал его за какую-либо часть тела» (см. Гай кн. 4 п. 21). Осужденный, по

закону, не в праве был сбросить с себя руку и возражать с помощью исковой

формулы, но мог представить заступника, который замещал должника и открывал

процесс. Тот, кто не представлял заступника, отводился домой истцом,

который связывал и сковывал должника. Впоследствии некоторые законы также

предоставляли право наложения руки на некоторых лиц для взыскания долгов по

судебным решениям, в известных случаях. Например, по закону Publilia

поручитель имел право наложить руку на должника, за которого он заплатил

долг, в случае если эта уплата не была возмещена в течение шести месяцев.

Также было ещё множество подобных законов, которые во многих случаях

вводили судопроизводство посредством самовольной расправы.

В других известных случаях закон также вводил судопроизводство

посредством наложения руки, однако при них оно не имело силу vindex’a и

ответчик не приравнивался к лицу, осуждённому судебным решением. Примером

этому может послужить закон Марция, который давал право наложения руки

должнику против ростовщиков для взыскания полученных процентов[5]. Также

было множество других случаев, при которых закон позволял такое

судопроизводство. На основании этих законов, в отличие от тех, что были

приведены ранее, ответчик имел право сбрасывать с себя руку и лично

защищаться всякий раз, когда наступало судебное разбирательство. Позже,

законом Валлия право сбрасывать с себя руку и защищаться лично, было

предоставлено всем тем, против которых предъявляют иск посредством

наложения руки, за исключением лиц, осуждённых судебным решением, и

неисправных должников. Таким образом, только неисправный должник и

осуждённый судебным решением, были обязаны представлять заступника и, если

не представляли такового, то отводились в дом истца. Так было всё то время,

пока были в употреблении торжественные исковые формулы.

Процесс посредством захвата (задержания имущества должника) – данный

процесс имел место в тех случаях, когда требовалось обеспечение жалования

солдат, если трибун, заведующий кассою, не выдавал такового, при этом

употреблялся специальный иск для претензий солдат, равным образом введено

взятие в залог против того, кто не предоставит наёмной платы за вьючное

животное, которое кто-либо отдал в найм, а также в некоторых других случаях

(более подробно об этих и других случаях описано Гай кн.4 п. 27-29). У

данного процесса был ряд особенностей. Первая из них заключается в том, что

захват вещи производился не в присутствии претора и в большинстве случаев

даже при отсутствии противника, между тем как при всех остальных видах

легисакционного судопроизводства можно было совершить задержание только в

присутствии претора и при наличии противника. Вторая из них заключается в

том, «… что захват мог быть совершён и в неприсутственные дни, то есть

тогда, когда по религиозным причинам нельзя было производить судебных

разбирательств» (см. Гай кн. 4 п. 29).

Надо отметить, что с течением времени легисакционное

судопроизводство, а в месте с ним и все эти судопроизводственные формы мало

помалу вышли из употребления, так как дело было доведено до того, что, как

уже говорилось выше, малейшее уклонение от предписанных форм и обрядов

влекли за собой проигрыш тяжбы, что существенно усложняло сам процесс

судебного разбирательства и влекло за собой, в ряде случаев, вынесение

несправедливого судебного решения. Поэтому законом Эбуция и двумя законами

Юлия эти торжественные иски были отменены и введено судопроизводство

посредством формулярных исков. Лишь в двух случаях было дозволено применять

легисакционный процесс и законные иски, а именно: в случае вреда который

грозит соседнему строению, то есть угрожающей опасности и в том случае,

когда центумвиральная коллегия решает дело. Теперь мы можем перейти к

рассмотрению формулярного процесса и посмотреть, на сколько он отличался от

легисакционного процесса.

II. Формулярный процесс.

Как уже говорилось, гражданский процесс в течение почти всего периода

республики носил название легисакционного. Соблюдение всех формальностей

процесса было очень строгим. Но со временем жизнь усложнилась, и нередко

возникали такие обстоятельства, которые трудно было подвести под точные

формулировки закона, особенно если иметь в виду и ответчика, которые

зачастую не были юридически образованными людьми. Поэтому возникла другая

процедура судебного процесса, которая получила название «формулярный

процесс».

Претензии истца и возражения ответчика в этом случае заявлялись без

каких-либо формальностей, зато по окончании стадии «in iure» претор вручал

истцу записку (формулу) в которой излагались (уже строгим юридическим

языком) все основные обстоятельства дела. Эта записка предназначалась

судье, который вел дело в стадии «in iudicio».

В формуле назначался судья; важнейшей частью формулы была интенция –

определение содержания претензий истца; указывалось, при каких

обстоятельствах судья мог бы удовлетворить иск (или, наоборот, отказать в

иске) и т.д. На основании формулы судья рассматривал дело и принимал

окончательное решение.

Начало производства связывалось с указания истцом иска – edito

actiones. Истец ещё до вызова к претору знакомил ответчика с тем иском,

который он хочет ему предъявить (см. Дигесты 2. XIII. 1). Необходимо было

ещё подготовить конкретные данные, требуемые для заполнения формулы, в

особенности правильно обозначить объект иска, указав его не родовыми

чертами, а видовым образом (см. Дигесты 6. I. 6). Потом истец обращался к

претору с просьбой выдать соответствующую обстоятельствам дела формулу для

разбирательства по ней дела судьёй, когда оно перейдёт во вторую стадию (in

iudicio). Обычно претор давал её без предварительного расследования дела. В

отдельных случаях, однако, претор заранее удерживал за собой в эдикте право

подвергнуть дело такому рассмотрению и в зависимости от его результатов

дать или не дать формулу. Этим эдиктом претор, таким образом, «…выступает

против двуличных и злоумышленных людей, которые вредят другим каким-либо

лукавством: коварство первых не должно приносить им пользы, а простота

вторых не должна приносить им вреда» (см. Дигесты 4. III. 1).

Обязанностью же ответчика было не только явиться с истцом к претору,

но и защищать себя надлежащим образом, например: заключать дополнительные

соглашения (спонсии и стипуляции), выставлять свои эксцепции, участвовать с

истцом в составлении формулы, выборе судьи и засвидетельствовании спора.

Если он не делал ничего из выше перечисленного, то он считался незащищённым

in iure, что могло повлечь за собой важные последствия.

Когда предъявлялись иски на определённую денежную сумму долга, истец

мог немедленно приступить к исполнению. Магистрат (претор), по его (иска)

представлению, произносил присуждение. При неопределённых по ценности исках

магистрат вводил истца во владение всем имуществом ответчика. Это давало

истцу, когда ответчик умышленно скрывался или, дав поручительство, не

являлся в назначенный срок или просто отсутствовал на суде, возможность

принимать все меры в отношении этого имущества, с правом по истечении

определённого срока, продать всё имущество целиком особому emptor bonorum,

который являлся универсальным приемником ответчика.

Когда ответчик являлся в суд, он мог оспаривать требования истца,

подвергать критике испрашиваемую истцом редакцию формулы и делать со своей

стороны другие предложения, в особенности настаивать на включении в формулу

выгодных для него возражений, так называемых эксцепций. Окончательная

редакция формулы не зависела, однако, от предложения истца или ответчика и

всецело находилась в руках претора. Претор в письменном виде предоставлял

формулу истцу. Истец, в свою очередь, передавал ответчику копию полученной

формулы или прочитывал её. Ответчик, принимавший формулу, тем самым

подчинял себя суду присяжного судьи. Предъявление формулы истцом и принятие

её ответчиком было завершительным актом производства «in iure» и, как было

сказано выше, называлось «засвидетельствованием спора», litis contestatio.

В случае отказа ответчиком принять формулу он также становился незащищённым

«in iure» (indefensus).

Надо также отметить, что производство в первой стадии могло тут же

закончиться без передачи дела на дальнейшее рассмотрение (in iudicium). Это

происходило, когда ещё в первой стадии магистрат приходил к заключению, что

требования истца было юридически не обосновано (несоответствовало

требованиям законов, нравов и справедливости) или сам истец признавал

возражения ответчика. В этих случаях преторы и прочие судебные магистраты

оставляли за собой в эдикте право отказать истцу в выдаче формулы –

«полномочен отказать в иске тот, кто может и дать [его]» (см. Дигесты 50.

XVII. 102. 1). Это называлось отказом в иске. Он не обладал погашающей

силой, которое имело бы оправдывающее ответчика решение, то есть отказ не

был бесповоротным, и истец мог вторично обратиться к тому же или другому

претору с новым иском по тому же делу, исправив допущенные ранее

недостатки. Также производство на первой стадии могло закончиться в случае

неявки одной из сторон. То есть, если одна из сторон не является к

судебному разбирательству, то по «Законам XII таблиц» ёе ждали до полудня,

после чего дело решалось в пользу прибывшей стороны. Это было наказанием за

неявку при легисакционном процессе, однако, с введением в практику

формулярного процесса положение изменилось. Заочное разбирательство было

допущено и получило название eremdicium. При неявке ответчика истец обязан

был привести доказательства, чтобы получить решение дела в свою пользу.

Если присяжному судье были известны основательные причины, оправдывающие

неявку сторон, то он мог назначить другой дань для разбирательства. Даже

после пропуска данной отсрочки стороны все же могли представлять

оправдывающие их неявку причины, и судебный магистрат был полномочен

произвести восстановление в прежнее состояние.

Поcледний момент производства «in iure», как уже было сказано,

назывался именем «litis contestatio», это объясняется исторически. При

легисакционном процессе производство в первой стадии, как уже известно,

заканчивалось тем, что спорящие стороны приглашали приведенных ими

свидетелей с тем, чтобы в случае необходимости, подтвердить перед присяжным

судьей все, что обсуждалось в их присутствии. Это называлось contestari

litem. В формулярном процессе сначала магистрат устно сообщал формулу,

которая заносилась в протокол, откуда стороны могли получить

засвидетельствованные копии. Это действие называлось по-старому

контестацией (contestatio) спора, отсюда и его название.

Сам момент контестации спора устанавливал процессуальное отношение

между спорящими сторонами и тем судьей, который назначен в формуле для

разбора дела. Процесс считался теперь res in deducta, lis inchoata. Самая

же actio — иск прекращала своё существование, так как наступало

процессуальное погашение иска. Истец уже не мог более потому же предмету

вторично обратиться к претору с требованием предоставить ему новую формулу

иска. Гай (см. Гай кн. 4, п. 108) говорит по этому поводу так: «… раз о

каком либо предмете предъявлен был иск, то нельзя было вновь вчинать того

же самого спора». В классическом праве каждый процесс должен был

заканчиваться судебным решением. Lex Iulia iudiciaria (Закон Юлия о

судебном следствии) в начале Принципата постановил для всех iudicia

legitima (законных процессов) [6] срок решения в полтора года, а iudicia

imperio continentia должны были заканчиваться в течение срока службы того

магистрата, при котором они были начаты.

Процессуальное погашение действует ipso iure, то есть на попытку вновь

начать процесс магистрат отвечал отказом дать формулу иска, а если бы дело

дошло до судьи, ответчик мог указать на действие погашения и без

соответствующей эксцепции в формуле: его обязанности что-либо дать (dare

oportere) более не существовало. Однако, чтобы это действительно было так,

необходимы были три условия, во-первых, проведённый над истцом процесс

должен был быть законным (legitimum), во-вторых, иск должен был быть личным

и, в-третьих, интенция иска должна быть сформулирована по закону. Но, даже

не смотря на всё это, при личных исках всё равно оставалась возможность

повторного рассмотрения дела. Причиной этого поглощающего действия при

личных исках заключалась в том, что в формуле actio воплощалось всё право

истца, которое формально погашалось доведением до момента контестации иска.

Между тем вещный иск всегда является только однократным внешним проявлением

против одного лица права на вещь, существующего постоянно и направленного

против любого возможного нарушителя. Как пишет Гай по этому поводу (см. Гай

кн. 4, п. 107) «…Если вчинён иск вещный или иск по фактическим

Страницы: 1, 2, 3