Курсовая работа: Правовые аспекты гуманитарных интервенций

Курсовая работа: Правовые аспекты гуманитарных интервенций

Введение

Актуальность темы данного исследования обусловлена принципиальной значимостью «гуманитарной интервенции» в качестве внешнеполитического инструмента в современном мире: необходимостью четкого определения в международном праве и закрепления в мировой политике общего для всех стран мирового сообщества подхода в разрешении одной из наиболее сложных и противоречивых дилемм – права человека, контроль над их соблюдением со стороны международного сообщества и суверенитет государства, принцип невмешательства в его внутренние дела. Особое внимание необходимо обратить на опасность использования государствами вооруженного вмешательства по гуманитарным причинам в национальных интересах.

Анализ феномена гуманитарных интервенций принципиально важен при рассмотрении глобальной системы международных отношений в целом. Затрагивая позиции государственного суверенитета, доктрина «гуманитарной интервенции» влияет на формирование основополагающих принципов межгосударственных отношений: неприменение силы, невмешательства во внутренние дела государств.

Необходимость дальнейшей разработки проблемы гуманитарных интервенций в современных международных отношениях обусловлена целым рядом факторов, вызванных процессами глобализации: возросшей степенью взаимозависимости уровней безопасности и стабильности государств, расположенных даже в различных регионах земного шара; стремлением государств «западного блока» расширить круг стран с демократическим принципом правления; «эффектом CNN».

Наибольшее внимание проблеме гуманитарных интервенций уделяется в зарубежной историографии. Здесь необходимо отметить фундаментальные работы Ф.К. Эбью и С.Н. Макфарлейна по изучению исторических основ и эволюции доктрины «гуманитарной интервенции». В работах данных историков проблема соотношения двух концептов – права человека и суверенитет государства – рассматривается на основе практики применения «гуманитарной интервенции», в контексте международных договоров XVI–XX вв., с использованием трудов более ранних исследователей.

При определении роли и места «гуманитарной интервенции» в современной мировой политике в целях обеспечения и укрепления международной безопасности важно отметить работу Дж. Холцгрифа и Р. Кеохана. Предметом исследований этих авторов были исторический, этический, политический аспекты проблемы «гуманитарной интервенции», вопросы влияния доктрины на формирующийся новый мировой порядок.

Концептуальный подход к проблеме гуманитарного вмешательства присутствует в работах авторов плюралистского и солидаристского направлений Английской школы теории международных отношений. Плюралисты определяют государственный суверенитет и принцип невмешательства как формирующие всю систему международных отношений понятия, размытие которых повлечет за собой анархию в мировой политике. Соответственно, соблюдение прав человека представляется плюралистам исключительно внутригосударственным делом, а «гуманитарная интервенция» – нарушением системообразующих правил. Среди авторов, придерживающихся данного подхода в дискуссии по проблеме «гуманитарной интервенции» после окончания «холодной войны», следует выделить А. Робертса, отмечавшего, что»… несмотря на транснациональные тенденции в современном мире, принцип невмешательства должен оставаться основным в рассмотрении вопроса правомерности вторжения на территорию суверенного государства». Робертс подвергает критике наметившуюся после окончания «холодной войны» тенденцию рассматривать гуманитарные причины как основание для вооруженного вторжения.

Авторы, исследующие проблему «гуманитарной интервенции» в рамках солидаристского подхода, основывают свои рассуждения на следующем утверждении: форма и способы обращения государства со своими гражданами постепенно перестают быть его внутренним делом, становясь на законных основаниях объектом внимания всего международного сообщества. Солидаристы указывают на невозможность оптимального для всего мирового сообщества решения спектра проблем, являющихся, с точки зрения современного международного права, внутригосударственными – гуманитарные катастрофы, терроризм, распространение оружия массового уничтожения – без кардинального изменения подхода к определению государственного суверенитета. Как отмечает представитель либеральной школы Стенли Хофманн, «…традиционная система суверенных государств в современных международных отношениях подвергается ревизии».

В отечественной историографии начало исследования тематики «гуманитарной интервенции» совпадает с окончанием советского периода истории нашей страны, так как до 1990-х гг. вопросы соблюдения прав человека считались однозначно внутригосударственной проблемой. Данный факт не мог не сказаться на меньшей степени изученности рассматриваемых вопросов в российской историографии.

Среди научных работ последнего десятилетия XX века целесообразно выделить детальное исследование института интервенции и концепции «нового интервенционизма» в монографии и ряде статей Т.В. Бордачева. Особое внимание в работах данного автора уделено проблеме терминологии, роли региональных структур и перспективам ООН в международном контроле над соблюдением прав человека, были исследованы труды ведущих авторов зарубежной историографии по проблематике вмешательства по гуманитарным причинам.

Проблеме соответствия «гуманитарной интервенции» действующему международному праву посвящен ряд работ С.В. Черниченко. Автор анализирует международно-правовой аспект дилеммы прав человека и государственного суверенитета, гуманитарной проблематики в современной дипломатии в целом; приходит к выводу о несоответствии операции НАТО в Югославии нормам современного международного права.

Проблема международного контроля над соблюдением прав человека является ключевой в определении роли и места «гуманитарной интервенции» в международных отношениях, анализ данного вопроса в рамках действующего международного права представлен в работах О.О. Хохлышевой. Она детально рассматривает нормативно-правовую базу современного процесса миротворчества в целом, результаты и особенности отдельных операций по поддержанию мира ООН, проблему соответствия международного права современному этапу развития системы международных отношений.

Объектом исследования в данной работе являются современные международные отношения и их нормативно-правовая база.

Предметом исследования является феномен гуманитарной интервенции как фактор современных международных отношений.

Цель работы – определить место гуманитарных интервенций в современной системе международных соглашений.

Для достижения поставленной цели ставятся следующие задачи:

-  выявить закономерности формирования доктрины «гуманитарной интервенции», ее основные положения и принципы;

-  определить степень соответствия форм и методов «гуманитарной интервенции» нормам международного права;

-  дать оценку эффективности практики вмешательств и санкций ООН;

-  выявить природу случаев применения «гуманитарной интервенции» НАТО;

Источниковая база исследования включает:

-  Законодательно-актовые материалы:

Устав ООН 1945 г., декларации Генеральной Ассамблеи ООН, резолюции Совета Безопасности ООН. Анализ данной группы источников позволил определить эволюцию позиций ведущих мировых держав, международного сообщества в целом в отношении проблемы «гуманитарной интервенции», выявить тенденцию более четкого определения прав и свобод индивидуума, системы их гарантий в обществе и государстве на международном уровне.

Североатлантический договор 1949 г., Стратегическая концепция НАТО 1999 г., решения Совета НАТО. Тексты основополагающих документов Североатлантического альянса свидетельствуют о кардинальной смене методов обеспечения безопасности, произошедшей в 1990-х гг. в связи с появлением новых угроз безопасности после окончания «холодной войны». «Гуманитарная интервенция» была определена как один из возможных инструментов борьбы с массовыми нарушениями прав человека в государстве, не являющемся членом НАТО.

-  Периодическая печать:

Газеты, журналы и другие периодические издания, на страницах которых была дана оценка этапам развития общей внешней политики и политики безопасности стран Европейского Союза и НАТО, уровню международного контроля над соблюдением прав человека, фактам применения инструмента «гуманитарной интервенции».

1. Гуманитарная интервенция как фактор международных отношений

1.1 Доктрина «гуманитарной интервенции»

Сегодня нет четких определений ни самого понятия «гуманитарные интервенции», ни выработанной юридической базы их проведения. По мнению российского политолога Н. Модина, если с вопросом существования данного явления разногласия удалось уладить и признать на самых разных уровнях его существование (вплоть до ООН и НАТО), то по поводу времени появления, правомерности использования и непосредственно определения данного феномена споры все еще активно ведутся.

Тем не менее, большинство политологов и специалистов по международному праву понимают гуманитарную интервенцию как «применение силы или угрозу силой, осуществляемые государством или группой государств за пределами своих границ и без согласия страны, на территории которой применяется сила, и направленные на предотвращение или пресечение масштабных и грубых нарушений основных прав людей, не являющихся гражданами этих государств».

Несмотря на то, что в экспертной среде до сих пор продолжается спор об авторстве и о времени возникновения самого термина «гуманитарная интервенция», несомненно, в лексикон практической дипломатии он попал во второй половине ХХ века. Сама концепция «гуманитарной интервенции» прошла достаточно долгий период своего теоретической кристаллизации: от конструкта «общественно-политического реагирования» до непосредственно самой доктрины «гуманитарной интервенции».

Известно, что одним из первых в политологический дискурс этот термин ввел нынешний министр иностранных дел Франции Бернар Кушнер. В 1968 году он сформулировал положения о «необходимости западного вооруженного вмешательства в этнополитические конфликты с целью недопущения геноцида». Тогда Кушнер активно поддерживал сепаратистское государство этнической группы христиан игбо – Биафра, находившееся на территории Нигерии. В то время Кушнер активно сотрудничал с миссией «Врачи без границ», которая требовала вооруженного вмешательства Запада в Биафрский конфликт.

По словам эксперта по «гуманитарным интервенциям» Дайаны Джонстон, использование гуманитарных миссий для того, чтобы вызвать симпатии международного сообщества к одной стороне конфликта, обозначило резкий разрыв с традицией Международного Красного креста – сохранения строгой нейтральности в конфликтах ради доступа в зону боевых действий.

Кушнер выстроил логическое построение, согласно которому в каждом конфликте есть «хорошая» сторона, состоящая из жертв, и «плохая» сторона, которая хочет всех их убить. Поэтому, западное вмешательство, вызванное усилиями средств массовой информации, может разрешить эти проблемы посредством применения силы. Постепенно «реалистичное» направление философской школы, которое подвергает сомнению эти допущения, было дискредитировано как аморальное.

Эта концепция прошла апробацию после вьетнамской войны, когда группа французских интеллектуалов вела кампанию против социалистического Вьетнама («лодка для Вьетнама») и призывала мировое сообщество оказать гуманитарную помощь вьетнамцам, бежавшим от экономических невзгод в их разрушенной войной стране. Они нашли приемлемый способ отвлечь симпатии от вьетнамского движения освобождения, которое пользовалось практически всеобщим восхищением во время сопротивления американской войне. Игнорируя экономические лишения, вызванные многолетними американскими бомбежками, эта акция стала значительным шагом в сторону переоценки «левых» – обеспокоенных теперь исключительно и весьма активно «правами человека», но без учета контекста событий. Совсем не случайно, что все это совпало с кампанией за «права человека» президента Джимми Картера и Збигнева Бжезинского, направленной на восстановление морального авторитета США после вьетнамской катастрофы.

Югославские войны стали идеальной возможностью реализовать на практике то, что к тому времени превратилось в доктрину «гуманитарной интервенции». Это полностью совпало с потребностью Соединенных Штатов обеспечить НАТО новой доктриной в период после окончания холодной войны, которая бы позволила военному альянсу выжить и расшириться.

В это же время, в 1999 г., сам термин «гуманитарная интервенция» вошел в статус государственной политики США и Великобритании. В апреле 1999 г. в Чикаго в канун юбилейного Вашингтонского саммита НАТО премьер-министр Великобритании Тони Блэр впервые использовал его для определения будущей политики НАТО на Балканах.

В основу концепции был положен тезис о том, что гуманитарная катастрофа никогда не может считаться чисто внутренним делом того или иного государства и что международное сообщество не только «вправе», но даже обязано «решительно вмешаться» в подобные острые гуманитарные кризисы (т.е. на практике – во внутренние дела суверенных государств) «для их оперативного выправления». Налицо, таким образом, связь между «гуманитарной интервенцией» и еще одной активно продвигаемой рядом стран Запада концепцией «ограниченного суверенитета», также предполагающей возможность внешнего, в том числе силового, вмешательства во внутренние дела государств под гуманитарными предлогами.

Многие эксперты убеждены, что раннее и решительное военное вмешательство может стать эффективным сдерживающим средством для дальнейших убийств. Другие полагают, что максимум того, что может дать гуманитарная интервенция, – это приостановка кровопролития, которого может быть достаточно для начала мирных переговоров и оказания различных форм помощи. То есть, она позволяет выиграть время и, в идеальном случае, спасти многие жизни, однако не решает проблем, лежащих в основе конфликта.

Тема «гуманитарной интервенции», не в последнюю очередь с учетом ведущихся вокруг нее острых споров, также была выдвинута в число центральных на 54-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, которая состоялась в сентябре 1999 г. в Нью-Йорке. Суммируя, можно выделить два отличающихся подхода к праву на «гуманитарную интервенцию». Одни государства (в первую очередь члены НАТО и ряд стремящихся в альянс страны) прямо допускают возможность вмешательства во внутренние конфликты под предлогом «гуманитарных катастроф» без санкции со стороны Совета Безопасности ООН. Главное для них – «притушить» кризис, не заботясь особо о региональных и международных последствиях своих действий. В позиции другой, гораздо более многочисленной группы стран, в которую входила до недавнего времени и Россия, упор делается на незыблемость закрепленных в Уставе ООН принципов – в частности, на исключительные прерогативы Совета Безопасности ООН по санкционированию мер принуждения, включая и военную силу.

Многие государства, в первую очередь развивающиеся и неприсоединившиеся, первоначально недостаточно энергично отреагировавшие на эту доктрину, сейчас заметно активизировались, так как начали понимать, что при определенных обстоятельствах любое из них может стать ее жертвой.

Компромиссную развязку попытался предложить в ходе сессии Генассамблеи генеральный секретарь ООН Кофи Аннан. Признав, что «вмешательство региональной организации без мандата ООН в Косово стало трагедией, бросило вызов всей послевоенной системе международной безопасности», он в то же время акцентировал сложность применения принципов Устава ООН в ситуациях, когда устоявшееся понимание национального суверенитета больше не отвечает стремлению народов к обретению фундаментальных прав.

В этой сфере компромисс не всегда может стать эффективной формулой согласованных международных действий.

Важнейший, в контексте международного права, принцип невмешательства во внутренние дела государств эволюционирует в направлении большей открытости.

Таким образом, доктрина «гуманитарной интервенции» представляет собой, по сути, право на «вмешательство с целью защиты прав человека» и несмотря на то, что легитимность и правомерность такого вмешательства остаются спорными, этот идея получает довольно широкое распространение в практике международных отношений.

1.2 Теоретико-правовые аспекты проблемы гуманитарных интервенций в современных международных отношениях

гуманитарный международный доктрина интервенция

Основной проблемой в организации гуманитарных интервенций является отсутствие четких юридических правил, и, к сожалению, после операции в Косово, необходимость санкций ООН на вмешательство уже не кажется такой насущной. Примером этого может служить «гуманитарная война», развязанная Соединенными Штатами в Ираке. Военное вторжение США на территорию Ирака и смещение действовавшего там политического режима создало прецедент, в результате которого возникла потребность в кодификации данного явления с точки зрения норм международного права, и к настоящему моменту эта потребность так и не удовлетворена.

Очевидно, что, к сожалению, большинство миротворческих и гуманитарных операций проводится скорее по причинам национальных государственных интересов, а не согласно новым международным нормам, пишет канадский исследователь С. Нил Макфарлей. И единственное возражение, которое можно выдвинуть против его тезиса, что и эти международные нормы, на основании которых проводятся гуманитарные интервенции пока тоже не являются закрепленной частью международного публичного права. Появившаяся в последнее время доктрина «право-долга гуманитарного вмешательства» является пока еще достаточно дискуссионной, и основания для подобного вмешательства пока еще не определены.

Проблема изменения норм международного публичного права также является одним из самых сложных вопросов мировой политики. Таким образом, можно предположить что возведение доктрины соблюдения прав человека в норму jus cogens будет достаточно сложным и длительным процессом. Однако это не дает права отдельным государством принимать самостоятельное решение об организации интервенций. Основным препятствием является суверенитет. В Хартии ООН национальный суверенитет государств-членов поставлен выше защиты прав человека. Правда, в сентябре 1999 года Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан заявил, что суверенитет может быть преодолен гуманитарной интервенцией в случае массовых нарушений прав человека. По мнению Генерального секретаря, Хартия является достаточно гибкой, чтобы допускать такое толкование. Действительно, Статья 42 Хартии в определенных ситуациях допускает военное вмешательство. А если гуманитарная интервенция не нарушает территориальной целостности и политической независимости, то она вроде бы не противоречит Статье 2.

Еще один аргумент в пользу гуманитарной интервенции вытекает из неопределенности формулировки параграфа 4 Статьи 2 Хартии, который гласит: «Все государства-участники будут воздерживаться … от угрозы или использования силы против территориальной целостности или политической независимости любого государства, или любым иным образом, несовместимым с целями Объединенных наций». ООН определяет свои цели как поддержание международного мира и безопасности, а также достижение международного сотрудничества «в распространении и поощрении уважения к правам человека и фундаментальным свободам для всех без различий по расовому, половому, языковому или религиозному признаку». То есть вмешательство во внутренние дела запрещается, по существу, в рамках внутреннего законодательства государств. То есть в тех сферах, в которых «сомнительное» государство не является участником международных договоров. Поэтому есть мнение, что как только оно подписывает, например, Всемирную декларацию прав человека, вопросы прав человека перестают подлежать исключительно внутренней юрисдикции государств. Если же вспомнить, что Всемирная Декларация прав человека 1948 года декларирует «признание неотъемлемого достоинства и равных и неотчуждаемых прав человека как основы для свободы, справедливости и мира во всем мире», то многие считают допустимой и такую трактовку: гуманитарные интервенции без санкции СБ ООН возможны в тех случаях, когда СБ не может реализовать свою цель – защиту прав человека. Что на мой взгляд является нонсенсом.

Если же вспомнить, что Всемирная Декларация прав человека 1948 года декларирует «признание неотъемлемого достоинства и равных и неотчуждаемых прав человека как основы для свободы, справедливости и мира во всем мире», то многие считают допустимой и такую трактовку: гуманитарные интервенции без санкции СБ ООН возможны в тех случаях, когда СБ не может реализовать свою цель – защиту прав человека.

Таким образом, в настоящее время легитимизация фактически невозможна в рамках нынешней системы международного права – причем, как минимум, по двум причинам. Во-первых, власти той или иной страны могут быть обвинены в злоупотреблении суверенитетом, но сам их суверенный статус государства подвергнуть сомнению нельзя. В такой ситуации принятие решения об интервенции зависит от множества факторов, как правило, далеких от гуманитарных соображений. Во-вторых, даже если международное сообщество вмешивается в ситуацию, то считается необходимым как можно быстрее восстановить суверенитет страны и, соответственно, создать на оккупированной территории относительно «легитимную» власть, а затем уже способствовать политическому и хозяйственному восстановлению, «сотрудничая» с этой властью.

Страницы: 1, 2