Курсовая работа: Портрет Князя Владимира Святославича по летописям и былинам

Былина, как правило, начинается с пира: более того – и когда богатыри приезжают, и когда они уезжают, и, вероятно, во время совершения подвигов богатырями пир этот длится. Создается впечатление, что Владимир на протяжении всех былин, вне зависимости от обстановки в стране, от действий богатырей, вообще от чего бы то ни было, вечно как прикованный сидит и пирует со своими купцами да боярами, которые тоже являются противоположностью богатырям. Кстати, не напоминает ли это состояние «вечного пира» празднование чудесного Владимирского спасения от печенегов во время «беспрерывной войны» с ними же?

Приезжая на пир, богатырь оказывается на краю социальной (наверное, и нравственной) пропасти, лежащей меж всеми гостями, вместе с князем, и богатырем. Этот пир – это не просто веселое время препровождение, но своеобразная форма общения Владимира со своими приближенными и совещания с ними. Потому на нем часто происходит награждение приближенных. Так же важен и мотив того, что бояре и купцы хвастают своими богатствами. Сидящие здесь же «голи и нищие» похвастаться ничем не могут – ни своими заслугами, ни своим имуществом – только «сухими крюками да своими крючьями». «Награждение» происходит тут же, на том же пиру. Как бы в ответ на хвастовство:

«Полно вам, бояры, хвастати!

Стану я вас дарити, жаловать»[8]

Это не только символ того, что он их ценит и жаждет наградить, но и символ того, что они, хоть и хвастают своим богатством, но он – феодальный монарх, он богаче их всех, а потому и власть у него огромная. Одаривает он их золотом, серебром, землями. В то время, как бояре и князья одариваются, Илья оказывается ничем не награжден. Это – демонстрация пренебрежения Владимира к богатырям и к их заслугам. Часто в более поздних вариантах былин за богатырей вступается Апракса – жена Владимира. Это поздний образ русской героической женщины, которая противопоставляется Владимиру – она всегда за богатырей и как бы против Владимира. Так, она напоминает князю, что он забыл наградить тут же присутствующего Илью. Владимир не теряется и дарит богатырю «шубу соболиную». Для богатыря это – великое оскорбление: по сравнению с «казною и землями» шуба – ничтожный дар. Усугубляется это оскорбление тем, что шуба не русская, а татарская, в которой ходить нельзя, да еще и худая. Однако в некоторых былинах богатыри отказываются от земель и сел, что Владимир предлагает им в награду. Богатырей не интересуют материальные ценности и, демонстрируя это, они сами как бы переходят во враждебный стан, по своей инициативе расширяя пропасть меж собой и, условно говоря, слоями власть имущих.

Так или иначе, одна из причин конфликта – подарок, оскорбляющий богатырскую честь. По другим версиям, причина конфликта в том, что богатырю уделяют не достаточно почетное место (из многих письменных источников мы знаем, что действительно на Руси чем ближе сидишь к князю, вообще к хозяину застолья, тем почетнее место). А все это потому, что Владимир забывает о богатырях и не зовет их – потому им приходится садиться туда, где просто есть место:

«А забыл позвать старого казака Илью Муромца.

За досаду показалось то великую»[9].

Иногда его не зовут потому, что не знают, что он в Киеве (предполагается, что он на заставе) или вообще не узнают. Он приходит незваным и неузнанным – дело доходит до того, что Владимир спрашивает у Ильи, как его имя, и богатырь, скрывая свой гнев, иронически называет себя Никитой Залешанином. Владимир указывает ему едва ли не унизительное место – «Садил его Владимир со детьми боярскими» или совсем пренебрежительно:

«Садись с нами <…> трапезовать,

На нижнем конечку есть местечка немножечко,

Други местечка все призабавлены,

Местечка все позаняты».

То, что его сажают так далеко, есть унижение его военных заслуг (опять же, унижение его богатырского достоинства). В ответ на это он не ест, не пьет, но начинает, говоря былинным языком, «потешаться» – например, становясь посередине палаты, начинает изображать Владимира:

«Он сапог во сапог да поколачивал,

Он скобка во скобку нащалкиват,

Золочеными перстными да он нащалкиват».

В других вариантах Илья издевается над гостями, а не над Владимиром: ломает перегородки на скамьях, которые устроены «чтобы каждый соблюдал свое место», Владимир сначала делает ему замечание, а потом сам пугается гнева богатыря и предлагает (очевидно, со страху) ему воеводство. Илья же отказывается:

«Не хочу я у вас ни пить, ни есть,

Не хочу я у вас воеводой жить».

Далее вынимает шелковую плетку-семихвостку с проволокой и начинает потчевать ею всех гостей. В одном из вариантов он убивает всех гостей, а князь спасается только тем, что забирается на печку и накрывается шубой (кстати, не той ли злополучной шубой, которую в другом варианте он дарит богатырю?).

В другом варианте от богатырских реплик и поступков Владимир приходит в ярость и приказывает вывести Илью и казнить. Естественно, он сбрасывает с себя схвативших его богатырей (ну, они никогда точнее не называются, так что можно в данном случае расценивать слово «богатырь» как «здоровяк» – это не обсуждаемые нами богатыри из свободного сословия былинных героев).

Вырвавшись, Илья берет лук и стрелы и стреляет по золотым маковкам церквей, как бы лишая Киев символов Владимирской власти:

«Летела тут стрелочка по поднебесью,

<…> Отстрелила вси маковки позолочены»

«На церквах то он кресты все повыломал,

Маковки он золочены все повыстрелил»[10].

Смею предположить, что не случайно он стреляет не только по дворцу, но и по церквам. Мы будем неправы, если скажем, что Илья был язычником, потому стрелял по церквам – в битве со злодеем Соловниковым, ведь Илью спасает от смертоносного удара в грудь кинжалом именно крест – значит, он христианин. Я думаю, что в данном случае маковки церквей и кресты (равно как и дворцовые украшения с владимирского терема) означают символы Владимирской власти. Возможно, отчасти тут сказывается негативное отношение к порой чересчур упорному насаждению христианства во время крещения Руси (вспомним Новгород или провинциальные города). В.Я. Пропп также предполагает, что в народном сознании дворец и церковь тесно связаны[11]. Затрагивая эту тему, скажу, что из религиозных лиц в былинах можно встретить только попов и архиереев, присутствующих на пиру. А также очень редко встречается волхв – на пути какого-нибудь богатыря – чтобы богатыря вылечить или помочь ему в пути. Конечно, сказка – это уже совсем другой жанр, но все же – вспомните, как и кто вылечивает или оживляет героев, когда те ранены или умирают? Едва ли вы сможете привести хоть один пример, когда это делает священник или поп…

Золотые и золоченые кресты и маковки Илья несет в кабак и закладывает их, после чего на лучшей площади города устраивает свой пир с голью кабацкой: «Открывал Ильюша да свой почестный пир». Голь кабацкая – это не только кабацкие пьяницы – это и «мещане да стрелецкие». И «мужички-то все да деревенские», «лапотники до балахонники», в общем, люди, совершенно противоположные гостям Владимира. При этом в тех вариантах, где Илья получает шубу, на своем пиру он топчет ее, таскает по земле, заливает вином. Бояре же сразу доносят на Илью Владимиру, что, мол, Илья «обхулил» княжий дар, что он ему «не по любви пришел». Владимир приказывает в ярости казнить богатыря мучительной смертью – Илью хватают, сажают в погреб, закрывают погреб решеткой и засыпают песком (заваливают камнями). Но унижение и поражение Ильи – лишь мнимое – Апраксия тайно от Владимира поддерживает жизнь Ильи и в нужный момент (в момент нашествия татар на Киев) выпускает его.

Правда есть и другой конец – когда Владимиру доносят, что неузнанный Никита Залешанин – Илья, или когда он узнает о пире богатыря с голью кабацкой, он, не желая терять его расположения и дружбы, делает попытки к примирению. В таких случаях он посылает Добрыню как крестового брата Ильи примирить две враждующие стороны. Если Добрыне удается уговорить Илью, то тот приходит, говоря Владимиру:

«А было намерение напряжено

Натянуть тугой лук разрывчатый

А класть стрелочка каленая

Стрелить во гридню во столовую,

Убить тебя, князя Владимира

Со стольней княгиней Апраксией.

А ноне тебя бог простит

За эту вину твою за великую».

Есть и третий вариант концовки – Илья отказывается от почестей и уходит из Киева, уводя с собой всех богатырей. На приглашение Добрыни он опять же иронизирует: «Ай спасибо князю все за приглашеньице», но не идет, ведь «У его там много бояр есь всех».

Каков бы ни был конец, важен остается именно разрыв Ильи с Владимиром, непримиримый и вечный спор меж этими двумя сторонами.

Этот конфликт сказывается не только в былинах, где богатыри ссорятся с Владимиром или где он их унижает, но и виден по их различным действиям в одной ситуации. Посмотрим, как реагируют Илья и Владимир на вражеские угрозы. Когда Илья Муромец приезжает в Киев чтобы выгнать Идолище, то последнее начинает смеяться над небольшой комплекцией Ильи и тем, что Илья мало ест, одновременно хвастаясь своим богатым моционом:

««Как я бы тут его на ладно ту клал,

Другой рукой опять бы свержу прижал,

А тут бе еще да ведь блин-то стал…

<…>

А в ширину-то ведь сажень была печатная,

Головище у меня да что лоханище,

Глазища у меня да что пивные чашища,

<…>

Как я-то ведь да к выти хлеба ем,

А ведь по три-то печи печёныих,

Пью-то я еще зелена вина

А по три-то ведра я ведь мерныих…»[12] и т.д.

На это Илья отвечает ему шуткой о том, что, мол, была у его соседа прожорливая корова – тоже много ела, и потому однажды «треснула», чем подбивает идолище на драку и побеждает его. Примерно похожая ситуация происходит и с Алешёй Поповичем, когда на Киевском пиру появляется Калин-царь. Он пользуется той же шуткой о корове (иногда – о собаке), чем вынуждает схватиться незваного гостя за «ножище-кинжалище» и после в поле убивает его в поединке. Как видите, богатыри даже как бы «особо не напрягаясь», с шутками, в поединке побеждают незваных гостей, которые являются символами татарского нашествия.

Теперь посмотрим на реакцию Владимира. На угрозу нашествия врагов он реагирует менее, чем мужественно: по Тихонравову и Миллеру[13] он пугается и желает покончить с собой («И буйная голова зачем с плеч не катится?»), чаще всего он просто плачет: «С ясных очушек он ронит слезы ведь горючие…», у Крюковой[14] он падает в обморок, так что его уносят в спальню. Владимир не может придумать никаких мер, кроме усиленных богослужений (вспомним третью фазу жизни Владимира по летописи).

В былине «Алёша Попович и Тугарин», последний приезжает на пир в Киев званым гостем Владимира. Специально для него

«Ставили ему столы дубовые,

Наливали питьеца медвяные,

Полагали ему ества сахарные»[15]

Судя по тому, как Алёша Попович насмехается над ним и как в итоге одолевает его, народ в былинах явно осуждает Владимира и его трусливое унижение и приглашение Тугарина на пир, еще более усугубляется его осуждение красноречивым умалчиванием каких либо причин, почему Владимир выходит на встречу врагу, кланяется и зовет его на пир.

Ситуацию в былине об Идолище хорошо передал Пропп: «Идолище идет во дворец, где начинает обжираться и безобразничать. <…> Идолище издевается над князем. Князь же закован в железо и его отправляют в поварню, готовить еду обжорливому Идолищу или же Владимир прислуживает ему за столом»[16].

Эти примеры, по моему, достаточно красноречиво показывают, насколько различаются натоящие народные герои и князь – воплощение власти и центролизации страны.

Возьмем еще одну былину – более позднюю и весьма редкую – былину о Сухмане. Забегая вперед, скажу, что в ней еще больше развивается тема различия меж богатырем и князем Владимиром. Тут опять же начинается действие в палате Владимира, и опять же представители разных сословий выделяются хвастовством. Хвастовство в былине – не признак тщеславия героя, а, грубо говоря, свидетельство его участия в производительной деятельности и выражает осознание своего достоинства. Не хвастать – дурной тон, и демонстрация безучастности по отношению к окружающему – непричастность к общему делу. На этом пиру не хвастает только Сухман, и Владимир замечает это. Он также не ест и не пьет. Но впрочем, былина не имеет внешней завязки – так как меж Владимиром и Сухманом нет открытого конфликта. В данном случае Владимир даже внимателен в богатырю – он спрашивает, что же не так:

«Что же ты. Сахман сын Долмантьевич,

Ты не ешь. Не пьешь, ты не кушаешь,

Белой лебеди сам не рушаешь,

Ничим молодец не похвастаешь?»[17]

Хотя, впрочем, будет неверно не заметить того, что Владимир задает эти вопросы скорее с укоризною, чем с участием. Скрытый глубокий конфликт тут еле-еле виден, так как на самом пиру он раскрыться не может (как в предыдущем примере), в его основе лежит социальное и идеологическое неравенство. Важно то, что богатыри не выслужили у Владимира ничего, «даже хлеба мягкого». Сухман принадлежит к числу неимущих и хвастать может только своей силой.

Далее происходит момент, который вызвал у многих ученых резкое недоумение – Сухман обещает привезти с охоты Владимиру живую лебедь (этим, мол, и похвастает). «Почему такой могучий богатырь, как Сухман, побивающий не хуже Ильи Муромца несметную силу татарскую вырванным с корнем дубом, может похвастаться только тем, что привезет князь лебедь белую?» – в недоумении пишет Шамбинаго – ссылка???. Немного понятнее становится этот мотив, когда в другой версии этой былины мы видим, что это поручение дает Сухману Владимир. Теперь становится ясно, что это – унизительное поручение. Такое задание – знак опалы. «Скрытый антагонизм начинает принимать форму открытого разрыва» – пишет Пропп. Привезенная лебедь, конечно, не примирила бы князя с богатырем.

Потому охота Сухмана неудачна ни на одной из трех заводей. Он не видит никаких птиц, но возвращаться без добычи в Киев – недопустимо:

«Как поехать мне ко славному городу ко Киеву

Ко ласковому ко князю ко Владимиру?

Поехать мне – живу не бывать».[18]

Но вот вскоре он видит татарские силы, собирающиеся на другой стороне Днепра (Непра-река). Этого не может вынести богатырское сердце:

«Не честь, не хвала мне молодецкая

Не отведать мне силы татарские,

Татарские силы неверные»[19]

Он берет первое, что попадается из тяжелого под руку – в данном случае вырывает с корнем дуб, который к концу боя расщепляется и измочаливается, и одерживает победу. Мы опустим дальнейшие рассуждения по поводу различия с более ранними образцами боя в былинах и перейдем сразу к Киеву. Естественно, слушатель (читатель) ожидает почести и похвалы Сухману со стороны Владимира. Но тот, игнорируя раны и состояние богатыря, спрашивает об обещанной лебеди, которую, ясное дело, богатырь не привез. Князь гневается и наказывает Сухмана, думая, что богатырь насмехается над ним:

«Посадил его Владимир стольно-киевской

Во тыи погреба во глубоки,

Во тыи темницы темныи:

Железными плитами задвигали,

А землей его призасыпали,

А травой его замуравили,

Не много ли не мало лет то на тридцать».

В итоге помогает Сухману Илья Муромец, который находит остатки дубья Сухмана и берет его с собой как доказательство в Киев. Но концовка все равно трагична. Несмотря на то, что Владимир выпускает Сухмана:

«Ай же ты Сухман Одихмантьевич!

Выходи со погреба глубокого:

Хочет тебя солнышко жаловать,

Хочет тебя солнышко миловать

За твою услугу великую».

Но Сухман понимает, что не может служить Владимиру, быть его верным рабом, потому не желает подчиниться:

«Не умел меня, солнышко, миловать,

Не умел меня, солнышко, жаловать,

А теперь не видать меня во ясны очи!»[20]

И Сухман вынимает маковые листочки из своих кровавых ран и истекает кровью. Тем самым он демонстрирует, что лучше быть убитым в бою (от боевой раны), чем жить в Киеве, в котором правит Владимир.

Заключение

владимир князь летопись фольклор

1. Князь Владимир в былине – образ гораздо менее развитый и подробный, чем в летописи, Владимир не имеет в ней трех этапов биографии, свойственных летописи и демонстрирующих превращение дикого и необузданного властителя в богобоязненного и праведного правителя. Очевидно, в народном представлении выбор веры не был решающим фактором в формировании этого образа.

2. Тем не менее, образ Владимира в былине – вполне сформировавшийся, цельный. Он – символ централизованного государства, которое богатырь должен защищать. Это – основная функция богатырей Киевского цикла. Не случайно поэтому Владимир находится именно в Киеве.

3. Однако любопытен тот факт, что из всех князей в былинах присутствует только князь Владимир. Видимо, в народном сознании он становится символом объединения русских земель под знаком креста, хотя сам факт христианизации не находит отражения в былине (может существовать только косвенно – врагом предстает, например, «идолище поганое»). Киевская Русь видится чем-то вроде идеального государства в период создания былин как фольклорных произведений, исторически совпавшего с периодом раздробленности.

4. Образ князя Владимира, созданный в былинах, представляется более ранним, чем тот, о котором идет речь в летописи. В летописном варианте значимость этого князя повышается благодаря христианской идеологии.

5. Историческое значение князя в былинах сводится лишь к его огромной власти как князя Киевского (князя всей Руси), по своим же личным качествам он уступает богатырям.

6. Былины как фольклорные произведения избежали влияния государственной цензуры и образ был сформирован только народным отношением к данному персонажу, тогда как в летописи он испытывал серьезное влияние государственной идеологии.

7. В итоге обоих анализов, мы видим перед собой правителя нервного, сохранившегося в народном сознании в образе подлеца, который воплощает чуждую народу власть. В его портрете, как в первом, так и во втором, прямо или косвенно он ассоциируется с крещением Руси или вообще с церковью. Вспоминая, что христианизация была проведена еще и в целях объединения страны (то есть, для более удобного управления ею), то кажется очень уместным и восприятие религиозного аппарата как части государственного. Сам Владимир в общем, видимо был неглупым, хитрым и коварным, что и проявлялось в его правлении. О его душевном изменении, которое так явно видно в летописи (в три или две фазы) думать не приходится, так как если разбирать его деяния независимо от отношения к нему летописца, то в принципе получается портрет цельного сложившегося характера. Владимир отчасти похож на князей Московских, которые во время ига готовы были пойти на своего русского соседа (часто – на брата) плечом к плечу с монгольскими воинами ради ярлыка на княжение или возвышения в глазах власти имущего хана. Так или иначе, сложно (да и, наверное, неверно) было бы отрицать заслуги данного правителя перед страной. Для человека, изучившего Владимира как личность и как правителя, остается решить для себя одно: оправдывают ли используемые Владимиром средства достигаемых им целей? Но этот вопрос едва ли исторический – предоставим это решать каждому человеку по отдельности.

Список источников и литературы

1.  Песни, собранные П.Н. Рыбниковым Изд. 2, т. I–III, М., 1909–1910

2.  В.Я. Пропп «Русский героический эпос. Издательство Ленинградского Университета 1955

3.  Н.С. Тихонравов и В.Ф. Миллер. Русские былины старой и новой записи. М., 1894

4.  Избранные былины изд. Второе под ред. А. Нечаева Каргосиздат Петрозаводск, 1938

5.  П.Н. Травкин «Язычество древнерусской провинции. Малый город.» Издательство «Талка». Иваново 2007

6.  Л.Н. Гумилев От Руси до России: очерки этнической истории / Лев Гумилев [послесл. С.Б. Лаврова]. – М.: Айрис-пресс, 2008. – 320 с.: ил. – (Библиотека истории и культуры.)

7.  Л.Н. Майков «Материалы и исследования по старинной русской литературе, т. 1–2, СПб, 1890–1891

8.  В.Я. Пропп Фольклор и действительность. Избранные статьи М., 1977

9.  В.Я. Пропп Исторические корни волшебной сказки. Издательство «Лабиринт», М., 2000

[1] Л. Майков «Материалы и исследования по старинной русской литературе» (1890—1891)

[2] М.Г. Халанский "Великорусские былины Киевского цикла" (Варшава, магистерская диссертация, 1886)

[3] М.Г. Халанский «Экскурсия в область древних рукописей и старопечатных изданий» (Харьков, 1900 - 1902)

[4]  Л.Н. Майков «Материалы и исследования по старинной русской литературе, т. 1-2, СПб, 1890-1891»

[5] П. Н. Травкин «Язычество древнерусской провинции. Малый город.» Издательство «Талка». Иваново 2007

[6] Л.Н. Гумилев «От Руси до России:очерки этнической истории / Лев Гумилев [послесл. С.Б. Лаврова]. – М.: Айрис-пресс, 2008. – 320с.: ил. – (Библиотека истории и культуры.) стр. 52-53»

[7] П. Н. Травкин «Язычество древнерусской провинции. Малый город.» Издательство «Талка». Иваново 2007

[8] В. Я. Пропп «Русский героический эпос. Издательство Ленинградского Университета 1955». Стр. 281

[9] В. Я. Пропп «Русский героический эпос. Издательство Ленинградского Университета 1955». Стр. 283

[10] В. Я. Пропп «Русский героический эпос. Издательство Ленинградского Университета 1955». Стр. 285

[11] Там же.                                                                                                               

[12] «Избранные былины изд. Второе под ред. А. Нечаева Каргосиздат Петрозаводск, 1938» стр. 107

[13] Н. С. Тихонравов и В. Ф. Миллер. Русские былины старой и новой записи. М., 1894

[14] Былины М. С. Крюковой. Записали и комментировали Э. Бородина и Р. Липец. Летописи Гос. Лит. Музея.

[15]Избранные былины изд. Второе под ред. А. Нечаева Каргосиздат Петрозаводск, 1938, стр. 58

[16] В. Я. Пропп «Русский героический эпос. Издательство Ленинградского Университета 1955 стр. 219

[17] В. Я. Пропп «Русский героический эпос. Издательство Ленинградского Университета 1955 стр. 376

[18] Песни, собранные П.Н. Рыбниковым Изд. 2, т. I-III, М., 1909–1910. стр. 148

[19] Песни, собранные П.Н. Рыбниковым Изд. 2, т. I-III, М., 1909–1910. стр. 148

[20] Песни, собранные П.Н. Рыбниковым Изд. 2, т. I-III, М., 1909–1910. стр. 148