Просторечные, разговорные слова и жаргорнизмы (на материале статей газеты Известия)

судьбу имело слово Бродвей — название главной улицы (молодежный сленг, из

жаргона стиляг). В конце 50-х годов слова Брод, Бродик, Бродвей ощущались

еще как сугубо жаргонные и были темой острых сатирических выступлений.

Эволюция от жаргона к сленгу и просторечию — сложный и неоднородный

процесс. В ряде случаев в жаргонированное просторечие и сленг приходят не

просто нейтрализованные слова того или иного жаргона, а слова и группы

слов, заимствованные из одного жаргона в другой - межжаргонные.

Итак, можно говорить о двух путях вхождения жаргонизмов в общую речь:

1) постепенное усвоение жаргонизма разговорной речью, нейтрализация его

во времени, при движении к литературной речи (ср. стиляга, Бродвей, а также

темнить, голосовать и многие другие);

2) усвоение слов или выражении из интержаргона, при котором относительная

нейтрализация происходит до их выхода в общую речь (экспрессия и

маркированность былой принадлежности жаргону в этом случае сохраняется

гораздо дольше). См. ниже историю таких слов, как фитиль, прокол, верняк и

др.

Понятие об интержаргоне (межжаргонной лексике) в неявном или в

обратимом виде издавна встречается в лингвистической литературе, особенно в

конкретных описаниях общественно-языковой судьбы тех или иных выражений и

слов.

Акад. В. В. Виноградов, исследовавший историю жаргонно-просторечного

глагола стрелять — стрельнуть, писал:

«Стрелять в значении «добывать выпрашивая или вымогая» и теперь

свойственное, главным образом, нелитературному просторечию, несомненно

арготического происхождения. Среди слов «блатной музыки» разными

исследователями и собирателями отмечен глагол стрелять со значением

«красть». Этому русскому арготизму соответствует немецкое воровское

schissen с тем же значением. Следовательно, внутренняя форма, лежащая в

основе этого арготического употребления, интернациональна для среды

деклассированных». Как многие слова из арго деклассированных, глагол

стрелять с соответствующими видоизменениями значения распространился в XIX

веке по разным профессиональным диалектам. Так, из нищенски-воровского

арго, из арго деклассированных слова стрелок, стрелять, стрельнуть попадают

в разговорную речь других социальных слоев. Стрелять в жаргонном значении

впервые отмечено в словаре П. Е. Стояна (Петроград, 1916). В арго нищих и

деклассированных слово стрелять употреблялось как в Москве, так и в

Петербурге и других городах. Возможно, что в Петербург оно перешло из

Москвы. Сейчас это слово широко использует молодежь.

Толковые словари современного русского языка отмечают у глагола

стрелять значение «просить, выпрашивать или добывать, доставать, прося» с

пометой «просторечное» (см., например, ССРЛЯ, т. 14, «Словарь русского

языка» С. И. Ожегова, начиная с 9-го издания, и др.).

Современное разговорно-просторечное существительное отсебятина является по

происхождению профессионализмом, возникшим в речи художников. В. И. Даль

считал это слово плодом индивидуального словотворчества К. Брюллова.

Явление интержаргонного слоя лексики как основного источника или

«склада» различных жаргонных и арготических элементов с несомненной

ясностью и определенностью возникает из этих примеров. Роль в формировании

этого слоя арготических элементов и актерского жаргона продолжает

оставаться значительной вплоть до нашего времени.

Именно из интержаргона пришло, например, в просторечие слово халтура.

Из церковного (или бурсацкого) речевого обихода, где оно значило «служба по

покойнику, отпевание», слово это перешло в арго (в качество своеобразной

метафоры: «служба» по покойнику - кража в квартире, где находится покойник;

легкая нажива, в отлично от налетов, связанных с риском и т. п.; в самом

арго — иронически-пренебрежительное; ср. халтура и вор-халтурщик в словарях

Попова и Трахтенберга). Арготическое употребление этого слова было

заимствовано другими жаргонами, стало межжаргонным. Ср. халтура, халтурщик,

халтурить в речи артистов-гастролеров и в музыкантском (лабушском) жаргоне.

Описанные здесь «пути» жаргонизма следует рассматривать не как

последовательное развитие семантики слова в связи с новым употреблением, а,

скорее, как распространение со временем в разных социальных группах некогда

профессионально маркированного термина. Семантика, связанная с побочным,

легким заработком (или прибылью вообще), могла развиваться уже в самом

церковном речевом обиходе, в жаргоне певчих, дьяков и т. п. В обиходе

православного духовенства так назывались службы, происходившие на дому у

прихожан, по большим праздникам; для того чтобы успеть обойти большее число

домов - и, следовательно, собрать больше денег, - они произносились

ускоренно и в сокращенном виде. Отсюда халтура - выгода, легкий добавочный

заработок, без особой траты сил. В пьесе А. Н. Островского «Воспитанница»

слово халтура «взятка» вложено в уста судейского чиновника-хапуги:

«Он теперь уже заранее рассчитывает, сколько доходов будет получать в

суде, или халтуры, как он говорит».

Отметим еще один заслуживающий внимания пример:

В газете «Известия» часто встречаются такие слова как держиморда,

хапуга, политикан и т.д.

Держиморда (м.) – тупой исполнитель грубой власти (по имени

полицейского из комедии «Ревизор» Н.В. Гоголя).

Политикан (м.) – беспринципный политический деятель, а также вообще

ловкий и беспринципный делец.

Хапуга (м. и ж.) – человек, который крадет, присваивает что-либо

неблагородным способом. Нелит прост.

Новые социальные группы по-своему обогащали этот первичный смысл,

приспосабливали его к своим языковым вкусам и навыкам.

Выше нами были рассмотрены основные особенности изменения семантики

жаргонов и их проникновения в письменную речь.

Исходя из всего выше написанного, можно сделать вывод, что при

рассмотрении уровней и типов контрастных чередований мы в сущности уже

проанализировали наиболее типичные источники экспрессии: рефлексия

разговорности, широкое обращение к иноязычной и терминологической лексике,

ориентация на язык беллетристики и широкое заимствование его приемов и

средств; к ним добавляется и только что рассмотренная актуализация

общеязыковых единиц. Мы фактически привели примеры наиболее

распространенных конкретных средств выражения в языке современных газет.

3. Стилистика публицистического текста газеты «Известия»

Развитие массовых средств коммуникации, головокружительный ритм

рекламы, различные системы распространения информации - все это делает

важным и содержание произведения, и сам факт его существования. Необходимо

отметить, что далеко не всегда литературная ценность произведения автора

решает, станет ли оно известным.

Необходимо учесть, что газетные статьи являются типичным примером

публицистического стиля. Однако в последнее время в них все чаще проникают

элементы других стилей. Прежде всего, это связано с описанным выше

сближением стилей (встретить научную статью со сложными терминами в обычной

газете для читателя практически повседневное дело).

При анализе стилистики статей рассматриваемой нами газеты «Известия»

необходимо учитывать ее особенности. В мире издается около 10 тысяч

ежедневных газет, но лишь десятки из них признаются международным

сообществом авторитетными и влиятельными общенациональными изданиями. В

России это - "Известия". Эта газета занимает ведущее положение среди

периодических изданий страны. Ее история насчитывает более 80 лет.

Газета была создана в Петрограде в марте 1917 года, как один из

основных печатных органов нового государства. Все декреты первыми

публиковались в "Известиях". История газеты, публикации на ее страницах –

отражают историю нашей страны.

Особенно важным этапом в истории газеты "Известия" стали годы, когда

редакцию возглавлял Алексей Аджубей (1959-1964). Оставаясь официальным

органом власти, газета стала не только рупором, оглашающим государственную

точку зрения, как большинство советских изданий, но стала защищать интересы

читателя. Это позволило "Известиям" стать самой уважаемой газетой в стране

и одной из самых любимых.

Во время путча 1991 года сотрудники редакции "Известий" 21 августа

решили вывести газету из подчинения издателю - Президиуму Верховного Совета

СССР - и заявили о своей политической независимости. На следующий день был

зарегистрирован новый учредитель газеты - сотрудники редакции "Известий".

По всей стране средства массовой последовали примеру "Известий". В октябре

1992 года в результате акционирования редакция обрела не только

административную, политическую, но и экономическую независимость. Как сама

газета "Известия", так и приложение - "Финансовые известия", "Неделя",

"Закон" - стали издаваться исключительно на средства, получаемые от продажи

изданий и рекламы.

В то время ни одна редакция на всем пространстве бывшего СССР не

владела таким колоссальным имуществом - почти 13 тыс. кв. м офисной площади

в центре Москвы. Ни у одной из газет не было такой современной компьютерной

базы, такой престижной на рынке СМИ и широко известной во всем мире

торговой марки, как у "Известий". Также "Известия", несомненно, обладали

серьезным политическим весом. Но экономическая некомпетентность, слабый,

неэффективный менеджмент привели газету к тяжелейшему финансово-

экономическому, и, как следствие, творческому кризису.

В результате, летом 1997 года произошла смена собственников и

руководства издания, включая главного редактора, которым стал Михаил

Кожокин. С его приходом в "Известия", открылась новая страница истории

газеты.

Реформируя газету, М.Кожокин старался сохранить все то хорошее, что

было в багаже "Известий", но, в тоже время, сделать издание более

современным, актуальным, интересным не только пожилым читателям, но и

активной части общества.

Осенью 1998 года произошло слияние "Известий" с "Русским телеграфом" -

современной высокопрофессиональной, технологичной и респектабельной

газетой. Сегодня совершенствование системы редакционной работы направлено

на то, чтобы каждый без исключения номер "Известий" соответствовал уровню и

всем критериям качественного издания, таким как: информированность,

достоверность, объективность, представительность мнений, независимость

суждений.

Сейчас "Известия" сочетают в себе две главных составляющих серьезного

респектабельного издания - общий высокопрофессиональный уровень

редакционных текстов и статьи "золотых перьев" - А.Бовина, В.Кичина,

М.Соколова, С.Новопрудского, А.Архангельского, С.Бабаевой и других

известных и талантливых журналистов.

За последние два года "Известия" активно развиваются в регионах,

приступив к восстановлению своей прежней сети децентрализованных пунктов

печати. Раньше их было свыше сорока, сегодня лишь 29, но это число вновь

неуклонно растет.

Необходимо отметить и особую структуру объекта нашего исследования.

Если в семидесятые годы газета представляла собой 4-6 страничное издание с

двумя основными разделами: новости и международная панорама, то сейчас

«Известия» 12-15 страничное издание. Основными разделами являются «Новости.

Люди», «Новости. События», «Экономика», «Культура», «Экспертиза». Особый

интерес представляет колонка обозревателя, где можно найти интересные

публикации на злободневную тему. В некоторых выпусках газеты в этой колонке

появлялись заметки такого известного публициста и телеведущего Максима

Соколова. Особенностью газеты 70-80 годов было регулярное появление на ее

страницах памфлета, высмеивающего пороки советского общества того времени.

Специфика газетного содержания такова, что достаточно не скрупулезно

обозначать расчлененные предметы и понятия, но лишь намекать на них,

называть целые сферы, явления и акции; поэтому, создавая экспрессивный

эффект, можно легко обходиться общим указанием, условным знаком, чисто

внешним признаком, какой-либо случайностью.

Условность громадного числа употребляемых в газете обозначений

предполагает обязательное предварительное знание сравнительно часто

меняющихся их наборов. Жажда экспрессии, не могущей тут и быть иной,

приходит, таким образом, в противоречие с требованием надежной массовой

доступности, которая, в конечном счете, эту жажду рождает. Разумеется,

журналисты «Известий» стремятся к понятному языку, но под давлением

конструктивного принципа они должны любыми средствами создать какой-то

экспрессивный эффект в тексте.

Несмотря на общий, «строительно-языковой» характер тяготения к

экспрессии, ее фактические реализации, конечно, по большей части увязаны с

содержанием и замыслом:

Содержательно-осмысленный характер приобретает на фоне обычного и

понятного желания журналиста подчеркнуть, что то или иное употребленное им

выражение мыслится как экспрессивное, и в то же время снять с себя

ответственность за качество самой этой экспрессии. Бесчисленны искусственно-

внешние, часто плохо обоснованные «цитатные отсылки», вроде:

Часовыми пятого океана называют любовно в народе воинов

противовоздушной обороны страны (Изв., 21.2.68; в заголовке: часовые

воздушного океана.

В газете часто встречаются заимствованные иноязычные слова, причем это

характерно не только для нашего времени, но и для газет двадцати-

тридцатилетней давности.

В условиях газетной специфики крайне трудно находить всякий раз

уникальную экспрессию, которая в то же время необходима именно в

конструктивных целях: газетчик часто вынужден достичь выразительного

эффекта исключительно за счет формы изложения. В отличие от свойственного

беллетристике обязательного синтеза формы и содержания в системе

образности, искусство газетного языка заключается в создании экспрессивных

перебоев, даже если они органически не вытекают из темы; в отличие от

научного или делового языка, здесь нельзя и отказаться от них. Допустимыми

оказываются предельно обнаженные и искусственные приемы (вообще ведь

наиярчайшая оценочная экспрессия - это междометная вставка: «Великая

Екатерина - О! поехала в Царское село»), придуманность экспрессии,

оторванность ее от общего смысла.

Об условности или даже фиктивности экспрессии свидетельствуют уже

рассмотренные немедленные расшифровки экспрессивного элемента его

нейтральным аналогом, вообще возможности «смены ролей» у компонентов

экспрессивно-стандартного чередования или контраста. Заметим, кстати, что

связанное с этим повторение языковой единицы на протяжении кратчайших

отрезков речевой цепи, а также в большом тексте, в разных номерах газеты и

т. д. принимает характер неизбежный и всеохватывающий. Оно—питательная

среда штампа, но и качество, обеспечивающее понятность текста, даже если он

читается отрывками и урывками. Оно подчеркивается полиграфически и является

специфически газетно-языковым: ни в одном ином тексте недостаточно

прочтения отрывка для восприятия хотя бы общей идеи содержания и темы. Но

при этом, конечно, именно факт передачи смысла сочленением экспрессии и

стандарта усугубляет ее специфически-условный характер.

Иногда внешнюю силу экспрессии сохраняют в газете далеко не

индивидуально-оригинальные языковые средства, имеющие значение условного

сигнала, сообщающего читателю, что здесь, по замыслу автора, экспрессивный

эффект. Читатель не видит, не ощущает его фактически, но домысливает - в

силу конструктивного принципа - там, где в сооответствии с законами газетно-

языковых контрастов и противопоставлений он должен быть.

Важнейшее качество газетной экспрессии быть в значительной мере

условной, фиктивной, но в то же время выполнять свои конструктивные функции

дополняется другим ее свойством - тяготением к растущей напряженности,

повышенному экспрессивно-эмоциональному насыщению. Естественное ограничение

уровня экспрессивности, связанное с поляризацией газетных жанров (а отчасти

и отдельных газет), не противоречит общему стремлению газетчика быть всегда

максимально ярким и выразительным в языке.

При актуализации средство выражения может использоваться с

определенными стилистическими целями без изменения, в своей исходной форме,

а также изменяя семантику и структуру. Актуализированная единица существует

в реальном речевом функционировании, в ее конкретном применении или

реализации в речи. Хотя важнейшей особенностью фразеологии является ее

неизменная устойчивость, в языке газеты часто встречаются примеры

фразеологизмов с измененной семантикой или с обновленными

компонентами:«Семантические и структурно-стилистические изменения обновляют

устойчивые сочетания, тем самым нарушая сложившиеся обычные ассоциативные

связи, добавляя в сочетание нечто непривычное. Слова, перемещенные в иное

окружение, попадая в другой контекст, получают своеобразную стилистическую

окраску, новые смысловые оттенки».

В анализе примеров целесообразно учитывать существующие воззрения на

вариантность фразеологизмов, а также характер связи их актуализации с

контекстом: большим, средним и малым. «Точная реализация фразеологизмов (их

семантики и структуры) осуществлятся в контекстах различного объема.

Отмечается при этом различное соотношение.

Экспрессемой, т. е. единицей, способной обнаруживать выразительно-

конструктивные «приращения», может служить явление самой различной природы

и различного уровня. Реализуясь именно в конфликте со стандартом,

экспрессема легче всего образуется в результате нарушения общеязыковой

литературной нормы словоупотребления; разумеется, нельзя оправдывать такой

способ с позиции культурно-речевой правильности и традиции, но нельзя и не

считаться с тем, что целесообразность и самый газетно-языковой принцип

конструкции все время наталкивают журналиста на его применение.

Под давлением поиска экспрессии в газетном языке оформляются и

развивают продуктивность специфические модели словообразования, особенно

стоящие в связи с пополнением лексики аббревиатурами, иноязычными

заимствованиями и иными словами с нетипичным для русских существительных

строением основ. Ярким примером могут служить образования типа живинка,

фальшивинка, грустинка, задоринка, лукавинка и т. п.

Фальшивка – фальшивый, подложный документ. Разг. Фальшивинка – уменьш.

Отметим, что использование такой уменьшительной формы в статьях

осуществляется с целью придания особого презрительного оттенка речи автора

применительно к тем людям или событиям, о которых идет речь в статье.

Для создания «разовой» экспрессии применяются все возможности, а каких-

либо специфических тенденций, кроме, скажем, явно обостренного тяготения к

разговорности и, вероятно, несколько повышенного интереса к морфологической

экспрессии, в сегодняшнем газетном языке «Известий» не обнаруживается. В

этом смысле, повторим, это, в самом деле, «весь язык», только специфически,

конструктивно «остраненный».

Разумеется, можно обнаружить (и то в целом весьма подвижный и крайне

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6