Понятие превышения пределов необходимой обороны

50-60 годов по вопросу о допустимости необходимой обороны от

общественно опасных посягательств, не предусмотренных Особенной частью

уголовного закона, в настоящее время этот вопрос решается,

практически, единодушно: необходимая оборона возможна от посягательств

любой степени общественной опасности. Тем более, что для их

разрешения в административном законодательстве ( ст. 19, 227 Кодекса

РСФСР об административных правонарушениях 1984 г.) создана нормативно-

правовая основа, подобная той, которая существует в уголовном

законодательстве. Заставляет задуматься, однако, другое, какую

практическую нагрузку «несёт» административное законодательство в части

регламентации необходимой обороны, если последняя допустима против

любого посягательства, независимо от степени его общественной

опасности и если эта проблема урегулирована в уголовном

законодательстве?

В период 1990-1995 г.г. ни в одном отделении внутренних дел г.

Иркутска не было зарегистрировано не одного факта «административной»

необходимой обороны. И это вполне закономерно, поскольку из двух

юридических режимов, направленных на урегулирование одного и того же

«среза» общественных отношений, один заведомо оказывается не просто

малоэффективным, но и практически бесполезным. Поэтому представляется

необходимым ограничиться только уголовно-правовой регламентацией

необходимой обороны, исключив соответствующие статьи из

административного законодательства.[68]

Приведённые доводы убедительны, поэтому с мнением Звечаровского

И.Э. и Пархоменко С.В. трудно не согласиться.

Говоря об условиях необходимой обороны, необходимо выяснить вопрос о

том, допустима ли необходимая оборона от действий, которые сами совершены в

состоянии необходимой обороны, но вышли за пределы необходимости ? В

уголовно-правовой литературе существует мнение о том, что «нападающий не

имеет права на самозащиту и в случае, когда потерпевший или другие лица

предпринимают такую оборону от общественно опасного посягательства, которая

явно выходит за пределы необходимости и потому сама становится преступным

действием[69]».

Автор высказанного выше мнения считает, что, так как такие ответные

действия вызваны общественно опасным поведением самого нападающего, то он,

в таких случаях вправе лишь устранить грозящую ему опасность по правилам о

крайней необходимости.

С такой точкой зрения на наш взгляд, нельзя согласиться. Не вызывает

сомнения то, что необходимая оборона допустима против правомерного

нарушения тех или иных интересов, в частности, против акта необходимой

обороны.

Действия де обороняющегося, вышедшие за пределы необходимости, сами

становятся общественно опасными и преступными, а, потому и защита от них

допустима.

Далее необходимо рассмотреть вопрос о том: допустима ли необходимая

оборона от неправомерных действий должностных лиц ? В литературы при

решении этого вопроса нет единства взглядов. Уголовное право не

устанавливает каких-либо особых правил защиты от преступных действий

должностных лиц. Отдельные учёные-правоведы считают, что на защиту от

должностных преступлений должны распространяться общие правила о

необходимой обороне[70].

Указанная точка зрения нам предоставляется правильной. Она не

противоречит принципу равенства граждан перед законом, провозглашённому в

ст. 4 УК Российской Федерации, в которой говорится, что лица, совершившие

преступление, равны перед законом и подлежат уголовной ответственности

независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения,

имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к

религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также

других обстоятельств[71].Совершенно справедливо, на наш взгляд, не согласен

с таким решением вопроса В.Ф. Кириченко, который считал, что

распространение общих правил о необходимой обороне на эти случаи поставило

бы должностных лиц под угрозу произвола со стороны отдельных граждан и

затруднило бы выполнение ими их обязанностей[72].

Уголовный закон требует от всех должностных лиц, чтобы их деятельность

в целях гарантирования прав граждан была не только по существу, но и

формально законной.

В случаях, когда действия должностных лиц по существу законные, но

формально незаконные, т.е. хотя и не вышли за пределы служебной компетенции

данного должностного лица, но были предприняты без соблюдения определённых,

требуемых законом форм, по нашему мнению, необходимая оборона от таких

действий вполне допустима.

Мы полностью разделяем мнение Т.Г. Шавгулидзе, который отмечает, что

«если должностное лицо при осуществлении определённых служебных

обязанностей нарушает предусмотренную для них форму, то такое действие не

только Формально является незаконным, но и по существу становится

таковым.»[73].

Другое дело, в случаях, когда должностными лицами совершаются действия

по существу незаконные, но с соблюдением предусмотренных формальностей, то

тогда, на наш взгляд, не может быть допущена необходимая оборона. В таких

случаях закон предоставляет гражданам иные пути и возможности

восстановления нарушенных прав и интересов.

2. Наличность посягательства.

Вторым непременным условием правомерности акта необходимой обороны

относящимся к посягательству, является наличность посягательства. Слово

"наличность", исходя из его смыслового значения, означает, что нападение

должно быть налицо, то есть его осуществление должно уже начаться и не быть

ещё оконченным. Начавшееся - значит; что уже наступила непосредственная

угроза его осуществления. Она должна быть настолько очевидной, что

охраняемые законом права и интересы поставлены в непосредственную

опасность.

Для признания акта обороны правомерным нельзя требовать, чтобы

нападение уже началось[74].Такое условие поставило бы лицо, обороняющееся

от преступного посягательства, в положение, при котором оно вынуждено

терпеливо ждать нанесения ему первого удара нападающим. Старая русская

пословица гласит: «Искру гаси до пожара, беду отводи до удара».

Непосредственная угроза посягательства делает оборону правомерной. В

постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 4 декабря 1969 года «0

практике применения судами законодательства о необходимой обороне» было

специально указано, что в ряде случаев суды не признают состояния

необходимой обороны при наличии реальной угрозы посягательства, либо когда

обороняющемуся по обстоятельствам дела не был ясен момент окончания

посягательства. В связи с этим Пленумом Верховного Суда СССР в упомянутом

Постановлении дано судам следующее указание: «Состояние необходимой обороны

наступает не только в самый момент нападения, но и в тех случаях, когда

налицо реальная угроза нападения.»[75].

Следовательно, оборона возможна при наличии реальной угрозы

посягательства. Не все авторы считают термин «наличность» обоснованным

применительно к институту необходимой обороны. Так, И.С. Тишкевич говорит о

ненужности этого понятия и о необходимости замены его более правильным

требованием - своевременной обороны, ссылаясь при этом на высказывание Н.Н.

Паше-Озерского: «Наличное посягательство обычно понимается в смысле

посягательства «осуществляемого» и «непосредственно предстоящего», но

понятие «наличности непосредственно предстоящего посягательства» содержит

внутреннее противоречие»[76].

Далее Н.Н. Паше-Озерский предлагает вести речь о начальном моменте

посягательства.

М.И. Якубович полагает, что «требование наличности нападения весьма

существенно, так как с ним связано определение границ возможного

использования права необходимой обороны во времени»[77].

А.А. Пионтковский в качестве обязательного условия правомерности

необходимой обороны выдвигает «наличность посягательства»[78].

Думается, что спор здесь не носит принципиального характера - авторы,

уточняя терминологию, просто стараются определить границы возможного

использования права необходимой обороны во времени.

Состояние необходимой обороны может наступать ещё раньше, чем нападение

начнется, так как есть реальная угроза немедленного нарушения право

охраняемого интереса.

Вопрос о том, началось ли посягательство, решается с учётом как

субъективного представления лица, осуществляющего оборону, так и

объективных данных, на основе которых сложилось это субъективное

представление. Другими словами, субъективное представление лица о том, что

посягательство уже началось или начнется немедленно, должно быть основано

на Фактической обстановке, на действиях посягающего, создающих реально

угрозу для общественного или личного интереса. Проиллюстрируем это

примером:

6 января 1997 года гр-н Заборский будучи в состоянии алкогольного

опьянения пришёл к дому 15-летней В. В г. Н - ск. Выбив в окне стёкла, он

заявил находившейся одной в доме В., что изнасилует её. На предложение В.

Оставить её в покое Заборский не реагировал. Выражаясь нецензурной бранью,

он в циничной форме подтвердил своё намерение, а затем выбил и раму. Видя,

что Заборский проникнет к ней в дом и, не имея возможности защитить себя, в

тот момент, когда Заборский пытался проникнуть в дом через оконный проём,

В. Плеснула ему в лицо уксусную кислоту, причинив Заборскому тяжкий вред

здоровью. Органами следствия действия В. признаны совершёнными в состоянии

необходимой обороны и уголовное преследование в отношении неё было

производством прекращено. Из анализа сложившейся обстановки следует, что у

В. Были все основания полагать, что ворвавшийся в её дом в ночное время

пьяный мужчина может изнасиловать её, лишить жизни или причинить вред её

здоровью[79].

Говоря о наличности посягательства, необходимо затронуть вопрос о том,

можно ли рассматривать как реальную угрозу нападения и предполагаемое,

предстоящее в будущем посягательство ? Этот вопрос в уголовно-правовой

литературе решается отрицательно. Лицо, задумавшее совершить преступление,

ничего не предприняло для этого, а лишь тем или иным образом (на словах, в

письме) обнаружило своё намерение, то нет ещё и преступной деятельности, а,

следовательно не может быть необходимой обороны от неё. В самом деле,

обнаружение умысла само по себе не является общественно опасным деянием, и

потому не может вызвать уголовной ответственности, ибо оно не создаёт

реальной опасности для общественных интересов. А вот угроза, в отличие от

обнаружения умысла, является общественно опасной, так как оная является

психическим насилием, и поэтому, когда по обстоятельствам дела очевидно,

что посягательство должно немедленно последовать вслед за угрозой, в таком

случае может возникнуть состояние необходимой обороны.

В юридической литературе высказывается мнение, что «в тех случаях,

когда необходимая оборона направлена против объективно общественно опасного

посягательства и одновременно преступного деяния, такая оборона возможна не

только против самого преступного деяния, но и против покушения на него, а

равно и против приготовления»[80]. Этой же точки зрения придерживаются И.С.

Тишкевич , С.А. Домахин и И.И. Слуцкий.

Наиболее правильным нам представляется мнение В.Ф. Кириченко, который

писал: «Приготовительные к преступлению действия, выражающиеся в

привлечении или приспособлении орудий, средств и создание условий

преступления ... не могут считаться нападением, так как они не создают

непосредственной опасности нарушения правоохранных интересов»[81]. С этим

мнением можно полностью согласиться, ведь проведение оборонительных

действий против подготавливаемого преступления значительно бы расширило

понятие необходимой обороны и дало бы почву для нарушения закона. Иногда

граждане в целях охраны имущества от воров, устраивают различного рода

защитительные приспособления предназначенные для пресечения посягательства

путём причинения вреда нападающему. С точки зрения нашего уголовного

закона, устройство таких защитительных приспособлений не может

рассматриваться как необходимая оборона. Защитительные приспособления, как

правило, предназначаются для причинения вреда в будущем, и действует вне

зависимости от воли установившего их лица, механически. Тем самым, они

ставят в опасность жизнь и здоровье любого человека, могущего

соприкоснуться с ними, например, прохожего, случайно наткнувшегося на это

приспособление. Нельзя не согласиться с мнением А.А. Пионтковского, который

считает: «Установку механизмов, которые могут причинить повреждение и

нападающим и другим посторонним лицам, или причинить вред, (смерть или

тяжкое телесное повреждение), явно не соответствующий значению охраняемого

блага, нельзя оправдать правом осуществления необходимой обороны»[82].

Однако, сказанное не означает, что вообще нельзя пользоваться

защитительными приспособлениями. В случаях, когда защитительные

приспособления действуют в момент посягательства на право охраняемые

объекты, и тем самым причинят посягающему вред такой, который допустим при

необходимой обороне, то в этом случае, на наш взгляд, защитительные

устройства могут рассматриваться как необходимая оборона.

Думается, было бы целесообразным в качестве средств защиты

имущества, помимо общих, назвать и технические средства. Однако

последние не должны предназначаться для причинения смерти или

заведомо создавать значительный риск причинения смерти или тяжкого

вреда здоровью.

Таким образом, причинение вреда посягающему путём установки

автоматически действующего приспособления может рассматриваться как

необходимая оборона или превышение её пределов только в том случае, когда

приспособление установлено для пресечения общественно опасного

посягательства в момент его совершения.

3.Действительность посягательства.

Третьим условием правомерности акта необходимой обороны, относящимся к

нападению, является действительность посягательства. Совершенные в

состоянии необходимой обороны действия лишь тогда устраняют общественную

опасность совершенного, когда посягательство было реальным, существующим в

действительности, а не только в воображении субъекта[83]. Поэтому,

установление действительности посягательства для признания наличия

необходимой обороны, является обязательным.

Иную позицию по данному вопросу занимает В.Ф. Кириченко. Он считает,

что установление действительности посягательства является бесполезным, так

как оно сводится к утверждению, что «нападение должно быть нападением.»[84]

Позицию В.Ф. Кириченко оспаривают А.А. Пионтковский и М.И. Якубович,

справедливо ссылаясь на то, что известны случаи предпринимаемой обороны для

отражения кажущегося нападения. М.И. Якубович пишет: «Против

несуществующего нападения необходимая оборона недопустима. Когда в

действительности не было никакой угрозы осуществления общественно опасного

действия, тогда совершенное является объективно не только обязательно

полезным, но и общественно вредным действием».[85]

«Но, - как совершенно правильно отметил профессор А.А. Пионтковский,-

однако только признак действительном нападения позволяет провести

разграничение между необходимой обороной и так называемой «мнимой

обороной», ответственность за которую определяется не только по правилам о

необходимой обороне, но и по правилам о фактической ошибке».[86]

Нам представляется, что А.А. Пионтковский и М.И. Якубович правы.

Действия лица, находящегося в состоянии обороны от несуществующего

посягательства всегда объективно общественно опасны, так как причиняется

вред невиновному лицу.

Итак, от необходимой обороны следует отличать так называемую «мнимую

оборону». По вопросу о самом понятии мнимой обороны в советской уголовно-

правовой литературе нет единства взглядов. Так, по мнению Н.Н. Паше-

Озерского, «мнимая оборона» - это оборона против воображаемого,

кажущегося, но в действительности (объективно) не существующего

посягательства, т.е. результат ошибки»[87].

С таким определением понятия мнимой обороны не согласен Т.Г.

Шавгулидзе, который считает, что данное определение нуждается в уточнении

«Дело в том, - отмечает автор, - что вопрос о мнимой обороне (в уголовно-

правовом смысле) ставится не во всех случаях, когда лицо обороняется от

несуществующего нападения, а лишь тогда, когда лицо в результате такой

«обороны» причиняет вред «посягающему»[88].

Наиболее удачное, по нашему мнению, понятие мнимой обороны даёт

профессор Н.Д. Дурманов, когда включает в понятие мнимой обороны момент

причинения вреда мнимо «посягающему». Он, в частности, пишет: «Мнимая

оборона выражается в причинении вреда человеку, которого лицо, причинившее

вред, считает совершившим посягательство, чего в действительности нет»[89].

Точку зрения Н.Д. Дурманова о понятии мнимой обороны, разделяют

большинство криминалистов[90].

Раскрывая понятие мнимой обороны, нельзя согласиться с М.И. Якубович,

который считает, что «мнимая оборона может считаться лишенной опасности и

исключить ответственность лица за совершенные действия».[91]

Мнимая оборона направлена на отражение несуществующего в

действительности посягательства, а потому не служит действительной защитой

конкретных общественных отношений. Исходя из этого, действия лица,

находящегося в состоянии мнимой обороны, являются общественно опасными.

При необходимой же обороне, действия лица, направленные на пресечение

общественно опасного посягательства, рассматриваются как общественно

полезные. В этом заключается существенное отличие мнимой обороны от

необходимой. О мнимой обороне можно говорить лишь тогда, когда лицо

причиняет вред другому лицу, которого он ошибочно принял за нападающего, с

целью защиты конкретных правовых интересов.

В некоторых случаях суды допускают ошибки при квалификации действий,

совершаемых при мнимой обороне. В связи с чем Пленум Верховного Суда СССР в

своём постановлении от 4 декабря 1969 года «О практике применения судами

законодательства о мнимой обороне», дал судам указание о том, что они

«должны различать состояние необходимой обороны и так называемой мнимой

обороны, когда отсутствует реальное общественно опасное посягательство, и

лицо лишь ошибочно предполагает наличие такого посягательства. В этом

случае, в зависимости от обстоятельств дела, лицо может отвечать либо за

неосторожные действия, либо вообще не подлежит привлечению к уголовной

ответственности. Однако необходимо иметь в виду, что мнимая оборона

исключает уголовную ответственность лишь в тех случаях, когда вся

обстановка происшествия давала достаточное основание полагать лицу,

применившему средства защиты, что имело место реальное посягательство, и

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9