Необходимая оборона
Необходимая оборона
ВВЕДЕНИЕ
Современный период отмечен разгулом преступности: бандитизм, разбои,
посягательства на жизнь и здоровье людей, рэкет, терроризм приобрели
характер национального бедствия. Государство пока лишь вырабатывает
широковещательные программы борьбы с преступностью, принимает суровые
законы против лиц, совершающих насильственные преступления. Однако отдача
оказывается слабой.
Часто людям приходится рассчитывать только на самих себя, действовать в
состоянии необходимой обороны.
Необходимой обороне посвящена ст. 37 УК Российской Федерации. В ней
говорится, что не является преступлением причинение вреда посягающему лицу
в состоянии необходимой обороны, т.е. при защите личности и прав
обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или
государства от общественно опасного посягательства, если при этом не было
допущено превышения пределов необходимой обороны.
В правовом отношении необходимая оборона - действие, не являющееся
преступлением, поскольку здесь отсутствует общественная опасность. Более
того, необходимая оборона - действие общественно полезное, так как является
одним из способов борьбы с преступностью и защиты неотъемлемых прав
человека. Кроме того, необходимая оборона - важное средство предупреждения
преступлений, ибо, когда кто-то знает, что ему будет дан отпор, он не
всегда станет рисковать.
Право на необходимую оборону имеют все без исключения граждане
независимо от их профессиональной или иной специальной подготовки и
служебного положения. Право на необходимую оборону работников милиции
дополнительно закреплено ст. 15 Закона о милиции.
Необходимая оборона - активная деятельность. В законе подчеркнуто, что
право на нее принадлежит лицу независимо от возможности избежать
общественно опасного посягательства или обратиться за помощью к другим
лицам или органам власти.
Необходимая оборона правомерна не только при защите своих интересов, но
и интересов других лиц, общества и государства. Особенно это касается
работников милиции. Кстати, если для граждан необходимая оборона - их
право, то для работников милиции - служебная обязанность. К общественным
интересам, которые можно защищать путем причинения вреда посягающему,
относятся общественный порядок, общественная безопасность. Стало быть,
можно обороняться от хулиганских действий, от бандитизма, актов терроризма.
К государственным интересам, подлежащим защите, относится государственная
собственность, неприкосновенность границ, военная тайна. В этой связи
возможна оборона от хищений, незаконного перехода границы и др.
Необходимая оборона, как любая правовая категория, имеет признаки,
отличающие ее от других институтов. Необходимость наделения ее собственными
чертами диктуется прежде всего тем, что она состоит в причинении вреда
лицу, которое в других случаях становится преступлением.
В настоящей работе мы рассмотрим развитие института необходимой обороны
в истории уголовного права России, зарубежных стран, а так же основные
черты института необходимой обороны, получившего развитие в современном
уголовном праве России.
1. Возникновение и развитие института необходимой обороны в уголовном праве
рабовладельческих и феодальных государств.
Необходимая оборона – это правовой институт уголовного права, как и все
другие институты уголовного права, появился вместе с возникновением
государства и права и развивался в зависимости от целого ряда условий
государственного и социального характера.
Институт необходимой обороны всегда использовался в интересах
господствующих классов. Поэтому как само понятие необходимой обороны, так и
условия правомерности необходимой обороны и пределы ее допустимости
изменялись в процессе исторического развития, отражая в себе особенности
социально-политического строя.
В уголовно-правовой литературе можно встретить высказывания отдельных
криминалистов о том, что необходимая оборона не имеет своей истории[1].
Как правильно указывает в своей монографии о необходимой обороне
Н.В.Рейнгард, “необходимая оборона вопреки несколько неосторожно
высказанному мнению профессором Листом имеет свою историю, даже очень
древнюю, полную трагического интереса, отражая на своих страницах культуру
народа”[2].
Понятие необходимой обороны начинает складываться с появлением
уголовного права, т.е. в рабовладельческом обществе.
Уголовное право рабовладельческих государств нашло свое выражение в
ряде законов древних народов: законах Ману (Индия), относимых разными
исследователями к 1200–200 гг. до н.э., законах Ассирии (около 1500 г. до
н.э.), законах вавилонского царя Хаммурапи (1914 г. до н.э.), законах
Хеттов (около 1750 г. до н.э.), еврейских законах (Пятикнижие – около 400г.
до н.э.), законах Древней Греции (законы Дракона – 621 г. до н.э. и законы
Солона – 409-408 гг. до н.э.), законах Древнего Рима (законы XII таблиц –
450 г. до н.э.) и др.
Уголовное право рабовладельческих государств защищало
рабовладельческую систему, интересы эксплуататоров-рабовладельцев на основе
открытого классового неравенства, привилегий рабовладельцев, угнетения и
подавления сопротивления рабов.
В одном из самых древнейших законодательств-древнеиндусском праве –
законах Ману уже встречается понятие о необходимой обороне. Эти законы
предусматривали, что убийство, совершенное в состоянии необходимой обороны,
не наказывается. Так, в них указывалось: “Всякий может без колебания убить
нападающего на него (с преступной целью) убийцу, будь то его учитель, дитя,
старик или сведущий в Ведах брахман. Убиение человека, решившегося на
убийство публично или тайно, никогда не делает виновным в убийстве. Это
ярость в борьбе с яростью”[3].
Законы Ману не признавали виновным то лицо, которое в войне,
предпринятой в защиту священных прав, ради собственной безопасности, ради
защиты женщины или брамина убьет кого-либо.
По законам Ману лишение жизни в качестве акта необходимой обороны
разрешалось как для самозащиты, так и для защиты некоторых других лиц, а
именно: женщин и браминов. Причем такого рода убийство считалось не только
правом, но и обязанностью обороняющегося, которою он должен был выполнять
без колебания. Законы Ману допускали оборону только в защиту жизни, о
защите имущества в них ничего не говорилось.
По египетским законам оборона была не только правом, но и обязанностью
относительно третьих лиц. По этим законам смертной казнью карался тот, кто
видел убийство и не защитил, имея на то возможность. В случае невозможности
помочь потерпевшему, он должен был донести об этом судебной власти, при
неисполнении чего подвергался телесному наказанию и трехдневному лишению
пищи.
Еврейское законодательство допускало также оборону имущества. В
законах Моисея говорилось: “Если кто застанет вора подкапывающего и ударит
его так, что тот умрет, то кровь не вменится ему. Но если зашло над ним
солнце, то вменится ему кровь”[4].
Библейское законодательство разрешало убить ночного вора. При восходе
же солнца, когда поднимались соседи, могущие прийти на помощь, убийство
вора запрещалось. В убийстве при восходе солнца библейское законодательство
усматривало только чувство мести.
В Римском законодательстве (XII таблиц) также разрешалось убить
ночного вора. Кроме того, разрешалось убить вора, совершившего кражу днем и
оказавшего вооруженное сопротивление при поимке. Уголовное право Рима с
исключительной откровенностью всеми средствами, вплоть до голого насилия,
защищало частную собственность и систему рабства. Уголовное право Древнего
Рима содержало некоторые особенности, резко отличавшие его от уголовного
права других рабовладельческих государств.
В Древнем Риме необходимая оборона признавалась естественным правом,
присущим человеку. Не случайно именно в Древнем Риме сложилась поговорка,
так ярко отражавшая право того периода и взгляды на необходимую оборону:
“Лучше предупредить опасность собственными силами, чем потом обиженному
прибегать к помощи суда”. В этом проявляются, прежде всего, те отношения,
которые характерны для развития частной собственности, а также и то, что в
правовых памятниках, относящихся к тому периоду, не было четкого различия
между само расправой и необходимой обороной.
Очень яркую характеристику понятия необходимой обороны, идею дал и
развил выдающийся оратор, крупный идеолог Древнего Рима Марк Цицерон в
своей защитительной речи по делу Милона.
Бывают случаи, - говорил Цицерон ,- и эти случаи не редки, когда
человек имеет право жизни над себе подобным. И если это право справедливо,
если оно когда-либо является необходимостью, то это в том случае, когда
приходится силу отражать силою.
Неужели, - далее говорил Цицерон, - смерть которая порождает
разбойника, убийцу. Может считаться несправедливою?
Существует священный закон, закон неписанный, но который родился
вместе с человеком; закон, явившийся ранее законов, предания, ранее
появления всех книг, но начертанный природой в ее бессмертном кодексе; его
мы почерпнули, извлекли из самой природы; этот закон не столько изучили,
сколько прочувствовали, не столько узнали, сколько отгадали. Он гласит нам:
в момент неотразимой опасности, явившейся под кинжалом своекорыстия или
ненависти, дозволительно всякое средство спасения. Если необходимость
справедливой защиты требует употребления меча, то нельзя вменять в вину
тому, который извлек меч для своего спасения и порождает убийцу.
Таким образом, - закончил свою речь Цицерон, - судьи, не теряйте из
виду этот принцип; он должен обеспечить в ваших глазах торжество нашего
дела, если не забудете той аксиомы, которой забывать не следует, а именно:
каждый, кто стремиться отнять у нас жизнь, может быть убит без всякого
колебания[5].
Римские юристы руководствовались высказанными в этой речи принципами и
считали действия, совершенными в состоянии необходимой обороны, при наличии
двух главных условий: 1) несправедливости нападения и 2) неизбежности
опасности.
2. Необходимая оборона в русском дореволюционном уголовном праве.
В литературе по исследованию русского уголовного права встречаются
самые различные взгляды на появление в русских памятниках института
необходимой обороны.
А.Ф.Кони в своих рассуждениях о необходимой обороне не совсем
последователен в вопросе о том, когда же появился этот институт. С одной
стороны, он указывает, что “во все периоды нашего законодательства как
древнего, так и нового существовало понятие о необходимой обороне и можно
ясно видеть, что право это развивалось постепенно и последовательно”[6]. С
другой стороны, он пишет, что в первых памятниках – договорах Олега и Игоря
(911 и 945 года) “незаметно какого бы то ни было указания на необходимую
оборону”.Понятие необходимой обороны, указывает Кони, всегда неразрывно
связано с понятием о вменении. Состояние необходимой обороны есть состояние
не вменения. В договорах же Олега и Игоря, далее указывает Кони, не
замечается никаких оснований вменения; нет понятия о злом умысле.
Профессор Неклюдов, Долопчев и профессор Таганцев считали, что уже
вместе с первыми попытками ограничения и регулирования мести в нашем
древнейшем праве встречались отдельные постановления об обороне. Они
считают, что право необходимой обороны было признано еще в договоре Олега с
греками в отношении обороны имущества и в Русской Правде в отношении
обороны, как имущества, так и личности.
В.Р.Долопчев в своей работе о необходимой обороне указывает на то, что
“юридические воззрения русских славян в первый раз получают письменную
форму в договорах Олега и Игоря с греками. Из этих договоров видно, что у
русских господствовал обычай неограниченного самосуда над преступником”[7].
В.Р.Долопчев считает, что необходимая оборона есть один из видов
самоуправства. Самоуправство, - далее указывает он, - может иметь место или
после совершения преступления, или в момент его совершения. В первом случае
это месть, а во втором - самозащита или необходимая оборона.
История уголовного права, по словам Долопчева, представляет собой
картину постепенного перехода самоуправства, частного мщения за
преступление в карательную деятельность государства[8].
Г.С.Фельдштейн в своей работе о необходимой обороне[9] оспаривает
указанное мнение и в качестве аргумента приводит то, что договор Олега
нельзя считать памятником внутреннего законодательства, регулирующим
внутренние отношения. Он носил международный характер и являлся
компромиссом, примерившим нормы права, господствовавшие у русских, с
постановлениями греческого права. Но далее сам же Фельдштейн пишет:
“Вышеприведенный аргумент о нечисто русском характере постановления VI
статьи договора не имеет, однако, принципиального значения и недостаточен
сам по себе для отрицания того факта, что статья эта санкционирует
необходимую оборону вообще”. Полная же необоснованность предположения об
этом обнаруживается, - пишет Фельдштейн, - только из того, что
законодательный памятник этот оставляет почти в полной силе начало мести,
а, следовательно, действует при таких условиях, когда вообще, немогло
существовать необходимой обороны, как особого юридического института[10].
Далее Г.С.Фельдштейн проводит анализ статей Русской Правды и приходит
к выводу: “Русская Правда не знает еще необходимой обороны ,
дифференцировавшейся в качестве самостоятельного института; этот процесс
обособления заканчивается в главных чертах, по-видимому, только ко времени
Уложения 1649 года[11]”.
Профессор Ришельевского лицея Владимир Линовский в своей работе,
посвященной исследованию русского права[12], указывает, что период
уголовного законодательства у нас начинается Соборным Уложением царя
Алексея Михайловича, где вопрос о необходимой обороне обстоятельно
рассматривался.
Н.В.Рейнгардт считает, что по договорам Олега и Игоря с греками право
необходимой обороны заключалось в том, что хозяин имел право убить вора на
месте преступления, если тот оказывал сопротивление, если же не оказывал,
то хозяин имел право только связать его. Необходимая оборона по Русской
Правде, - пишет он, - допускалась при защите личности и при защите
собственности.
Договор Олега с греками подобно римским и германским законам не
предусматривает каких-либо специальных определений необходимой обороны.
Право необходимой обороны выступает в этих памятниках в форме права
убийства на месте преступления.
Русская Правда, являющаяся одним из важнейших источников истории
древнего русского права, допускала необходимую оборону при защите личности
и при защите собственности.
Н.Калачев в своем исследовании Русской Правды указывает, что
самоуправство ясно различается от самозащищения, которое не считается
преступлением[13]. Так, пойманный ночью вор может быть убит, пока он еще не
связан. Так же безнаказанно можно ударить нападающего мечом.
Постановления о необходимой обороне в Русской Правде изложены в статьях
13, 14, 38 и 40. Статьи 13 и 14 допускали необходимую оборону при
посягательстве на собственность путем грабежа и разбоя. В других случаях
она не допускалась. Ночной вор мог быть убит на месте, если он противился
своему задержанию. Но как только его одолели и связали, то убить его уже не
имели права, и он должен был предстать перед судом.
Убийство связанного вора не могло быть оправдываемо необходимостью,
потому что опасность с его стороны миновала.
Такое убийство было бы местью, самоуправством. Долопчев указывает[14],
что убийство вора наказывалось, если голова убитого лежала во дворе, а ноги
за оградой двора, потому что такое положение трупа свидетельствовало о том,
что убийство совершено по окончании состояния необходимой обороны. Как
только вор был связан, состояние необходимой обороны для собственника
прекращалось. Допущение убийства вора только на своем дворе у клети или
хлева, то есть единственно в пределах своего жилища и на самой татьбе,
указывало на наличность нападения и подчеркивало пределы необходимой
обороны.
Уложение царя Алексея Михайловича 1649 года в отличие от ранее
действовавших памятников русского права действительно можно назвать в
полной мере уголовным кодексом, ибо в нем весьма обстоятельно
рассматривались вопросы преступления и наказания.
Вопрос о необходимой обороне в Уложении рассматривался в отделе
одиннадцатом, озаглавленном " О преступлениях против личных прав частных
лиц", в разделе о смертоубийстве.
Уложение допускало необходимую оборону очень широко: в защиту жизни и
телесной неприкосновенности личности, в защиту имущества и женской чести.
Необходимая оборона допускалась также и для защиты интересов третьих лиц.
Уложение царя Алексея Михайловича считало правомерной не только оборону
себя и своего имущества, но и оборону третьих лиц и их имущества. Причем
оборона третьих лиц вменялась по Уложению как юридическая обязанность.
Уложение также устанавливало, что слуга, ранивший или убивший кого-
нибудь, защищая своего хозяина, не отвечает перед судом. Слуга в этом
случае не обязан был даже исследовать, прав ли его хозяин или нет, для него
достаточно было того, что хозяин находился в опасности. Но в том же
Уложении ничего не говорилось о том, что господин обязан также защищать
слугу.
Статья 16 главы XXIII допускала оборону чести и целомудрия женщин.
В статье 200 главы X Уложения предусматривалась необходимая оборона при
нарушении домового права. Нарушением домового права считался приезд к кому-
либо на двор насильственно, скопом и заговором, хотя бы только с целью чем-
либо обесчестить хозяина. Хозяину предоставлялось широкое право обороны
своего дома.
Действия, совершенные в состоянии необходимой обороны, только тогда не
наказывались, когда факт справедливой обороны был доказан. Для этого
защищавшийся должен был доставить убитого или раненого преступника в
приказ.
В дальнейшем под влиянием немецких воззрений институт необходимой
обороны был поставлен по сравнению с Уложением 1649 года в более узкие
рамки.
Начало этому ограничительному пониманию и применению института
необходимой обороны было положено Петровским законодательством.
Следует отметить, что до принятия Воинских Артикулов Петра I какого-
либо специального названия право отражения нападения отдельными лицами не
имело.
В первый раз это право получило специальное название ("нужное
оборонение ") в Воинских Артикулах Петра. Как указывает Долопчев, это
название было заимствовано из немецкого законодательства.
Вопросы необходимой обороны в Петровском законодательстве нашли свое
отражение в Воинском Уставе [15] 1716 года и в Уставе Морском 1720 года.
Воинские Артикулы, признают необходимую оборону при посягательстве на
Страницы: 1, 2
|