До сих пор было рассказано обо всем, что случилось,
когда Кирилл проживал в некоей деревне, находившейся в Ростовском княжестве,
вдали от города Ростова. Следует теперь рассказать и о переезде, поскольку
Кирилл переселился из Ростова в Радонеж. О том, как и почему он переселился, я
мог бы многое рассказать, но мне, однако, нужно об этом написать коротко.
ГЛАВА 4. О ПЕРЕСЕЛЕНИИ РОДИТЕЛЕЙ СВЯТОГО
Раб Божий Кирилл, о котором шла речь, прежде владел
большим имением в Ростовской области, он был славным и именитым боярином, имел
большое богатство, но к концу жизни, в старости обнищал и впал в бедность.
Скажем и о том, как и почему он обнищал: из-за частых хождений с князем в Орду,
частых набегов татар на Русь, частых татарских посольств, из-за многих тяжких
даней и сборов ордынских, из-за частого недорода хлеба. Но хуже всех этих бед
было великое нашествие татар во главе с Федорчуком Туралыком, случившееся в то
время, после которого в течение года продолжались насилия, потому что великое
княжение досталось великому князю Ивану Даниловичу и Ростовское княжество также
отошло к Москве30. Горе, горе тогда было городу Ростову, а особенно
ростовским князьям, так как у них были отняты власть, княжество, имения, честь
и слава,— все отошло к Москве.
В то время по повелению великого князя из Москвы в
Ростов был послан воеводой один из вельмож, по имени Василий, по прозвищу
Ко-чева, и с ним Мина. Когда они приехали в Ростов, там начались жестокие
насилия над жителями и умножились гонения. Многие из ростовцев поневоле
отдавали свое имущество москвичам, а сами получали взамен побои и оскорбления и
уходили с пустыми руками, являя собой образ крайнего бедствия, так как не
только лишались имущества, но и получали раны и увечья, печально ходили со
следами побоев и все сносили безропотно. Да и к чему много говорить? Москвичи
настолько осмелели в Ростове, что подняли руку даже на самого градоначальника,
старейшего ростовского боярина по имени Аверкий, которого повесили вниз головой
и так оставили, надругавшись. Сильный страх охватил всех, кто видел и слышал
это,— не только в Ростове, но и во всех его окрестностях.
Из-за этих насилий раб Божий Кирилл выехал из своей
ростовской деревни, о которой уже говорилось; он собрался всем своим домом и со
всеми родными переселился из Ростова в Радонеж. Приехав туда, он поселился
около церкви, названной в честь святого Рождества Христова, которая стоит и
поныне. Здесь он обосновался со всей своей семьей. Не только он один, но и
многие другие люди переселились с ним из Ростова в Радонеж, И были они переселенцами
на чужой земле, в числе их: Георгий, сын протопопа, со своими родными, Иван и
Федор, из рода Тормоса, Дюдень, зять его, со своими родными31,
Анисим, дядя его, который впоследствии стал дьяконом. Говорят, что Анисим с
Протасием тысяцким32 также приехали в эту деревню, называемую
Радонеж, которую великий князь дал своему младшему сыну князю Андрею33,
а наместником поставил в ней Терентия Ртища, пожаловал ее жителям многочисленные
льготы и обещал уменьшить налоги. Из-за этих льгот в Радонеж переселилось много
людей, так как из ростовских земель жители разбегались из-за насилий и притеснений.
Добродетельный отрок, сын добродетельного отца, о
котором мы речь ведем, приснопоминаемый подвижник, происшедший от благородных и
благоверных родителей, вырос как добрая отрасль доброго корня, став отображением
своего первообраза. С молодых лет он был подобен благородному саду и рос как
изобильный плод, был отроком красивым и благонравным. Хотя с годами он все
больше преуспевал в добродетели. но ставил ни во что красоты жизни и всякую
мирскую суету попирал, как пыль, так что, можно сказать, он хотел само свое
естество презреть, унизить и превозмочь, часто повторяя про себя слова Давида: Что
пользы в крови моей, когда я сойду в могилу? [Пс. 29.10]. Ночью и днем он
не переставал молить Бога, Который помогает спастись начинающим подвижникам.
Как я смогу перечислить прочие добродетели его: тихость. кротость,
молчаливость, смирение, негневливость, простоту без ухищрений? Он одинаково любил
всех людей, никогда не впадал в ярость, не препирался, не обижался, не позволял
себе ни слабости, ни смеха; но когда ему хотелось улыбнуться (ведь и это бывает
нужно), он делал это с великим целомудрием и сдержанностью. Он всегда ходил
сокрушаясь, как будто в печали, а еще чаще плакал, и тогда слезы текли у него
из глаз по щекам, выдавая печаль и скорбь. Псалтирь всегда была у него на
устах. Он был украшен воздержанием, всегда радовался телесным тяготам и любил
носить бедную одежду; пива и меда он никогда не вкушал, никогда не подносил к
устам и даже запаха их не вдыхал,— стремясь к постнической жизни, он вменял в
ничто эти потребности человеческого естества.
Сыновья Кирилла Стефан и Петр женились, третий же сын,
блаженный юноша Варфоломей, не захотел жениться, но всей душой стремился к
иноческой жизни- Об этом он многократно просил отца, говоря: «Господин мой,
отпусти меня теперь, как ты обещал, чтобы с твоим благословением я начал
иноческую жизнь». Но родители ответили ему: «Чадо! Подожди немного и потерпи
ради нас: мы стары, бедны, больны и некому ухаживать за нами. Твои братья
Стефан и Петр женились и думают, как угодить женам; ты же, неженатый, думаешь,
как угодить Богу,— ты избрал благую часть, которая не отнимется у тебя. Только
поухаживай за нами немного, и когда проводишь нас, своих родителей, До могилы,
тогда сможешь осуществить свое намерение. Когда положишь нас в могилу и
засыплешь землей, тогда исполнишь свое желание».
Благодатный юноша с радостью обещал ухаживать за ними
до конца их жизни и с того дня старался каждый день всячески угодить родителям,
чтобы заслужить себе их молитвы и благословение. Так он жил некоторое время,
прислуживая и угождая отцу и матери всей душой и от чистого сердца, пока Кирилл
и Мария не постриглись в монахи и каждый из них в подобающее время не удалился
в свой монастырь. Немного лет прожив в иночестве, они преставились от этой
жизни и отошли к Богу, сына же своего, блаженного юношу Варфоломея, они
многократно благословляли до последнего своего вздоха. Добродетельный юноша
проводил родителей до могилы: он пел над ними надгробные песнопения, обрядил их
тела, поцеловал их, с большими почестями положил в гроб и засыпал землей со
слезами, как некое бесценное сокровище. Со слезами он почтил умерших отца и
мать панихидами и святыми литургиями, отметил их память молитвами, раздачей
милостыни убогим и кормлением нищих. Так он творил память по своим родителям сорок
дней.
Варфоломей вернулся в свой дом, радуясь душой и
сердцем, как будто бы он приобрел некое бесценное сокровище, обильное духовное
богатство, ибо преподобный юноша очень хотел начать монашескую деизнь. Вернувшись
домой после смерти родителей, он начал расставаться с житейскими заботами. На
дом и на все вещи, необходимые в доме. он смотрел с презрением, вспоминая в
сердце своем Писание, в котором сказано, что мирская жизнь полна многих вздохов
и печалей. Пророк сказал: Покиньте их, и отделитесь от них, и нечистого не касайтесь
[2 Кор. 6-17]. Вот слова другого пророка: покиньте землю и взойдете на небо. И
Давид сказал: Прилепьигась душа моя к Тебе; меня поддерживает десница Твоя
[Пс. 62. 9], и еще: Далеко удалился бы я и оставался бы в пустыне, надеясь
на Бога. спасающего меня [Пс. 54. 8]. И Господь в Евангелии сказал: Если
кто приходит ко Мне и не отречется от всего, что имеет, тот не может
быть Моим учеником [Лк- 14. 26, 33]. Укрепив этими словами душу и тело, он
позвал Петра, своего младшего брата, и оставил ему отцовское наследство и все,
что было в родительском доме, потребное для жизни. Сам он не взял себе ничего,
следуя словам Божественного апостола, сказавшего: Я все почитаю за сор,
чтобы приобрести Христа [Фил. 3. 8].
Стефан, старший брат Варфоломея, недолго прожил с
женой, которая вскоре умерла, оставив двух сыновей: Климента и Иоанна, этот
Иоанн впоследствии стал Феодором Симоновским34. Стефан спустя некоторое
время оставил м-лр и стал монахом в монастыре Покрова Святой Богородицы
в Хотькове35. Блаженный юноша Варфоломей, придя к нему, просил
Стефана, чтобы тот отправился вместе с ним на поиски пустынного места. Стефан,
повинуясь словам блаженного юноши, покинул монастырь и пошел вместе с ним.
Они исходили много лесов и наконец пришли в одно
пустынное место в чаще леса, где был источник воды. Братья обошли то место и
полюбили его, ибо Бог направлял их. Помолившись, они начали своими руками
рубить лес и на своих плечах приносили бревна на выбранное место. Сначала
братья сделали себе хижину для ночлега с чуланом и устроили над ней крышу,
потом построили келью, огородили место для небольшой церковки и срубили ее-
Когда была завершена постройка церкви и пришло время освящать ее, блаженный
юноша сказал Стефану: «Поскольку ты мой старший брат по рождению и по плоти, но
более по духу, мне следует слушаться тебя как отца. Сейчас мне не с кем
советоваться обо всем, кроме тебя. Усердно молю тебя ответить
на мой вопрос: вот, церковь уже поставлена и закончена,
пришло время освящать ее; скажи мне, в день какого святого будет престольный
праздник нашей церкви, во имя какого святого освящать ее?»
В ответ Стефан сказал Варфоломею: «Зачем ты спрашиваешь
и для чего искушаешь меня и допытываешься? Ты сам знаешь ответ на свой вопрос
не хуже меня, потому что отец и мать, родители наши, много раз говорили тебе
при нас: «Блюди себя, дитя! Не наш ты сын, но Божий дар, потому что Бог избрал
тебя, еще когда мать носила тебя в утробе, и дал о тебе знамение до рождения
твоего, когда ты трижды прокричал на всю церковь во время пения святой литургии,
так что все люди, стоявшие там и слышавшие, удивились и ужаснулись, говоря:
«Кем будет этот младенец?» Но священники и старцы, мужи святые, ясно поняли и
истолковали это знамение, говоря: «Поскольку в чуде с младенцем отобразилось
число три, это означает, что ребенок будет той Троицы, и не только сам будет
благочестиво веровать, но и многих других соберет и научит веровать в Святую
Троицу». Поэтому тебе подобает освятить эту церковь во имя Святой Троицы. Это
будет не наше измышление, но Божие изволение, предначертание и избрание, ибо
Господь так пожелал. Да будет имя Господа благословенно вовеки!» Когда Стефан закончил,
блаженный юноша вздохнул из глубины сердца и ответил: «Правильно ты сказал, господин
мой. Любезно мне слово твое. и я того же хотел и замышлял. Душа моя желает
создать и освятить церковь во имя Святой Троицы. Смирения ради я спрашивал
тебя, и Господь Бог не оставил меня — дал мне по желанию моего сердца и хотения
моего не лишил меня».
Так решив, братья взяли благословение на освящение
церкви у епископа. Из города от митрополита Феогноста36 приехали
священники и привезли с собой священные предметы, антиминс37, мощи
святых мучеников и все, что нужно для освящения церкви. Церковь была освящена
во имя Святой Троицы по благословению преосвященного архиепископа Феогноста,
митрополита Киевского и всея Руси, при великом князе Симеоне Ивановиче38,
думаю, что это произошло в начале княжения его. Справедливо церковь эта была
названа именем Святой Троицы, ибо она была поставлена благодатью Бога Отца,
милостью Сына Божия и споспешением Святого Духа.
Стефан, построив и освятив церковь, еще некоторое
время прожил в пустыне с братом и увидел, что пустынная жизнь трудна,
прискорбна, сурова: во всем нужда, во всем лишения, неоткуда взять ни еды, ни
питья. ни чего-либо другого, нужного для жизни. К тому месту не было ни дорог,
ни привоза ниоткуда, вокруг этой пустыни поблизости не было ни сел, ни домов,
ни людей, живущих в них; не вела туда никакая тропа людская и не было ни
прохожих, ни посетителей, но вокруг со всех сторон стоял лес — безлюдная чаща и
глушь. Глядя на нее и тяготясь своей жизнью, Стефан оставил пустыню и родного
брата, преподобного пустыннолюбца и пустынножителя, и ушел оттуда в Москву.
Придя в город, Стефан поселился в монастыре святого
Богоявления 39, где нашел себе келью, и жил там, весьма преуспевая в
добродетели: он был трудолюбив, проводил в своей келье суровую, постническую
жизнь, не пил пива и носил скромную одежду. В то время в Богоявленском монастыре
жил митрополит Алексий 4С, который еще не был поставлен в
митрополиты, но с честью проходил путь иноческой жизни. Они со Стефаном жили
общей духовной жизнью и в церкви оба пели на клиросе, стоя рядом; в том же монастыре
жил также некто Геронтий, известный и славный старец. Когда великий князь
Симеон узнал о Стефане и его добродетельной жизни, он повелел митрополиту
Феогносту поставить Стефана в пресвитеры — облечь в священнический сан, а потом
велел поручить ему игуменство в том монастыре и взял его себе духовным отцом;
так же поступили Василий тысяцкий, Феодор, брат его 41, и другие
знатнейшие бояре, один за другим.
Но вернемся к славному, блаженному, верному юноше,
который был родным и единоутробным братом Стефана. Хотя они и родились от
одного отца и хотя одно чрево произвело их на свет, но имели они разные
наклонности. Разве не были они родными братьями? Разве не сообща положили отправиться
и жить на том месте? Разве не вместе они решили обосноваться в малой той
пустыне? Почему же они расстались друг с другом? Один пожелал жить так, другой
иначе; один решил подвизаться в городском монастыре, другой же пустыню сделал
подобной городу.
Не упрекайте меня, неученого, за то, что я так много и
пространно до сих пор рассказывал о младенчестве, детстве и вообще обо всей мирской
жизни Варфоломея: хотя жил он в миру, но душу и желания свои обращал к Богу. Я
хочу показать читающим и слушающим его житие, как он еще в младенчестве и в
детстве был украшен верой, чистой жизнью и всевозможными добродетелями,— таковы
были все его дела и жизнь в миру. Хотя этот благой и достойный отрок в то время
жил мирской жизнью, но Бог свыше заботился о нем, посещая его Своей благодатью,
защищая и ограждая его святыми Своими ангелами, сохраняя его на всяком месте и
на всех путях его, куда бы тот ни пошел. Сердцеведец Бог, один видящий
сердечные тайны, один знающий сокрытое, провидел будущее преподобного, знал,
что в его сердце заключено много добродетелей и великое стремление к любви,
провидел, что отрок будет сосудом избранным из-за своего произволения на
благое, что он станет игуменом многочисленной братии и отцом многих монастырей.
Но в то время Варфоломей более всего хотел принять монашеский постриг, ибо он
всей душой стремился к иноческой жизни в посте и безмолвии.
ГЛАВА 5 О ПОСТРИЖЕНИИ ВАРФОЛОМЕЯ, КОТОРОЕ СТАЛО НАЧАЛОМ ИНОЧЕСКОЙ ЖИЗНИ
СВЯТОГО
Преподобный отец наш не принимал ангельского образа
до тех пор, пока не изучил весь монастырский устав: и монашеский порядок, и все
прочее, что требуется монахам. Всегда, во всякое время, с большим усердием, с
желанием и со слезами он молился Богу, дабы ему сподобиться ангельского образа
и приобщения к лику иночествующих. Поэтому ок позвал к себе в пустыньку, о
которой мыговорили, одного духовного старца, украшенного священническим саном,
почтенного благодатью пресвитерства, саном игумена, по имени Мит-рофан.
Варфоломей просил его с мольбой и, смиренно кланяясь в ноги, радостно преклонил
свою голову пред ним, желая от него пострижения в иночество. Святой
неоднократно повторял свою просьбу: «Отче! Сотвори любовь — постриги меня в
монашеский чин, ибо я давно, с юности моей, желаю этого, но воля родителей
удерживала меня. Ныне, от всего освободившись, я жажду пострига; как олень
стремится к источнику водному, так жаждет душа моя иноческой и пустынной
жизни».
Игумен немедля вошел в церковь и постриг его в
ангельский образ. в седьмой день месяца октября, на память святых мучеников
Сергия и Вакха. В монашестве ему было дано имя Сергий, так как в то время давали
имена, не рассуждая и не считаясь с мирским именем, но, какого святого память
отмечалась в день пострига, такое имя и давали постригавшемуся42,
Святому было, когда он стал иноком, двадцать три ода. А в церкви, о которой
упоминалось, созданной самим Сергием и названной в честь Святой Троицы, игумен
вместе с чином пострига совершил Божественную литургию. Блаженный Сергий,
новопостриженный инок, после совершения пострига причастился Святых Тайн,
Пречистого Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа, он сподобился такой
святыни, будучи ее достоин. И вот, после святого причащения или во время самого
причащения на него снизошла и вселилась благодать и дар Святого Духа. Откуда
это известно? Там присутствовали некоторые люди, ставшие верными свидетелями
того, что, когда Сергий причастился Святых Тайн, вся церковь внезапно
наполнилась благоуханием, которое ощущалось не только в церкви, но и вокруг
нее. Все видевшие причастие преподобного и ощутившие это благовоние прославили
Бога, так прославляющего Своих угодников.
Он был первым иноком, постриженным в той церкви и в
той пустыни, первоначальным в той обители, но конечным своей мудростью;
начальным по счету, но конечным своими трудами. Я скажу, что он был и начальным
и конечным, ибо многие впоследствии постриглись в той церкви, но ни один из них
не смог достичь степени его совершенства; многие так же начинали, но не все так
закончили; многие потом иночествовали в том месте — при жизни Сергия и после
него — поистине все они были добродетельны, но не вошли в меру его духовного
возраста. Это был первый инок в том месте, положивший начало иноческим подвигам
и ставший образцом для всех остальных насельников той обители. С пострижением
он не только отсекал волосы головы своей, но вместе с бесчувственными волосами
он отсекал плотские желания; совлекаясь мирских одежд, он с ними отвергал от
себя эти желания. Он совлекся и сложил с себя ветхого человека, чтобы облечься
в нового. Крепко препоясав свои чресла, он приготовился мужественно начать духовные
подвиги; оставив мир, он отрекся от него и от всего, что в мире, от имущества и
всех остальных житейских благ. Попросту говоря, он разорвал все узы мирские и,
как орел, взмахнувший легкими крыльями и взлетевший на высоту воздушную,
покинул мир и все мирское, бежал от всех житейских попечении, оставив семью,
всех близких и родственников, дом и отечество, подобно древнему патриарху
Аврааму43.
Блаженный находился в церкви семь дней, ничего не
вкушая, кроме просфоры из рук игумена; от всего отстранившись, он пребывал в
непрестанном посте и молитве. Песнь Давида постоянно была на устах его, он утешал
себя словами псалмов и ими же славословил Бога. Так он пел в безмолвии,
благодаря Бога: Господи! Я возлюбил красоту дома Твоего и место жилища славы
Твоей [Пс. 25. 8]; дому Твоему ринадлежит святость на долгие дни
[Пс. 92. 5], Как вожделенны \ усилища Твои, Господи сил! Истомилась душа
моя, желая на дворы Господни; сердие мое и плоть моя возрадовались о Боге
живом. И птииа находит себе жилье, и горлииа гнездо себе, где положить птениов
своих. Блаженны живущие в доме Твоем [Пс. 83. 2—4]; go
веки веков будут они восхвалять Тебя [Пс. 83. 5]. День один во дворах
Твоих лучше тысячи; лучше быть у порога в доме Бога моего, нежели в жилище
грешников [Пс. 83. II].
Провожая игумена, постригшего его, Сергий с великим
смирением сказал: «Вот, отче, сегодня ты уходишь отсюда, а меня, убогого, как я
и хотел, оставляешь одного. Долгое время я всеми помыслами моими и желаниями
стремился к тому, чтобы жить одному в пустыне, без единого человека. Издавна я
просил этого у Бога в молитвах, постоянно держа в уме и вспоминая слова
пророка: Я удалился, убежав, и остался в пустыне, надеясь на Бога, спасающего
меня от малодушия и от бури [Пс. 54. 8—9]. И поэтому услышал меня Бог и
внял гласу моления моего. Благословен Бог, Который не отверг молитвы моей и не
отвратил милости Своей от меня [Пс. 65.19—20]. И сейчас я благодарю Бога,
сподобившего меня по моему желанию одному жить в пустыне, иночествовать и
безмолвствовать. Ты же, отче, ныне уходя отсюда, благослови меня, смиренного, и
помолись о моем уединении, а также и научи меня, как жить мне одному в пустыне,
как молиться Богу, как избегать вреда душевного, как противиться врагу и
помыслам гордыни, от него исходящим. Ведь я неопытен; будучи новопостриженным
новоначальным иноком, я должен обо всем спросить совета у тебя».
Игумен, как бы в ужасе, ответил, удивляясь: «Меня ли
ты спрашиваешь о том, что знаешь не хуже нас, о честная глава! Ты стал для
на< образцом смирения, но все же ныне отвечу тебе, как и подобает мне, словами
молитвы: Господь Бог, еще раньше избравший тебя, да буде' милостив к тебе, да
вразумит и научит тебя и да исполнит тебя радост! духовной». Немного побеседовав
с Сергием о духовной жизни, старе! хотел уже уйти. Но преподобный Сергий,
поклонясь ему до земли, ска зал: «Отче! Помолись за меня Богу, чтобы Он помог
мне терпеть плот скую брань, бесовские искушения, нападения зверей и труды в
пус тыне». Игумен же в ответ сказал: «Апостол Павел говорит: Благослове
Господь, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх си [1 Кор. 10.13],
и еще: Все могу в укрепляющем меня Господе [Фил. ^ 13]». И снова, уходя,
игумен вручил его в руки Божий и оставил в пус тыне одного иночествовать и
безмолвствовать.
Сергий, провожая игумена, еще раз попросил у него
благословен^ и молитвы. Игумен же сказал преподобному Сергию: «Вот, я ухожу
отсюда, а тебя вручаю Богу, Который не допустит гибели преподобного Своего,
Который не даст грешным поднять жезл на жизнь праведных, Который не предаст нас
в зубы грешников. Господь любит праведника и не оставит преподобных Своих, но
навеки сохранит их; Господь сохранит тебя во всех делах твоих отныне и навеки,
аминь». Сказав это и помолившись, игумен Митрофан благословил Сергия и оставил
его, вернувшись туда, откуда пришел.