Дипломная работа: История жизни и деятельности духовенства Псковской епархии во второй половине XVIII в.
Благодаря сведениям, содержащимся в клировых
ведомостях конца XVIII в., можно сделать вывод о том, что в 1782-1784 гг.
большая часть церквей Псковской епархии получила полагающиеся им наделы земли.
Из 324 церквей (не считая псковских), 116 (35,4%) увеличили наделы земли до
33-36 десятин предусмотренных указом 1775 года. 76 (23,5%) церквей к концу века
имели наделы от 37 до 99 десятин пашенной земли и сенных покосов. В их число
вошли и те храмы, к которым в ходе межевания были отрезаны
"неудобные" земли, по своей доходности примерно соответствовавшие
наделу в 36 десятин "удобной" земли. 21 (6,5%) храм владел наделами
от 100 до 300 десятин земли разного качества. Причт 9 (2,8%) церквей получив
полагающиеся им по закону наделы, оставил их в руках прежних владельцев в обмен
на ругу. Не получили, согласно указу, наделы 33 (10,2%) штатных и городских
церкви. 38 (11,7%) храмов имели наделы меньше 33 десятин и 7 (2,2%) меньше 10.
Вообще не имели земли 8 сельских безштатных церквей. Земля 6 храмов
"состояла в споре" с прежними владельцами. Причем споры касались не
только вновь отведенной земли, но и прежней писцовой. Размеры земельных наделов
10 церквей не были известны из-за отсутствия планов.[332]
Был также один случай отказа со стороны причта соглашаться на отвод им
неудобной и удаленной пашенной земли.[333] Служители
Успенской и Крестовоздвиженской церквей в пригороде Выбор получив землю в 8
верстах от церкви не имели возможности обрабатывать пашню. Даже их дворовые
места и огороды находились на оброчной земле.[334]
Клировые ведомости и иные источники крайне редко дают указания на
характер использования церковных земель, ограничиваясь словами "землею
довольствуются священноцерковнослужители". Только в одном случае клировая
ведомость Псковской Иоаннобогословской церкви сообщает, что причт сам
вспахивает пашню около города и выкашивает сенокос, внося за использование
церковной земли 1/3 доходов (20 руб.) в церковную кассу. Однако в данном случае
не говориться какое именно количество земли обрабатывал клир.[335]
П.В. Знаменский полагал, что бедное сельское духовенство, не имея на что
нанять рабочих, лично обрабатывало церковные земли.[336]
Такой же точки зрения придерживался Н.И. Григорович.[337]
Б. Семевский отмечал, что со стороны прихожан-крестьян могла оказываться
коллективная, за символическую плату помощь священнику в сельскохозяйственных
работах.[338]
Имеются данные о том, что причт штатных церквей, особенно городских,
предпочитал сдавать свои земли в аренду, получая с насевщиков пятинный хлеб. С
одной стороны, городские священники, получая штатное жалование и хорошее
вознаграждение за выполнение треб, не имели необходимости зарабатывать себе
пропитание физическим трудом. С другой стороны, писцовые земли, сохранившиеся
за штатными церквями, зачастую располагались на значительном от них расстоянии,
поскольку до 1764 года их обрабатывали церковные крестьяне. Например, причт
Покровской церкви Елинского погоста в Островском у., получая штатное жалование,
довольствовался 11 десятинами писцовой земли в 9 верстах от погоста. Эта земля
частично использовалась самим причтом, а частично сдавалась в аренду.[339]
Причт Петропавловского собора в Пскове владел землями приписной
Космодемьянской церкви с Гремячей (бывший монастырь). Поэтому писцовые земли
Петропавловского собора включали в себя бывшие монастырские владения, разбросанные
вокруг города. В их число входили подгородние нивы за Ильинскими воротами, три
нивы за Гремячими воротами, нива и пожня на 19 четвертей за Колокольным ручьем
у "коровья двора", пустошь в Павловской губе Печерского уезда.[340]
Исходя из количества получаемого пятинного хлеба, можно вывести данные о
доходности церковной земли. За одну десятину служители псковских церквей
получали от 44 коп. до 1 руб. 19 коп. пятинного хлеба, что в среднем составляло
70 коп. с деясятины.[341] Такая
величина доходов с 1 сданной в аренду десятины кажется наиболее вероятной, если
принять во внимание сведения об оброчных землях причта собора Иоаннопредтечева
женского монастыря. Причт сдавал в аренду крестьянам в общей сложности 21
десятину земли, получая 1/5 озимого и ярового хлеба. В первый год крестьяне
отдавали 40-50 четвериков ржи, во второй год – 50-60 четвериков овса, а на
третий год земля отдыхала и арендаторы не платили ничего. В среднем служители
церкви получали в год хлеба на 14 руб. 50 коп. по справочным ценам, что
составляло 69 коп. дохода с десятины земли в год.[342]
При самостоятельной обработке земли десятина церковной
земли давала в среднем 3 руб. 50 коп. дохода в год. Таким образом,
самостоятельно обработав надел в 36 десятин причт мог в среднем получить около
126 руб.,а треть доходов, то есть около 42 руб., внести в церковную сумму.
Примерно такую же сумму давал вместо отведенных по генеральному межеванию земли
причту выставки Городок строитель церкви князь Алексей Степанович Мещерский. От
него причт получал ежегодно 100 руб. и 62 четверика хлеба, что составляло 31-37
руб. по справочным ценам.[343] Около
180 руб. деньгами и хлебом выделял причту из села Гривино бригадир Андрей
Евдокимович Щербинин.[344] Священник
Покровской церкви в селе Полоное Порховского у. вместо своей половины земли
получал от строителя лейб-гвардии поручика Ивана Ивановича Корсакова около 80
руб. хлебом и деньгами, второй половиной земли довольствовались причетники, а
деньги на церковные потребы строитель выделял отдельно. При таком же порядке
пользования землей священник из соседнего села Бурег получал от строителя
полковника Александра Воронова около 60 руб. деньгами и хлебом.[345]
Наделение причта полной дачей земли не обязательно
означал отказ владельцев земли выплачивать служителям церкви установленную
ругу. Из 213 церквей, имевших земельные наделы от 33 десятин и выше, 32 (15%)
храма ругу получали. В Великолукском и Холмском уездах прихожане не выплачивали
ругу причтам церквей, имевших во владении полную дачу земли. В Торопецком у.
выплата руги церквям, наделенным достаточным количеством земли, имела место
только благодаря доброй воле помещиков Челищевых, которые выдавали в год причту
погоста Пятиусов 20 руб. в год, а причту погоста Новотроицкое 10 руб. и
направляли крестьян со всем семейством работать на церковной земле. Помещики
Порховского и Новоржевского уездов зачастую предпочитали, не отделяя причту
положенные ему земельные угодья, заменять их денежной и хлебной ругой. В
Островском, Опочецком, Псковском, Печерском и части Порховского уездов прихожане
продолжали в значительной части случаев платить ругу причтам тех церквей,
которые получили положенный им надел. Вид руги и ее размер зависел от уже
сложившегося в различных частях епархии традиций. Причт церквей пригорода
Красного, не имевший никакого дохода кроме платы за требы и руги от прихожан
получали от уездных дворцовых, экономических и помещичьих крестьян по полтора
четверика хлеба. По данным от прихожан приговорам причты церквей Печерского и
Псковского уездов получали обычно по 1 четверику хлеба (1/2 четверика ржи и
½ четверика ярового хлеба) с каждого женатого прихожанина. Клировые
ведомости по Опочецкому у. фиксируют такую величину от 10 до 30 четвертей
хлеба. Обычной величиной хлебной руги в этом уезде было 0,18 четверика хлеба
(около 9 коп. по справочным ценам) с души мужского пола. Если величина хлебной
руги колебалась от 0,1 до 0,15 четверика с души мужского пола, в клировых ведомостях
отмечалась в качестве причины скудости руги, бедность прихожан. В Порховском у.
обычной ругой являлось получение причтом по четверику ржи с каждого женатого
прихожанина. В ряде случаев, прихожане, особенно, занимавшиеся каким-либо
промыслом или торговлей полностью или частично выплачивали ругу деньгами. Купцы
и мещане посада Сольцы выплачивали местному духовенству установленную ругу в
размере 150 руб. в год. Промышленники с острова Талабска ежегодно давали
служителям церкви по 30 коп., что в сумме составляло 58 руб. 50 коп. Каждый
женатый прихожанин г. Печоры отдавал на содержание причта 24 коп. Жители Изборска
и погоста Кулье, расположенного на берегу Псковского озера, отдавали денежной руги
ежегодно по 12 коп. с женатого. Рыбаки из Колпинского прихода отдавали по 5
коп. с женатого.[346]
Раздел доходов между членами причта осуществлялся в
различных частях епархии и по отношению к различным статьям дохода не
одинаково. Повсеместно одинаково распределялись доходы в одноприходных храмах,
при которых были священник и два причетника. Священник получал половину,
причетники по четверти доходов. При этом необходимо учитывать, что за ряд
выполнение ряда треб доход получали только священнослужители. Если в причте
одноприходного храма числился дьякон, то доходы с отдачи земли в аренду
делились следующим образом: священник получал 4/11 от величины дохода, диакон –
3/11, а причетники по 2/11. Особо сложно делился доход в двуприходных храмах.
Каждый священник получал по 1/5 (20%), диакон – 3/20 (15%), а причетники по
9/80 (11,25%) от дохода на долю причта.[347]
При разделе доходов неизбежны были споры внутри
причта. В 1789 г. священники, диакон и причетники Петропавловского собора в
Пскове подали жалобу на протопопа того же собора Иоанна Иосифова. Из содержания
жалобы следует, что причт собора обвинял протопопа в неравномерном распределении
церковных доходов, которое он производил, пользуясь своим высоким саном и их
недавним назначением к церкви. Во-первых, протопоп разделив приходские дворы
между собой и священниками на три части, себе оставил дворы дворян и богатых
купцов, а Емельяну Варфоломееву и Науму Ануфриеву определил дворы мещан,
отставных солдат, раскольников и бобылей. Во-вторых, Иоанн Иосифов, не разрешал
причту собора пользоваться, как это было заведено при других храмах, огородами
для насаждения овощей и доходами со сданных в аренду сенных покосов. В то же
время, сам протопоп пользовался не только оброчными деньгами за сенные покосы,
но получал с насевщиков сено и гостинцы. В-третьих, протопоп не допускал причт
до церковной суммы, не объявляя ни ее размера, ни места хранения. В-четвертых,
в отличие от предыдущих протопопов, Иоанн Иосифов практически не участвовал в
проведении церковных служб, не отправлял случавшихся заставных обеден и
всенощных бдений, получая тем не менее доходов в полтора раза больше чем
священник из его собора. В-пятых, протопоп присваивал часть денег вырученных за
продажу свечей.[348]
Возделывание огородних мест приносила духовенству
стабильный и достаточно большой доход. По ведомости за 1805 г. Псковский
Архиерейский дом с огородних мест, находившихся за Великими воротами, общей
площадью 5 десятин 1361 ½ саженей получил 210 руб. дохода.[349]
На землях, отведенных духовенству под огородние места, служители церкви
разбивали вишневые и яблоневые сады. Священник Онисим Негоновский, излагая обстоятельства
разрушения своего яблоневого сада в Пскове, отмечает, что тот приносил 50 руб.
дохода.[350] Высаживая
плодовые деревья на церковной огородной земле, священнослужители полагали их в
дальнейшем своей собственностью и, переводясь в другой приход, продолжали
собирать урожай на прежнем месте, что приводило к спорам с преемниками, так же
претендующими на право пользоваться огородними местами.[351]
Упомянутые в жалобе на протопопа Петропавловского
собора заставные обедни, являлись составляющей дохода псковских служителей
церкви. Об этом свидетельствует жалоба священника Иоаннобогословской церкви на
прихожан приписного Георгиевского храма, приглашавших с этой целью посторонних
священнослужителей.[352] Отставленные
от должности и действующие священнослужители имели возможность за плату
проводить богослужения в домовых церквях помещиков. От майорши Чириковой священники
Михайловского погоста Холмского у. получали по 15 коп. за каждую службу.[353]
Столько же платил за службу великолукский помещик капитан Лаптев.[354]
Представители белого духовенства могли иметь также
источники дохода, не связанные с их прямыми обязанностями. Им нельзя было
заниматься торговлей, но священнослужители, получившие дворянство, имели возможность
заводить питейные дома и винокурни, отдавая их в аренду.[355]
В 1793 г. из остатков колокольни и ворот упраздненной Георгиевской церкви
на Болоте в Пскове священник Иоаннобогословской церкви Симеон Васильев, который
дворянства тогда еще не имел, построил каменный дом, в котором продавалось
вино. Это заведение получило в народе название Симонов кабак. На месте
рассыпавшейся после пожара 1788 г. церкви, тот же священник построил лавки.[356]
Белое духовенство имело возможность получить приработок и не занимаясь
коммерцией. Онисим Негоновский получил немалую сумму в 60 руб. от
Старовознесенского женского монастыря за "покрашение", починку и
написание образов в монастырском храме. От того же монастыря дьячок Духовской
церкви Никифор Александров получил 2 руб. за шитье предметов церковного
облачения.[357] Пономарь
Иван Лукин за написание образов для иконостаса по заказу Спасо-Мирожского
монастыря получил в 1770 г. 200 руб.[358] За
обучение детей прихожан грамоте священник получал от 4 до 12 руб.[359]
Соборяне получали доходы не связанные напрямую с богослужениями: за
освящение церквей, выдачу антиминосов (вместопрестолий), приведение к присяге и
тому подобное.[360]
Деньги на церковные расходы жертвовались прихожанами,
отделялись от доходов с церковной земли (1/3 часть), зарабатывались свечной
продажей. В период с 1753 по 1808 гг. торговать церковными свечами дозволялось
и светским лицам.[361] Члены
Псковской духовной консистории в 1786 г. отмечали, что по воскресным,
праздничным и торговым дням по рынку и по улицам ходят, торгуя свечами в
разнос, люди разных чинов, "которых несколько умножилось". Восковые
свечи держали у себя в лавках купцы. Консистория, защищая интересы приходских
храмов и кафедрального собора, рекомендовала настоятелям церквей поручить
продажу церковных свечей дьячкам или диаконам. На церковные свечи нужно было
налагать клейма и печати с надписями от какого именно храма они продаются. За
торговцами требовался присмотр, чтобы они не продавали под видом церковных
собственных свечей.[362] Церковные
деньги тратились на ремонт церквей, строительство новых храмов, церковных
оград, покупку колоколов. Крупные суммы денег могли заимообразно
предоставляться служителям церкви.[363] Консистория
предписывала деньги экономить и тратить только на "самонужнейшие" церковные
потребы, то есть на покупку самого необходимого для проведения церковной службы
и отправления треб: воску, ладану, церковного вина, елея, угольев, меда,
пшеницы для просфор и прочего. На починку без получения разрешения
епархиального начальства дозволялось тратить до 20 руб. Все доходы и расходы
полагалось вписывать с указанием даты в шнурованные приходно-расходные книги,
которые каждые два года проверяла консистория. Наблюдать за сохранностью
церковной суммы должен был причт совместно со старостой.[364]
На практике в 113 (49,1%) сельских церквах епархии из
230 храмов, о церковной сумме которых имеются данные на конец XVIII в., ею
полностью заведовали помещики-строители, а причту в 91 случае даже не
сообщалось о размере этой суммы. Все пожертвованные или полученные от свечной
продажи деньги относились в дом к помещику, а от того предоставлялось церкви
все необходимое. В 9 случаях церковная сумма хранилась у церковного старосты и
помещика прихожанина. В 54 церквях церковной суммой распоряжался только причт
или даже единолично священник. И только в 103 (44,8%) приходах, в основном
населенных дворцовыми и экономическими крестьянами, церковной суммой, согласно
требованию консистории, заведовали клирошане совместно со старостой. В
городских приходах и приходах, населенных мещанами и купцами, церковными
деньгами распоряжался чаще всего сам причт – 16 случаев из 34. В 12 случаях
церковная сумма находилась под совместным присмотром причта и старосты, а в 6
исключительно в ведении старосты. Причиной отсутствия контроля за церковной
суммой со стороны прихожан в клировых ведомостях назывались
"невыборы" старосты.[365]
Нужно отметить, что церковное строительство во второй
половине века не остановилось. На примере Холмского уезда видно, что из 56
существовавших на конец века сельских храмов 16 построено на месте прежних в
1765-1798 гг.[366] Подсчитать
сумму доходов причта и церкви можно лишь весьма приблизительно. Во-первых, она
зависела от качества отведенной церкви земли и урожая и вида высеваемых культур
в каждой конкретной местности. Не всегда известен и характер использования этой
земли. Во-вторых, величина платы за требы сильно связана с местными особенностями
и достатком прихожан. В-третьих, руга от прихожан выплачивалась из-за неурожая
или бедности прихода не регулярно и не в полном объеме. Не всегда можно точно
высчитать, сколько именно было семейных крестьян, обязанных приговором платить
ругу. По разным приходам, если судить по количеству собранного хлеба, их
приходилось по 1 на каждые 3,3-4 души мужского пола. В качестве примера можно
попытаться рассчитать доход причта Покровской церкви погоста Немоево
Островского у., приход которой состоял из экономических и помещичьих крестьян.
Церковная земля: две пустоши общей площадью 33
десятины и 3 десятины под строениями, принадлежащими причту. При средней
урожайности церковных земель, рассчитанной выше, церковная земля дает 126 руб.
Из которых 2/3, то есть 84 руб. полагаются причту.
Плата за требы: если брать за основу расчета среднюю
сумму 20 коп. с души мужского пола, плата за требы со всех прихожан (918 душ
мужского пола) составляла 183 руб. 60 коп.
Руга от прихожан: взималась в размере 3 коп. и 1
четверика хлеба с женатого человека. Если в среднем на каждые 3,6 душ мужского
пола в епархии приходился 1 женатый крестьянин, величина руги составляла 7 руб.
65 коп. деньгами и 31 четверть 7 четвериков хлеба. При средней справочной
стоимости на хлеб 3 руб. за четверть в денежном эквиваленте руга составляла 103
руб. 28 коп.
Итого: общая сумма доходов причта не считая
вспомогательных заработков и возможных пожертвований со стороны
помещика-ктитора составляла около 370 руб. в год. Из них 185 руб. получал
священник, а причетники по 92 руб. 50 коп.[367]
Причт Вознесенской церкви погоста Верховье, не имевший
во владении церковной земли, но получавший штатное жалования 50 руб. на клир,
ругу и плату за требы от 800 прихожан мужского пола должен был получать около
293 руб. в год на 4 членов причта.[368]
Необходимо учитывать, что на содержании служителей
церкви находились многочисленные родственники, о пропитании которых необходимо
было заботиться. На 1633 служителя церкви, сведения о которых содержаться в
клировых ведомостях конца XVIII в., приходилось в общей сложности 6401 женщин,
детей и стариков, находящихся на иждивении.[369] То
есть в среднем каждый служитель церкви от холостого причетника до вдового
священника кормил своим трудом четырех человек. Епархиальное начальство
пристально следило за выполнением духовенством своих обязательств по отношению
к родственникам, поскольку на этом во многом была построена система
наследования приходов. Характерна в этом отношении реакция членов духовной
консистории на жалобу пономаря Максима Васильева из погоста Слоботки в адрес
своего зятя пономаря того же погоста. Зять получив место "со взятием"
не желал производить тестю "никакого пропитания". Консистория,
рассмотрев обстоятельства дела, приказала призвать зятя бывшего пономаря в
духовное правление и там "наистрожайше ему подтвердить" о
необходимости выделять из своих доходов часть на содержание родителей жены,
пригрозив в противном случае лишением места.[370]
4.2 Источники доходов монастырей Псковской епархии