Дипломная работа: История жизни и деятельности духовенства Псковской епархии во второй половине XVIII в.
Таким образом, штаты монастырей по
епархии были заполнены только на 77%. Сокращение в епархии числа монастырей не
могло повлечь за собой сильного переполнения штатных монастырей. Еще накануне
потери вотчин в 1764 г. число монахов в монастырях епархии не было
значительным: Снетогорский монастырь – 9 монашествующих; Спасо-Великопустынский
– 7; Спасо-Мирожский – 9; Крыпецкий – 5; Иоанно – Златоустовский – 4; Любятовский.[241]
Невелико было и число монахинь. Из 15 девичьих монастырей епархии в 1743 г.
девять насчитывали от 1-4 монахинь, остальные от 5 до 7.[242]
После реформы выявилось стремление настоятелей не доводить число монашествующих
до штатного числа и в результате к 1771 г. количество праздных монашеских
вакансий достигло в Российской империи 527.[243]
До реформы 1764 г. состав братии
монастырей был более однороден, чем в послереформенный период, так как одной из
функций монастырей стало содержание в братстве вдового духовенства. Принятые в
число братства бельцы вовсе не обязательно переходили потом в разряд черного
духовенства. Всего на 1804 г. в мужских монастырях находилось 13 священников и
6 диаконов. Большая часть из них попала в монастырь по собственной воле, а
часть по принуждению консистории в целях наказания. Монашествующих в мужских
монастырях насчитывалось 40 человек: 6 настоятелей, 21 иеромонах, 7
иеродиаконов и 6 монахов. При монастырях находилось также 18 послушников. По
своему происхождению послушники были в основном детьми духовных лиц – 14(88%)
из 16, чье происхождение можно установить, остальные бывшие солдаты. Из
монашествующих детьми причетников были 13(33%) человек, детьми
священнослужителей – 9(23%), монастырский служитель получивший место в причте
–1(3%). Таким образом, 59% черного духовенства происходила из духовного
сословия. Остальные чернецы были выходцами из купеческих (6), дворянских (3),
отпущенных на волю господских людей (2), однодворческой и мещанской семей. Двое
пришли в монастырь из после военной службы.[244]
В девичьих монастырях проживало 40
человек. Из них 17 монахинь и 33 белицы. Происходили они в основном из
духовного сословия(11), дворян(19), мещан(4), купеческих(5) и солдатских
семей(7). Две белицы происходили из семей крестьян, и одна была дворовой
девкой. В отличие от мужских монастырей женские были гораздо менее связаны со
средой белого духовенства.[245]
Отнюдь не все вдовые священники
стремились попасть на монастырское содержание. Многие предпочитали продолжать
службу и кормить семью. В Новоржевском уезде за период с 1782 по 1795 гг.
отмечено 5 случаев ухода в монастырь вдовых священников, в тоже время по
клировым ведомостям 1788 г. в уезде числилось 12 вдовых священнослужителей в
возрасте от 40 до 64 лет.[246] Имели
место и случаи возвращения бельцов, добровольно выбравших жизнь в монастыре,
обратно в мир. Проведя в монастыре два года, пожилой священник Михаил Лукин по
причине старости и болезней попросился домой на содержание сына, который к тому
времени стал священником вместо него. Консистория дозволила ему вернуться к
сыну и жене.[247]
Основным результатом политики
правительства, на наш взгляд, следует признать, отмеченное в литературе
сокращение удельного веса духовного сословия в структуре населения Российской
империи.[248] Государству
удалось, периодически проводя разборы, на несколько десятков лет законсервировать
численность духовного сословия. Жесткие штаты 1778 г., с одной стороны, не
позволяли увеличивать число служителей церкви пропорционально возрастающему числу
прихожан, но с другой стороны давали возможность самим прихожанам самим решать
вопрос о целесообразности увеличения причта. Вместе с тем оно фактически
сохранило и закрепило стихийно сложившийся в духовном сословии порядок
наследования мест в причте, ликвидировало возможность прихожан выбирать клир и
закрыло доступ в сословие выходцам из податных групп населения. Результатом
такой государственной политики стало отсутствие конкуренции для сыновей
священников и образование незамещенных вакансий, которые священники придерживали
для членов своих семей. Белое духовенство разделилось на две группы, принадлежность
к которым передавалась в большинстве случаев по наследству: священнослужителей
и церковнослужителей. В ходе разборов чаще выбывали из сословия дети церковнослужителей,
а освободившиеся церковнослужительские места зачастую переходили в руки
священнических сыновей. Белое духовенства города и уезда к концу века также
оказалось в значительной степени обособленным друг от друга. В городах со
значительным числом храмов обычай передавать место в причте по наследству конкурировал
с правом получения места по распоряжению епархиального начальства.
Открытость духовного сословия на
выходе, характерная для периода правления Екатерины II способствовала возникновению родственных связей с
представителями других сословий, прежде всего с городскими жителями: мелкими
гражданскими чиновниками, купцами, отставными военными, мещанами и ямщиками.
Открывается возможность доступа в
монастырь для представителей белого духовенства, в том числе и для сыновей
причетников. Разделенные ранее на обособленные группы обитатели монастырей,
объединяются в более крупные и более разнородные по социальному составу
братства.
Глава 3. Духовное образование в Псковской
епархии
3.1 Уровень профессиональной подготовки духовенства
Псковской епархии
По свидетельству современников и мнению большинства
исследователей состояние духовного образования в России и, соответственно,
уровень профессиональной подготовки служителей церкви не соответствовал сложности
возложенных на духовное сословие задач. Просвещенные современники смотрели на
духовных лиц как на “представителей невежества и суеверия”, и гордясь своей
причастностью к новейшей западной философии, избегали общения с “защитниками
рутины”.[249] Признавая
наличие среди высших иерархов “весьма просвещенных и развитых” людей,
английский путешественник Уильям Кокс, посетивший Россию в 1778 г., оценил
уровень умственного развития основной части духовенства как “крайне неудовлетворительный”.
По его свидетельству значительная часть приходских священников была просто не в
состоянии прочесть Евангелие, отчего они “служили и говорили проповеди на
память”. За 56 месяцев пребывания в столице России английский путешественник ни
разу не встретился в светских гостиных с представителями духовного сословия,
что было воспринято им как показатель их “грубости и неотесанности”,
закрывающей путь в “образованное общество”.[250] Псковский
архиерей Иннокентий (Нечаев) отмечал, что часть его подчиненных, совершая
тайны, не понимает их значения. “Как слепой может показать прямой путь другому:
как сам незнающий может научить иного...”, - обрушивается он на необразованных
пастырей.[251]
Одной из главных причин необразованности духовенства, исследователи и
современники полагали неудовлетворительное состояние духовных учебных заведений
в России. Инструкция Комиссии церковных имениях 1762 г. отметила следующие
проблемы в системе духовного образования:
-
Бедное содержание архиерейских
семинарий;
-
Незначительное количество
обучающихся в них “достойных и надежных” семинаристов;
-
Недостаточный уровень подготовки
учителей латинского и греческого языка;
-
Отсутствие в программе обучения
“философских и нравоучительных” наук, церковной и гражданской истории,
географии;
-
Принудительный порядок набора в
семинарию.[252]
Ряд недостатков в системе духовного образования,
вытекающих из этих проблем, отмечали и историки церкви. Среди них “жалкое, даже
нищенское” содержание учеников, особенно находящихся на своем коште, а также
невысокий уровень оплаты семинарских преподавателей, что приводило к отсутствию
должного количества подготовленных преподавателей, вынужденному совмещению
одним учителем 2-3 должностей.[253] Крайне
низко оценивал уровень подготовки семинарских преподавателей Н.М. Никольский.[254]
Сходную оценку профессиональной подготовке преподавательского состава духовных
учебных заведений давал А.В. Карташев.[255]
В царствования Екатерины II и Павла I
государственная власть не раз предпринимала попытки поднять уровень духовного
образования. Во-первых, во второй половине XVIII в. дважды
увеличивалась сумма, ежегодно выделяемая из казны на содержание духовных школ.
В 1763 г. она составляла 40000 руб., в 1784 г. повысилась до 77500 руб., в 1797
г. Павел I увеличил ее до 142000, а в 1800 г. довел до 181931
руб. Изменилось и место данной статьи расходов в рамках общей суммы штатных
расходов казны на духовное ведомство. Если в начале царствования Екатерины II
доля расходов на образование духовенства составляла менее 9%, то к концу века
достигла почти 19% от всей суммы государственных расходов на нужды церкви.[256]
В годы царствования Павла I, даже учитывая возросшее число
духовных учебных заведений в стране, можно говорить об увеличении денежной суммы
получаемой на содержание каждой семинарией минимум на 1/3. Так, согласно
“Росписи сумм, назначаемых в прибавку на содержание духовных училищ и на другие
расходы до духовного чина относящиеся” от декабря 1797 г. псковская семинария
стала получать годовое содержание в 3500 руб., что было на 1500 руб. больше
получаемой ранее суммы.[257] Кроме
того, казна в 1798 и 1799 гг. ассигновала средства на постройку новых и
исправление старых семинарских зданий в некоторых епархиях. Например, псковская
семинария согласно своему запросу получила по указу Синода 4000 руб. “на
построение вновь флигеля, в котором бы было до 10 покоев”, а также бани и
другие помещений.[258]
Во-вторых, одновременно с увеличением числа духовных
школ, блестящая плеяда образованных архиереев-великороссов, среди которых
наибольшую известность получили Платон (Левшин) митрополит московский и Гавриил
(Петров) митрополит санкт-петербургский, поощряемые императрицей, попытались
улучшить качество духовного образования. Одним из основных достижений нового
подхода к организации духовного образования, который А.В. Карташев назвал
“великорусским “модернизмом”, стало преподавание таких сложнейших дисциплин как
богословие и философия не на латыни, а на русском языке. В качестве учебника по
богословию отныне стал использоваться курс богословия Платона (Левшина).[259]
Богословие стало преподаваться во всех семинариях. Семинаристам
предоставлялась возможность овладеть не только латынью, но и греческим,
еврейским, немецким и французским (до 1794 г.) языками. Русская риторика
изучалась семинаристами по пособию, составленному М.В. Ломоносовым. Повсеместно
распространялись такие предметы, вытеснявшие схоластику, как география, история,
физика и отчасти метафизика.[260]
Наиболее серьезные изменения в этом направлении
произошли в 80-е гг. Церковные и светские власти осознали необходимость
обучения приходского духовенства читать книги и документы гражданской печати. С
этой целью по епархиям согласно указу Синода были разосланы экземпляры азбуки
гражданской печати, которые следовало раздать духовенству. Польза для
государства от этого мероприятия очевидна: священник во многих населенных
пунктах был единственным человеком способным прочесть крестьянам указ или
манифест.[261] В
1784 г. Екатерина II, одновременно с увеличением ассигнований на
содержание духовных учебных заведений, внесла первое серьезное изменение в
систему преподаваемых в семинариях дисциплин. Подписанный ею именной указ
гласил: “...снабдив Семинарии, по Епархиям заведенные, достаточною на
содержание их суммою, Мы совершенно уверены, что Епархиальные Архиереи приложат
всемерное старание о распространении в сих училищах всех тех знаний, кои для
просвещения собственно и особливо духовного чина нужны и полезны, из числа
языков греческий предпочтительнее других в оных преподаваем быть долженствует,
как в рассуждении, что книги священные и учителей Православной Нашей Грекороссийской
церкви на нем писаны, так и потому, что знание сего языка многим другим наукам
пособствует.” Епархиальным архиереям предписывалось завести греческие классы в
тех семинариях, где их еще не существовало. В них учащиеся должны были учиться
не только читать по-гречески, но также писать, переводить и свободно говорить.[262]
Исходя из вышеуказанных соображений, императрица обязала Синод по прошествию
трех лет следить за тем, чтобы в замещении вакантных священнослужительских мест
преимущество имели лица в совершенстве владеющие греческим языком. Создание в
России системы народных училищ весьма ускорило процесс “модернизации” программы
духовных учебных заведений. Именно у них церковь стремиться заимствовать
методику преподавания некоторых новых для нее дисциплин. Согласно определению
Синода от 1785 г. семинарии и училища следовало снабжать переплетенными
выписками из “наставления, данного от комиссии об установлении народных училищ
учителям французского и немецкого языков в воспитательное общество благородных
девиц” и копиями с “устава, по которому все чины, к главному народному училищу
принадлежащие поступать должны”. От епархиальных архиереев требовалось, отобрав
нескольких семинаристов, способных быть учителями, отправить их в народные
училища, “...чтобы они самым опытом порядок и употребление изображенных в том
установлении правил познали ”. По возвращению из народных училищ, семинаристы
должны были предъявить архиерею полученные ими там аттестаты. Предполагалось,
что приобретенные таким образом знания и умения, начинающие преподаватели
сперва применят в низших, а потом и высших классах. Кроме того, каждое духовное
учебное заведение получало комплект современных учебных пособий, в который
вошли:
-
“Таблицы для складов печати
церковной, гражданской и рукописной, служащие к совокупному наставлению”;
-
“Таблицы азбучныя ручныя печати
церковной и гражданской”;
-
“Российский букварь”;
-
“Правила для учащихся”;
-
“Руководство по чистописанию”;
-
“Катехизис сокращенный без вопросов,
ученический”;
-
“Катехизис сокращенный с
вопросами, учительский”;
-
“Арифметика” в 2-х частях;
-
“Книга о должностях человека и
гражданина без вопросов, ученическая”;
-
“Книга о должностях человека и
гражданина с вопросами, учительская”;
-
прописи;
-
“Руководство учителям 1-го и 2-го
классов”;
-
“Пространный катехизис”;
-
“Изъяснения воскресных и
праздничных евангелий”;
-
“Священная история”;
-
“Физика”;
-
“Механика”.
Каждое из этих пособий следовало прислать по три
экземпляра на учебное заведение.[263]
Последовавшие в 1786 г. императорский указ и синодальное распоряжение
регламентировали порядок присылки семинаристов в петербургское главное народное
училище. Их должно было быть 40 человек из близлежащих епархий (в том числе 3
из Псковской епархии). На перенимание опыта им отводилось 3 месяца, очевидно, с
тем расчетом, чтобы в сентябре они могли приступить к занятиям в своих
семинариях.[264] Логическим
завершением этого начинания стал проект митрополита Гавриила (Петрова),
согласно которому, Петербургская семинария преобразовывалась в 1788 г. по
образцу недавно открытой учительской семинарии в Александро-Невскую главную
семинарию, призванную готовить педагогические кадры для остальных духовных
семинарий. Епархиальные архиереи должны были ежегодно присылать на обучение в
главную семинарию 1-2 семинаристов.[265]
Несмотря на увеличение расходов связанных с
содержанием семинарии практически не изменились качественные и количественные
характеристики их преподавательского состава. В 1789 г. преподавательский
состав Псковской семинарии, помимо ректора и префекта, насчитывал всего четыре
человека (табл.11).
Таблица 11 Преподаватели
Псковской духовной семинарии в 1789 г.
Преподаватель |
Класс, преподаваемые предметы |
Образование |
Годы |
Возраст |
Общий стаж преподавания |
Николай Плюшевский |
Риторика, поэзия, немецкий язык, история. |
Псковская семинария, Троицкая семинария |
25 |
4 |
Михаил
Меншиков
|
Высший грамматический класс, география |
Псковская семинария |
26 |
5 |
Варфоломей Белявский |
Низший грамматический класс, арифметика |
Псковская семинария, Петербургская учительская семинария |
28 |
6 |
Федор
Быстрицкий
|
Информатория, сиротская школа |
Псковская семинария |
24 |
4 |
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26
|