Сочинение: Бузулук в годы Великой Отечественной войны

А у мальчиков появилась наконец-то возможность учиться и зарабатывать деньги — все лето пацаны трудились поливальщиками.

Хлеба наелись досыта только в1937. До этого с утра до ночи долгим день казался…. Начнем у матери просить есть, она сунет горсть семечек, и грызем… Лепешки пекла из лебеды, из коневника.

Cемилетку окончил в мае 1941. По повестке из военкомата отправили учиться в Колтубановское ФЗО, на плотника.

Уже в ноябре весь их выпуск — 80, в общем-то, совсем несмышленых, “зеленых” пацанов — восстанавливал эвакуированный в Оренбург завод. Жили на съемной квартире, на рабочую карточку в день полагалось 600 граммов хлеба. За опоздание или прогул полагался суд по законам военного времени.

В армию Курцева призвали в августе 1942 года, в тяжелейшее для страны время. Курс молодого бойца проходил в Павловских лагерях под Оренбургом и в Колтубанке.

Пол-Европы прошагал от города Ржева, где принял боевое крещение, военный радист Александр Курцев. С полной боевой выкладкой, плюс солидный довесок — радиостанция и блок питания к ней, каждая составляющая весила более двенадцати кило.

Задачей взвода, в котором служил Александр Иванович, было обеспечение бесперебойной связи командира полка с комдивом и с соседями на флангах.

А помимо этого, участвовал в поисковых рейдах, ведь связь, как воздух, нужна была и тем, кого называли ушами и глазами командира, — разведчикам.

В ходе одного из разведрейдов наши бойцы, в составе которых был и радист Курцев, обнаружили и ликвидировали диверсионную группу немцев, которая получила, как выяснилось позднее, приказ взорвать железнодорожный мост. За этот рейд он и получил свою первую медаль, особо ценимую солдатами, — “За отвагу”.

До сих пор с благодарностью вспоминает Александр Иванович бывалых солдат, которые учили их, молодых бойцов, науке выживания:

— Они говорили нам, видя как мы шарахаемся от каждого звука: “Ходи прямо, не бойся! Та пуля, что слышишь, не твоя, “свою” еще никто не угадал”.

У Александра Ивановича есть медали, три ордена Красной Звезды.

Смоленщина, Белоруссия, Польша, Германия — вот вехи его боевого пути.

О победе узнал, как и положено радисту, первым, в ночь с восьмого на девятое мая. Такого ликования, всеобщей радости и душевного подъема не видел больше никогда, только в ту нетемную майскую ночку на чужой стороне.

После Победы участвовал, как сказали бы сейчас, в зачистках, проводимых в Августовском лесном массиве (в Польше), подавляя последние очаги сопротивления фашистов.

Лишь в 1947 году дождался приказа о демобилизации. Ехал в вагоне, и сердце пело: “Домой, домой!”, мысленно впереди паровоза бежал. А уж как показались за окном сосны нашего бора, так не отрывался от стекла…

Что было в активе у двадцатитрехлетнего демобилизованного сержанта Александра Курцева?

Небольшой опыт плотницкой работы, знание радиодела, да огромное желание найти свое место в жизни. Семья их — мать и двое сыновей — по-прежнему снимали квартиру, и Александру с братом необходимо было устраивать свое будущее, полагаясь, в основном, на собственные силы. Но мать с дедом все-таки поддержали, когда он решил учиться в лесхозе-техникуме, на лесовода. Получив диплом, по направлению работал в соседней, Куйбышевской, области, выполнял сталинский план по защите природы — высаживали лесополосы.

Толкового, инициативного работника оценили по достоинству — пригласили на работу в райком (в партию Курцев вступил в 44-м), направили на учебу в Высшую партийную школу, по окончании которой работал секретарем парторганизации МТС, были перспективы и для карьерного роста.

Но… как ни хорошо работалось на Самарской земле, а “домой”, в Бузулук, тянуло все сильнее.

И в 1957 году вместе с молодой женой и дочкой переехал на родину. Работал в Бузулукском горкоме партии, шесть лет возглавлял мебельную фабрику, затем тридцать два года — в ЗЭС.

— Сейчас, оглядываясь назад, могу сказать только одно — воевать старался безупречно и работал потом на совесть, — говорит Александр Иванович. — Хоромов не нажил, богатства не скопил. Свой первый домишко построил, когда в семье было трое детей, а самому — уже под сорок лет. Главная моя ценность - семья, жена, Полина Ефремовна, сын, дочь, двое внуков и две внучки.

Прожить жизнь достойно — кто не мечтает об этом. Но дано такое далеко не каждому. Общий трудовой стаж Александра Ивановича — пятьдесят пять лет 6 месяцев 5 дней (в эту солидную цифру входят и годы военного лихолетья). Сейчас ему восемьдесят один, из них не работает он только три года. Но даже и сейчас его заботят не только “пенсионные” радости — дача и рыбалка. По-прежнему проводит большую работу в городском совете ветеранов, в Западных электрических сетях.

… Не зря есть в песне свои слова:“не стареют душой ветераны”.

В Великой Отечественной войне против фашистской Германии со стороны Советского Союза участвовали сотни дивизий. 166–я стрелковая была одной из них. Она участвовала в боях с первых дней войны до Победы. За героизм и высокое боевое мастерство 10 тысяч её бойцов и командиров награждены орденами и медалями Советского Союза, а 735–й стрелковый полк удостоен ордена Александра Невского, Дивизия пережила два формирования. Начало ей было положено в г. Томске осенью 1939 года, она активно участвовала в Смоленском сражении, где погиб почти весь состав этого формирования.

Участнику этого сражения, Ивану Михайловичу Ожерельеву, повезло — он остался жив. 15 июля 1941 года командир стрелковой роты 735–го стрелкового полка 166–й стрелковой дивизии лейтенант Иван Ожерельев был ранен. Сквозное пулевое ранение в обе ноги вывело боевого офицера из строя, и он оказался в госпитале г. Серова Свердловской области. И. М. Ожерельев — из поколения победителей, родился в с. Сухоречка в голодном и холодном 1921 году. После окончания Ташкентского военно–пехотного училища для прохождения службы в феврале 1940 года был направлен в г. Томск. Еще в годы учебы в военном училище преподаватели отметили его хорошие задатки, «военную косточку». Неудивительно, что ярко сложилась и его фронтовая биография.

В 19 лет лейтенант Ожерельев уже командовал стрелковой ротой, затем стал командиром стрелкового батальона. В боях с гитлеровскими захватчиками проявил мужество, отвагу, храбрость, за что был награжден орденом Красного Знамени, орденом Отечественной войны II степени и многими медалями.

В боевой характеристике капитана Ожерельева И. М. имеется запись: «Обладает командирскими способностями, имеет достаточный боевой опыт. Решения по ходу боя принимает правильные. Много работает над повышением боевой подготовки офицеров, сержантов, солдат. Вполне может быть назначен на должность командира батальона».

После первого ранения снова в строй, уже под Москвой. Освобождал города Клин, Высоковский, села Подмосковья и Тверской области.

1942–й встречал в госпитале после второго ранения и контузии. Затем в составе 6–го мотострелкового гвардейского полка 1–й мотострелковой дивизии Иван Ожерельев командовал лыжной ротой, участвовал в разведывательных операциях. При взятии районного центра Чаш, что в Калининской области, в феврале 1942 года командир роты получил третье тяжелое ранение. После лечения в г. Ижевске И. М. Ожерельева направили в командира учебного батальона, где он закончил курсы «Выстрел». В,августе 1942 года — новое направление, теперь на Северный Кавказ, где громил фашистов в составе 57–й отдельной стрелковой бригады Северо–Кавказского фронта. Архивные записи скупы и лаконичны, в то же время так красноречивы.

Перед нами боевая служебная характеристика, подписанная старшими начальниками: «Смелые и решительные действия товарища Ожерельева И. М., командира первого стрелкового батальона 818–го стрелкового полка 31–Й стрелковой дивизии, содействовали общему удару дивизии и быстрейшему освобождению городов Украины, Польши, Чехословакии». Так, отбирая у врага родные пяди и крохи, вел командир своих солдат на Запад.

В конце апреля 1945–го в боях за город Моравска–Острава майор Ожерельев четвертый раз тяжело ранен и День Победы встретил на больничной койке в городе Сосновице (Польша). После войны прославленный пехотинец служил в армии до конца 1946 года, затем по состоянию здоровья в звании майора ушел в отставку. А было «отставнику» всего–то 25 лет.

Вернувшись в родные места, приступил Ожерельев к мирному труду. С 1947 года работал Иван Михайлович председателем сельсовета, секретарем парторганизации, председателем колхоза, сельпо, начальником автовокзала, контролером–ревизором АТК–1594, председателем кооператива «Газовик». И везде вел большую работу по военно–патриотическому воспитанию. Он бывал часто в школах города и района, встречался с рабочими, колхозниками, следопытами, рассказывал о далекой войне, о годах бед и побед, о боевых друзьях–товарищах.

12 лет назад, 22 января 1993 года, на 72–м году жизни, И. М. Ожерельева не стало. Но память о нем живет не только в сердцах близких ему людей — вдовы Татьяны Тимофеевны, сына и дочери, внуков и правнуков, но и всех, кто знал этого мужественного и достойного человека. Фото из архива семьи Ожерельевых.

Вот таким бравым молодцом закончил Великую Отечественную войну мой прадед — Николай Игнатьевич Чаплыгин. А призван в ряды Красной Армии он был еще до начала войны из узбекского Самарканда, куда подростком, гонимый голодом, уехал из Каменной Сармы, как и многие его земляки.

После окончания военного училища, готовившего авиационных бортмехаников, Николай Иванович оказался в действующей армии. И с первых дней Великой Отечественной — йё на фронте. Ребята из российской глубинки не только не прятались от войны, напротив, рвались на передовую. Особенно те, у кого в самом её начале погибли близкие. Знал и Николай, что в его родительский дом уже пришла похоронка на старшего брата, летчика Петра, в 24 года сложившего голову предположительно под городом Белая Церковь.

Военно–транспортная авиация, которой мой дед впоследствии отдал более двадцати лет жизни, участвовал во всех боевых операциях, выполнял много тактических и стратегических задач. По рассказам деда, экипаж, в котором ему довелось служить, не раз в сложных метеоусловиях на бреющем полете пробивался к осажденному Ленинграду. Сбрасывал блокадникам в мешках продовольствие, в основном сухари, а также спички, медикаменты и прочее. Нередко приходилось сажать самолет на замерзшую Ладогу, забирать на борт измученных голодом и холодом ребятишек и под обстрелами вражеской артиллерии переправлять их на «большую землю».

А с каким нетерпением ждали наши самолеты в партизанских отрядах! Эскадрилье деда приходилось постоянно держать связь с партизанскими соединениями Орловской, Смоленской, Ленинградской областей, белорусскими отрядами народных мстителей. Не всегда авиарейсы заканчивались благополучно. Приходилось иногда отбиваться от фашистов не только в небе, но и на земле. Так случилось в ленинградских лесах, окруженных топкими болотами.

Посадить самолет удалось, но еще до окончания разгрузки его засекли немцы. Началась стрельба, а нужно было еще погрузить больных и почту. Снаряды били и по людям, и по машине. Мотор ревет, пропеллер крутится, а самолет — ни с места: буксует в болотной каше. И тогда отважные ребята стали подбегать совсем близко к самолету и кидать под шасси мешки с сухарями.

При всем при этом они же и отстреливаться еще ухитрялись. Чудом оторвался самолет от едва не сгубившего экипаж болота и под беспорядочный грохот вражеских снарядов взмыл в небо. На свой аэродром летчики вернулись с изрешеченным фюзеляжем и, к большому огорчению, не без потерь.

С болью в сердце вспоминал дед тех юных девушек, которые после спецподготовки должны были работать во вражеском тылу. Их, молодых, красивых, толковых девчат, приходилось десантировать в логово сильного, неглупого врага, отправляя многих из них на верную погибель.

Мой дед участвовал в больших и малых боевых операциях, тех, о которых написаны целые военные трактаты, и тех, о которых знал лишь узкий круг людей.

Уже в конце войны немецко–фашистская армия стала применять очень действенное оружие для борьбы с нашими танками — фаустпатроны. И только авиация сумела ликвидировать скопление гранатометов, нацеленных на польский город Краков. В этой опасной боевой операции участвовал авиационный гвардейский полк в составе 3–го Белорусского фронта, в котором отважно воевал экипаж моего деда. Бортмеханику Николаю Чаплыгину не раз приходилось бывать в полете и за стрелка, и за штурмана. А на аэродроме вместе с техниками–ремонтниками еще и приводить свою боевую машину в порядок.

Дед участвовал в Берлинской операции. Позже ему довелось видеть растерянных, обескураженных, подавленных проигрышем вчерашних фашистских вояк. И кругом — белые платки, полотенца, простыни, просто белые тряпки — полная сдача. Капитуляция. Этого так долго ждали, и многим жертвовали. Экипаж, в котором служил Николай Игнатьевич, уже весной 1945 года попал в составе воинского подразделения в Войско Польское.

Там, в Варшаве, вчерашний фронтовик прослужил еще несколько лет. А его эскадрилья все эти годы была на службе польского правительства. Мастерству советских летчиков доверяли. Кстати, командир эскадрильи Шутов Василий Иванович впоследствии стал заслуженным летчиком РСФСР. Мой прадед умер ровно 25 лет назад, не дожив и до 58. Война сделала свое черное дело. Рассказывают, что он был очень добрым и весьма скромным человеком, никогда не кичился своими заслугами, не требовал особого к себе почтения.

А гордиться ему было чем, и было что показать людям: два боевых ордена Красной Звезды, две медали «За боевые заслуги», медали «За отвагу», «За оборону Ленинграда», «За взятие Кенигсберга», «За взятие Берлина», «За освобождение Варшавы», «Партизану Отечественой войны», «За победу над Германией». Кроме этого, он был награжден двумя орденами и двумя медалями Польской республики: серебряным и золотым крестами «Virtuti Militari», что в дословном переводе означает: «виртуозному, храброму воину».

Вот таких высоких боевых наград братского государства был удостоен мой прадедушка. Ко всем перечисленным нужно добавить и те медали, которые Николай Игнатьевич, будучи участником войны и кадровым офицером, получил по случаю юбилеев Вооруженных Сил и юбилейных дат в честь Победы в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 годов.

Лишь в последние годы жизни в День Победы надевал дедушка свои боевые награды, чем немало удивлял сослуживцев по Бузулукской нефтебазе, многих знакомых и соседей по двору: «Вот это Николай Игнатьевич! Что ж ты столько лет свои заслуги скрывал?». А он еще помнил время (50 — 60–е годы), когда ношение правительственных наград, особенно военными, не приветствовалось.

Не дожил наш дедушка ни до нынешней славы, ни до больших льгот ветеранам. Но прожил свою жизнь не зря. Он и его ровесники не отдали свою страну на растерзание фашистам, помогли и другим народам очиститься от этой страшной чумы.

Фильмы про войну дед смотреть не любил, а вот документальные материалы о том времени читал охотно.

Деревянный домик по улице Чапаева, №–69. Здесь с февраля 1942 ода по 30 января 1943 года жил подпоручик (старший лейтенант) Отакар Ярош. Его квартирной хоэяйкой была Мария Макаровна Маслова, два ее сына–офицеры–были на фронте. Отакар Ярош родился 1 августа 1912 года в Лоуни (Чехия) в семье паровозного кочегара. Родители дали ему имя в честь чешского короля, прославившегося своими военными победами. После окончания Пражского электротехнического техникума Отакар решил стать кадровым военным, В 1937 году он окончил высшее военное училище в городе Границе, затем служил в чешских войсках. После оккупации чешских земель в 1939 году фашистской Германией эмигрировал в Польшу, а затем в Советский Союз. Мюнхенские события убедили Отакара Яроша в том, что Советский Союз является главным союзником и защитником свободы Чехословакии. Брат героя, Иржи Ярош, в интервью корреспонденту журнала “Социалистическая Чехословакия” (1982 г, №–8) сказал; «Единственно правильный путь для него (Отакара)–борьба с фашизмом. Он воевал бы и дома, но не мог, здесь был другой фронт, подпольный, которому он не очень доверял и даже побаивался его… зато он не боялся встречи с врагом». В феврале 1942 года Отакар Ярош вместе с подполковником Л.Свободой и группой военных приехал в Бузулук и как профессиональный военный был назначен командиром 1–ой роты отдельного пехотного чехословацкого батальона. Так военный телеграфист стал пехотным командиром. При первой встрече с личным составом роты Отакар Ярош сказал: «Солдаты, так же, как куча кирпичей не представляет собой здание, так и группа солдат не является боеспособным подразделением. Я—ваш командир, и мне придется вести вас в бой. Прошу хорошо осознать, с кем нам придется сражаться. Это вам не какие–нибудь перепуганные юнцы, а фашисты, которые в совершенстве овладели искусством убивать. Если мы хотим успешно противостоять им, более того победить их, то мы должны много знать, много уметь. Мы должны знать и уметь больше и лучше, чем они. Я верю, что вы понимаете меня и никакая задача, даже самая трудная, не выбьет вас из седла. К этому я вас и поведу с сегодняшнего дня. Не ожидайте от меня никаких послаблений. Я буду требовать от вас многого».

И в любую погоду: в дождь, в летнюю жару, в сильный мороз и по глубокому снегу форсировали Самару, штурмовали Сухореченские горы, строили шалаши в лесу, вырабатывали навыки проживания в самых трудных условиях. Действовали по знаменитому суворовскому принципу: “Тяжело в ученье — легко в бою!”. Отакар Ярош всегда и во всем был примером. Он как командир строгий, требовательный, твердый, тем не менее, был любим и уважаем солдатами.

В письме домой, на родину, он сообщал, что отправляется на фронт и надеется, что вернется домой, но может случиться, что и не вернется…

30 января 1943 Отакар Ярош в составе батальона, эшелоном 22904 отправился на советско–германский фронт. Многие жители Бузулука тогда пришли проводить союзническую (чехословацкую) воинскую часть в долгий путь…Выгрузка из вагонов1 на станции Валуйки. Марш через Алексеевку, Волчанок, Белгород. Командир 1–й роты Отакар Ярош, как и командир батальона Людвик Свобода, шел вместе с солдатами пешком.

Короткий отдых в Харькове, недавно отбитом у немцев. Поздно вечером 2 марта чехословацкий батальон получил приказ №–006 начальника обороны района города Харькова генерал–лейтенанта Д.Т. Козлова.

Роте надпоручика О. Яроша было поручено оборонять село Соколове. Свой наблюдательный пункт он разместил в церкви.

B.C. Петров, дважды Герой Советского Союза, генерал артиллерии, вспоминал о встрече с Отакаром Ярошем: Со стороны Соклова на встречу вышел человек, одетый так же, как и все командиры Чехословацкого батальона: шапка–ушанка, шинель, снаряжение с наплечными ремнями. На груди бинокль, фотоаппарат. В нескольких шагах он остановился, в приветствии поднес руку к головному убору. Штабной офицер представил встречного надпоручик Отакар Ярош — командир 1–й роты. После рукопожатия Ярош стал знакомить нас со своим оборонительным участком. Спокойно, неторопливо, не упуская детали, излагал Ярош тактическую схему действий взводов и отделений–так же, как это делают бывалые фронтовики. О, надпоручик Ярош внушал доверие! Среди своих соотечественников, людей в большинстве своем рослых, командир 1–й роты отличался не только внешним видом. В твердом пристальном взгляде серьезных, даже сумрачных глаз, как и во всех чертах лица чехословацкого надпоручика, проглядывала натура воина, уязвимого, может быть, плотью, но духом — нет.

А 8 марта 1943 года в 13.00 около 60 танков и 15 — 20 бронетранспортеров атаковали Соколово. Над селом — дым. Грохот и гул стоял непередаваемый. Звонко били танковые орудия, строчили пулеметы. Единоборство немцев и чехословацкой пехоты началось. Последний разговор командира батальона Свободы с О. Ярошем: «Отходить нельзя. Ты слышишь, брат Ярош?» «Не будем отходить, брат мой полковник». О. Ярош во время боя уже был дважды ранен. Кровь заливала ему лицо, перебитые пальцы липли к спусковому крючку противотанкового ружья…

Полковник запаса Ярослав Перный (участник боя) рассказывает о последних минутах жизни: «Ярош на бегу отцепил от пояса связку гранат, намереваясь, очевидно, бросить в танк. Но упал мертвым, сраженный очередью танкового пулемета. Танк наехал на него, гранаты Яроша взорвались, и танк перевернулся на бок. Ярош даже мертвый сумел уничтожить фашистский танк… При взрыве меня засыпало землей, фашисты посчитали меня мертвым, и это спасло мне жизнь».

Было около пяти вечера. Так Отакар Ярош шагнул в бессмертие. 17 апреля 1943 был подписан указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении надпоручику Отакару Ярошу звания Героя Советского Союза (посмертно). Это был первый иностранный гражданин, которому во время Великой Отечественной войны было присвоено столь почетное звание. Ему же посмертно было присвоено и воинское звание — капитан.

Имя Яроша носят улицы в Бузулуке, Харькове, средняя школа в селе Соколово. В городе Мельник, на родине Яроша, установлен памятник с надписью: «Капитан Отакар Ярош», в районном музее установлен бюст героя.

На доме №–69 по улице Чапаевской, облик которого претерпел изменения, в недавнем прошлом была мемориальная доска, которая увековечила память об Отакаре Яроше. Теперь ее нет. Не было ее и в октябре 1996 года, когда я был гидом атташе по вопросам обороны посольства Чешской республики полковника Даниеля Колачека. Право, неловко было. Хотя жители дома помнили чехословацкого воина — героя.

Вывод: когда судим историю, вряд ли нужно рушить памятники.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5