Реферат: Русская культура второй половины XIII-XVI вв.
Мощная кисть Феофана
Грека (Гречина) прославила новгородское и московское искусство. В Новгород он
приехал в 1370-е годы. До этого работал в Константинополе, Галате, Халкидоне,
Кафе. В его творчестве сплавились византийские и русские черты живописного
мастерства. Он оказал несомненное, и большое, влияние на русских живописцев. В
Новгороде она расписывал фресками церкви Преображения на Торговой стороне,
Спаса на Ильине. Из его школы вышли мастера, работавшие над упомянутыми выше
фресками и церквей Федора Стратилата, а также Успения на Волотове, иконами
«Донская богоматерь», «Спас». Его манера письма обладает удивительной,
завораживающей внутренней силой, глубоким психологизмом, смелостью и
уверенностью рисунка[12].
Недаром современники отмечают, что работал он свободно, легко: находясь на
подмостках и создавая свои гениальные фрески, он одновременно беседовал со
многими посетителями, которые стояли внизу, с восхищением наблюдая за тем, что
возникало на их глазах. Разговаривая с ними, Феофан в то же время «обдумывал
высокое и мудрое»; «чувственными же очами разумными разумную видел доброту»[13].
В 1390-е годы Феофан
Грек переехал в Москву. Здесь он расписывал кремлевские храмы – церковь
Рождества Богородицы и придел Лазаря к ней (вместе с Симеоном Черным), соборы
Благовещенский (вместе с Прохором с Городца и Андреем Рублевым), Архангельский.
Для Благовещенского
собора в Нижнем Новгороде великий живописец создал иконостас; сохранилась, к
сожалению, лишь его часть. А московские росписи совсем не дошли до нас.
Известность и признание,
которые Феофан получил на Руси, засвидетельствовал Епифаний Премудрый,
известный автор «житий» святых, в том числе Сергия Радонежского. Он пишет о художнике,
как «изографе» нарочитом и живописце изящном во иконописцах», «преславном
мудреце», «философе зело хитром»[14].
А на одной из летописных миниатюр Гречин изображен за работой.
Его младший современник
Андрей Рублев, величайший русский живописец средневековой Руси, родился в
1360-е годы или 1370-е годы, скончался около 1430 г. Его судьба тесно связана с
двумя обителями – Троице-Сергиевой и московской Андрониковой. В первой из них
он был «в послушании» у преемника Сергия Радонежского – игумена Никона; вероятно,
работал в иконописной мастерской. Затем перешел в Москву, и здесь расписывал,
вместе с Феофаном Греком и Прохором с Городца, Благовещенский собор в Кремле
(в летописях известие об этом – под 1405 г.; это – первое упоминание о нем).
Три года спустя он, уже в содружестве с близким ему Даниилом Черным, трудится
над рукописями Успенского сбора во Владимире. Следующие его творения – фрески и
иконы Троицкого собора Троице-Сергиева монастыря (середина 1420-х годов), в
конце жизни – фрески Андроникова монастыря.
Рублеву или его ученикам
приписывают и другие работы, например, в Звенигороде к западу от Москвы –
росписи алтарных столбов Успенского собора на Городке, алтарной преграды
Рождественского собора Саввино-Сторожевского монастыря. Предания говорят и о многих
других фресках и иконах, как будто им же написанных. Но это весьма
проблематично. Во всяком случае нельзя не видеть, что имя Рублева, его
мастерство приобретали большую популярность, которая сохранилась и в более
поздние времена.
Самое прославленное
произведение Рублева – «Троица» из иконостаса Троицкого собора Троице-Сергиева
монастыря. Образы трех ангелов, явившихся Аврааму, написаны в благородных
античных традициях, с безупречной изящностью, мягкостью, лиризмом. В иконе
проявился истинно национальный русский гений – ее гармоничность, нежность,
прозрачность красок, поэтичность и душевность отразили лучшие черты
национального характера, лиричность русской природы. То же можно сказать об
иконе «Спас» из Звенигорода и других работах гениального мастера. Простота,
ясность, мягкость красок, образов, идеи мира, гуманности, источаемые его
иконами и фресками, делают творения Рублева высочайшими образцами живописного
мастерства, национального духа русского народа эпохи собирания земель вокруг
Москвы, открытой борьбы с Ордой, складывания великорусской народности[15].
Иконы и фрески Рублева, он сам упоминаются в
летописях. Иконы его дарили друг другу знатные люди. А стоглавый собор 1550 г.
постановил: «Писати иконописцем иконы… как писал Андрей Рублев и прочие пресловущие
иконописцы».
Писание икон в ХV в. стало занятием многих людей, и
они широко распространялись по всей Руси. Их сюжеты оставались традиционными –
сцены и персонажи Ветхого и Нового Завета. Но нередко появляются и светские
мотивы. Мастера пишут на иконах природу, городские здания и, что еще
интересней, реальных людей. Так, на иконе «Молящиеся новгородцы» изображены
боярин и его семья, всего девять фигур. На другой – новгородцы и суздальцы той
поры, когда они сражались друг с другом на Ждане горе (1135). Иконопись
Новгорода ХV в. переживала расцвет; она привлекает яркостью красок, точной и
тонкой прорисовкой фигур.
Московская живопись отмечена немалыми
достижениями к концу ХV столетия. Связано это с творчеством выдающихся мастеров
– Дионисия и его школы. Он сам и его помощники украшали фресками соборы
Иосифо-Волоколамского, Пафнутьево-Боровского, Ферапонтова (под Вологдой)
монастырей и др. Их же трудами создан иконостас Успенского собора в Московском
Кремле. В изображении Богородицы, считавшейся покровительницей Москвы, других
персонажей библейской истории поражают яркая красочность, декоративность,
которые потом надолго станут отличительными чертами русской иконописи ХVI-ХVII вв. Творения Дионисия,
«хитрого» (искусного), по словам летописца, мастера, и других художников
пронизаны атмосферой победного ликования, торжественности, уверенности. Они
ярко отразили свое время – завоевание независимости от Орды, объединение
русских земель и создание единого могучего государства во главе с Москвой.
На рубеже ХV-ХVI столетий,
с одной стороны, определяется преобладание московской живописной школы в
России; с другой – усвоение ею традиций местных школ, которые постепенно
нивелировались под влиянием общерусского культурного центра, каким стала Москва
с ее мастерами, идеями, устремлениями. Парадность, торжественность,
праздничность, ликующая возвышенность не могли не трогать сердца русских людей
того славного и сложного времени. Но нарастали, и тогда, и позднее, черты
официозности, возвеличения самодержавия. С этим причудливо сочетались черты
реализма, пробивавшиеся сквозь толщу догматических, консервативных устоев в
живописи, как и в целом в культуре. Например, в росписях царских палат,
сделанных после «великого» московского пожара 1547 г. (а наблюдал за работой
сам царский Сильвестр), преобладающее место заняли не церковные, а светские, в
том числе исторические, темы. Подобные «вольности» вызвали протест поборников
старины, традиционалистов. В частности, влиятельный царский дьяк И.Висковатый
(глава Посольского приказа) возмущался тем, что Бог Саваоф и иные «духи»
изображены на фресках по-земному, как обычные люди. Но его не послушали.
В середине века, после взятий войсками Ивана
Грозного Казани, появилась икона «Церковь воинствующая», посвященная этому
важному событию. На ней изображен юный царь, скачущий с алым знаменем во главе
своих ратников. Многие «земные» сюжеты художники запечатлели на миниатюрах – в
«Четьях-Минеях» митрополита Макария, Лицевом летописном своде, «Христианской
топографии» Козьмы Индикоплова[16].
Красочность и тщательная проработка
деталей, изящество и тонкость рисунка характерны для икон «Строгановской
школы». Ее представители «Прокопий Чирин, Никифор Савин и др.) работали в
Москве, но часто выполняли заказы сольвычегодских богачей Строгановых. Из произведения,
яркие, красочные, миниатюрные, напоминают ювелирные изделия. Они оказали в
последующем большое влияние на развитие русского искусства; например, ее
традиции до сих пор сохраняют мастера Палеха.
В целом живопись конца ХV-ХVI в. дала русскому искусству немало – мастерство в рисунке,
яркость красочной гаммы, радостное ощущение бытия, подъем национального духа.
Но одновременно наблюдаются известный отход от могучих образцов Андрея Рублева
и Феофана Грека, снижение богатырского «дыхания» искусства эпохи Куликовской
битвы. При этом поступательное развитие живописи подготовило его будущие
успехи.
Архитектура
В зодчестве происходят те же процессы, что и в
живописи. После его захирения в конце 1330-х-1340-х годах, оно возрождается
полстолетия спустя или даже позднее. В конце ХIII-ХIV в. построили, например, белокаменную Городищенскую церковь
под Коломной; в Москве, при Иване Калите, - соборы Успенский, Архангельский,
Спаса на Бору, церковь-колокольню Иоанна Лествичника. Как правило, небольшие по
размерам, московские храмы развивали традиции владимиро-суздальской
архитектуры. Расписывали их русские мастера: Архангельский собор – «русскыя
писцы…, в них же бе старейшины и началници иконописцем Захарья, Иосиф, Николае
и прочая дружина их» (1344); церковь Спаса на Бору – «мастеры старейшины и
начялницы быша русским родом, а гречестии ученицы: Гойтан и Семен, и Иван, и
прочих их ученицы и дружина» (1345-1346)[17].
На смену деревянным стенам и башням
Московского Кремля при великом князе Дмитрии Ивановиче пришли белокаменные
(1367). Митрополит Алексей возвел каменные собор и трапезную Чудова монастыря
в том же Кремле. В конце этого и начале следующего столетия появляется довольно
много храмовых сооружений – в Андроникове, Вознесенском, Симонове и других
монастырях, кремлевская церковь Рождества Богородицы.
Соборы, церкви строятся и в других городах – Твери,
Звенигороде, Нижнем Новгороде, Рязани, Коломне и т.д.; особенно много – в
Нижнем Новгороде Великом. Новгородские бояре и купцы, люди богатые, именитые,
заказывают постройку церквей, дают деньги. Восхищение современников и потомков
вызывали и вызывают церкви Николы на Липне (1292-1294), Благовещения на
Городище (1342-1343), Спаса в Ковалеве (1345), Успения на Волотовом поле
(1352), Федора Стратилата на ручью (1360-1361), Спасо-Преображения на Ильине
улице (1374). Некоторые из них разрушены во время Отечественной войны и позднее
восстановлены, но, к сожалению, не все. Новгородские сооружения отличаются, с
одной стороны, строгостью, сдержанностью пропорций; с другой, - наличием
декоративных деталей, наружной фресковой росписи на фасадах, абсидах.
Немалое церковное строительство велось и
во Пскове. Здесь же, а также Порхове, Яме, Копорье, Орешке возводили и
крепостные сооружения, своего рода каменные замки.
Много строили в Новгороде ХV
в. Именно тогда при архиепископе Евфимии (вторая четверть – середина столетия)
появились в кремле Грановитая палата, часозвоня, двухэтажный дворец самого
владыки. Еще раньше (1302) начали строить детинец – каменную крепость, стены
которой несколько раз перестраивались позднее вплоть до конца столетия, когда
Новгород вошел уже в число московский владений. Появились и каменные
дома-палаты для бояр (в том числе – дом Марфы-Посадницы, жены И.Борецкого).
Новгородские, московские и иные зодчие
нередко строили по старым образцам, например ХII
столетия. При этом новгородские заказчики стремились подчеркнуть и сохранить
«старину и пошлину» своего города и земли, московские исходили из идеи
общерусского единства, несомненно при этом, - под главенством своего государя.
Самым выдающимся достижением русского зодчества
рубежа ХV-ХVI в. стало
возведение зданий Московского Кремля. Старые, обветшавшие постройки заменили
новыми; это – Успенский, Архангельский, Благовещенский соборы; храм-столп
Ивана Великого. Для торжественных приемов построили Гранатовую палату. Целый
комплекс зданий составил дворец великого князя. Наконец, появились новые
крепостные стены и стрельницы (башни).
Кремлевское строительство, обширное и
выдающееся по своему значению (в плане и архитектурного мастерства, и
оборонительных потребностей, и повышения престижа народившейся России,
«государя всея Руси» Ивана III), - дело рук русских
мастеров (из Москвы, Пскова, Твери, Ростова и других городов) и итальянских
архитекторов: Аристотеля Фиораванти, Алевиза, Марко Руффо, Пьетро Солари, Марка
Фрязина и др. Их труд и достижения – сплав национальных русских и итальянских
традиций в архитектуре[18].
Естественно, с еще большим размахом
строили в ХVI в. По всей стране возводили много
церквей, соборов. Некоторые из них заняли выдающееся место в отечественной и
мировой архитектуре. Такова, например, знаменитая церковь Вознесения в себе
Коломенском под Москвой (теперь – в черте города). Она построена (1532) по
случаю рождения у великого князя Василия III сына
Ивана, будущего царя Грозного. Образцом послужили старинные деревянные церкви
шатрового стиля («на деревянное дело»). Как чудо воспринимали ее современники:
«Вельма чудна», - записал пораженный летописец, - высотою и красотою, и
светлостью, такова же не бываша преже сего в Руси»[19].
Такое же отношение к этому сказочному сооружению сохранили и потомки; известно,
например, что в восхищении созерцал ее Гектор Берлиоз три столетия спустя.
Столь же сказочным видением выглядит Покровский собор, или храм Василия
Блаженного, на Красной Площади в Москве, величайший памятник шатровой
архитектуры, по существу – комплекс из девяти церквей. Строили его русские
зодчие.
В разных концах обширного уже тогда государства
растут крепости, опоясывающие, словно ожерелье, его центральную часть, столицу
Москву. То же – по русскому пограничью. Защитниками России с юга стали крепости
в Туле, Коломне, Зарайске; с востока – в Нижнем Новгороде; с севера – в
Кирилло-Белозерском и Ферппонтовом монастырях. Крепостные, помимо прочих, функции
имели московский, новгородский, псковский и иные кремли. В столице, помимо
кремлевских, соорудили стены Белого города (зодчий Федор Конь, строивший и в
Смоленске) – по нынешнему Бульварному кольцу; еревянного города, или
Скородома (современное Садовое кольцо; 1580-1590 годы).
Прикладное искусство
В ХIV в. возрождаются и
набирают силы различные отрасли прикладного искусства. Это – украшение жилищ
(изб, теремов) деревянной резьбой, роспись глиняной посуды, изготовление
окладов рукописных книг, миниатюр к их текстам и др. Правда, многое не дошло до
нас по разным причинам (пожары, хищения ордынцев и пр.), но кое-что
сохранилось. Например, к 1339 г. относится «Сийское Евангелие», переписанное «в
граде Москове»; в 50-е годы два мастера – Иоанн Тетеша и Лукьян – делают такую
же работу, переписывают два Евангелия. Многие книги изготовляют в ХIV-ХV вв. в монастырях
Троице-Сергиевом, Андроникове, Кирилло-Белозерском, Симонове.
Тверской мастер Прокопий, по заказу своего великого
князя, пишет миниатюры к рукописи сочинения византийского хрониста Георгия
Амартола. Лицевые (иллюстрированные) рукописи делали новгородские мастера; это
– «Милятино Евангелие», «Пролог», «Апостол» (вторая половина ХIII
в.). Им свойственны тератологический («судовищный») стиль, бытовые детали
(изображения воинов, гусляров, крестьян, охотников, скоморохов и др.)[20].
Жители новгородской Людогощинской улицы заказали и поставили в церкви Флора и
Лавра деревянный крест с прекрасными резными надписями и изображениями (1359).
Делали и резные кресты из камня. Высоким мастерством отличаются серебряные
кубки, сосуды новгородских бояр; имена их сохранила резьба на этой посуде.
Высокого совершенства достигают мастера
сканого (филигранного), чеканного, литейного, ювелирного дела, шелкового шитья.
Резчиками по дереву славился в ХV-ХVI
вв. Троице-Сергиев монастырь. Сохранилась пелена для этой обители, вышитая
Софьей Палеолог, женой Ивана III (1494). Из мастерской
Елены Волошанки, жены его сына Ивана Ивановича Молодого, вышла пелена с
рисунком, на котором изображен молебен 8 апреля 1498 г.; на нем присутствовали
Иван III и его великая княгиня, сын Василий и внук
Дмитрий. В ХVI в. приобрели известность художественные
вышивки из мастерской княгини Евфросинии Старицкой.
Расцвет переживали искусство басменного тиснения,
скани, эмали. Ювелиры создавали изумительные по красоте и изяществу изделия из
золота (например, золотое блюдо царицы Марии Темрюковны, подаренное ей Иваном
Грозным в 1561 г.).
Глава II.
Быт
Быт жителей Руси, России отличался устойчивостью.
Но отнюдь не затхлым консерватизмом, вековечным застоем, как иногда
изображалось в литературе. Русская деревянная изба, к примеру, столетиями не
меняла облик, сохраняла свои конструктивные и функциональные черты,
особенности. Это говорит о том, что исстари обитатели Восточной Европы нашли
наилучшее их сочетание в тех природных, в частности климатических условиях, в
которых они проживали. То же можно сказать о многих приспособлениях, предметах
домашнего обихода наших предков.
Подавляющее большинство жилищ той поры –
полуземляночные и наземные (срубные, стоявшие на земле) избы. Полы в них –
земляные или деревянные. Часто имелись подклети – нижние помещения для скота,
вещей. В таком случае саму избу, стоявшую над подклетью, наверху (на горе),
именовали горницей; горницу с «красными» окнами, которые пропускали много
света, - светлицей. Наконец, у наиболее зажиточных людей, у знати имелся третий
ярус – терем.
Естественно, размеры избы, резьба на ней и проч.
зависели от положения хозяина – бедняка или богатея.
Некоторые люди, из особо знатных, имели дома из
нескольких срубов, с переходами, лестницами, крылечками, резными украшениями.
Такие постройки, прежде всего у князей и бояр, напоминали дворцы большего или
меньшего размеров.
Разной была и обстановка в доме. У тех, кто
победней, - деревянные столы, скамьи, лавки вдоль стен. У богатых – те же
предметы, еще табуретки, покрытые красивой резьбой, живописью; на них –
подушки, валики; к ногам ставили маленькие скамеечки. Освещали избы лучинами, которые
вставлялись в печную расщелину или металлический светец. У зажиточных завелись
сальные свечи с подсвечниками, деревянными или металлическими, которые стояли
на столах. Иногда встречались серебряные «шандалы», те же подсвечники, или
светильники с растительным маслом.
Князья, бояре, купцы ходили в длинных, до
пят, одеждах с вышивками и драгоценными каменьями; бедняки – в простых рубашках
с поясом, коротких одеждах – из домотканого сукна, беленого холста. Зимой
простонародье носило медвежьи шубы («нетуть беды ходити хотя и в медведине», по
словам Нифонта, новгородского епископа)[21];
его обувь – лапти из лыка. У богатых – шубы из дорогих мехов, кожухи, опашни,
однорядки для мужчин; те же шубы и опашни, а также кортели, летники, телогреи –
для женщин; все это – из иноземных атласа, бархата, камки, сукна; украшались
они соболями, каменьями, жемчугом. К богатым одеждам питали склонность и
монахи. В одном духовном завещании (1479) говорилось об их «неправедном житии»,
запрещалось «ни немецкого платиа носити, ни с пухом шуб носити».
Митрополит Даниил (первая половина ХVI в.) укоряет молодых вельмож, которые коротко стригут
волосы, бреют или выщипывают усы и бороду, красят щеки и губы, как женщины, и
тем нарушают обычаи русской старины. То же – с одеждой и обувью, чересчур, на
его взгляд, роскошными и к тому же неудобными (от красных сапог, очень тесных,
этим щеголям приходится «великую нужду терпети»). Под одежду они подкладывают
деревяшки, чтобы казаться выше ростом. А женщины сверх меры белят и красят
лицо, «чернят глаза»; брови выщипывают или наклеивают другие, «выспрь (вверх)
возводяще»; голове под убрусом придают (расположив соответствующим образом
волосы) круглую форму.
Посуда бедняков – из дерева (бочка, кадь, ведро,
корыто, ночва – лоток, чум – ковш, кош – корзина, чашка, ложка), глины (горшок,
черпачок, корчаге – большой сосуд); кое-что, но немногое – из железа и меди
(котлы для варки еды, кипячения воды). У богатых – те же предметы, но больше –
металлических, вплоть до (у князей, бояр) золотых и серебряных; к тому же
разнообразнее (кроме названных, - кубки, братины, чарки, солонки, достаканы,
уксусницы, перечницы, горчичницы; для винного пития – турьи рога в серебре).
Простой люд ел преимущественно ржаной
хлеб, богатые – из пшеницы. Вкушали просо (пшено), горох, овес (из них делали
каши, кисели); из овощей – капусту, репу, морковь, огурцы, редьку, свеклу, лук,
чеснок и др. Мясо больше было на столах богачей; у бедняков – рыба.
Употреблялись молочные продукты, растительное и животное масло. Соль была дорогой.
Дома изготовляли напитки – хлебный квас, пиво, мед.
Как сладкое, «на заедки» употребляли яблоки, груши, вишни, сливы, смородину,
лесные орехи.
Богачи, вельможи питались более
разнообразно и обильно. К тому, что названо выше, можно добавить дичь, редкую
в рационе бедняков; это – журавли, гуси, перепела, лебеди. В числе посуды
великих князей московских упоминаются «лебединые», «гусиные» блюда. Тот же
митрополит Даниил пишет о «многоразличных трапезах», «сладких снядях» у
богатых людей, «хитрости» (мастерстве) их поваров. На пирах, помимо своих
напитков, богачи смаковали вина «заморские»[22].
Мирские пирушки, складчины устраивали, по
случаю церковных праздников, поминок, крестьяне в деревнях, ремесленники в
городах. На них, как и на пирах у богачей, участников застолий развлекали
музыканты, певцы и плясуны. Подобные «бесовские» игрища вызывали возмущение
церковников, обличавших «веселие многое» со «смехотворцами», «празднословцами»
и «сквернословцами». Знатный человек, по Даниилу, «сбирает» «позорище» (зрелище),
играниа, плясаниа». Даже в кругу семьи его волей появляются «скомарохи, плясцы,
сквернословци»; тем самым хозяин «погубляа себе и дети, и жену, и вся сущая в
дому, паче потопа оного»[23].
Другие пастыри говорят и пишут о
простонародье, которое любит глядеть на подобные «позорные игры» не в домах, а
«на улице». Особое ожесточение вызывало у них то, что во время церковных
праздников «простцы» ведут себя, как язычники в древние времена. Памфил, игумен
псковского Елезарова монастыря,в послании к псковским властям во главе с
наместником (1501) призывает их положить конец святотатству: «Егда бо приходит
великий праздник, день Рождества Предтечева, и тогда во святую ту нощь мало не
весь град взмятется и взбесится… Стучат бубны и глас сопелий и гудут струны;
женам же и девам плескание (ладонями) и «плясание»; поют «всескверные песни»[24].
Осуждают они и «ристание конское», охоту («ловы»)
знатного вельможи. «Кый же ли – обращается к нему митрополит Даниил, - прибыток
ти есть над птицами дни изнуряти? Как же ти нужа есть псов множество имети? Все
эти «утешения суетные» лишь отвлекают людей от дела, в том числе богоугодного
– церковных обрядов, молитвенного бдения. Но народ, простой и богатый,
продолжал ходить на такого рода развлечения. Известно, например, что царь Иван
Грозный любил скоморохов – «веселых людей», собирал их, вместе с медведями, в
столицу; сам участвовал в «игрищах» - плясках на пирах, одевал вместе с
другими «машкеру»[25].
В ХVI в. быт в основном
сохранял прежние черты. Появлялись и новые – пряности в богатых домах (корица,
гвоздика и др.), лимоны, изюм, миндаль; колбаса, которую ели с гречневой кашей.
Распространилась мода на тюбетейки (тафьи), осужденная Стоглавым собором.
Больше строили каменные жилые дома, хотя основная их масса оставалась деревянной.
Увлекались русичи также и игрой в шашки, шахматы.
Заключение
Подведем итог всему вышеизложенному и отметим
специфические черты русской культуры.
Русская культура – понятие историческое и
многогранное. Она включает в себя факты, процессы, тенденции, свидетельствующие
о длительном и сложном развитии как в географическом пространстве, так и в
историческом времени. У замечательного представителя европейского Возрождения
Максима Грека, переехавшего в нашу страну на рубеже ХVI
века, есть поразительный по глубине и верности образ России. Он пишет о ней,
как о женщине в черном платье, задумчиво сидящей «при дороге». Русская культура
тоже «при дороге», она формируется и развивается в постоянных поисках. Об этом
свидетельствует история.
Большая часть территории России занесена позднее,
чем те регионы мира, в которых сложились основные центры мировой культуры. В
этом смысле русская литература – явление относительно молодое. Мало того, Русь
не знала периода рабовладения: восточные славяне перешли непосредственно к
феодализму от общинно-патриархальных отношений. В силу своей исторической
молодости русская литература оказалась перед необходимостью интенсивного
исторического развития. Конечно, русская культура развивалась под влиянием
различных культур стран Запада и Востока, исторически опередивших Россию. Но
воспринимая и усваивая культурное население других народов, русские писатели и
художники, скульпторы и архитекторы, ученые и философы решали свои задачи,
формировали и развивали отечественные традиции, никогда не ограничиваясь
копированием чужих образцов.
Длительные период развития русской культуры
определялся христианско-православной религией. На многие века ведущими
культурными жанрами стали храмостроительство, иконопись, церковная культура.
Значительный вклад в мировую художественную сокровищницу России, вплоть до ХVIII века, вносила духовной деятельностью, связанной с
христианством.
Вместе с тем, влияние христианства на русскую
культуру – процесс далеко не однозначный. По справедливому замечанию видного
славянофила А.С.Хомякова, Русь восприняла только внешнюю форму, обряд, а не дух
и сущность христианской религии. Русская культура вышла из-под влияния
религиозных догматов и переросла границы православия.
Специфические черты русской культуры определяются в
значительной степени тем, что исследователи назвали «характером русского
народа». Об этом писали все исследователи «русской идеи». Главной чертой этого
характера называли веру. Альтернатива «вера-знание», «вера-разум» решалась в России
в конкретные исторические периоды по-разному, но чаще всего в пользу веры.
Русская культура свидетельствует: при всем разночтении русской души и русского
характера трудно не согласиться со знаменитыми строчками Ф.Тютчева: «Умом
Россию не понять, аршином общим не измерить: у ней особенная стать – в Россию
можно только верить».
Русская культура накопила великие ценности. Задача
нынешних поколений – сохранить и приумножать их.
Литература
1. А.Н.Сахаров,
А.П.Новосельцев, В.И.Буганов, В.Д.Назаров История России с древнейших времен до
конца ХVII века. Институт Российской истории РАН. -
М.: АСТ, 1996.
2. А.А.Радугин.
Культурология. - М.: Центр, 1999.
3. Л.П.Бущик.
Иллюстрированная история России ХV-ХVII
веков.-М.: Просвещение, 1971.
4. Ю.С.Рябцев.
Хрестоматия по истории русской культуры ХI-XVII веков.- М.: Владос, 1998.
5. А.Ю.Дворниченко,
Ю.В.Кривошеев, Ю.В.Тот. Русская история. – С-Петербург.: Лань, 1997.
[1]
Буганов В.И., Сахаров А.Н.История России с древнейших времен до конца XVII века. М.,1996.С.440
[2]
Рябцев Ю.С. Художественная жизнь и быт XI-XVII вв. М.,1998. С. 141.
[3]
Бущик Л.П. Иллюстрированная история России XV-XVII вв. М.,1971. С.126.
[4]
Бущик Л.П. Иллюстрированная история России XV-XVII вв. М.,1971. С.134.
[5]Дворниченко
А.Ю., Кривошеев Ю.В. Русская история. С-Петербург, 1997. С. 81.
[6]Буганов
В.И., Сахаров А.Н. История России с древнейших времен до конца XVII века. М.,1996.С.444
[7]
Дворниченко А.Ю., Кривошеев Ю.В. Русская история. С-Петербург, 1997. С. 82.
[8]Буганов
В.И., Сахаров А.Н. История России с древнейших времен до конца XVII века. М.,1996.С.445
[9]
Дворниченко А.Ю., Кривошеев Ю.В. Русская история. С-Петербург, 1997. С. 81.
[10]
Бущик Л.П. Иллюстрированная история России XV-XVII вв. М.,1971. С.132.
[11]Буганов
В.И., Сахаров А.Н. История России с древнейших времен до конца XVII века. М,1996.С.446
[12]
Рябцев Ю.С. Художественная жизнь и быт XI-XVII вв. М.,1998. С. 187.
[13]
Рябцев Ю.С. Художественная жизнь и быт XI-XVII вв. М.,1998. С. 188.
[14]БугановВ.И.,
СахаровА.Н. История России с древнейших времен до конца XVII
века. М,1996.С.448
[15]
Рябцев Ю.С. Художественная жизнь и быт XI-XVII вв. М.,1998. С. 190.
[16]Буганов
В.И. , СахаровА.Н. История России с древнейших времен до конца XVII века. М,1996.С.450
[17]
Бущик Л.П. Иллюстрированная история России XV-XVII вв. М.,1971. С.142.
[18]Бущик
Л.П. Иллюстрированная история России XV-XVII вв. М.,1971. С.138.
19Буганов,
В.И.,Сахаров А.Н. История России с древнейших времен до конца XVII
века. М,1996.С.453
[20]Буганов
В.И., Сахаров А.Н. История России с древнейших времен до конца XVII века. М,1996.С.455
[21]
Бущик Л.П. Иллюстрированная история России XV-XVII вв. М.,1971. С.153.
[22]
Рябцев Ю.С. Художественная жизнь и быт XI-XVII вв. М.,1998. С. 66.
[23]
БугановВ.И, Сахаров А.Н. История России с древнейших времен до конца XVII века. М,1996.С.456
[24]
Буганов В.И,Сахаров А.Н. История России с древнейших времен до конца XVII века. М,1996.С.457
[25]
Буганов В.И.,Сахаров А.Н.История России с древнейших времен до конца XVII века. М,1996.С.458