Реферат: Проблема отношений всей России с Кавказом

Стоимость товаров, вывозимых из Черкесии и ввозимых, достигала ежегодно 800 000 р. серебром.

К 30 – 40-м гг. ХIХ в. значительно расширяются торговые связи адыгов с русскими. Это обуславливается, с одной стороны, стремлением адыгов получать русские промышленные товары, а с другой – необходимостью сбыта своих изделий и сельскохозяйственных продуктов на русском рынке.

Восточные товары удовлетворяли в основном потребности узкого круга феодальной аристократии. Преимущественно это были шелка, драгоценные камни, серебро, золото, богато отделанное оружие, посуда. Торговля с Россией обеспечивала адыгов прежде всего товарами широкого потребления – хлопчатобумажными тканями, холстом, чугунными, жестяными изделиями.

Активные боевые действия царских войск на территории Северо-Западного Кавказа повлекли за собой резкое снижение торговых связей адыгов и русских, нарушился естественный ход сближения народов. М.С. Воронцов в отчете на имя Николая I в 1836 г. писал: «Торговля наша с горцами теперь почти ничтожна, возобновить и усилить оную есть воля вашего императорского величества. Воля сия тем справедливее и священнее, что кроме обыкновенных и общих выгод от всякой торговли, проистекающих для обеих сторон, сим-то единственным способом можем мы надеяться привлечь к себе когда-либо черкесов, успокоить их враждебный дух, сделать наши сношения с ними для них необходимыми и удалить их от желания или нужды сношений с иностранцами». 

Что поучительного в обычаях и укладе жизни

северо-кавказских народов.

В семейном быту народов Северного Кавказа широкое распространение имели обычаи избегания. Мужчины и женщины жили врозь, в разных комнатах. В присутствии родителей и старших муж вообще избегал встреч и разговоров с женой, а при посторонних делал вид, что ее не замечает. В свою очередь, жена избегала встреч и разговоров со старшими родственниками и близкими соседями мужа, даже их имена для нее были запретны. Существовало избегание и между родителями и детьми. Отец в присутствии посторонних не брал на руки детей, не называл их по имени, а всячески выказывал внешнее безразличие по отношению к ним, поскольку для мужчины считалось постыдным демонстрировать свою любовь и привязанность к детям.

Рождение ребенка (особенно мальчика) отмечалось как важное событие. У горцев бытовали обряды, связанные с первым завязыванием в люльку, прорезыванием зубов, первым шагом, первым бритьем волос, достижением совершеннолетия и т.п. В выполнении этих обрядов у различных северокавказских народов встречались свои локальные особенности: в одних участвовали в основном мужчины, в других – женщины, в третьих – и взрослые и дети, но при всех случаях церемонии были многолюдными и сопровождались пиршеством, скачками, играми и т.п.

Процесс воспитания подрастающего поколения протекал под непосредственным влиянием всего уклада жизни, окружающей среды, трудовой деятельности, обычаев. При этом большое внимание уделялось физическому, трудовому и нравственному воспитанию детей. Учили владеть оружием, ездит верхом, преодолевать всевозможные трудности и лишения.

Наша общая боль.

«Ичкерия» – есть кумыкское слово Ичи-ери и означает местность среди гор. По-чеченски она называется нахчоймохк, то есть страною чеченцев. Поселившись на плоскости, чеченцы часто называли Ичкерию де-мохк, то есть праотеческая земля, хотя прямое право на это имя должно принадлежать приаргунской стране. Называя Ичкерию отцовской землею, они выясняли этим то, что вышли на плоскость из этой земли, в которой они имели свои фамильные поземельные участки. Ичкеринцы строили аулы на своих участках и придавали аулам названия фамилий. И тогда еще племя это не имело общего народного названия и представляло множество мелких фамилий, говоривших одним языком. Официальное название этой страны у соседей было Ичкерия, взятое от кумыков.

На плоскость, за черные горы, чеченцы до того еще не проникали, ибо ею владел сильный народ, угрожавщий чеченцам смертью или пленом. А потому они с боязнью и любопытством заглядывались на нее из Басского, аргунского и других ущелий. Когда же русские, оставив Чечню, перебрались за Терек, то чеченцы быстро заняли плоскость, водворились на ней и получили там народное название – нахчой, утвержденное за ними всеми обществами чеченского племени и последовательно перешедшее на остальные общества Чечни.

Общественная жизнь чеченцев во все времена представляла печальное зрелище. Совокупляясь из различных элементов, чеченцы старались только о благосостоянии своих собственных фамилий, не заботясь о своем общем отечестве. Почти до покорения их русскими они имели одно право – право оружия. Сильные фамилии обижали слабых; эти же, мстя им тайно и явно, только увеличивали беспорядки и вели к новым преступлениям. Воровство, как у всех полудиких народов, сильно было развито между ними; поземельные споры были поводом к дракам и кровопролитиям, а обычай чеченцев похищать себе жен против родительской воли еще более увеличивал беспорядки в стране…

Есть некоторые данные, доказывающие, что до принятия Корона чеченцы были христианами. В арабской рукописи велся хронологический перечень событий на Кавказе и между прочим сказано, что чеченцы находились в крестопоклонстве, то есть христианстве, 104 года до принятия ими мусульманской веры. Тогда, допустив, что чеченцы начали принимать ислам в начале ХVIII столетия, можно заключить, что они находились в христианстве целое ХVII столетие, и притом христианство у них возобновлено было русскими. Подтверждением этого может служить и то обстоятельство, что те чеченцы в эпоху принятия у них Корана, которые не желали его принять, уходили к русским. Они уходили к русским , потому что считали их братьями по религии.

  Собственно холопского сословия у чеченцев не было; холопы явились у них впоследствии, и притом на других условиях, чем у их соседей. Первоначально они переняли от адыгейцев понятия об этом сословии и его добывании. Они тайно похищали или же силою увлекали слабых людей соседских племен и своих соотечественников и продавали их за деньги или меняли на холопов же. Несчастные жертвы бесправия назывались яссыр, то есть невольники. Были еще и другие причины породившие рабов. Частые неурожаи тогдашних времен заставляли некоторых людей, во избежании голодной смерти целого семейства, продавать или менять на хлеб одного из членов семьи, дабы этой мерой спасти остальных от смерти. Часто случалось, что проданный таким образом человек не был выкупаем и оставался навсегда рабом; то же самое делалось в случае несостоятельности должника. Впоследствии, во время войн, захваченные в плену люди делались рабами. Рабство чеченских холопов было на других условиях, чем у соседних горских племен. У этих холопы или рабы составляли низший класс народа; чеченцы же, всегда стремившиеся к равенству, не отказывали в нем и холопам. Тогда как у других горцев холопы составляли особую категорию людей, у чеченцев  они составляли младших членов семейства. Рабовладельцы прочих племен селили своих холопов жильями вокруг себя, и холопы, кормя свои семейства, несли еще рабочую повинность; у чеченцев же они жили в домах своих господ и пользовались их пищею и обувью. Почти всегда владелец и холоп работали вместе. В отношении к посторонним людям у чеченцев холопы были почти равны с народом; одно только название лай (раб) отличало его от других жителей.

Оружие составляло необходимую потребность чеченцев с давнего до настоящего времени. Прежде они не были уверены и за один день своей жизни, почему не делали без оружия ни шагу, как на работах, так и дома, и даже, засыпая, осматривали, исправно ли оно. И теперь даже, когда спокойствие их ограждено законом, любовь к оружию, как и прежде, владеет ими, почему они тратят много денег на его приобретение и украшение. В минувшие времена случалось, что за ружье или шашку платили двести баранов, или столько же рублей, или же холопа с холопкой.

Чеченцы жили прежде в горах и только в начале ХVIII столетия появились на плоскости. В преданиях чеченцев говорится, что на плоскости Чечни господствовали разновременно ногайцы, русские, калмыки.

Надо полагать , что с основанием Золотой Орды татары завладели плоскостью Чечни или, быть может, просто водворились на ней, найдя ее никем не обитаемою. Занимавшись всегда скотоводством, татары не могли оставить по себе следов своего пребывания в этой стране. Орда слабела и рушилась, разделяясь от несогласия ханов на несколько частей; русские, сбросив с себя их иго, начали на развалинах орды строить города и крепости. Вольница русская стала искать просторнейший разгул своему предприимчивому духу. Нет сомнения, что русские зашли и в Чечню, вытеснили из нее ослабевших татар и поселились в ней житьем. И теперь еще совершенно свежи чеченские предания, в которых говорится, что в то время русский сделался отцом страны, и что телега русских взошла на горы. Из этого видно, что русские были тогда не временными посетителями Чечни, готовыми оставить ее при первом случившемся неудобстве, но жили оседло, ибо телега в горах есть принадлежность оседлой жизни. Русские стали оставлять свое отечество и уходить на юг со времен царя Бориса Годунова, закрепившего крестьян. Не желавшие быть крепостными бежали толпами на юг России, к казакам, и, вероятно, в те же времена водворились и в Чечне. Смутное время самозванцев и стрелецких возмущения привели новых переселенцев на Кавказ и в Чечню. С этих пор русские ближе знакомятся с Кавказом. Петр Великий, лично предводительствуя войсками в войне против Персии, шел через земли горских племен, которые изъявляли ему свою покорность. Русские начинают тогда водворяться в нынешней Ставропольской губернии. Окруженным со всех сторон хищными племенами, неверными в данном слове и жаждавшими всегда добычи, русским, находившимся в Чечне, необходимо было много бодрствования, чтобы сохранить себя и свое имущество от нападения этих необузданных племен. Быть может, эти неудобства и воспоминания о далекой родине заставили их оставить Чечню и присоединиться к своим соотечественникам, уже во множестве водворившимся на Тереке. Они уходят из нее. Удалившись за Терек, русские, однако, не оставили своего притязания на оставленную землю. Считая ее своею собственностью, они позволяли чеченцам занимать плоскость на условиях, тщательно следя из-за Терека за их выполнением. Условия эти заключались в том, чтобы ими можно было оградить хищнические нападения чеченцев за Терек. Когда русские уже окончательно оставили Чечню, то чеченцы без позволения, самовольно селились на жительство в ущельях черных гор, в лесах и других скрытых местах. Русские старались препятствовать их своеволию, жгли хутора, разоряли и грабили жителей, уводили их в плен, и отсюда начинается вековая борьба чеченского племени с русскими, принявшая с началом ХIХ столетия большие размеры.

В своих записках генерал Ермолов так описывал чеченцев:

«Ниже по течению Терека живут чеченцы, самые злейшие из разбойников, нападающие на линию. Общество их весьма малолюдно, но чрезвычайно умножилось в последние несколько лет, ибо принимались дружественно злодеи всех прочих народов, оставляющие землю свою по каким-либо преступлениям. Здесь находили они сообщников, тотчас готовых или отмщевать за них, или участвовать в разбоях, а они служили им верными проводниками в землях, им самим не знакомых. Чечню можно справедливо назвать гнездом всех разбойников.

Управление оной разделено из рода в род между несколькими фамилиями, кои почитаются старшинами. Имеющие сильнейшие связи и люди богатые более уважаемы. В делах общественных, но более в случаях предприемлемого нападения или воровства, собираются вместе на совет; но как все они почитают себя равными, то несколько противных голосов уничтожают предприятия, хотя бы и могли они быть полезными обществу, паче же голоса сии поданы кем-нибудь из сильных людей.

Народонаселение в Чечне, с присоединившимся обществом качкалыков, считается более нежели 6 000 семейств. Земли пространством не соответствуют количеству жителей или, поросшие лесами непроходимыми, недостаточны для хлебопашества, отчего много народа никакими трудами не занимающегося и снискающего средства существования едиными разбоями».

В ХVI – ХVIII вв. у народов Северного Кавказа кровнородственные связи были прочными, члены фамилии оказывали друг другу помощь, защищали друг друга, а в случае убийства, увечья или оскорбления чести обязаны были отомстить, ибо обида, нанесенная члену той или иной фамилии, рассматривалась как общая обида для всех ее членов.   

Отступавшего от обычая кровной мести наказывали всеобщим презрением или даже изгоняли из обществ. Месть считалась священной обязанностью каждого родственника убитого.

Кровомщение иногда длилось десятилетиями и приводило к истреблению целых родов, оно причиняло народу ограмный ущерб, поэтому сельская община принимала все меры для примирения кровников.

Чеченцы, как мужчины, так и женщины, наружностью чрезвычайно красивый народ. Они высоки ростом, очень стройны, физиономии их, в особенности глаза, выразительны; в движениях чеченцы проворны, ловки; по характеру они все очень впечатлительны, веселы и остроумны, но в то же время подозрительны, вспыльчивы, вероломны, коварны, мстительны. Когда они стремятся к своей цели, для них хороши все средства. Вместе с тем чеченцы неукротимы, необыкновенно выносливы, храбры в нападении, защите и преследовании. Это – хищники, каких немного среди горных рыцарей Кавказа; да и сами они не скрывают этого, избирая среди царства животных своим идеалом волка.

Неукротимость , своеволие и не дикость, а хищные инстинкты породили среди чеченцев на почве кровомщения абречество. «Абрек – это нечто… дико-безумное по самому своему существу, это – человек, принявший на себя обряд долгой кровавой мести и отчуждения от общества под влиянием какого-либо сильного горя, обиды, потери или несчастия…» Что такое абрек, лучше всего видно из клятвы, которую давал чеченец, вступая в число абреков: Я сын так5ого-то, сын честного и славного джигита, клянусь святым, почитаемым мною местом, на котором стою, принять столько-то летний подвиг абречества, - и во дни этих годов не щадить ни своей крови, ни крови всех людей, истребляя их, как зверей хищных. Клянусь отнимать у людей все, что дорого их сердцу, их совести, их храбрости. Отниму грудного младенца у матери, сожгу дом бедняка, и там, где радость, принесу горе. Если же я не исполню клятвы моей, если сердце мое разобьется для кого-нибудь любовью или жалостью, пусть не увижу гробов предков моих, пусть родная земля не примет меня, пусть вода не утолит моей жажды, хлеб не накормит меня, а на прах мой, брошенный на распутье, пусть прольется кровь нечистого животного».

Встреча с абреком – несчастье, и вот как описывает ее один из путешественников:

«Если вы, - говорит он, - завидели в горах наездника с мутным, окровавленным и безумно блуждающим взором бегите от него. Это абрек. Дитя ли, женщина ли, дряхлый ли, бессильный старик – ему все равно, была бы жертва, была бы жизнь, которую он может отнять, хотя бы с опасностью потерять свою собственную. Жизнь, которую наслаждаются, для него смертельная обида. Любимое дело и удаль абрека – надвинувши на глаза кабардинку, проскакать под сотнею ружейных или винтовочных стволов и врезаться в самую середину врага».

Слово «абрек» значит заклятый. Абрек поистине есть самый страшный зверь гор, опасный для своих и чужих: кровь – его стихия, кинжал – неразлучный спутник, сам он – верный и неизменный слуга шайтана. Абреки нередко составляли небольшие партии или шли во главе партий, перенося всю силу своей ненависти на русских. И встреча с ними войск неизбежно вела за собою кровопролитные схватки. Абреков можно было перебить, но не взять живыми.

Усмирение Кавказа: исторические выводы.

Кавказ населен воинственными, гордыми и свободолюбивыми племенами, и России предстояла вековая, упорная борьба, из которой победителем мог выйти только народ, и никакое государство. Казаки и другие войска, пришедшие туда, действительно и были всегда»не войском, делающим только компанию, а скорее воинственным народом, созданным Россиею и противопоставленным ею воинственным народам Кавказа». Среди постоянной опасности и войны, этот «войско-народ» десятилетиями закалялся в беззаветном мужестве. Нужно сознаться, что русское общество, не только гражданское, но даже и военное, мало знакомо с величественною эпопеей кавказской войны, с тем духом сказочно-героических подвигов, которые красной нитью проходит через всю вековую историю кавказского завоевания. Там сотня человек, мужественно противостоящая  тысячам и побеждающая или умирающая до одного человека; там генерал, одним словом побуждающий на подвиги и дающий пример геройской смерти своим солдатам, там солдат, с трогательной простотой сознательно отдающий жизнь за общее дело и не подозревающий, что он совершает нечто необыкновенное. И этим духом были проникнуты не единицы, а вся масса кавказских войск.

«Тут прошли целые поколения героев, - говорит В.А. Соллогуб, - тут были битвы баснословные. Тут сложилась целая летопись молодецких подвигов, целая русская Илиада, еще ожидающая своего песнопевца. И много тут в горном безмолвии принесено безвестных жертв и много тут улеглось людей, коих имена и заслуги известны только одному Богу. Но все они, прославленные и незамеченные, имеют право на нашу благодарность».

Русский народ может гордиться кавказским солдатом, примером того, до какой высоты может подниматься нравственная сила русского человека. История кавказской войны увековечит память тех, чьи заслуги мы должны помнить и чтить.

Имелись среди русских генералов и такие, которые предлагали мирные способы решения проблемы. За мирное сотрудничество с адыгами путем развития меновой торговли выступал начальник Черноморской береговой линии генерал Н.Н. Раевский В 1840 г. в докладе военному министру «О политическом состоянии Восточного берега » Н.Н. Раевский писал, что «запрещение торговать с горцами препятствует их усмирению, поощряет контрабанду и усиливает влияние Турции, заставляет горцев искать средства к независимому существованию от России».

В чем осознавали русские офицеры сущность и специфику кавказской войны.

Таковых соседей, каковы кавказские горцы, иметь было неудобно. Наши сообщения с Востоком подвергались многочисленным случайностям. Хотя ближайшее к Кавказу население, с небольшими пограничными отрядами, могло бы отстаивать само себя; но присоединение Грузии, жалобы грузин на частые и дерзкие набеги горцев принудили нас иметь отдельный корпус войск на Кавказе для того, чтобы сдерживать воинственные порывы черкесов и умиротворять их. Употреблялись различные способы для достижения этой цели. Но отсутствие правильной системы не приводило к желаемым результатам.

Война обратилась в хронический недуг, лечение которого требовало слишком дорогих пожертвований. В то время как мы бродили ощупью и наудачу, когда военные действия стали бесконечным турниром, где мы соперничали с горцами в отваге, жизнь последних приобретала все более и более осмысленный вид, действия их являлись решительнее и до того опасными, что для Кавказа потребовалась целая армия.

Удары, которыми предполагалось совершить завоевание края, кончались неудачами, поражениями. В горцах наши неудачи поселили самоуверенность; но мы становились опытнее, действия наши не были уже случайные.

Разбросанность пунктов военных действий, разобщенное положение частей армии, различный характер местности и племен, с которыми приходилось иметь дело, без сомнения, различно отражались в кавказских полках и придавали каждой части какую-нибудь особенность, в ней преобладающую, например, один полк отличался своими атаками, другой стойкостью при встречах с конницей, третий мастерским знанием рассыпного строя, четвертый сторожевою службою, и так далее. Подобное одностороннее развитие могло бы быть неудобно в армии сосредоточившейся и могло быть пригодно, если атака была поведена на полк, умеющий отражать нападение. Но дело в том, что всем полкам кавказской армии присуще одно общее свойство – необыкновенная смелость.

Кавказская армия обязана своею славою не личности, не единичному человеку, а самой себе. Она самостоятельно выработалась до степени совершенства.

Одиночное развитие, но не в смысле казарменной выправки, было доведено почти до совершенства. Солдат способен был думать не только за себя, но иногда, в случае надобности, и за офицера. Разве это не идеал солдатского образования? Шестьдесят лет постоянной войны, сблизили офицера и солдата. И горе, и радость были их общим достоянием, которым поделились честно. Солдат отдал офицеру свою силу, офицер солдату свои сведения. Они пополнили друг друга. Солдат сознательно повиновался старшему. Он видел в повиновении порядок в настоящем и залог чести в будущем. Власть не давила его. Он ее не чувствовал. Отсюда безграничное уважение к ней, соперничество в военных доблестях, сыновняя любовь к начальству, слова «отец и командир» были выражением искренним, не подобострастным. Солдат отрекся от себя. Он весь душою и телом, принадлежал делу, на которое обрек себя, и начальнику, который им руководил.

Война кавказская – война лесная и грозная. Это величаво-мрачная природа сама по себе производит впечатление тяжелое. Прибавьте к тому ловкого, отважного неприятеля и невозможность угадать время и место встречи с ним. Вступили в лес, и он, будто очарованный, ожил. Каждый куст, каждое дерево, каждый камень грозят смертью. Людей не видно, слышны только выстрелы, вырывающие из фронта солдат. Не знаешь, как силен неприятель; но избави Бог смутиться, хотя на мгновение! Враг из-за кустов зорко следит за этим. Шашки вон – и тогда от роты обыкновенно оставалось ничего, - так быстры и решительны бывали в таких случаях натиски горцев… Человек, приучивший себя спокойно идти на опасность невидимую, но тем не менее ожидаемую, может быть назван воином.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7