Реферат: Полководец и военноначальник Великой Отечественной войны К. К. Рокоссовский

С рассветом 2 октября немецко-фашистская артилле­рия открыла огонь по позициям Западного фронта, и вско­ре гитлеровцы перешли в наступление. На участке 16-й армии их ждал неприятный сюрприз: командование армии спланировало заранее и осуществило артиллерий­скую контрподготовку. В распоряжении начальника ар­тиллерии армии Казакова было не так уж много орудий и минометов, но он умело распределил их на главных участках, и, когда немецкая пехота и танки двинулись в атаку, мощный, хорошо организованный огонь всей ар­тиллерии армии, в том числе и полка «катюш», обру­шился на них. Пехота же встретила врага ружейным и пулеметным огнем. Кое-где бой дошел до рукопашных схваток.

На участке 16-й армии противнику продвинуться не удалось. Нужно отметить, однако, что на этом участке наступала не главная группировка врага. Для немецко-фашистских соединений, действовавших на внутренних флангах 4-й и 9-й армий, в районе между городами Духовщиной и Рославлем, план «Тайфун» предписывал создать «видимость наступления и путем отдельных со­средоточенных ударов с ограниченными целями макси­мально сковывать противника». Основные удары гитлеров­цы наносили из района севернее Духовщины и восточнее Рославля.

3 октября противник вел сильный артиллерийский огонь по позициям 16-й армии, однако, наступление не возобновлял.

Первую часть плана «Тайфун» немецко-фашистским войскам уда­лось осуществить: в лесах западнее и юго-западнее Вязьмы они окружили войска 16, 19, 20, 24 и 32-й армий, армейской группы генерала Болдина, и в то самое время, когда штаб Рокоссовского двинулся на новое место, немецкие танки с севера и юга спешили к Вязьме, чтобы замкнуть внутреннее кольцо окружения. Положение советских войск ухудшалось и тем, что южнее, к западу от Брянска, гитлеровцы окру­жили еще две наши армии — 3-ю и 13-ю.

Ночью и с утра 7 октября непрерывно работали не­сколько групп разведчиков. К середине дня стало оконча­тельно ясно, что внутреннее кольцо окружения сомкну­лось под Вязьмой. На автостраде хозяйничали гитлеров­цы. Более того, разведчики принесли сведения, что немецко-фашистские танки продвинулись далеко по на­правлению к Гжатску и, очевидно, заняли его. Положе­ние становилось все более сложным.

Вечером 13 октября штаб армии двинулся из Можай­ска в Шаликово, а оттуда через Рузу — к Волоколамску.

К 14 октября общая обстановка на Западном фронте стала еще более напряженной. Гитлеровские войска продолжали продвижение к Москве. Казалось, тайфун, вызванный германским генеральным штабом, только наби­рает силу, чтобы смести все стоявшее на пути. Но это было не так. Нацистскому натиску было предначертано разбиться о стены Москвы. И остановить его должен был советский народ.

Несколько дней прошли более или менее спокойно, но, подтянув силы, гитлеровцы вновь перешли в решительное наступление. Действуя активно на всем фронте армии, немецко-фашистское командование вводило все новые и новые части именно на Волоколамском оборонительном участке. Используя мощный танковый кулак, гитлеровцы рвались к Волоколамскому шоссе. Силы частей армии Рокоссовского иссякали, шаг за шагом, километр за ки­лометром вынуждены были они отступать. К 25 октября враг сумел овладеть Болычевом, Осташевом, форсировал реку Рузу. Сосредоточив большое количество танков, 25 октября немецко-фашистские войска захватили желез­нодорожную станцию Волоколамск.

Невероятно тяжелые бои шли и на других участках Фронта под Москвой. Южнее 16-й армии за старинный русский город Можайск дрались с фашистами солдаты 5-й армии, которую возглавлял сначала Д. Д. Лелюшенко, а после его ранения - Л. А. Говоров. На Малоярос-лавецком направлении сражались войска 43-й армии К. Д. Голубева, натиску врага с юго-запада, на Калужском направлении, противостояли солдаты 49-й армии И. Г. Захаркина. И всем им было очень тяжело в эти октябрьские дни, всем…

К началу ноября 1941 года героическими усилиями Красной Армии наступление гитлеровских войск было за­держано как на центральном участке, так и на всем советско-германском фронте. Операция «Тайфун» остава­лась незавершенной, однако это не значило, что гитлеров­ское командование отказалось от ее осуществления. Бу­дучи невероятно самоуверенными, а потому и слепыми, гитлеровские генералы все еще не могли отделаться от ощущения, что осталось сделать всего лишь одно уси­лие — и Москва окажется у их ног. Успех пьянил их, кружил головы и лишал рассудка.

Но тяжко будет им похмелье;

Но долог будет сон гостей

На тесном, хладном новоселье,

Под злаком северных полей!

Начиная ноябрьское наступление, гитлеровское коман­дование по-прежнему преследовало далеко идущие цели. Созданные им в группе армий «Центр» две мощные по­движные группировки должны были нанести по флангам Западного фронта на стыках с соседними фронтами од­новременные удары, разгромить наши войска и, обойдя Москву с севера и юга, замкнуть кольцо окружения к востоку от столицы СССР. Северный фланг Западного фронта составляли 30-я армия  (она была передана Запад­ному фронту с 23.00 17 ноября) и 16-я армия Рокоссов­ского. По ним-то и нанесли основной удар войска 3-й и 4-й танковых групп противника.

Против 16-й армии и на этот раз немецко-фашистское командование сконцентрировало мощный кулак. Только на участке Волоколамск и южнее исходное положение заняли 2, 11, 5 и 10-я танковые дивизии и моторизован­ная дивизия СС «Рейх», имевшие своей задачей наступле­ние на Солнечногорск и Истру. В полосе обороны 16-й ар­мии вновь соотношение сил и средств было в пользу противника: по людям 1,7: 1, по орудиям и минометам 1,6: 1 и по танкам 2,5: 1. На главном направлении уда­ра гитлеровцы достигли тройного превосходства в танках. Такое количественное превосходство противника требова­ло от войск 16-й армии и ее командования упорства и маневренности в обороне, хорошей системы организации огня и твердого управления во всех звеньях.

В середине ноября наступления гитлеровцев следовало ждать со дня на день. Позиции армии Рокоссовского под­верглись атаке днем 16 ноября. Сражение велось сна­чала в центре и на левом фланге армии, в районе Воло­коламска, и первым пришлось встретить врага солдатам 316-й дивизии.

С наблюдательного пункта Панфилова следили коман­дарм и Лобачев за тем, как после сильной артиллерийской и авиационной бомбардировки рванулись к позициям пан­филовцев десятки вражеских танков, а вслед за ними — немецкие автоматчики.  Противотанковая артиллерия 316-й дивизии открыла огонь, немецкие танки стали вспыхивать один за другим, останавливаться с разбиты­ми гусеницами. По мере того как сражение нарастало, командарм убеждался, что здесь оборона находится в на­дежных руках. Панфилов руководил боем уверенно, твер­до. Поэтому Рокоссовский решил возвратиться на свой КП в Устинове. Следовало быть в курсе всех событий, происходивших на фронте армии. В дороге он говорил Лобачеву:

— Нам пока здесь делать нечего. Панфилов сам спра­вится. Если уж будет очень трудно, то надо давать ему подкрепления. Как их использовать, он знает, в подсказ­ках, думаю, не нуждается.

Командарм был прав. На участке 316-й дивизии ни в этот, ни в последующие дни враг не прорвался. И если Рокоссовский мог положиться на Панфилова, на его уме­ние и решительность, то Панфилов, в свою очередь, без­раздельно мог рассчитывать на своих солдат, на их стой­кость и мужество. Именно в этот день, 16 ноября, на вы­соте 251-й у железнодорожного разъезда Дубосеково 28 солдат — истребителей танков 4-й роты 2-го батальо­на 1075-го полка во главе с политруком В. Г. Клочковым вели неравный бой с несколькими десятками немецких танков.

Подвиг 28 героев-панфиловцев хорошо известен. Но так сражались под Волоколамском сотни и тысячи со­ветских людей. Часто о бое Клочкова и его солдат у Дубосекова говорят лишь как о по­двиге мужества. Бой имел и серьезное тактическое значе­ние, так как герои на несколько часов задержали продви­жение противника и дали возможность другим частям 16-й армии занять оборонительные позиции и не допу­стить врага к Волоколамскому шоссе. В итоге боя 16 но­ября врагу удалось потеснить части  316-й стрелковой Дивизии, но фронт нигде не был прорван.

С утра 17 ноября гитлеровцы возобновили наступление, и в течение всего дня, сосредоточивая танки и пехоту; на узких участках, при сильной поддержке артиллерии и пикирующих бомбардировщиков настойчиво атаковали боевые порядки 16-й армии, стремясь прорвать оборону и развить наступление на Волоколамско-Истринском на­правлении. Бойцы проявили беспримерную стойкость и мужество. По-прежнему героически сражались бойцы и командиры 316-й дивизии. 17 ноября Президиум Верхов­ного Совета СССР наградил ее орденом Красного Знаме­ни, а на следующий день, 18 ноября, дивизия получила наименование 8-й гвардейской. Однако ее командиру не пришлось водить в бой гвардейцев. В бою у населенного пункта Гусенево 18 ноября Панфилов был убит осколком мины.

Этот день оказался чрезвычайно тяжелым для 16-й ар­мии и ее командующего. Как он и предполагал, гитле­ровцы, воспользовавшись тем, что земля замерзла, манев­рировали танками вне дорог. Они стремились обойти на­селенные пункты, двигались перелесками и мелколесьем. Тогда Рокоссовский противопоставил врагу маневр кочую­щими батареями и отдельными орудиями и танками, которые перекрывали дорогу танкам противника и в упор расстреливали их. Встречать врага приходилось теперь на самых различных направлениях. У командарма-16 не хва­тало сил и средств.

Его воиска оборонялись все так же стойко, и глубокий оперативный прорыв гитлеровцам не удавался. Решитель­ные контратаки частей и соединений, героические дей­ствия саперов, минировавших под огнем танкоопасные направления, меткий огонь противотанковой артиллерии — все это задерживало и изматывало противника. Неся большие потери в людях и технике, гитлеровцы продвига­лись в день по 3—5 километров. Немецко-фашистские танковые клинья вместо предполагаемых быстрых опера­тивных прорывов и стремительного продвижения оказа­лись втянутыми в затяжные кровопролитные бои за от­дельные,   хорошо   укрепленные   пункты   обороны 16-й армии.

В эти дни Рокоссовский сутками находился либо в ча­стях, либо на командном пункте, и вздремнуть удавалось лишь в машине при переездах с одного участка обороны на другой. Эти поездки были небезопасны: гитлеровские летчики патрулировали над дорогами, охотились за от­дельными автомашинами, и ЗИС-101 командарма-16 многократно служил объектом такой погони. Бои не только не ослабевали, они разгорались с еще большей ожесточенностью. 19—20 ноября 3-я и 4-я тан­ковые группы гитлеровцев продолжали настойчиво насту­пать против 16-й армии и ее соседа справа — 30-й ар­мии. С утра 19 ноября противник ослабил нажим в цен­тре армии Рокоссовского, но продолжал наращивать уда­ры на обоих ее флангах.

Удерживая рвущегося к Москве врага, истребляя его танки и солдат, 16-я армия и сама теряла очень много людей. К исходу 20 ноября по приказу командования фронта (подчеркину — по приказу командования фрон­та) она организованно и в полном порядке отошла на но­вый оборонительный рубеж: Павельцово, Морозове, Аксе­нове, Ново-Петровское, Румянцеве. Отход носил характер заранее подготовленного маневра, имевшего целью не до­пустить прорыва фронта противником и заставить его остановиться для подготовки наступления на новом ру­беже обороны. Четкое осуществление такого маневра в невероятно сложной обстановке доказывало большое ис­кусство как командарма и его штаба, так и войск 16-й армии.

Убедившись, что на Волоколамском направлении про­рвать оборону советских войск очень трудно, гитлеров­ское командование перенесло свои усилия на правый, северный фланг 16-й армии, намереваясь осуществить прорыв на Клинском направлении, в стыке 16-й и 30-й армий. Благодаря превосходству в силах фашист­ским танковым дивизиям удалось продвинуться к Клину.

Тяжело было и на юго-западных подступах к столи­це: гитлеровцы рвались здесь уже к Туле. Поэтому обстановка на подступах к Москве стала чрезвычайно гроз­ной. В своих воспоминаниях бывший командующий За­падным фронтом Жуков пишет, что в это время ему по­звонил Сталин и спросил:

«_ Вы уверены, что мы удержим Москву? Я спра­шиваю вас это с болью в душе. Говорите честно, как коммунист.

— Москву, безусловно, удержим. Но нужно еще не менее двух армий и хотя бы двести танков.

— Это неплохо, что у вас такая уверенность, — ска­зал И. В. Сталин. — Позвоните в Генштаб и договори­тесь, куда сосредоточить две резервные армии, которые вы просите. Они будут готовы в конце ноября, но танков пока мы дать не сможем».

Солнечногорск также был занят противником. Обой­дя Истринское водохранилище, гитлеровцы стали продви­гаться на юг, в сторону Москвы, по Ленинградскому шос­се. Для того чтобы прикрыть Солнечногорское направле­ние, командарму пришлось направить туда с другого участка кавалеристов Доватора, усилив их двумя танко­выми батальонами и двумя батальонами пехоты из ди­визии Панфилова. Других резервов в его распоряжении не было.

Так как Солнечногорское направление было кратчай­шим на пути к Москве, Рокоссовский решил перенес­ти временный КП армии поближе к этому городу, в деревню Пешки, а основной КП расположить в Льялове.

Ехать пришлось кружными путями, чтобы не напо­роться на немецкие танки. В Пешки добрались лишь к вечеру 24 ноября. В каменном доме, около которого стоял танк Т-34, Рокоссовский нашел группу команди­ров во главе с генералами А. В. Куркиным и И. П. Ка­мерой, посланными сюда командованием фронта для вы­яснения обстановки. Некоторое время Рокоссовский при­слушивался к спорам, бушевавшим в комнате, а затем обратился к генералу Куркину:

Товарищ генерал, я направлен сюда по распоря­жению командующего фронтом. Генерал Жуков пору­чил мне организовать взаимодействие армейских и фрон­товых частей. В такой обстановке это сделать невозмож­но. Прошу вас оставить вас, предварительно сообщив, что происходит на фронте и какими силами мы распо­лагаем.

«Все мы, от солдата до командарма, чувствовали, что наступили те решающие дни, когда во что бы то ни стало нужно устоять. Все горели этим единственным же­ланием, и каждый старался сделать все от него завися­щее и как можно лучше. Этих людей не нужно было понукать. Армия, прошедшая горнило таких боев, сознавала всю меру своей ответственности.

Не только мы, но и весь Западный фронт пережи­вал крайне трудные дни. И мне была понятна некоторая нервозность и горячность наших непосредственных руко­водителей. Но необходимым достоинством всякого на­чальника является его выдержка, спокойствие и уваже­ние к подчиненным. На войне же в особенности. Поверь­те старому солдату: человеку в бою нет ничего доро­же сознания, что ему доверяют, в его силы верят, на него надеются...

После выхода немецких войск непосредственно к предместьям Москвы командование Западного фронта стало присылать в таявшую с каждым днем 16-ю ар­мию пополнения, но много сделать не могло. Штаб фрон­та буквально «наскребал» резервы для 16-й армии. К примеру, для пополнения 8-й, 9-й гвардейских и 18-й стрелковой дивизии 16-й армии от каждой стрел­ковой дивизии других армий фронта в это время было вы­делено по одному полностью укомплектованному стрел­ковому взводу (одному стрелковому взводу!), которые срочно на автотранспорте были отправлены в распоря­жение Рокоссовского. Из состава 43-й армии в район Крюкова срочно перебросили на автомашинах один стрелковый батальон. В 16-ю армию штаб фронта в пер­вую очередь направлял и поступавшие далеко не в до­статочном количестве боеприпасы и вооружение. Осо­бенно остро не хватало автоматов, винтовок, мин.

Командование фронта делало все, чтобы хоть немного подкрепить ослабевшие войска. От командармов Жуков требовал устойчивой обороны имевшимися в их распоря­жении силами.

С рассветом артиллерия 16-й армии открыла огонь по обороне врага в Красной Поляне. Бой продолжался весь День, и лишь с наступлением темноты наши танкисты при поддержке артиллерии ворвались в Красную Поля­ну, захватили пленных, машины, артиллерийские ору­дия. Угроза обстрела советской столицы была ликвиди­рована.

К концу ноября оборонительное сражение на правом крыле Западного фронта достигло наивысшего накала. После ожесточенных боев на Солнечногорском и Истрин­ском направлениях противник вновь потеснил войска 16-й армии и вышел в районы, удаленные от черты горо­да всего на 25—35 километров. Сильно поредевшие во время кровопролитных боев 7-я, 8-я, 9-я гвардейские и 18-я стрелковая дивизии были оттеснены до рубежа Клушино, Матушкино, Крюково, Баранцево, где вели отча­янную борьбу, с главными силами 4-й танковой группы противника.

Из Крюкова КП армии пришлось перевести, бой шел уже в самом поселке. Последнее продвижение вперед к Москве противник сделал 30 ноября между Красной По­ляной и Лобней. На левом фланге противнику удалось от­теснить части 16-й армии до рубежа Баранцево, Хован­ское, Петровское, Ленино. Но это был предел наступления немецко-фашистских войск на северных подступах к Москве. «Тайфун» выдохся!

Начиная контрнаступление. Советское  Верховное Главнокомандование предполагало в первую очередь раз­громить ударные танковые группировки противника, се­вернее и южнее Москвы. Войскам правого фланга  Западного фронта предстояло разгромить клинско-солнечно-горкую группировку противника, то есть его 3-ю а 4-ю танковые группы. 16-я армия должна была начать наступление на день позже других армий, 7 декабря и освободив во взаимодействии с 20-й армией районы Льялово — Крюково, наступать основными силами на Истру.

От обороны к контрнаступлению 16-й армии при­шлось переходить без всякой паузы, бои продолжались все время. 2 декабря противнику удалось захватить Крю­ково, этот важный узел дорог в непосредственной бли­зости от Москвы. Уже в ночь на 3 декабря Рокоссовский приказал командиру 8-й гвардейской дивизия вернуть поселок, и такая попытка была предпринята, но отбить удалось лишь восточную часть Крюкова. С 3 по 6 декаб­ря дивизия девять раз атаковала крюковский узел со­противления. Поселок переходил из рук в руки. Оконча­тельно его удалось освободить лишь в ходе общего контрнаступления.

В 1942 году Красной Армии вновь, как и в 1941-м пришлось познать горечь поражений и отступления, вновь вражеские войска двигались по на­шей земле на восток. Но 1942 год был и годом Сталин­града. В сражении под этим волжским городом Красная Армия разгромила и уничтожила крупнейшую стратеги­ческую группировку немецко-фашистских войск, и 1942 год стал рубежом, изменившим весь ход второй ми­ровой войны.

После успешного зимнего наступления весну 1942 го­да Красная Армия встретила в обороне. Войска рыли окопы, строили блиндажи, минировали подступы к перед­нему краю, ставили проволочные заграждения. В это вре­мя в Ставке, в Генеральном штабе Красной Армии шла напряженная работа, подводились итоги зимней кампа­нии и разрабатывались планы дальнейшего ведения войны.

Благодаря героическим усилиям тружеников советско­го тыла Красная Армия с каждым месяцем стала полу­чать все больше видов современного оружия и во все возрастающем количестве. К маю 1942 года в действую­щей Красной Армии насчитывалось 5,5 миллиона чело­век, свыше 43 тысяч орудий и минометов, 4065 танков (из них 1995 легких) и 3164 боевых самолета.

Располагая такими силами и рассчитывая на твердо обещанное союзниками открытие второго фронта, Совет­ское Верховное Главнокомандование намеревалось, огра­ничиваясь активной стратегической обороной, провести в то же время частные наступательные операции по всему фронту: под Ленинградом и Демянском, на Смолен­ском и Льговско-Курском направлениях, в районе Харь­кова и в Крыму. Оценивая намерения противника, Став­ка считала наиболее вероятным с его стороны удар на Москву, с обходом столицы с юго-запада. Как показали дальнейшие события, в этом Ставкой был допущен просчет.

К весне готовилось и немецко-фашистское командова­ние. Проблемы, возникшие теперь перед ним, требовали пересмотра всей нацистской военной доктрины. Уже не могла идти речь о «блицкриге» — молниеносной войне, приходилось думать о тяжелой, изнурительной войне на истощение. Противник, которого много раз объявляли уничтоженным, нанес гитлеровскому государству такой удар, что потребовалось напрячь все силы при подготов­ке летней кампании 1942 года. Все же гитлеровскому военному руководству удалось к маю этого года скон­центрировать на Восточном фронте 6 с лишним миллио­нов солдат. В их распоряжении имелось 3230 танков, по­чти 3400 самолетов и около 43 тысяч орудий и минометов.

Гитлер и его окружение продолжали смотреть в буду­щее оптимистически. В директиве № 41 от 5 апреля 1942 года Гитлер ставил перед своими войсками задачу «снова овладеть инициативой и навязать свою волю про­тивнику». Главный удар предусматривалось нанести «на южном участке с целью уничтожить противника за­паднее Дона, чтобы затем захватить нефтеносные районы на Кавказе и перейти через Кавказский хребет».

В то время как обе воюющие стороны готовились к схватке, командующий 16-й армией был прикован к кой­ке госпиталя, находившегося в здании Тимирязевской академии в Москве.

Ранение было очень тяжелым. Своевременная опера­ция, тщательный уход и, главное, богатырская натура Рокоссовского делали свое дело — медленно, но неуклон­но здоровье его улучшалось, рана зарубцовывалась.

В долгие недели пребывания в госпитале Рокоссов­ский о многом передумал. Ему, никогда не прятавшемуся и не уходившему от опасности, ранение в Сухиничах ка­залось каким-то странным, случайным, незакономерным. Еще бы: в 1919-м и 1921 годах он был ранен врагом в открытой схватке, лицом к лицу. Здесь же — комнатная обстановка, вместо шашки — в руках перо, а вот, по­ди же, на сколько месяцев вырван из строя! Постепенно командарм стал чувствовать себя лучше, и у него появи­лась уверенность, что вынужденный перерыв скоро кон­чится.

Страницы: 1, 2, 3