рефераты скачать

МЕНЮ


Реферат: Москва и Смутное время

Болотниковцы.

Через два дня после убийства самозванца бояре участники переворота провозгласили царем князя Василия Ивановича Шуйского. Современники отмечают, что избрание нового царя не было делом всего народа, а результатом сговора узкой группы лиц: «малыми некими от царских палат излюблен бысть царем князь Василий Иванович Шуйский... никем от вельмож не пререкован, ни от прочего народу умолен, – пишет Авраамий Палицын, – И устроися Росиа вся в двоемыслие ови (одни) убо любяще его, ови (другие) же ненавидяще». В то же время, именно Василий Шуйский, согласно «лествичному порядку» наследования престола, имел наибольшие права на трон – князья Шуйские происходили от князя Андрея Ярославича, младшего брата Александра Невского, родоначальника московских князей. Таким образом, род Шуйских был, по генеалогическому старшинству, следующим за пресекшимся родом князей московских. Однако, в первые же месяцы правления Василия Шуйского, призрак «царя Димитрия», как и ранее, при Годунове, вновь стал знаменем для недовольных и мятежников. Царь Василий Шуйский предпринял все меры, чтобы предотвратить развитие новой самозванческой авантюры. Труп Лжедмитрия I был сожжен, а царевич Дмитрий Угличский признан святым мучеником, убиенным от злодея Бориса Годунова. Мощи царевича были перенесены из Углича в Архангельский собор в Москве, от них свершались чудеса и исцеления, подробные описания которых были разосланы по городам. Другие грамоты извещали о самозванчестве Гришки Отрепьева, который прельстил всех людей чернокнижеством и ведовством, о его злых умыслах искоренить православную веру и перебить бояр.  

Однако, это не помогло. Южные окраинные города восстали против царя Василия, называя его похитителем престола. «Царь Димитрий», как говорили его сторонники, уцелел во время переворота 17 мая 1606 г. и скрылся. Вскоре в Путивле появился человек, называвший себя «большим воеводой царя Дмитрия» – Иван Исаевич Болотников, который и возглавил движение против Шуйского. Биография Болотникова весьма примечательна – он был боевым холопом князя Андрея Андреевича Телятевского, затем, казаковал на Волге и Дону, стал атаманом, и был взят в плен татарами и продан в рабство в Турцию. Как и многие русские полоняники, Болотников, был гребцом на галере, и во время одного из морских сражений, турки потерпели поражение, а невольники обрели свободу. Болотников решил вернуться в Россию. Путь его лежал через Венецию, Германию и Польшу. В польском городе Самборе, во дворце Юрия Мнишка, Болотникова принял человек, назвавший себя «царем Дмитрием», который и поручил атаману возглавить войска против Шуйского. Вероятнее всего, под личиной чудесно спасшегося царя предстал перед Болотниковым, один из приближенных Лжедмитрия I – Михаил Молчанов, бежавший после московского погрома 17 мая 1606 г. в Польшу.  

Успехи И.И.Болотникова впечатляют. Через несколько месяцев, в октябре он уже взял Серпухов, из которого открывался прямой путь на Москву. В столице началась паника. «Мы своими глазами видели, что бежали многие их знатные бояре с женами из Москвы, услышав о большом войске под Серпуховым», – пишет поляк-очевидец событий. Одновременно с Болотниковым, к Москве двигалось войско, во главе которого стояли рязанские дворяне – Истома Пашков и Прокопий Ляпунов. В 50 верстах от Москвы, на Коломенской дороге у села Троицкого-Лобанова Истома Пашков разгромил войска воеводы князя Ф.И.Мстиславского, и 28 октября подошел к Коломенскому. Передовой отряд казаков армии Пашкова встал укрепленным лагерем у села Заборье перед Серпуховскими воротами Земляного города. В Коломенском восставшие также поставили крепкий острог. Через несколько дней к Пашкову присоединилась армия Болотникова, который принял на себя верховное командование осадой Москвы. При этом, Болотников занял Коломенское как старший воевода, а Пашкову пришлось довольствоваться менее удобным местом для своего стана, и рязанский дворянин затаил обиду на Болотникова.  

Положение столицы было критическим. Дворянская армия практически распалась, провинциальные служилые разъехались по городам. Ядро царской армии составляли дворяне, так называемого, «московского списка», носившие придворные чины стольников, жильцов, стряпчих, «московских дворян», их количество вряд ли достигало более одной тысячи человек. На тысячу столичных дворян приходилось несколько тысяч боевых холопов, однако, их надежность была сомнительной. На сторону восставших перешли и часть стрельцов московского гарнизона. В то же время, армия Болотникова и Пашкова насчитывала около 20—30 тысяч человек. В Москве не было достаточных запасов продовольствия, ни казны на жалование ратным людям. Цены на хлеб в Москве выросли в два-три раза, подвоз продовольствия прекратился. Подмосковье было охвачено восстанием – казаки и другие «разбойники» взяли Боровск, Верею, Можайск, Волоколамск, Вязьму и другие подмосковные города.  

Василий Шуйский предпринял решительные меры для того, чтобы укрепить боеспособность столицы. И.Масса пишет, что в Москве была организована перепись всех жителей старше шестнадцати лет, которым выдали оружие. Вооруженные пищалями, саблями, топорами, рогатинами, москвичи были расписаны «в осаду», и число защитников города таким образом, возросло не менее чем на десять тысяч человек. Одновременно с этим, в города были посланы грамоты с призывом служилым людям собираться для обороны Москвы. Возглавил войско, сосредоточившееся в Замоскворечье молодой талантливый воевода, родственник царя князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский. Ежедневно царские войска вступали в бои с восставшими под Даниловым монастырем и за Яузой. Перед Серпуховскими воротами путь болотниковцам преграждал деревянный Гуляй-город.  

Между тем, в лагере восставший начался раздор. 15 ноября 1606 г. на сторону Шуйского перешли часть рязанских дворян, стрельцов и казаков во главе Прокопием Ляпуновым и Сунбуловыми. При подходе к Москве значительного подкрепления из Смоленска царские воеводы начали наступление. В решающем бою под Коломенским, 2 декабря Истома Пашков со значительной частью восставших перешел на сторону царя Василия. Болотников был разбит и с остатками своей армии бежал к Серпухову, а оттуда в Калугу. Царские воеводы потратили три дня на осаду казаков, засевших в укрепленном лагере в Заборье. Острог обстреливали из пушек, намереваясь зажечь его, но осажденные тушили ядра сырыми кожами. Наконец, казаки сдались на милость победителя.  

В руки Василия Шуйского попало несколько тысяч пленных – «убо на Москве ни в тюрьмы, ни в полаты не вместяхуся». Заборовских казаков царь «поставити по дворам, повеле им давати кормы и не веле их ничем тронути, тех же воров, кои иманы на бою, повеле их посадити в воду». Исаак Масса пишет, что пленных «водили сотнями как агнцев на заклание, ставили в ряд и убивали дубиною по голове, словно быков, и спускали под лед в реку Яузу». Весною, когда реки вскрылись, перед москвичами предстала ужасная картина – «вместе со льдом выносило на равнину трупы людей, наполовину съеденные щуками и рыбами... и эти мертвые тела лежали там и гнили тысячами, покрытые раками и червями, точившими их до костей».  

Болотников был осажден в Калуге. Одно из свидетельств тех событий сохранилось до нашего времени. В 1949 г. при строительстве школы в Георгиевском переулке было найдено большое количество белокаменных надгробий с некрополя Георгиевского монастыря XVI—XVIII вв. Одно из них – значительное по размерам и весьма массивное, было поставлено, как гласила надпись над могилой стольника князя Юрия Юрьевича Мещерского, убитого «на государевой службе под Калугою» 8 марта 1607 года. Ныне эта плита находиться в собрании Музея истории города Москвы, и экспонируется на уникальной выставке средневековый надгробий «Белокаменные страницы прошлого».  

Болотников успешно отражал атаки царской армии в Калуге, а в мае 1607 г. после разгрома войска боярина Б.П.Татева на р. Пчелье, перешел в Тулу, которую занимал с казаками самозванец Илейка Горчаков, выдававший себя за сына царя Федора Ивановича «царевича Петра Федоровича». Поход против Болотникова и Лжепетра возглавил сам царь. 21 мая он выступил во главе своего войска из Москвы, а в октябре 1607 г. защитники Тулы, обессиленные от голода, капитулировали. Царь обещал пощадить главарей восстания, но не сдержал своего обещания. Лжепетр был казнен в Москве, Болотников сослан в Каргополь и утоплен, другой видный воевода «царя Дмитрия» – князья Г.П.Шаховской сослан в Спасо-Каменный монастырь.

Царь Василий Иванович.

Василий Шуйский к моменту своего вступления на престол был уже пожилым и многоопытным человеком. Впервые он упоминается в источниках в 1574 г., когда был в числе голов в государевом полку в походе Ивана Грозного «на берег», против крымцев. В 1580 г. князь Василий был дружкой царя на его свадьбе с Марией Нагой. Согласно некоторым известиям, Василий Шуйский, еще при Иване Грозном обнаружил честолюбивые стремления Шуйского, относительно престола. Впрочем, это известие вполне может быть навеяно последующими событиями. В 1584 г. князь получил боярство, затем, вместе с другими Шуйскими попал в опалу, потерпев поражение в придворной борьбе с Годуновым. Годунов опасался Шуйского, ему и главе Боярской Думы кн. Ф.И.Мстиславскому было запрещено жениться с тем, чтобы их род пресекся. Но, в 1591 г. князь Василий был назначен главой следственной комиссии, посланной в Углич для расследования дела о смерти царевича Дмитрия, и возвратился с решением, выгодным для Годунова: царевич «замозаклался» из-за небрежения Нагих. Впоследствии, при появлении Лжедмитрия I Василию Шуйскому пришлось для успокоения москвичей выходить на Лобное место и торжественно заверять и клясться в том, что царевич погиб в результате несчастного случая. При вступлении самозванца в Москву, князь Василий вместе с другими боярами был вынужден признать «царевича» и целовал ему крест. Вскоре после этого, он стал душою заговора против Лжедмитрия I, и говорил, что новый царь – самозванец, а царевич Дмитрий убит по приказу Годунова. Таким образом, князю Василию приходилось, согласуясь с обстоятельствами, трижды менять свою точку зрения на судьбу и гибель царевича Дмитрия. Вряд ли его следует винить в этом, Василий Шуйский действовал также, как и другие бояре, вовсе не стремившиеся к подвигам во имя истины.  

За Василием Шуйским прочно утвердилась слава человека бесчестного и склонного к интриге и обману. Говоря о воцарении Шуйского, писатель начала XVII в. кн. И.А.Хворостинин замечает, что царь Василий взошел на престол «злые и лестные (лукавые) свои поты отерши». Не менее сурово осуждает Хворостинин и некоторые другие авторы, «лукавую» присягу, данную царем «всем, во царствии его живущим». При своем вступлении на престол царь Василий дал обещание «всякого человека, не осудя судом с бояры своими, смерти не предать и вотчин и дворов и животов у братьи их и у жен не отъимати, будет которые с ними в мысли не были... да и доводов ложных мне великому государю не слушати, а сыскивати всякими сысками накрепко и ставить с очей на очи, чтоб в том православное христианство безвинно не гибло...».  

Крестоцеловальная запись Василия Шуйского является первым документом, дающим подданным гарантии их прав. Обещание законного суда явилось первым шагом к правовому государству. «Василий Шуйский превращался из государя холопов в правомерного царя подданных, правящего по законам», – писал В.О.Ключевский. Но этой возможности было не суждено сбыться. И, прежде всего, сам Василий Шуйский часто отступал от данных им обещаний. В свидетельствах современников обвинение царя в том, что он «к единым же требище имея (проявлял интерес), которые во уши его ложное на люди шептаху» стало общим местом. Раскрывает атмосферу доносительства и неправого суда, процветавшего при Шуйском, один уникальный документ – извет на сторонников Василия Шуйского, поданный королевичу Владиславу. Несмотря на явный характер доноса, он отражает и реальные события. Согласно извету, думный дворянин В.Б.Сукин «сидел в Челобитной избе и людей в тайне сажал в воду по Шуйского веленью и сам замышлял»; стольник В.И.Бутурлин – «и на отца родного доводил»; стольники кн. Г.Ф.Хворостинин, А.П.Львов, кн. И.М.Одоевский и другие названы «шептунами» и «нанозщиками». Подтверждается этим документом и известие о пристрастии Шуйского к колдунам: спальник И.В.Измайлов «был у Шуйского у чародеев и кореньщиков. Ближе ево не было». Такова была атмосфера при дворе царя Василия.  

После своего вступления на престол, Василий Шуйский не захотел жить во дворце, построенном Лжедмитрием I. Средств на возведение нового дворца не было, и поэтому, Шуйский приказал построить себе брусяные хоромы на месте дворца царя Федора Ивановича. Отделка их была закончена зимой 1607 года, однако, строили хоромы наспех и вскоре «у тех хором подломились сени, а мост и бревна были новые и толстые. И все люди пришли в удивление о таком чюдеси». Через год царь Василий Шуйский, вступивший на престол, уже немолодым вдовцом, принял решение жениться. Его избранницей стала княжна Мария Петровна Буйносова-Ростовская, дочь воеводы, убитого Лжепетром в 1607 г. Свадьба состоялась 17 января 1608 г. От этого брака у царя родились две дочери – Анна и Анастасия, скончавшиеся в младенчестве.

Тушинский вор.

Едва очаг смуты, полыхавший в Туле, был с большим трудом затушен, как пламя мятежа разгорелось на окраинах государства. Терские казаки, создавшие Лжепетра, выдвинули нового самозванца – «царевича Ивана-Августа», «сына» Ивана Грозного от брака с Анной Колтовской. Этому самозванцу покорилась Астрахань и все Нижнее Поволжье. Вслед за ним появился «внук» Грозного, «сын» царевича Ивана Ивановича «царевич Лаврентий». В казачьих станицах самозванцы росли как грибы: явились «дети» царя Федора «царевичи» Симеон, Савелий, Василий, Клементий, Ерошка, Гаврилка, Мартынка. Но главную опасность представлял появившийся в Литве зимой 1607 г. новый «царь Димитрий», вошедший в историю как Лжедмитрий II или Тушинский Вор.  

В мае 1607 г. Лжедмитрий II перешел русско-польский рубеж, объявился в Стародубе и был признан населением. Войско Лжедмитрия II пополнялось медленно, только в сентябре он смог во главе отрядов польских наемников, казаков и русских «воров» двинуться на помощь Лжепетру и Болотникову. 8 октября он разбил под Козельском царского воеводу князя В.Ф.Мосальского, а 16 взял Белев, но узнав о падении Тулы в панике бежал из-под Белева в Комарицкую волость. В январе 1608 г. самозванец, собрав под свои знамена уцелевших защитников Тулы, перешел в Орел, а весной двинулся к столице. Во главе войск самозванца встал литовский гетман Роман Рожинский. 30 апреля—1 мая 1608 г. армия Лжедмитрия II разгромила под Белевом царского брата князя Дмитрия Шуйского. В июне Лжедмитрий II появился под Москвой и обосновался станом в селе Тушино. По названию своей резиденции Лжедмитрий II получил закрепившееся за ним имя Тушинского Вора.  

Происхождение Тушинского Вора окутано легендой. «Новый летописец» замечает: «Все же те воры, которые называлися царским коренем, знаеми от многих людей, кой откуду взяся. Тово же Вора Тушинского, которой назвался в Ростригино имя, отнюдь никто ж не знавше; неведомо откуды взяся. Многие убо, узнаваху, что он был не от служиваго корени; чаяху попоа сына иль церковного дьячка, потому что круг весь церковный знал». Среди современников бытовали несколько версий относительно происхождения самозванца. Воевода Лжедмитрия II князь Д.Мосальский Горбатый «сказывал с пытки», что самозванец «с Москвы с Арбату из Законюшев попов сын Митька...». Другой бывший сторонник Лжедмитрия II сын боярский А.Цыплятев в расспросе перед тотемскими воеводами говорил, что «царевича Дмитрея называют литвином Ондрея Курбского сыном». Наиболее полные сведения о происхождении Лжедмитрия II удалось добыть иезуитам. Согласно их расследованию имя убитого царя принял крещеный еврей Богданко. Он был учителем в Шклове, затем перебрался в Могилев, где прислуживал попу, «а имел на собе одеянье плохое, кожух плохий ,шлык баряный (баранью шапку), в лете в том ходил». За проступки шкловскому учителю грозила тюрьма. В этот момент его заприметил участник московского похода поляк М.Меховский. Вероятнее всего, М.Меховский оказался в Белоруссии не случайно. По заданию Болотникова, Шаховского и Лжепетра он разыскивал подходящего человека на роль воскресшего «царя Дмитрия». Оборванный учитель показался ему похожим на Лжедмитрия I. Но бродяга испугался сделанного ему предложения и бежал в Пропойск, где был пойман. Оказавшись перед выбором – наказание или роль московского царя, он согласился на последнее.  

Тушинский лагерь представлял собой собрание людей различных народностей (русские, поляки, донские, запорожские и волжские казаки, татары), объединенных под знаменами нового самозванца ненавистью к Шуйскому и стремлением к наживе. Подступив к столице самозванец попытался сходу взять Москву, но натолкнулся на упорное сопротивление царского войска. Тогда воеводы Лжедмитрия II решили блокировать столицу, перекрыв все дороги, по которым шло снабжение города и сношение Москвы с окраинами. С этого времени тушинцы предпринимали регулярные походы на север и северо-восток, в Замосковные города, стремясь отрезать Василия Шуйского от районов, традиционно его поддерживавших – Поморья, Вологды, Устюга, Перми и Сибири.  

Тушинский лагерь Лжедмитрия II известен по археологическим данным. Во время строительных работ по прокладке Виндавской (ныне Рижской) железной дороги проводившихся в конце XIX века в районе Тушино, на месте впадения речки Сходни в Москва-реку, рабочие обнаружили в земле скопления старинных вещей, среди которых имелся плотницкий и хозяйственный инвентарь, предметы быта, а также военное снаряжение. Большая часть собранной коллекции, насчитывающей более 500 экземпляров, была передана инженером-путейцем Политковским в Государственный исторический музей.  

Для археологов этот однослойный памятник представляет особенный интерес, поскольку все находящиеся в коллекции вещи имеют очень узкую дату. Изучение собранного здесь материала позволяет специалистам лучше понять характер военного поселения, исследовать развитие кузнечного, оружейного, доспешного дела и других ремесел.  

Наибольший интерес представляют образцы холодного и огнестрельного оружия. К последнему относятся стволы пищалей с кремнево-ударным и фитильным замками. Вес кованых из мягкого, серого железа стволов, длина которых не достигает 75 см, превосходит 3 кг. Толщина стенок доходит до 10мм. В казенной и дульной частях имеются еще и специальные утолщения предохранявшие ствол от разрыва. В ложе ствол крепился с помощью ушек или сережек вставленных в его нижней части.  

Ружья в начале XVII столетия стреляли свинцовыми пулями калибра 10,5—12,5 мм. Для их изготовления в снаряжении стрелка имелись специальные щипцы – пулелейки, похожие на современные пассатижи с округлой полостью для отливки пули. Для отливки сразу нескольких пуль различного калибра существовали щипцы с несколькими полостями. Такая пулелейка хранится в коллекции Музея истории города Москвы.  

Большой вес пищалей и конструкция ружейных замков требовала удобной опоры при стрельбе. С этой целью у пехотинцев широко использовался специальный топор – бердыш. В составе коллекции имеется несколько бердышей и простых топоров являвшихся необходимой принадлежностью пехотинцев. Длительный процесс соревнований старых (доогнестрельных) и новых (огнестрельных) средств вооружения начался еще в XV веке. Несмотря на значительное преобладание в начале XVII века традиционного вооружения у пехоты и всадников, развитие новых форм огнестрельного оружия существенным образом влияло на изменения в тактике сражений.  

К традиционным видам оружия принадлежат найденные на месте Тушинского лагеря рогатины – самые мощные из древнерусских копий. Судя по описи Москвы 1638 года, они были самым популярным холодным оружием у посадских людей. Конные воины в XVII веке для мощного бронебойного удара как правило использовали более легкие копья с узколистным наконечником и массивной, иногда граненой втулкой. Булавы и кистени использовались как вспомогательные ударные принадлежности служившие для тесного боя в конном строю. Самыми популярными были булавы со срезанными углами активно использовавшиеся с XII по XVII век. Для управления лошадью всадники пользовались железными шпорами. Особенно распространенными в это время были шпоры с зубчатыми колесиками именуемые за внешнее сходство – «репейником».  

Среди прочих предметов вооружения изготовленных из железа в коллекции имеется «чеснок» двух видов использовавшийся для защиты от вражеской конницы. Особенно опасен был так называемый «усовершенствованный чеснок» с крючьями на концах. Глубоко проникая в копыто лошади он оставлял при извлечении рваную рану значительно затруднявшую лечение.  

Для ухода за лошадьми, которых необходимо было содержать в чистоте, использовались специальные скребницы представляющие собой насаженные на рукоять железные пластины с гребенкой в нижней части. В коллекции имеются экземпляры с различной формой пластины  

К деталям военного доспеха обнаруженным на месте тушинского лагеря относятся шишаки защищавшие голову от поперечных ударов сабли в ближнем бою, кольчуги и панцыри. Интересно отметить, что для изготовление кольчуги, вес которой достигал 8—12 кг, требовалось в среднем 16—22 тысяч колец. Для усиления кольчужной брони в XVI и XVII веках применялись еще и зерцала надевавшиеся поверх кольчуги.  

Среди найденных там же сельскохозяйственных орудий имеются косы и серпы форма которых не меняется до сего дня. При исследование техники изготовления кос удалось установить, что для лучшего качества изделий при относительно низкой их стоимости, кузнецы использовали небольшие стальные полоски наваренные на железные пластины на месте лезвия. По тому же принципу изготовлялись и серпы. Плотницкий и сельскохозяйственный инвентарь представлен долотами, топорами, кресалами, рыболовными крючками и ножницами. В отличие от современных шарнирных ножниц в средневековье пользовались пружинными ножницами, где в качестве пружины использовалась дужка соединяющая два лезвия.  

Страницы: 1, 2, 3


Copyright © 2012 г.
При использовании материалов - ссылка на сайт обязательна.