Реферат: Исторические взгляды Н.В. Шелгунова

готовая теория, лежала готовая книга, которую достаточно было прочесть, чтобы внезапно почувствовать свет в голове и порядок в мыслях».¹

         Историк пишет о роли римских юридических идей, которые в дальнейшем послужили исходным материалом для европейских законодателей. Вопрос о форме правления решается очень просто, считает он. Стремление людей к порядку заставляет выбрать их власть одного человека, которая, естественно, лучше республиканской, «меняющейся словно море, не знающее покоя».² Вскоре монархические начала в европейских странах берут верх и в конце приходят к абсолютизму; высшее проявление которого для него выражается в личности Людовика ХIV. Здесь следует отметить, что овладение юридическими идеями, разумными правовыми нормами играет для автора очень важную роль, именно от этого, по мнению Шелгунова, зависит механизм функционирования государственной власти, справедливые отношения между народом и государством. Первые же шаги русской государственности он связывает с призванием новгородскими славянами варяжских князей, то есть разделяет норманнскую теорию и ссылается при этом на летописца. Логика объяснения Шелгунова следующая. При малой плотности славянского населения и простоте общественной жизни спорные вопросы решались на мирских сходках, а с уложением общественных и экономических отношений роль собраний оказалась недостаточной и для нормализации своей жизни славяне решили поискать себе князя. Носит ли это событие фатальный характер? По этому поводу автор пишет: «Очень может быть, что если бы не случилось приглашения князей, то славяне, наконец, справились бы с неурядицей и выработали бы себе какие-нибудь учреждения, но этого не случилось, факт исторический в том, что потребовалась посторонняя нравственная сила, потому что своей не было, и это сознание своего нравственного бессилия правительственной неспособности было так велико в

1. Шелгунов Н.В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 173.

2. Шелгунов Н.В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 282.

народе, что он не мог представить себя никак без главы, без князя.»¹ Итак, Шелгунов пытается уверить своих читателей  в том, что с помощью собственных сил вопрос о государственном порядке решить не смогли и поэтому, призвав чужеземных князей, вручили им добровольно и сознательно бразды правления.² Историк полагает, что в лице князя «заходит в Русь впервые идея права», то есть государственность в Россию принесена «извне».³ Однако, с появлением князей, продолжает он, общественный порядок не установился, взяла верх борьба элементов власти между собой и такое положения дел не позволило проявиться в сознании князей ни политической мудрости, ни государственной высоте даже в минуты общей опасности.

         Княжеские распри на Руси действительно были очень сильны и их ограничение давалось с трудом. Но эти факты в отношении Руси абсолютировать все же не стоит, подобные вещи наблюдались и в Западной Европе. Отрицательное влияние варяжского «призвания» Шелгунов видит еще в одном, а именно в характере основателя княжеского рода Рюрика: «полу-воина, полу-разбойника», который, обладая непомерным стремлением к власти и завоеваниям, сделал из миролюбивых славян воинственный народ. Умственная же слабость людей и предопределила их дальнейшее положение, поэтому «только сила могла явиться решителем судеб».¹

         Николай Васильевич в этом вопросе исходит из признания летописного факта о призвании варягов, объясняя это незрелыми социальными отношениями славян, отсутствием у них готовых юридических идей. С данной трактовкой

1. Шелгунов Н.В. Соч. т.1. СПб., 1895г. с. 206.

2. См.: Иллерницкий В.Е История России в освещении революционеров- демократов. М., 1963. с.114.

3. Шелгунов Н.В. Соч. т.1. СПб., 1895г. с. 281.

4. Шелгунов Н.В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 285.

согласиться нельзя, так как становление государственности на Руси было подготовлено длительным, тысячелетним процессом созревания первобытнообщинного строя и его закономерного, независящего от наличия или отсутствия сторонних сил, перехода к феодальным отношениям. С другой стороны славяне могли обладать древним устным правом, предвосхитившим появление сложного комплекса законов, объединяемых названием «Русская правда» (ХI-ХII вв.). По крайней мере уже в договорах с Византией 911 и 914 годов есть ссылки на «закон русский», и вполне возможно, что ранние статьи Русской Правды восходят к этому не дошедшему до нас древнему праву.¹

         Известно, что норманскую теорию использовали для обоснования монархического взгляда на русскую историю Н.М.Карамзин и его прямой преемник М.П. Погодин резко критиковали в связи с этим взгляды дворянских историков революционеры-демократы Н.Г. Чернышевский и Н.А. Добролюбов, считая данную теорию антинаучной. В их понимании процесс обусловлен не внешними факторами, а внутренними закономерностями.

         Позиция же Н.В.Шелгунова о влиянии варягов на славян не совпадает с точкой зрения В.Г. Белинского.²

         Интересно, что причиной сильной княжеской власти у нас Шелгунов считает отсутствие соответствующих народных учреждений, и главное, необходимого для народовластия уровня знаний и политической зрелости. В этом отношении он далек от идеализации вечевого новгородского строя, считая, что даже Новгород со своими демократическими порядками не дал желаемого результата.

         Автор считает, что утвердившаяся власть норманнских князей носит «всенародный» характер.  Этого характера она не утратила и после того, как ее носители ославянились. Княжеская, а впоследствии и царская власть для

1. Рыбаков Б.А. Мир истории. М., 1984. с. 155.

2. Иллерницкий В.Е. Историография истории СССР. М., 1971. с. 127.

Шелгунова, как и для всех революционеров, олицетворяет централизующее начало, противостоящее народу. Он писал, что «в основу исторической жизни России легли с самого начала два элемента – народный, как выражение свободной личности, и всенародный, высший правительственный элемент, как выражение начала Централизованного».¹ Борьба этих двух начал – государственного и народного и составляет для Н.В.Шелгунова основное содержание не только русской, но и европейской истории.

         В России, как и в Европе, побеждает «начало централизованное» и достигает своей абсолютной высоты для историка в лице Ивана Грозного. С этим именем связан процесс завершения централизации российского государства. В числе причин, облегчивших этот процесс, Шелгунов видит монголо-татарское нашествие. Он считает, что с приходом монголов «сцена действия» перемещается в северо-восточную Русь, где и начинает образовываться ядро будущего Московского государства. С другой стороны, монголы, поддерживая княжеские распри, усиливали тем самым позиции именно московских князей. Получается, что благодаря монгольскому нашествию ускоряется политическое развитие Руси. Такую же точку зрения на образование единого русского государства высказывает дворянский историк Н.М.Карамзин.² По его мнению, эти условия были созданы монголо-татарскими завоевателями, которые якобы помогли возвышению Москвы.

         Но в целом, Шелгунов, как и другие революционеры-демократы, отмечает сильный экономический урон, нанесенный завоевателями, который надолго затормозил развитие производительных сил страны. Так только общую дань,

выплаченную монголам, он оценивает в 400 млн. руб.³ В нравственном

 1. Шелгунов Н.В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 205.

 2. Иллерицкий В.Е. Историография истории СССР. М., 1971. с. 127.

 3. Шелгунов Н.В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 204.

отношении, по мнению автора, монголы не оказали влияния на славян, так как оставили Руси «ее князей, ее устройство и внутреннее управление».¹ Но главное, в чем сказалось отрицательное воздействие монголо-татарского ига на Русь, это то, что не препятствуя возвышению Москвы, завоеватели способствовали усилению личной власти, развитию государственного уклада в ущерб земскому. Такова основная мысль историка.

         Естественно, монголо-татары положительной роли в истории России никогда не играли, но если следовать рассуждениям Шелгунова, то его вывод вполне логичен. Справедливости ради отметим, что Николай Васильевич, пожалуй, больше других революционеров-демократов уделил внимание героической борьбе русского народа против монгольских завоевателей, описав например, яркую картину защиты Козельска его жителями.²

         Образовавшееся централизованное государство Шелгунов считает слабым и причину видит в том, что оно слагалось путем постоянных внутренних и внешних войн, которые нарушали нормальное экономическое развитие страны. Но, главное, отношение между народом и властью определялось в Московском государстве не разумными правовыми принципами, а «чувством страха, благоговейного почтения и безграничной покорности».³ Таково, например, говорит Шелгунов, было отношение к Ивану IV, который свою власть рассматривал не как юридическое право, а как божий дар.

         Если европейские правоведы, по мнению историка, определяли государственную политику и в этой связи назывались первыми мыслителями в Западной Европе, даже «главными решителями» ее исторических судеб, то наши приказные дьяки и подьячие в силу своих слабых знаний в его глазах – просто

1. Шелгунов Н.В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 204.

2. Там же с. 224.

3. Там же с. 291.

слепое орудие власти, порой чуждой интересам и самой России. Таким образом, Шелгунов снова намекает на отсутствие идей римского права, которые достались по наследству не нам, а Западной Европе. Вот поэтому российская власть не смогла обеспечить прочные государственные основы и общественный порядок, что и породило в конце концов ее кризис, начало «смутного» времени в конце ХVI – начале ХVII вв.

         Из вышеприведенного становится ясно, какую роль для Европы сыграли новые основы государственности и почему она оказалась в своем развитии впереди России.

         Как же складывались наши отношения с европейцами, когда началось «тяготение к Западу» и что оно принесло русским? Эти вопросы весьма волновали его, так как по сравнению с Западной Европой мы всегда были слабы, считает Шелгунов, потому что не придавали значения европейской науке и идеям, полагали их даже вредными для российских нравов.

         Связь с Западом «как будто хотела установиться» - заключались торговые договоры с болгарами и византийцами, совершались династические браки.¹ Но вскоре, пишет исследователь, наши внутренние проблемы (усобицы, борьба с кочевниками, монгольское нашествие) перевесили внешние и мы стали удаляться от тесных отношений с европейскими государствами, пока совсем от них не заперлись. Важную роль в этом, считает он, сыграло византийское влияние, суть которого свелась после начала крещения Руси все к более нетерпимому отношению к иноверцам. Действительно, наконец ХI – первая треть ХII века – это время большого напряжения сил всей Руси, вызванного как внутренними неурядицами, так и внешним натиском и его преодолением. В таких условиях сохранить контакты со своими европейскими соседями действительно было трудно, но роль Византии здесь автор преувеличивает, - сама христианизация Руси шла мучительно и долго.

1. Шелгунов Н.В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 248.

         После падения монголо-татарского ига Русь начинает поворачиваться вновь к Западу и вот тут выясняется наша слабость, отсталость, но, замечает Шелгунов, «… не количественная, а качественная».¹ Если говорить о развитии научной и философской мысли России, то, по его словам, возможности для этого были менее благоприятны, чем в Европе, где сказалось влияние римской цивилизации. Шелгунов совершенно справедливо замечает, что западная философия оказалась преемницей философской мысли античного мира. Для доказательства своей точки зрения он приводит следующие данные: в Х в. в европейских городах уже преподавали философию, математику, ХII в. славился школами в Реймсе, Суассоне, Париже, Кельне; в ХVI в. появились Коперник и Бруно, позже Кеплер и Ньютон.  Наши же научные сведения были не богаты и единственно грамотными людьми являлись летописцы. Чем же объясняет такое положение дел Н.В.Шелгунов? Он считает, что доступ знаний в начале исторической жизни народа зависит от «соседства», то есть играет большую роль уровень развития окружающих народ государств. Северные и восточные соседи славянам дать ничего не могли, потому что стояли по своему развитию ниже славян, а от западных соседей мы отгородились сами. Получается, что Россия сама виновата в своих бедах, но заметим, для этого были объективные причины. Шелгунов говорит все же о том, что время насилия и невежества было везде, но то, что у нас наблюдалось в конце ХVII столетия «Европа видела у себя в Х, ХI столетиях…»²

         Чем же привлекал русских людей Запад? Запад, считает историк, всегда казался нам чем-то особенным. Основные сведения черпались из рассказов и описаний путешественников, побывавших в Европе, но в этих рассказах правда зачастую переплеталась с вымыслом. В целом интерес к Европе был пока интересом частным и характера государственной политики не приобрел.

1.   Шелгунов Н.В. Соч. Т.1. СПб., 1895. с. 247.

2.   Шелгунов Н.В. Соч. Т.1. СПб, 1895. с. 191.

Интересно, что главной помехой на этом пути Шелгунов считает, самих московских царей, державшихся за старину. Что касается остального населения,

то народу  терять было нечего, бедность существовала, как в России, так и в Европе. Служилых людей вполне устраивало существующее положение, а вот боярству западные заимствования, как раз не помешали бы. Итак, главным тормозом на пути сближения с Европой, Шелгунов считает боярство и царей. Правда он высоко оценивает роль в этом деле Ивана III, который активно выписывал иноземных лекарей, часовщиков, суконных мастеров и техников, (например, Аристотель Фиораванти, построивший Успенский собор в Кремле), и главное, заключил династический брак с Софьей Палеолог. Именно при Иване III появился австриец, путешественник Николай Поппель, ставший в 1487 году императорским послом в Москве. Этого человека исследователь называет Клумбом, говоря о том, что, для «открытия» России потребовался специальный человек. При Иване IV, пишет он, появились иностранцы – специалисты военного дела, закупалось оружие в Голландии. Заимствовалось то, считает автор, что усиливало лишь внешний блеск и военную силу нашего государства, а полезные знания и идеи, к сожалению, по-прежнему отвергались.

         Итак, Н.В.Шелгунов высоко оценивает знакомство с европейским опытом через главу государства.

         Царствование Бориса Годунова привлекало внимание Н.В.Шелгунова не только в связи с вопросом развития самодержавной власти. Он отмечал, что Ивану IV удалось добиться единодержавия, создать целостный политический организм, однако эта целостность была во многом «внешней», могущество самодержавного государства было велико, но основания его были шатки. Самодержавию предстояла почти вековая борьба с боярством, стремившимся возродить свои позиции. После смерти Ивана Грозного бояре и князья, уцелевшие от опричнины, развязали олигархическую интригу, приготовившую смутное время. Боярско-княжеская оппозиция не гнушалась ничем, ни заговором, ни откровенным обманом народа. Наиболее изворотливым и хитрым из всех членов регентского совета при Федоре Иоанновиче оказался Борис Годунов. В борьбе со своими личными противниками он стал искать опоры для своих замыслов в духовенстве и многочисленном классе служилом. Именно благодаря им Годунову удалось захватить власть после смерти Федора, при этом «изрядный правитель» довольно умело изображал себя невинной жертвой народной воли, будто бы избравшей его на престол. Он «со свойственной ему изворотливостью» старался блистать милостями, льготами, правосудием, набожностью – одним словом, всем, чем можно было привлечь себе сердца народа, ни один из предшественников Бориса на русском престоле не хлопотал так о любви и расположении к себе всех классов народа, как Борис. Причиной тому было его недостаточно прочное положение. Хотя на земском соборе 1598 года Борис Годунов и «отстоял свою власть от ограничения, которого требовали бояре», боярская оппозиция самодержавной властью не была окончательно побеждена. Остальные бояре использовали появление Лжедмитрия I в борьбе против Годунова, затем сам Лжедмитрий стал не нужным боярам. Шуйские свергают и убивают Лжедмитрия, выбирают Василия Шуйского, и те самым,  вторично обманывают простой народ  избранием царя посредством земского собора. Шелгунов отмечал, что Шуйский был «полнейшим олицетворителем всех свойств старого русского быта, пропитанного азиатским застоем». В отличие от Годунова, который «очень хорошо сознавал свою непопулярность и должен был создавать себе искусственную опору в среде духовенства, среди служилых людей», Василий Шуйский не приобрел популярности ни в боярских, ни в дворянских кругах, тем более он был ненавистен народу. Этого человека ненавидел народ, ненавидел также, как ненавидел Бориса Годунова. Антинародная и крепостническая политика Годунова и Шуйского была очевидна и совершенно ясна. И тот, и другой осуществляли крепостное порабощение народа, разница заключалась лишь в социальной опоре Годунова и Шуйского. Первый опирался в своих

действиях на служилое дворянство, второй отстаивал интересы малочисленной

аристократической верхушки крепостников, внутри которой, также шла борьба за

преобладание и главенство одних над другими, именно поэтому Василий  Шуйский и не имел достаточной поддержки в своей среде. Внутри-сословная борьба значительно ослабляла «партию бояр», и все же вплоть до вступления на престол Петра I, бояре имели огромное влияние на управление государством.

         Во второй половине ХVII в. началось перерастание самодержавной власти в неограниченную монархию. Одним из проявлений этого процесса было прекращение созывов земских соборов. Несмотря на стремление официальной и либеральной историографии представить земские соборы в качестве народных законодательных учреждений, демократы – шестидесятники вскрыли сословно – представительный характер земских соборов и их совещательную роль при самодержавной власти.

         Наиболее глубокую оценку роли земских соборов дал Н.В.Шелгунов в статье «Русское слово», написанной в 1862 году, но запрещенной цензурой, публицист разоблачил представления славянофилов о земских соборах, как органах, выражавших свободную волю. В статье «Еще о просветительной неумелости», опубликованной в № 8 журнала «Дело» за 1876 год, он опроверг более изощренную концепцию государственников о земских соборах ХVII в. как первой ступени органов государственного управления. Исследователь подверг обстоятельной критике книгу В.П.Сергеевича, о том, что первый земский собор 1566 года был созван Иваном Грозным «из царственных побуждений», Н.В.Шелгунов считал «мягко говоря», «несерьезным». Обращаясь к Сергеевичу он писал «…Вне царской воли собор не значил ничего…Видеть в соборах, что-нибудь другое, кроме послушного орудия власти, которое должно было служить исключительно ей, будет едва ли верно»¹.

         Исследователь указывал, что «причины, вызвавшие собрания выборных, были везде одинаковы»: первые земские соборы в России, так же, как собрание

1. Языков Н./ Шелгунов Н.В./ Еще о просветительной неумелости. Дело. 1876. № 8, отд.2 с. 5,7.

выборных в Англии, или Генеральные штаты во Франции, созывались правительством с целью выявления соотношения сил различных сословий и определения наиболее выгодной для себя социальной опоры. «Власть искала опоры…только для большего утверждения самой себя».¹ Постепенно царское правительство стало использовать земские соборы не столько для самоутверждения, сколько для упрочения своего деспотизма, для юридического оформления крепостнической политики. На земском соборе 1649 года, «тишайший» Алексей Михайлович «не позволил…даже рассуждать об Уложении, и выборные только выслушали и подписали его».² Когда же самодержавие окончательно почувствовало свою силу, надобность в земских соборах вообще отпала, и их перестали созывать.

         «Эпоха соборов, - указывал Н.В.Шелгунов, - начинается со смутного времени, и только в смуте, в неустройстве, да и в колебаниях нужно видеть ее начало».³

         Наряду с прекращением созывов земских соборов отмечались и другие характерные особенности, свидетельствующие о перерастании сословно – представительной монархии в неограниченную. Так, в соборном уложении 1649 году появились специальные статьи об охране царской личности. Также во второй половине ХVII в. усилились карательные функции государства и быстрее пошел процесс бюрократизации государственного аппарата. Н.В.Шелгунов свел все эти особенности в емкое и довольно глубокое определение характера русского государства при царствовании Алексея Михайловича. В запрещенной цензурой статье «Русское слово», публицист писал: «Правление в стране монархическое;

1.   Языков Н./ Шелгунов Н.В./ Еще о просветительной неумелости. Дело.

     1876. № 8, отд.2 с. 5,7.       

2. Шелгунов Н.В. Русское слово. Красный архив. 1926. № 1 (14). с. 141.

3.  Языков Н. / Шелгунов Н.В./ Еще о просветительной неумелости. c.8.

безусловное повиновение монарху, сходное с детским послушанием, есть высший и священный закон государства. Все чиновники разделены на классы и подчинены друг другу по старшинству чинов. Каждый из них раб своего начальника и полновластный господин своих подчиненных. Как чиновники, так и области, города и села страны распределены по разрядам, и управление всей страны до мельчайших подробностей определено правилами и предписаниями. Все сношения производятся письменно и в следствии того крайне неудобны по своему формализму.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7