Реферат: Григорий Распутин
То, что кампания была
организована деятелями масонства, свидетельствуют следующие факты. Во-первых,
газета “Голос Москвы” издавалась на средства группы московских промышленников
во главе с масоном А.И. Гучковым, а её редактором был родной брат масона Ф.И.
Гучков.
Во-вторых, инициатором запроса в
Государственной думе был тот же Гучков, а по вопросу о спешности запроса
выступали Гучков и другой видный масон В.Н. Львов.
Если бы депутаты Государственной
думы повнимательней и непредубежденно ознакомились бы с фактической стороной
доказательств обвинений, выдвигаемых против Распутина, то сразу бы поняли, что
они не стоят и выеденного яйца. Но организаторы намеренно торопились, и запрос
был принят безо всякой предварительной проработки.
Председатель Государственной думы
Родзянко подготавливает доклад для царя, в котором он излагает все известные
ему “факты”, представленные Гучковым, Новоселовым и некоторыми другими лицами.
Перед встречей с царем Родзянко
показывает эти материалы вдовствующей императрице Марии Федоровне, которая
поддерживает его, отражая в этом интересы значительной части царской фамилии,
не понимая, что тем самым готовит ловушку для собственного сына.
26 февраля 1912 года Родзянко
делает доклад царю: “Ваше Величество, присутствие при дворе в интимной его
обстановке человека столь опороченного, развратного и грязного, представляет из
себя небывалое явление в истории русского царствования. Влияние, которое он оказывает
на церковные и государственные дела, внушает немалую тревогу решительно во всех
слоях общества. В защиту этого проходимца выставляется весь государственный
аппарат, начиная с министров и кончая низшими чинами охранной полиции. Распутин
- оружие в руках врагов России, которые через него подкапываются под церковь и
монархию. Никакая революционная пропаганда не могла бы сделать того, что делает
присутствие Распутина. Всех пугает близость его к царской семье. Это волнует
умы”.
- Но отчего же такие нападки на
Распутина? - перебил “речь” Родзянко царь. - Отчего его считают вредным?
Родзянко, ссылаясь на публикацию
в газетах и на разные слухи, сообщил царю, что Распутин влияет на перемещение
церковных иерархов. Способствовал смещению епископов Гермогена, Феофана,
Антония, иеромонаха Илиодора. Все знают, что Распутин хлыст и ходит с женщинами
в баню.
Родзянко зачитывает царю
несколько писем.
Царь внимательно слушает.
- Вот письмо одного сибирского
священника, - говорит царю Родзянко, - в котором он умоляет довести до сведения
начальства о поведении Распутина, о развратной его жизни и о том, какие слухи
он распространяет о своем значении в Петербурге и при дворе (зачитывает его).
Вот письмо, в котором одна барыня
кается, что Распутин её совратил, нравственно изуродовал, отшатнулась от него,
покаялась, и после этого она вдруг видит, что Распутин выходит из бани с её
двумя дочерьми. Жена инженера Л. тоже увлеклась этим учением. Она сошла с ума и
теперь ещё в сумасшедшем доме. Поверьте, Ваше Величество.
- Но отчего вы думаете, что он
хлыст?
- Ваше Величество, прочтите
брошюру Новоселова. Он специально занялся этим вопросом. Там есть указание на
то, что Распутина судили за хлыстовство, но дело почему-то было прекращено.
Кроме того, известно, что радения приверженца Распутина происходили на квартире
Сазонова, где Распутин жил.
Родзянко обманывал царя. Письма,
которые он ему зачитал, при проверке оказались выдумкой, и сам Родзянко их
никогда больше не использовал. Посещение бань с женщинами подтверждалось только
предположениями полицейских агентов, которые следили за Распутиным. Григорий
Ефимович действительно часто посещал баню, иногда его сопровождали и женщины,
но в любой бане есть мужские и женские отделения, а не только семейные номера.
Несмотря на все старания, полицейским агентам не удалось получить показания
банщиков, что Распутин мылся с женщинами в одном помещении. А ведь для этого у
полицейских агентов были все возможности, включая денежные фонды полиции.
Родзянко обманывает царя своим
утверждением, что Распутине, судили за хлыстовство. Дело до суда не могло быть
доведено из-за отсутствия, так сказать, состава преступления. Выдумкой
оказывается факт о проведении хлыстовских радений на квартире издателя журнала
“Экономия России” Сазонова. Ни Родзянко, ни полиция этот факт больше не
используют, так как не имеют никаких доказательств, кроме беспочвенных домыслов
и слухов.
Это вскроется позже, а пока царь
дает Родзянко поручение произвести расследование по делу Распутина. Он получает
возможность изучить то самое тобольское дело о хлыстовстве и целый ряд других
документов, позволявших сделать вывод о том, что кампания против Распутина намеренно
сфабрикована.
Но Родзянко не интересует истина.
Запряженный в колесницу своих политических устремлений, он продолжает намеренно
искажать факты. Вот как, например, он представляет уже известное нам дело о
принадлежности Распутина к секте хлыстов. Миссионер Тобольской епархии
“представил обширный доклад, изобилующий документальными данными, сделал обыск
в квартире Распутина, произвёл несколько выемок вещественных доказательств и
раскрыл много бывших неясными обстоятельств, несомненно изобличающих
принадлежность Распутина к хлыстовству. Некоторые из этих подробностей,
указанных в докладе, были до того безнравственны и противны, что без отвращения
нельзя было их читать”. Так намеренно производится шельмование неугодного
человека, создается миф о Распутине.
Однако царь параллельно с
Родзянко поручает разобраться в деле Распутина и другим, более честным, людям,
а также сам затребовал и изучил обвинительные материалы. В результате царь,
всегда доверявший Родзянко, после этого стал относиться к нему холоднее и даже
некоторое время отказывался его принимать. Это недоверие к нему он сохранил до
конца своих дней.
При дворе оружием враждебных
Распутину сил стала фрейлина царицы София Ивановна Тютчева, тесно связанная с
окружением Великого князя Николая Николаевича. Тютчева собирает о Распутине
компрометирующие материалы (слухи, “одна дама сказала”) и передает их царице,
которая, проверив их, убеждается в их вымышленности.
Фрейлина Тютчева с удивительной
настойчивостью продолжает распускать слухи о том, что Распутин чуть ли не
ежедневно бывает во дворце, купает Великих княжон. Дошло до того, что царь был
вынужден пригласить Тютчеву к себе и сделать ей внушение.
Однако и после беседы с царем
Тютчева продолжала распускать слухи и интриговать. Как рассказывает Вырубова,
“она бегала жаловаться семье Её Величества на неё же. Она повлияла на фрейлину
княжну Оболенскую, которая ушла от Государыни, несмотря на то, что служила
много лет и была ей предана. В детской она перессорила нянь, так что Её
Величество, которая жила с детьми, избегала ходить наверх, чтобы не встречаться
с надутыми лицами. Когда Великие княжны стали жаловаться, что она
восстанавливает их против матери, Её Величество решила с ней расстаться (это
произошло в 1912 г.). В глазах московского общества Тютчева прослыла “жертвой
Распутина”, в самом же деле все нелепые выдумки шли от неё, и она сама была
главной виновницей чудовищных сплетен на семью их Величеств”.
В те же годы распространяются
слухи, что Распутин соблазнил нянюшку царских детей М.И. Вишнякову.
Распускается сплетня, что в этом она якобы каялась своему духовному отцу,
признавалась, что ходила со своим соблазнителем в баню, но потом одумалась,
поняла своей грех и во всём призналась царице. Разбирательство этого дела,
проведенное по приказанию царя, показало, что речь идёт о больном воображении
психически неуравновешенного человека. При допросе она не подтвердила фактом ни
интимной связи с Распутиным, ни хождения с ним в баню, зато рассказала, что
слышала о его якобы безнравственном поведении от других лиц. В Центральном
государственном архиве РФ сохранилась её маленькая записочка, в которой она
перечисляла лиц, якобы соблазненных Распутиным (Решетникова в Москве
(семидесятилетняя старуха) и баронесса Врангель в Ялте). В конце концов её
отправили на лечение.
Как подавалось в высших
придворных сферах дело Распутина, можно судить по секретному донесению,
хранящемуся ныне в Центральном государственном архиве. Донесение напечатано на
хорошей бумаге, написано обтекаемым языком, рассчитанным на деликатную публику
(избегаются резкие выражения, скабрезности передаются эзоповым языком),
датировано февралём 1912 года.
“По кулуарным слухам, -
сообщается в донесении, - история Григория Распутина представляется к данному
моменту в следующей схеме: значение Распутина двояко, оно заключается,
во-первых, в политическом влиянии на Государыню.
Политические учения Распутина
изложены в его сочинении, посвященном киевским торжествам, где проводится мысль
о государстве как полном народовластии, “единственным выразителем которого
является царь, представляющий собой наиболее совершенное выражение народного
разума, народной совести и народной воли”.
По мнению “секретного
доносителя”, это учение принадлежит не самому Распутину, а приготовлено для
него “Союзом русского народа”.
“Секретный доноситель” сообщает о
якобы покровительстве Распутина со стороны графа Витте, в последнее время
весьма стремящегося к примирению с “Союзом русского народа”, что, по мнению
правых членов Думы, “возможно, хотя и трудно”.
Влияние Распутина на Императрицу,
по мнению “доносителя”, можно понять, прочитав трактат Блаженного Августина “О
граде Божием”, в котором грехопадение трактуется как нарушение гармонии между
духовным и физиологическим. Свою теорию восстановления гармонии между духовным
и физиологическим началами человеческой природы Распутин осуществляет столь
изощрёнными способами, что многие из жертв добросовестно заблуждаются в
истинном значении производимых над ними манипуляций (намёк на “развратное”
поведение Распутина, хождения с женщинами в баню).
При дворе идёт борьба двух
империатриц. Против Распутина выступает вдовствующая императрица с генералом
Дедюлиным, которая стала побеждать, чему способствовала жалоба горничной
государыни Вишняковой, которую Распутин якобы хотел соблазнить.
“Доноситель” сообщает подробности
отъезда Распутина в Тобольск. На вокзале его провожали Вырубова и Пистолькорс,
а перед самым отправлением поезда лейб-казак привез Распутину из царского
дворца букет белых роз. Распутин беседовал с сотрудником газеты “Новое время” и
якобы сказал ему, что едет в Тобольск за дочерью, которую Государь обещал
воспитать вместе с Великими княжнами (чистой воды вымысел газетчика), а затем
вместе с царской семьей поедет в Крым.
“Доноситель” зловеще заявляет,
что “последнее слово по распутинской эпопее будет сказано именно в Крыму, вдали
от Правительства и от русского общества и его представителей”. Нет ли здесь
намека на готовящееся покушение, которое хотел организовать ялтинский
градоначальник Думбадзе? Во всяком случае, совпадение поразительное!
В конце 1911 года Гермоген и
Илиодор в присутствии ещё нескольких лиц пытаются по-свойски разделаться с
Распутиным. По рассказам участников этой истории, Гермоген пригласил к себе
Распутина и заявил ему:
“Ты обманщик и лицемер, ты
изображаешь из себя святого старца, а жизнь твоя нечестна и грязна. Ты меня
обошёл, а теперь я вижу, какой ты есть на самом деле, и вижу, что на мне лежит
грех - приближения тебя к царской семье. Ты позоришь её своим присутствием,
своим поведением и своими рассказами, ты порочишь имя Царицы, ты осмеливаешься
своими недостойными руками прикасаться к её священной особе. Это нельзя терпеть
дальше. Я заклинаю тебя именем Бога живого исчезнуть и не волновать русского
люду своим присутствием при царском дворе”. После этих слов Распутин высказал
резкое несогласие с несправедливыми выпадами и выводами в свой адрес. Тогда
Илиодор, келейник Гермогена и ещё один участник встречи кинулись его избивать.
Слежка за Распутиным была
заведена ещё при Столыпине. Тогда её организовал П.Г. Курлов. Однако делалось
это очень незаметно, сверхсекретно.
После известной речи Гучкова и
депутатского запроса в Государственной думе, выступления с клеветническими
обвинениями в адрес Распутина царь приказывает принять меры к охране его жизни.
Дается соответствующий приказ министру внутренних дел А.А. Макарову.
Но под предлогом охраны враждебно
настроенные к Распутину чиновники разрабатывают систему слежки за всей жизнью и
деятельностью Распутина, стремясь всеми возможными способами найти в ней
криминал, не гнушаясь идти даже на обман и фальсификацию. На первых порах
подобный подход был задан А.А. Макаровым. Позднее, при министре Маклакове Н.А.,
- масоном Джунковским, который, по словам Белецкого, “с первых своих шагов... относился
к нему отрицательно демонстративно”.
Как показал на допросе
чрезвычайной комиссии Временного правительства Белецкий, и это подтверждается
другими показаниями, был выработан план, сводившийся к командированию развитых
и конспиративных филеров, которым было поручено, кроме охраны Распутина,
тщательно наблюдать за его жизнью, вести подробный дневник, на основании
которого составлялись сводки обзора. В Покровское был командирован филер на
постоянное жительство, но не для охраны, а для всестороннего шпионажа.
Причем с самого начала у полиции
возникли трудности. Прикомандированные к Распутину агенты для охраны сошлись с
ним довольно близко, вели разговоры, пили чай, читали ему газеты и
тенденциозный компромат на него давать, судя по всему, отказывались. Из
показаний Белецкого видно, что этим агентам в плане сбора сведений они не
доверяли. Местной агентуры в Покровском завести не удалось. Как пишет Белецкий,
“служащий элемент, поставленный Распутиным, держался им и мог бы ему передать и
специальные наблюдения за ним, а правительство местное жило с ним в хороших,
добросовестных отношениях, и он многое сделал для своего селения”.
Сведения о Распутине в письменной
форме представляли министрам и их заместителям. С самого начала большой интерес
к этим сведениям проявлял председатель Совета министров (1911 - 1914 гг.) В.Н.
Коковцов.
Полиция использует самые
недозволенные приёмы. Министр внутренних дел Макаров, получив в руки несколько
писем Царицы Распутину, пытается сыграть на этом и дискредитировать его в
глазах царской семьи. Письма были украдены у Распутина и вложены в руки
Илиодора некими Каробовичем из Вильно и Замысловским.
То есть Илиодор здесь был
использован для интриги против Распутина. Но такое грубое вмешательство в
личную сферу царской семьи вызвало крайне отрицательную реакцию с её стороны и,
естественно, окончилось отставкой Макарова.
За спиной этих людей стоял тот же
масон Гучков А.И. Бывший глава правительства России Коковцов В.Н. пишет об
этом:
“Особенное обострение получил
этот вопрос (о влиянии Распутина на царя) в связи с именем Гучкова А.И. В
начале декабря или в конце ноября (1912 г.) стали распространяться по городу
отпечатанные на гектографе копии 4-х или 5-ти писем - одно императрицы
Александры Федоровны, остальные от Великих княжон, к Распутину. Все эти письма
относились к 1910 или 1909 году, и содержание их, и в особенности отдельные
места и выражения из письма императрицы, составляющие, в сущности, проявление
её мистического настроения, давали повод к самым возмутительным пересудам”.
Когда о Распутине поползли слухи
как о хлысте и некоторые доверчивые люди стали остерегаться знакомства с ним,
царская чета, по-видимому, по совету вдовствующей императрицы посылает на
родину Григория своего ближайшего друга Анну Вырубову “посмотреть, как он живет
у себя” Вырубова поехала не одна, а ещё с тремя дамами и своей горничной. Из
Петербурга поездом до Тюмени. Там их уже встречал Распутин на тарантасе,
запряженном сильными лошадьми, и повез их по пыльной дороге 80 вёрст до села
Покровского. Вырубову поражала зажиточность сибирских крестьян. У многих были
двухэтажные дома, довольно много земли, крепкое хозяйство.
В последние годы Распутин купил и
перестроил двухэтажный дом, скромно украшенный резными наличниками и
балясинами, как это принято в Сибири. Дом был достаточно вместителен. Несколько
комнат на первом этаже, несколько комнат на втором. Сам Григорий жил на втором,
эти же комнаты отводились почетным гостям. Семья и работники жили на первом
этаже. Кроме того, во дворе главного дома стоял ещё один старый одноэтажный
домик, в котором жил отец Распутина.
Второй этаж главного дома был
хорошо, по крестьянским меркам отделан: цветные обои, расписанные потолки,
дорогие иконы и царские портреты (и те, и другие - все подарки). Зашторенные
окна, кресла, диван, большой стол, за которым собирались гости. В гостиной
висело жутковатое изображение страшного суда Господня, так, как оно часто
изображается на западной стене русских церквей со всеми муками ада для
грешников.
В этот дом и приехала Вырубова.
“Встретила нас, - пишет она, -
его жена - симпатичная пожилая женщина, трое детей, две немолодые
девушки-работницы и дедушка-рыбак. Все три ночи мы, гости, спали в довольно
большой комнате наверху, на тюфяках, которые расстилали на полу. В углу было
несколько больших икон, перед которыми теплились лампады. Внизу, в длинной
тёмной комнате, с большим столом и лавками по стенам обедали; там была огромная
икона Казанской Божьей Матери, которую они считали чудотворной. Вечером перед
ней собирались вся семья и “братья” (так называли четырех других
мужиков-рыбаков), все вместе пели молитвы и каноны.
Водили нас на берег реки, где
неводами ловили массу рыбы и тут же, ещё живую и трепетавшую, чистили и варили
из неё уху; пока ловили рыбу, все время пели псалмы и молитвы. Ходили в гости в
семьи “братьев”. Везде сибирское угощение: белые булки с изюмом и вареньем,
кедровые орехи и пироги с рыбой. Крестьяне относились к гостям Распутина с
любопытством, к нему же безразлично, а священники враждебно. Был Успенский
пост, молока и молочного в этот раз нигде не ели; Григорий Ефимович никогда ни
мяса, ни молочного не ел. По возвращении я рассказывала всё, что видела”.
В 1912 году против Распутина
пытаются сфабриковать ещё одно дело о хлыстовстве.
Содержание этого дела передают
воспоминания семинариста, учившегося в Тобольской семинарии в 1907-1913 годах,
некоего М.В. Андреева. В 1913 году он был семинаристом выпускного курса, на
котором вел занятия некто священник Юрьевский. И вот однажды этот Юрьевский
пришел к семинаристам очень расстроенный и начал жаловаться, что Владыко
Алексий бросил в горящую печь его трехмесячный труд о Распутине, выполненный им
по заказу епископа Евсевия.
Юрьевский пересказывает
семинаристам свой доклад, содержащий откровенно фантастические сведения. 30
молодых людей, затаив дыхание ловят каждое его слово.
Начал он с того, что Распутин был
конокрадом, его поймали, избили и только после этого он стал ходить по
богомольям. Легко опровергаемая ложь, ибо если бы этот факт действительно был,
его бы использовали ещё в деле 1907 года, но ни один недоброжелатель об этом не
сказал, а на селе такие вещи не забываются. Нет ни одного документа, который
хотя бы косвенно говорил о конокрадстве Распутина.
Более того, в 1915 году, когда
слухи о “конокрадстве” Распутина стали распространяться ещё шире и “Сибирская
торговая газета” напечатала об этом информацию, редакция получила от Распутина
такую телеграмму:
“Тюмень, редактору Крылову.
Немедленно докажи, где, когда, у кого я воровал лошадей, как напечатано в твоей
газете; ты очень осведомлён; жду ответа три дня; если не ответишь, я знаю, кому
жаловаться и с кем говорить. Распутин” Через некоторое время газета напечатала
опровержение о том, что не имеет доказательств обвинения Распутина в
конокрадстве (но очень мелким шрифтом и мало понятным языком).
“Странствовал Распутин вместе с
Варнавой года три, а впоследствии он сделал его епископом”, - продолжал свой
рассказ Юрьевский. Это тоже выдумка, легко опровержимая, так как Распутин
познакомился с Варнавой, когда тот был уже в высоком духовном чине настоятеля
монастыря.
Далее Юрьевский рассказывает
семинаристам настоящие скабрезности, фантастические детали, не имеющие никакой
документальной основы.
Кто был заказчиком этой истории -
сегодня мы можем только предполагать. Но одно определенно ясно: она сильно
способствовала развитию мифа о Распутине, внеся в него множество новых,
неприличных деталей, ставших объектом самого широкого обсуждения. Следующим
шагом в развитии этого мифа был переход от приписывания Распутину разврата на
религиозной (хлыстовской) основе к разврату бытовому. Но это стали делать уже позднее,
после 1914 года. Общественное сознание должно было привыкнуть к чудовищным
деталям неслыханного разврата.
Можно понять реакцию Владыки
Алексия на эти фантастические выдумки. Внимательно изучив их, собрав
достоверные сведения и даже сам выехав на место, Владыко Алексий убедился, что
доклад Юрьевского носит чисто клеветнический характер.
И когда Юрьевский пришёл к
епископу Алексию, тот ему спокойно сказал: “А я, батюшка, тобой сочиненное дело
в печь бросил, и оно сгорело”.
Чтобы прекратить клеветнические
слухи, Алексий лично взялся за это дело, изучил материалы, затребовал сведения
от причта Покровской церкви, неоднократно беседовал с самим Распутиным. По
результатам этого нового расследования было подготовлено заключение Тобольской
духовной консистории, разосланное многим высокопоставленным лицам и некоторым
депутатам Государственной думы.
Вот это заключение:
“Заключение Тобольской
духовной консистории о принадлежности Распутина к секте хлыстов. 29 ноября 1912
г.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6
|