Реферат: Бородинское сражение

Вступая  на  пост  главнокомандующего,  Кутузов  ника­кого  плана  ведения  войны  не  получил.  Ему  предоставля­лась  в  этом  отношении  большая  самостоятельность,  в  то  же  время  на  него  возлагалась  огромная  ответственность.  Кутузов  хорошо  понимал,  что  народ  и  армия  ждут  от  него  решительных  действий,  которые  остановили  бы  даль­нейшее  продвижение  противника  в  глубь  страны.

Но  ни  народ,  ни  армия  не  могли  знать,  что  достаточно  подготовленных  сил  ни  на  фронте,  ни  в  тылу  для  этого  не  было.  Трезво  оценивая  обстановку,  сложившуюся  не­посредственно  на  фронте,  Кутузов  пришел  к  выводу,  что  наличных  войск,  действовавших  против  превосходящих  сил  противника,  крайне  недостаточно.  Армии  нужны  серьезные  подкрепления.

Перед  отъездом  в  армию  10  августа  Кутузов  заехал  в  Военное  министерство  и,  не  застав  управляющего  А.  И.  Горчакова,  просил  через  чиновника  доставить  ему  необходимые  сведения,  о  существе  которых  последний  доложил  князю  Горчакову  запиской  следующего  содержа­ния:  « Князь  Кутузов  покорнейше  просит  Ваше  сиятель­ство  сделать  ему  одолжение  приказать  собрать  как  можно  скорее  следующие  сведения:

1-е  —  о  рекрутских  депо;  где  оные  и  в  каком  состоя­нии  и  вооружении  находятся?

2-е  —  о  войсках  регулярных,  внутри  империи  форми­рующихся.

3-е  —  не  имеете  ли  сведения  об  успехе  Московского,  Смоленского  и  прочих  ополчений » . 

Прочитав  записку,  Горчаков  наложил  резолюцию:  « Прикажи  собрать  все  эти  сведения  и  завтра  поутру  мне  представь  —  смотри  же,  быстро  и  ясно » 15.

На  следующий  день,  11  августа,  Кутузов  действитель­но  направил  официальный  запрос  в  Военное  министер­ство,  в  котором  писал:  « Милостивый  государь  мой,  князь  Алексей  Иванович!  Покорнейше  прошу  Ваше  сиятель­ство  доставить  ко  мне  следующие  сведения:

1-е  —  о  всех  рекрутских  депо,  ныне  в  наличности  на­ходящихся,  о  числе  и  о  вооружении  оных.

2-е  —  о  тех  регулярных  войсках,  которые  внутри  им­перии  формируются;  где  и  какой  успех  сего  формирова­ния  происходит.

С  истинным  почтением  и  преданностью  имею  честь  быть  Вашего  сиятельства  всепокорнейший  слуга  князь  Михаил  Г(оленищев)  Кутузов » 16.

Это  был  первый  документ,  исходивший  от  нового  глав­нокомандующего.  Чрезвычайно  важно  отметить,  что  боль­шой  полководческий  опыт  Кутузова  дал  ему  возможность  правильно  определить  ту  главную  силу,  которая  была  способна  изменить  ход  военных  действий.  Резервы  —  вот  что  интересовало  Кутузова  прежде  всего.  Это  был  карди­нальный  вопрос,  от  решения  которого  зависел  исход  войны.

Как  видно  из  писем,  относящихся  к  первым  дням  деятельности  нового  главнокомандующего,  Военное  мини­стерство,  не  зная  истинного  положения  дел  с  формиро­ваниями,  указало  на  наличие  в  стране  довольно  крупных  резервов.  Были  названы  как  находившиеся  в  готовности  55  батальонов  пехоты,  26  эскадронов  кавалерии,  14  ар­тиллерийских  рот,  сосредоточенных  в  районе  Калуги  в  Особом  отряде  (корпусе)  генерала  М.  А.  Милорадовича.  Указывалось,  что  2  дивизии,  сформированные  на  Украине  князем  Я.  И.  Лобановым-Ростовским,  направляются  к  Туле,  идет  успешная  подготовка  шести  пехотных  полков  в  Петербурге,  Новгороде,  Твери,  Москве,  Туле  и  Калуге,  наконец,  возлагались  большие  надежды  на  Московское  ополчение.  В  общей  сложности  Военное  министерство  считало  вполне  возможным  выставить  дополнительно  100—120  тыс.  человек  17.

Естественно,  что  создание  в  глубине  страны  сильных  резервов  и  появление  их  перед  лицом  врага  имело  огром­ное  значение.  Увеличив  армию  за  счет  резервов  и  ополче­ния,  Кутузов  рассчитывал  приостановить  дальнейшее  про­движение  Наполеона  в  глубь  страны,  не  допустить  про­тивника  к  Москве.  В  день  отъезда  из  Петербурга,  11  августа  1812  г.,  Кутузов  писал  Милорадовичу:  « Вам  известно,  что  1-я  и  2-я  наши  Западные  армии  находятся  у  Смоленска...  Нынешний  предмет  состоит  в  преграде  пути  неприятельскому  в  Москву,  к  чему,  вероятно,  и  все  меры  командующими  нашими  армиями  предприняты.  Но,  знав  Вас  с  войсками,  Вашему  высокопревосходитель­ству  вверенными,  в  расположении  от  Москвы  до  Калуги,  поставлено  в  виду  войскам  иметь  вторичную  стену  противу  сил  неприятельских  на  Москву  по  доро­ге  от  Дорогобужа  в  той  надежде,  что  Вы,  расположа  войска,  Вам  вверенные,  сообразно  сему  предмету,  проти­вопоставите  силам  неприятельским  их  мужество  и  вашу  твердость  с  тем,  что  найдет  враг  наш  другие  преграды  на  дороге  к  Москве,  когда  бы,  паче  чаяния,  силы  1-й  и  2-й  Западных  армий  недостаточны  были  ему  противо­стоять.  Расположение  Ваше  должно  быть  и  в  таком  смыс­ле,  чтобы  могли  сии  армии  при  надобности  удобно  опи­раться  на  Вас  и  Вами  пользоваться » 18.

В  тот  же  день  Кутузов  направил  письмо  графу  Ро­стопчину,  в  котором  писал:  « К  Вашему  сиятельству  об­ращаюсь  я  с  тем,  чтобы  по  требованию  генерала  Милорадовича  усилили  его  всеми  теми  войсками,  которые  уже  до  некоторой  зрелости  в  формировании  своем  достигли,  дабы  тем  главная  армия  нашла  себе  новый  источник  к  усилению » 19.

За  день  до  отъезда  Кутузова  в  армию  царскосельский  исправник  Маничаров  получил  от  петербургского  губер­натора  М.  М.  Бакунина  извещение,  что  главнокомандую­щий  армией  генерал  от  инфантерии  князь  М.  И.  Голенищев-Кутузов  завтра  поутру  рано  отправляется  из  Петер­бурга  по  Московскому  тракту  и  ему  необходимо  выделять  на  станциях  по  50  лошадей.

Провожаемый  многочисленными  жителями,  Кутузов  11  августа  покинул  Петербург.  Его  путь  к  армии  прохо­дил  по  Московскому  тракту  через  Ижору,  Новгород,  Яжелбицы,  Торжок,  Ржев,  Гжатск.  Почти  на  каждой  поч­товой  станции  Кутузов  направлял  курьеров  с  письмами  к  Милорадовичу,  Ростопчину,  Чичагову,  Барклаю-де-Толли,  в  Военное  министерство.  Общий  тон  этих  писем  —  всемерное  усиление  действующей  армии.

Каковы  же  были  в  действительности  возможности  страны  для  пополнения  действующей  армии  свежими  войсками?  Как  на  самом  деле  обстояло  дело  с  резервами?  Царь  и  Военное  министерство  слишком  поздно  спохвати­лись  исправлять  допущенные  ошибки.  Дело  в  том,  что  до  вторжения  Наполеона  в  Россию  успешных  практиче­ских  мер  для  создания  крупных  резервных  формирований  предпринято  не  было.  Запасные  батальоны  и  рекрутские  депо,  разбросанные  по  всей  России,  находились  в  крайне  запущенном  состоянии  и  не  были  в  какой-либо  степени  источником  пополнения  действующей  армии.  Сказалась  переоценка  своих  сил  и  недооценка,  или,  справедливее  сказать,  незнание  сил  противника.  Значительное  числен­ное  превосходство  противника  было  установлено  русским  командованием  лишь  после  его  вторжения  в  Россию.

Первое  распоряжение  о  формировании  войск  в  тылу  относится  к  25  июня.  В  рескрипте  на  имя  малороссийско­го  генерал-губернатора  Я.  И.  Лобанова-Ростовского  царь  требовал  как  можно  скорее  собрать  несколько  казачьих  полков  и  направить  их  по  мере  готовности  в  Калугу  и  Тулу.  Вслед  за  этим  27  июня  Александр  I  отдал  распо­ряжение  управляющему  Военным  министерством  генерал-лейтенанту  А.  И.  Горчакову:  за  счет  запасных  рек­рутов,  находившихся  в  депо  2-й  линии  (Старая  Русса,  Торопец,  Вязьма,  Рославль,  Сумы),  сформировать  шесть  пехотных  полков,  расположив  их  в  Петербурге,  Новгоро­де,  Твери,  Москве,  Туле  и  Калуге  20.  Согласно  приложен­ному  к  письму  расписанию  о  своде  рекрутов,  каждый  пехотный  полк  получал  из  рекрутского  депо  1446  сол­дат  21.

Большие  трудности  первого  этапа  войны  и  вполне  определившееся  численное  превосходство  противника  за­ставили  Александра  I  от  нерешительных  и  незначитель­ных  мер  по  формированию  и  сбору  пополнения  перейти  к  более  энергичным  действиям.  С  этой  целью  в  начале  июля  были  отданы  распоряжения  о  стягивании  в  Калугу  формировавшихся  до  этого  в  Стародубе,  Новгороде-Северском,  Конотопе,  Ромнах,  Сумах,  Изюме,  Глухове,  Рославле,  Торопце  всех  рекрутских  четвертых  батальонов,  кавалерийских  эскадронов  и  артиллерийских  рот.  Но  рас­четам  Военного  министерства  это  должно  было  составить  один  корпус  из  55  батальонов,  26  эскадронов  и  14  артил­лерийских  рот.  Общее  командование  войсками  царь  поручил  генералу  от  инфантерии  Милорадовичу,  освободив  его  от  должности  киевского  военного  губернатора.  Поручая  Милорадовичу  создать  полки,  бригады  и  дивизии  из  по­ступающих  в  Калугу  батальонов,  царь  указывал  ему:  « Сей  предмет  соделывается  тем  более  важным  в  настоя­щем  положении  дел,  что  войска  под  начальством  Вашим  должны  будут  служить  основанием  для  образования  об­щего  большого  воинского  ополчения » 22.

Если  учесть,  что  эти  крайне  запоздалые  мероприятия  царского  правительства  по  формированию  резервных  ча­стей  и  сосредоточению  их  на  наиболее  важных  стратеги­ческих  направлениях  повсеместно  встречали  довольно  сильные  препятствия  (замедленный  сбор  на  пункты  фор­мирования,  недостаток  обмундирования,  отсутствие  ору­жия,  затруднения  в  транспортировке  рекрутов),  то  станет  очевидным,  что  пополнение  в  ближайшее  время  дейст­вующей  армии  свежими  силами  представлялось  далеко  не  в  таком  радужном  свете,  как  это  казалось  в  Военном  министерстве.  Все  это  не  помешало  Военному  министер­ству  преувеличить  наличие  готовых  вооруженных  сил  в  стране.  Правда,  выводы  министерства  частично  строились  на  хвастливых  донесениях  графа  Ростопчина  в  Военное  министерство  и  министру  полиции  А.  Д.  Балашову  об  успешном  комплектовании  корпуса  генерала  Милорадовича  и  наборе  военной  силы.  Так,  в  донесении  Балашову  в  первых  числах  августа  1812  г.  Ростопчин  сообщал:  « Приезд  Милорадовича  и  уверение,  что  к  6  августа  от  Калуги  до  Можайска  будет  31  тыс.  славных  войск  и  30  тыс.  московской  силы,  придали  бодрости  малому  числу  бледных  и  трепещущих » 23.

Версия  о  том,  что  генерал  Милорадович  создал  сильный  отряд,  идущий  навстречу  армии,  получила  настоль­ко  широкое  распространение,  что  иностранные  историки  сообщают  об  этом  как  о  бесспорной  истине.  Так,  полков­ник  Г.  Д.  Гутчинсон  в  своей  книге,  посвященной  Отече­ственной  войне  1812  года,  говоря  о  действиях  русской  армии  под  командованием  Барклая-де-Толли,  пишет:  « Когда  он  соединился  в  Гжатске  29  августа  с  подкреп­лением  в  60  тыс.  человек  под  начальством  генерала  Ми­лорадовича,  то  решил,  что  наступило  время  остановиться,  и  открыто  помериться  силами  с  его  великим  соперником.  Едва  он  принял  это  решение,  как  был  замещен  генералом  Кутузовым » 24.

Все  это  вместе  взятое  —  информация  Военного  мини­стерства,  письма  Ростопчина  —  дало  основание  Кутузову  рассчитывать  на  значительное  увеличение  армии  за  счет  резервов  и  ополчения,  и  в  первую  очередь,  конечно,  на  использование  для  этой  цели  корпуса  Милорадовича  и  Московского  ополчения.  Усилив  армию  этими  войсками,  Кутузов  полагал  вполне  возможным  приостановить  даль­нейшее  продвижение  Наполеона  в  глубь  страны,  разгро­мить  французов  еще  до  подхода  их  к  Москве.  Он  часто  говорил:  « Настоящий  мой  предмет  есть  спасение  Москвы  самой » 25.

Главнокомандующий  рассчитывал  не  только  на  усиле­ние  армий,  действовавших  на  московском  направлении.  Разумеется,  это  были  главные  силы,  ближайшие  задачи  которых  состояли  в  том,  чтобы  активной  обороной  при­остановить  дальнейшее  продвижение  противника,  не  до­пустить  его  подхода  к  Москве.  Полный  же  разгром  врага,  несомненно,  требовал  координации  действий  всех  армий  и  их  активного  участия  в  борьбе.  Полководец  пришел  к  выводу  о  необходимости  перенесения  основных  усилий  Дунайской  и  3-й  Западной  армий  также  против  главной  группировки  наполеоновских  войск,  приближавшейся  к  Москве.  Свое  решение  Кутузов  изложил  в  письмах  ко­мандующим  Дунайской  и  3-й  Западной  армиями  26.  На  остановке  в  Яжелбицах  14  августа  он  отправил  письмо  П.  В.  Чичагову,  в  котором  сообщал:  « Неприятель,  со­единивши  почти  все  свои  силы,  находится  уже  между  Смоленском  и  Москвой;  наши  две  армии,  1-я  и  2-я,  по  последним  известиям  около  Дорогобужа...  Из  сих  об­стоятельств  вы  легко  усмотреть  изволите,  что  невозмож­но  ныне  думать  об  отдаленных  каких-либо  диверсиях,  но  все  то,  что  мы  имеем  1-й  и  2-й  армии,  должно  бы  действовать  на  правый  фланг  неприятеля,  дабы  тем  един­ственно  остановить  его  стремление.  Чем  далее  будут  пере­меняться  обстоятельства  в  таком  роде,  как  они  поныне,  тем  сближение  Дунайской  армии  с  главными  силами  де­лается  нужнее»27.  Командующему  3-й  Западной  армией  Тормасову  Кутузов  в  тот  же  день,  14  августа,  писал:  « Теперь  не  время  думать  об  отдаленных  экспеди­циях,  но  все  внимание  остановить  быстрому  ходу  неприя­тельскому,  а  потому  и  армия,  вам  вверенная,  обязана  действовать  на  правый  фланг  стремящегося  неприя­теля » 28.

Таким  образом,  основная  стратегическая  идея  Кутузо­ва  состояла  в  объединении  усилий  всех  армий  на  наибо­лее  важном  операционном  направлении,  где  решалась  судьба  войны.

Из  приведенных  выше  документов  видно,  что  Кутузов  стремился  к  тому,  чтобы,  усилив  1-ю  и  2-ю  Западные  ар­мии  за  счет  обещанных  Военным  министерством  крупных  резервных  формирований,  перейти  к  активной  обороне,  остановить  дальнейшее  продвижение  наполеоновской  ар­мии,  а  затем  совместно  с  войсками  Дунайской  и  3-й  За­падной  армий  (которые  должны  были  выйти  к  этому  вре­мени  на  правый  фланг  и  тыл  противника)  развернуть  активные  наступательные  действия  и  нанести  противни­ку  сокрушительное  поражение.  Реализация  этого  плана  могла  привести  к  резкому  изменению  всей  стратегической  обстановки.

Само  собой  разумеется,  что  созревшая  идея  борьбы  с  Наполеоном  основывалась  на  той  конкретной  военно-стратегической  обстановке,  какая  была  обрисована  пол­ководцу  в  документах,  полученных  в  Военном  министер­стве.  Вплоть  до  приезда  Кутузова  в  армию,  когда  он  еще  не  знал  действительной  обстановки  на  фронте  и  пока  для  него  было  скрыто  фактическое  положение  с  резервами,  эта  идея  перехода  к  активным  наступательным  действи­ям  против  Наполеона  находила  свое  выражение  и  в  сло­вах,  и  в  действиях  полководца.

Прибыв  17  августа  в  Гжатск,  Кутузов  встретил  здесь  штабных  офицеров,  высланных  Барклаем-де-Толли  для  обозрения  оборонительных  позиций  по  Московской  доро­ге.  « Не  нужно  нам  позади  армий  никаких  позиций;  мы  и  без  того  слишком  далеко  отступили » 29,—  сказал  Куту­зов  и  отправил  офицеров  назад  в  армию.  Через  два  часа  Кутузов  уже  въехал  в  Царево-Займище,  где  находилась  вся  армия.  Обходя  почетный  караул  в  Царево-Займище,  Кутузов  сказал  довольно  громко:  « Ну,  как  можно  отсту­пать  с  такими  молодцами! » .

Однако  19  (30)  августа  неожиданно  для  всех  войска  получили  приказ  Кутузова  —  отступать.  Существуют  са­мые  различные  объяснения  и  толкования  принятия  тако­го  решения.  Некоторые  исследователи  склонны  считать,  что  отход  русской  армии  был  вызван  желанием  дать  бой  на  более  благоприятной  позиции.  Еще  будучи  в  Семлево,  14  августа  Барклай-де-Толли  такими  словами  заканчивал  донесение  царю:  « Итак,  вот  минута,  где  наше  наступле­ние  должно  начаться » 30.  Та  же  мысль,  но  с  большей  определенностью  высказана  Барклаем-де-Толли  еще  рань­ше,  в  письме  к  Ростопчину,  в  котором  он  сообщал,  что  после  отступления  армий  из  Смоленска  положение  дел  непремен­но  требует,  чтобы  было  дано  генеральное  сражение  31.

Свое  решение  дать  генеральное  сражение,  не  ожидая  подкреплений,  Барклай-де-Толли  стал  с  еще  большей  на­стойчивостью  проводить  по  прибытии  армии  в  Царево-Займище.  Он  стремился  во  что  бы  то  ни  стало  именно  здесь,  на  этой  позиции,  встретить  Наполеона.  Об  этом  весьма  убедительно  сообщает  в  своих  записках  офицер  квартирмейстерской  части  А.  А.  Щербинин:  « Приходим  в  лагерь  перед  Царевом-Займищем.  Речка  с  чрезвычайно  болотистыми  берегами  находится  непосредственно  позади  линий  наших.  Слишком  опасно  принять  сражение  в  та­кой  позиции.  Не  менее  того,  Барклай  на  то  решиться  хо­чет.  Толь  до  такой  степени  убежден  был  в  опасности  этого  лагеря,  что  бросается  перед  Барклаем  на  колени,  чтобы  отклонить  его  от  намерения  сражаться  здесь.  Барклай  не  внимает  убеждениям  своего  генерал  квартирмейстера » 32.

Что  же  заставило  Кутузова  принять  решение  об  от­ходе  армий  в  глубь  страны?  Кутузову  было  нелегко  ре­шиться  на  этот  шаг.  Его  адъютант,  князь  Голицын,  сви­детельствует,  что  всю  ночь  накануне  главнокомандующий  провел  в  расчетах,  обдумывая  создавшееся  положение.

До  Москвы  оставалось  около  150  километров.  Русская  армия,  прошедшая  за  два  месяца  отступления  более  800  километров,  нуждалась  в  отдыхе,  а  главное  —  в  под­креплении  свежими  силами,  так  как  за  русской  армией  неотступно  шла  численно  превосходившая  ее  француз­ская  армия,  готовая  в  любой  момент  обрушиться  на  сво­его  противника.

Самым  большим  ударом  для  Кутузова  в  тот  момент  явилось  то,  что  резервов,  о  наличии  и  готовности  кото­рых  его  уверяли  в  Военном  министерстве,  и  на  силу  ко­торых  он  возлагал  большие  надежды,  в  действительности  не  оказалось.  Остановить  и  разбить  противника  было  не­чем.  Наличных  сил  было  явно  недостаточно.  Вместо  ожи­давшегося  прибытия  в  армию  60-тысячного  корпуса  Милорадовича  последний  привел  в  Гжатск  только  15—16  тыс.  наспех  собранных  необученных      солдат 33.

Ростопчин,  хвастливо  доносивший  об  успешном  фор­мировании  ополчения,  или  так  называемой  « Московской  военной  силы » ,  уверял  Военное  министерство,  что  состав  ее  в  ближайшее  время  будет  доведен  до  75  тыс.  человек.  В  действительности  из  числившихся  по  списку  к  концу  августа  25822  человек  34  Ростопчин  после  настоятельных  просьб  Кутузова  был  в  состоянии  направить  в  действую­щую  армию  только  15  тыс.  недостаточно  обученных  опол­ченцев.  Это  было  все,  что  можно  было  получить  для  укомплектования  и  увеличения  численного  состава  ар­мии.  Совершенно  очевидно,  что  такие  силы  не  могли  по­влиять  на  исход  борьбы.

Таким  образом,  та  « вторая  стена » ,  на  которую  Куту­зов  надеялся  опереться  в  боях  с  Наполеоном,  рухнула  в  самый  ответственный  момент  Отечественной  войны  1812  года.  Позади—от  Гжатска  до  самой  Москвы—  не  было  более  никаких  регулярных  войск.  Только  на  Ук­раине  очень  медленно  формировал  казачьи  полки  Я.  И.  Лобанов-Ростовский,  да  шесть  полков  готовилось  в  районе  Новгорода  и  Твери.

Кутузов  в  первом  же  донесении  царю,  объясняя  при­чины  отступления  армии,  писал  19  августа  1812  г.:  « Я  нашел,  что  многие  полки  от  частых  сражений  весьма  истощились » ,  и  поэтому  просил  царя  в  связи  с  тем,  что  войска,  приведенные  Милорадовичем,  крайне  незначи­тельны  и  ненадежны,  усилить  армию  « через  приобщение  некоторых  полков,  формируемых  князем  Лобановым-Ростовским » .  В  заключении  донесения  Кутузов  писал:  « Усилясь  таким  образом...  в  состоянии  буду  для  спасе­ния  Москвы  отдаться  на  произвол  сражения,  которое,  однако  же,  предпринято  будет  со  всеми  осторожностями,  каких  важность  обстоятельств  требовать  может » 35.

Александр  I  совершенно  недвусмысленно  дал  понять  Кутузову,  чтобы  он  на  эти  резервы  не  рассчитывал.  Вот  его  ответ:  « Касательно  уже  упоминаемого  Вами  распоря­жения  о  присоединении  от  князя  Лобанова-Ростовского  новоформируемых  полков  я  нахожу  оное  к  исполнению  невозможным  по  неготовности  еще  сих  полков.  Посему  и  нахожу  необходимым,  дабы  Вы  формируемых  полков  под  ведением  генерала  князя  Лобанова  и  генерал-лейтенанта  Клейнмихеля  в  армию  не  требовали » 36.

Таким  образом,  тяжелая  стратегическая  обстановка,  и  прежде  всего  недостаток  сил  и  отсутствие  резервов,  за­ставили  главнокомандующего  принять  решение  отвести  армии  в  глубь  страны  с  тем,  чтобы  еще  более  оторвать  армию  Наполеона  от  баз  и  резервов  и,  усилив  свою  ар­мию,  нанести  ему  сокрушительное  поражение  в  изматы­вающем  большом  сражении.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7