Курсовая работа: Фельдмаршал П.А. Румянцев-Задунайский

После Семилетней войны, когда генерал Румянцев еще только подъезжал к Петербургу, то он полагал увидеть столицу погруженной в глубокий траур по поводу смерти Елизаветы Петровны. Однако он ошибся. У многих создавалось впечатление, что созданная для ее похорон «Печальная комиссия» даже не думает об этом.(5, с. 99)

Похороны состоялись 5 февраля 1762 года. Много лет спустя Румянцев вспомнил о своем посещении «Печальной залы» в деревянном Зимнем дворце: «Я никогда вблизи не видал мертвых. На поле битвы взор мой быстро скользил по трупам убитых, которыми оно было усеяно; я думал видеть на их лицах улыбку самодовольствия от того, что они умерли славною смертью. Когда тело императрицы Елизаветы было выставлено на парадном катафалке, а мой долг и правила этикета призвали меня туда вместе с другими, - глаза мои потемнели и наполнились слезами, сердце сжалось от горести, и я уже не помню, как выбрался за двери.(1, с. 180)

9 февраля 1762 года П.А Румянцев именным указом Петра III был пожалован «в полные генералы от инфантерии». Он стал генерал – аншефом и мог теперь командовать большой группой войск. 16 февраля именным указом Петр Александрович получил почетное назначение – быть шефом Невского пехотного полка. Однако Петр III легко менял свои решения. Через неделю он отобрал у Румянцева этот полк и назначил его шефом в другой. В указе от 23 февраля говорилось: «…генерал – аншефу Петру Александровичу Румянцеву вместо Невского пехотный третий гренадерский полк». В это же время Румянцев получает один за другим два ордена. Сперва ему был пожалован голштинский орден св. Анны, учрежденный отцом Петра III в память своей супруги и дочери Петра I Анны. А в канун дня рождения Петра Федоровича Румянцева наградили высшим орденом Российской империи – орденом Андрея Первозванного.(5, с. 99-100, 103)

18 февраля 1762 года, Петр III подписал манифест «О даровании вольности и свободы всему Российскому Дворянству».(2, с. 713)

Румянцев, любивший, по свидетельству современников, тщательно изучать юридические документы, не просто ознакомился с манифестом, а самым тщательным образом его проштудировал. Он запомнил все главнейшие положения настолько, что мог впоследствии по памяти цитировать их.

25 февраля 1762 года Румянцев получил секретный рескрипт. В нем содержалось строгое предписание подготовить подчиненные ему войска «к известному назначению»(5, с. 105), а именно подготовить Померанский корпус к военным действиям против Дании за отторжение Голштинии.(1, с. 10)

Но переворот 28 июня 1762 года вновь меняет планы Румянцева – он получил повеление императрицы Екатерины II немедленно возвратиться в Россию. Усмотрев в этом недоверие, он просится в отставку. При посредничестве матери-графини и Г.Г. Орлова императрице удалось склонить популярного военачальника к возвращению. При дворе он получил репутацию человека надменного и решительного.

Хотя в дальнейшем он и стал активным проводником нового курса императрицы, его отношения с ней носили преимущественно официальный характер. Екатерина II умела использовать чужие способности и заслуги, но не жаловала прямолинейность и независимость. Позднее она признавала, что «граф П.А. Румянцев – Задунайский имеет воинские достоинства, не двояк, и храбр умом, а не сердцем», но дистанция между ними, доходившая иногда до подчеркнутого неприятия, сохранилась навсегда.

Румянцев недолго оставался без дела. В ноябре 1764 года его назначают президентом Малороссийской коллегии, а также малороссийским генерал-губернатором и он отправляется на место новой службы.(1, с. 10)

Отдавая много сил выполнению обязанностей администратора обширного края, Румянцев в то же время ни на один день и ни на один час не переставал мыслить как человек военный. Усиление военного могущества России и укрепление ее границ продолжало оставаться для него одной из первостепенных задач. (5, с. 117)

1.4 Румянцев генерал – губернатор Малороссии

Последние недели пребывания Румянцева в Петербурге перед отъездом на Украину были наполнены хлопотами по делам его будущей его службе. Он увозил с собой книги по многим отраслям знаний, в том числе и по сельскому хозяйству. Наконец, сделав последние визиты и получив у Екатерины II 21 декабря 1764 года прощальную аудиенцию, Петр Александрович покинул Петербург. (5, с. 117)

Отправляя Петра Александровича из Петербурга с почетным назначением, Екатерина решала для себя сразу две задачи: посылала на Украину талантливого организатора и способного полководца и удаляла из столицы человека, которого не хотела здесь видеть. Перед отъездом Румянцев получил наставление, подписанное кабинет - министром тайным советником А.В. Олсуфьевым, питомцем Кадетского корпуса, и утвержденное Екатериной, лично принимавшей участие в составлении этого документа. В нем подчеркивалось, что «от этой плодородной и многолюдной страны (Малороссии) Россия не только не имеет доходов, но и вынуждена посылать туда ежегодно по 48 тысяч рублей». (5, с. 116)

Когда Румянцев приехал на Украину, он развернул там активную деятельность, которая хотя и носила ярко выраженный классовый характер, но в конечном итоге была полезной, ибо способствовала развитию экономики и культуры края, сплочению русского и украинского народов перед лицом чужеземной агрессии.(5, с. 117)

20 апреля 1765 года он отправил в Петербург первое свое донесение о положении дел в Малороссии. Нелегко пришлось новому администратору на Украине. Но новых условиях Петр Александрович сориентировался быстро. Помимо помощников, привезенных из Петербурга, в его подчинении оказалось несколько одаренных молодых людей, получивших образование на Украине.

Незаметно для себя Румянцев настолько проникся любовью к украинской речи, музыке и всему тому, что составляло местную культуру, что впоследствии, находясь в Петербурге, не оставлял без внимания ни одного украинца.(5, с. 118)

В 1765 году Петр Александрович от имени малороссийской коллегии издал указ об учреждении в крае новой малороссийской конной почты для надобности казенной и частной. Стремился он и к открытию новых учебных заведений. Из Петербурга Румянцеву шли все новые приказы и распоряжения. Так, при Указе 31 мая 1765 года он получил подобное наставление, как разводить «земляные яблоки, потетес именуемые», то есть картофель. Двенадцать пудов были помещены в казенный погреб. Каково было удивление и огорчение Петра Александровича, когда оказалось, что большая часть земляных яблок там померзла. Годными к посадке оказались лишь 2 пуда. Этот-то картофель, первый на Украине, и был роздан всем, кто изъявил желание заняться его разведением. (2, с. 714)

Осенью 1765 года Екатерина потребовала приезда Румянцева в Петербург. Полководец прибыл в Петербург в первой декаде февраля 1766 года. По дороге он заболел и слег сразу же по приезде в столицу.(5, с. 119-120) Самочувствие Румянцева то улучшалось, то вдруг ухудшалось вновь. Он подолгу никуда не выходил и не выезжал. В начале мая 1766 года румянцев вновь почувствовал себя плохо, однако дел не оставлял. Находясь в столице, он не прекращал руководить Малороссийским генерал – губернаторством. Петру Александровичу пересылали в Петербург множество бумаг, по которым необходимо было принимать решения.(5, с. 120-121)

Полководец уехал из столицы в начале 1767 года. Покидая Петербург, он вряд ли мог предположить, что в недалеком будущем будет посылать туда не отчеты о положении дел на Украине, а реляции о ходе военных действий и победах войск российских над войсками Блистательной Порты – Турции.(5, с. 123)

А пока в Петербург исправно отправлялись сообщения об изданных малороссийской коллегией приказах и распоряжениях. Так, только в 1768 году по Украине были разосланы предписания: «О принятии мер против пьянства – порока столь мерзкого, от которого текут наибольшие злые дела», «О различных перекупщиках», «О воспрещении в городе грабить проезжих людей, делать им какие-либо утеснения, самовольно чинить себе удовлетворение в претензиях, а также о прекращении всяких непорядков в судах и различных злоупотреблений при производстве служащих в чины». Названия этих документов убедительно говорят о стремлении Румянцева укрепить организованность и порядок в учреждениях Украины, что должно было содействовать улучшению ее экономического и военного положения.(5, с. 126)

Покоритель Кольберга оправдал выбор мудрой монархини; он изжил злоупотребления в присутственных местах, вселил в молодых малороссиян любовь к регулярной службе, коей они до того, чуждались. Строгой справедливостью своей он истребил страх и недоверчивость, питаемые жителями того края к великороссийским войскам, облегчил подвластному ему народу разные повинности и обратил особое внимание на сбережение казенных имений посредством хозяйственного благоустройства: при нем введен был в Малороссии Воинский устав (1768) и предоставлено тамошним жителям по части гражданской руководствоваться Статутом Великого княжества Литовского.(3, с. 255)

Глава II. Румянцев в 1768 – 1796 годы

2.1 Роль Румянцева в Русско-турецкой войне 1768—1774 гг.

Турция объявила войну России 25 сентября 1768 года. Русский представитель в Константинополе А.М. Обресков был схвачен и заточен в сыром и мрачном каземате Семибашенного замка. Поводом для объявления войны послужил незначительный пограничный инцидент, к которому русские непосредственного отношения не имели.(6, с. 176)

В начале войны малороссийский генерал-губернатор стал командующим 2-й русской действующей армии. В 1769 году он возглавил экспедиционные войска, направленные для взятия турецкой крепости Азов. В августе того же года был назначен командующим 1-й русской армии. Во главе её добился своих главных побед — в сражениях при Рябой Могиле, Ларге и Кагуле. Во всех трех сражениях Румянцев, избрав наступательную тактику, продемонстрировал умение маневрировать войсками и добиваться полной победы над превосходящими силами противника.(7, с. 151)

Сражение при Рябой Могиле – первая крупная баталия кампании 1770 года. В ней нашел свое успешное применение расчлененный боевой порядок Румянцева. Установив, что крупные силы врага сосредоточились у урочища Рябая Могила, Румянцев решил приблизиться к противнику и атаковать его. При этом он задумал применить новый метод сближения с врагом. Стремясь обеспечить войскам максимальную подвижность, Румянцев приказал отделить основную часть громоздких обозов от боевого состава армии.(5, с. 141-142) Ночью в неприятельский лагерь бежал офицер – поляк, прапорщик Квитковский, выдавший все планы Румянцева. Теперь противник знал о готовящемся наступлении, фактор внезапности был утерян. Однако предательство Квитковского изменило планы русского командования лишь в малой степени. Понимая что сражение не отменишь (хан и турецкие паши были настроены решительно) и что превосходство противника в людях в атаке будет значительнее, Румянцев лишь перенес начало своего наступления на два часа ранее. Желая хоть немного дезориентировать хана, выступавшего в роли главнокомандующего, он приказал оставить на месте ночлега палатки и лагерные костры, надеясь, что Каплан – Гирей поверит в невозможность сегодняшнего наступления русских в связи с предательством бывшего офицера.(4, с. 26) Русские части энергично двинулись по восточному берегу Прута тремя группами из семи походных колонн. 16 июня 1770 года главные силы русских приблизились к лагерю противника. Их прибытие не было замечено турками, так как внимание неприятеля было отвлечено действиями передовых корпусов генералов Ф.В. Бауэра и Н.В. Репнина. До начала атаки главных сил русских противник считал, что перед ним только части Репнина и Бауэра, и готовился вступить с ними в бой. На рассвете 17 июня по приказу командующего тремя ракетами был дан сигнал наступления. Войска Бауэра получили распоряжение напасть на турецкие укрепления с фланга, а силы Репнина в то же время должны были обойти турок и ударить в их левое крыло. Противник был атакован четырьмя группами российских войск с фронта, с тыла и с флангов. Для удара неприятельский тыл справа через Прут были наведены понтонные мосты. Все четыре группы действовали четко, быстро и полностью справились со своими задачами.

Для истории русского военного искусства это сражение представляет особый интерес, так как его уроки весьма поучительны. П.А. Румянцев сумел организовать концентрическую атаку сил противника в местности, тяжелой для ведения боя. Для XVIII столетия эта тактическая форма сражения была новой. Ее применение – серьезный шаг вперед при существовавшей тогда линейной технике.(5, с. 141-142) Румянцев сообщал Екатерине о ходе боевых действий: «Увидев армию, которой они столь скорого приближения не чаяли, и , ужаснувшись от всех сторон их окружающих войск, которых считали они не менее в полуторастах тысяч, побежали.»(1, с. 109) У Румянцева было всего 34500 человек, а у неприятеля – 72 тысячи, и коих 22 тысячи турок и 50 тысяч татар. Более двадцати километров лихо преследовали неприятеля гусары. Однако потери турок были не столь велики, как можно было ожидать,- всего 400 человек. Врагу удалось спасти от плена свою артиллерию.(5, с. 142) 20 июня 1770 года в реляции в Петербург полководец особо подчеркивал, что «порядок, в коем с разных сторон шли войски атаковать неприятеля, близки будучи друг другу в подкрепление, нанес бы ужас и больше счет рузумеющему, нежели наш неприятель».(1, с. 110)

После победы у Рябой Могилы румянцевская армия двинулась на юг. Второе сражение состоялось 7 июля на берегах реки Ларга, впадавшей в Прут. Здесь генерал-аншефу Румянцеву вновь противостоял хан Каплан-Гирей, правитель Крымского ханства. На сей раз он имел под своими знамёнами 65 тысяч крымской конницы, 15 тысяч турецкой пехоты при 33 орудиях.

Противник укрепился в лагере вблизи устья Ларги на её противоположном берегу, ожидая подхода русской армии. План Румянцева был таков. Дивизии генерал - поручика П.Г. Племянникова (около 6 тысяч человек при 25 орудиях) предстояло сковать противника атакой с фронта. Главные же армейские силы должны были нанести мощный удар по правому неприятельскому флангу. Ночью русские войска, оставив в походном лагере разложенные костры, переправились через Ларгу и построились перед ней в дивизионные каре с артиллерией и кавалерией между ними. Каждое из трех дивизионных каре в сражении действовало самостоятельно. На всякий случай был создан сильный резерв. Сражение началось в 4 часа утра. Под прикрытием огня 7 батарей главные силы румянцевской армии начали обходной манёвр. Хан Каплан-Гирей напрасно посылал против наступавших каре свою огромную конницу. Она наносила удары то во фланг, то в тыл русским каре, но каждый раз отходила с большими для крымчаков потерями. Особенно трудно пришлось дивизии генерала Репнина, наступавшей на левом фланге главных сил. Она порой оказывалась в полном окружении вражеской лёгкой конницы. В конце концов обстрелянная продольным огнём выдвинутой вперёд батареи майора Внукова и атакованная кавалерией генерал-поручика Салтыкова и пехотной бригадой генерал-майора А.В. Римского-Корсакова крымская конница отхлынула к своему укреплённому лагерю. В это время на штурм его решительно пошли батальоны Племянникова и в ходе первой же штыковой атаки ворвались в лагерь. Турецкая пехота, не принимая рукопашного боя, первой обратилась в бегство. За ней бежала и крымская конница. К 12 часам дня сражение на берегах реки Ларга завершилось полной победой русского оружия. Только поспешное отступление позволило туркам и крымской коннице избежать больших потерь. Их потери составили свыше тысячи человек убитыми и до 2 тысяч пленными. Трофеями победителей стала вся артиллерия противника, 8 знамён и огромный обоз. Потери русских войск составили всего 90 человек, настолько ощутимым оказалось их превосходство в умении профессионально сражаться над турецкой пехотой и крымской конницей.(7, с. 152)

Войска крымского хана Каплан-Гирея, разгромленные в сражениях при Рябой Могиле и на реке Ларге, оказались лишь авангардом турецкой армии под командованием великого визиря Халиль-паши. Она ещё только переправлялась через полноводный Дунай и сосредоточивалась в южной части Бессарабии. Турки поджидали подхода противника в хорошо укреплённом полевом лагере восточнее деревни Вулканешти (ныне Республика Молдова). Армия Халиль-паши насчитывала до 50 тысяч пехоты, преимущественно янычарской, 100 тысяч конницы и 130-180 орудий. Почти 80-тысячная конница крымского хана держалась невдалеке от турецкого лагеря около озера Ялпуг, готовая ударить армии Румянцева в тыл и овладеть его обозами.

Русский командующий знал о численном превосходстве армии Халиль-паши, однако решил первым атаковать его укреплённый полевой лагерь. Прикрывшись 11-тысячным отрядом с тыла от крымской конницы, Румянцев повёл в наступление главные силы своей армии: 21 тысячу пехотинцев, 6 тысяч кавалерии и 118 орудий. В ночь на 21 июля русские войска пятью колоннами выступили из походного лагеря у селения Гречаны (Гризешти). Перейдя через Траянов вал, они вновь построились в дивизионные каре. Кавалерия расположилась между ними и позади каре. Две трети сил отряжались для удара по левому флангу противника. Тяжёлая кавалерия и артиллерийская бригада генерала П.И. Мелиссино составили армейский резерв. С 6 до 8 часов утра русские войска выдвигались на исходные позиции для штурма лагеря великого визиря. За это время многотысячная турецкая конница неоднократно обрушивалась на медленно двигавшиеся по степи каре. Приблизившись к укреплениям противника, русские пошли на приступ. Во время атаки каре генерал-поручика Племянникова 10-тысячный отряд янычар успешно контратаковал и сумел ворваться в каре и расстроить его ряды. Тогда Румянцев ввёл в действие артиллерию Мелиссино, а из резерва дивизии генерала Олица — 1-й гренадерский полк, который с ходу пошёл в штыковую атаку на янычарскую пехоту. На помощь была брошена и резервная кавалерия. Каре Племянникова, оправившись после удара янычар, снова двинулось вперёд. Янычарам пришлось отступить за укрепления лагеря. Вскоре начался общий штурм турецкого лагеря. Янычары были выбиты из своих окопов. Около 10 часов утра турецкая армия, не выдержав натиска русских и ярости рукопашных схваток, в панике бежала. Великий визирь Халиль-паша потерял возможность управлять своими войсками и тоже поспешил к спасительным берегам Дуная, где стояла мощная турецкая крепость Измаил. Крымский хан со своей конницей так и не решился ввязаться в сражение и отошёл подальше от Кагула к Аккерману (ныне Белгород-Днестровский). Румянцев отправил часть своих войск преследовать турок. (7, с. 153)

Через два дня, 23 июля, русские настигли их на переправах через Дунай у Картала и нанесли им ещё одно поражение. Верховный визирь вновь оказался бессильным — его воины отказались ему повиноваться, думая только о том, как бы добраться до правого берега Дуная. На сей раз неприятельские потери оказались огромными: около 20 тысяч человек убитыми и пленными. На поле битвы турки бросили 130 орудий, прихватив с собой лишь малое число лёгких пушек. Потери победителей составили около 1,5 тысячи человек. Трофеями русских вновь стали обоз султанской армии и её походный лагерь со многими тысячами палаток и шалашей.

Императрица Екатерина II щедро наградила русских военачальников и офицеров за Кагульскую победу. Пётр Александрович Румянцев был удостоен ордена Святого Георгия 1-й степени. Он стал вторым человеком в истории России, получившим такую высокую награду. Первым была сама государыня, которая собственной державной рукой возложила на себя орденские знаки 1-й степени. Продвигаясь вдоль реки Прут, русская армия достигла берегов Дуная и заняла левый берег её нижнего течения. Чтобы заставить Турцию признать себя побеждённой в войне, Румянцев, теперь уже генерал-фельдмаршал, повёл свои войска к крепости Шумлу. Русские, переправившись через Дунай, оказались на болгарской земле.

Это вынудило Оттоманскую империю заключить с Россией Кючук-Кайнарджийский мирный договор, который закреплял за Россией статус черноморской державы. (7, с. 154)

При заключении договора Румянцев проявил особое дипломатическое мастерство, которое подкреплялось твердостью, осмотрительностью и жесткостью. 11 и 17 июля полководец направил в столицу реляцию об этом чрезвычайном событии. Фельдмаршал отмечал, что подписание договора проведено «без всяких обрядов министериальных, а единственно скорою ухваткою военною, соответствуя положению оружия с одной стороны превозмогающего, а с другой – до крайности утесненного». 15 июля 1774 года в ставке Румянцева обе стороны произвели обмен подписанными текстами мирного договора.(5, с. 167)

С известием о долгожданном мире фельдмаршал послал Екатерине сына Михаила, как в свое время он был послан своим отцом к Елизавете Петровне после завершения русско-шведской войны 1741 – 1743 годов.(1, с. 13)

В ознаменование одержанных побед русский полководец в 1775 году, по указу императрицы, стал именоваться Румянцевым-Задунайским.(7, с. 153)

Итак, согласно Кючук-Кайнарджийскому мирному трактату татары – крымские, кубанские и прочие становились независимыми от Оттоманской Порты. Во владение России переходили Керчь и Еникале в Крыму, Кинбурн на берегу Днестровского лимана и Кабарда. Россия получила право укрепить Азов. Турция предоставляла русским торговым судам право свободно проходить через черноморские проливы, признавала покровительство России над Валахией и Молдавией и уплачивала четыре с половиной миллиона рублей контрибуции. Кючук-Кайнарджийский мирный договор превращал Россию в черноморскую державу, значительно усиливал ее позиции в Закавказье и на Балканах. Выход к Черному морю и надежная защита южных земель от татарских набегов открывали широкие возможности для освоения плодородных степей Причерноморья. Полководец сумел заключить мир значительно более выгодный для России, чем того ожидали в Петербурге.(5, с. 167-168)

Страницы: 1, 2, 3