Западники и славянофилы. Религиозная русская духовность

Западники и славянофилы. Религиозная русская духовность

Министерство образования и науки Российской Федерации

Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«Хабаровская государственная академия экономики и права»

Кафедра социально-гуманитарных наук

Контрольная работа

по дисциплине «Философия»

Хабаровск 2011

План:

1. Западники и славянофилы. Славянофильское учение о мессианской роли русского народа

2. Религиозная русская духовность

2.1 Философия всеединства В. В. Соловьева

2.2 «Философия общего дела» Н.Ф. Федорова. Проблема смерти и победы над ней

3. Проблема смысла жизни, свободы и творчества в философии Н.А. Бердяева

Список литературы

1. Западники и славянофилы. Славянофильское учение о мессианской роли русского народа

В условиях реакции и репрессий против революционной идеологии широкое развитие получила либеральная мысль. В размышлениях об исторических судьбах России, ее истории, настоящем и будущем родились два важнейших идейных течения 40-х гг. XIX в.: западничество и славянофильство. Представителями славянофилов были И.В. Киреевский, А.С. Хомяков, Ю.Ф. Самарин и многие др. Наиболее выдающимися представителями западников выступали П.В. Анненков, В.П. Боткин, А.И. Гончаров, Т.Н. Грановский, К.Д. Кавелин, М.Н. Катков, В.М. Майков, П.А. Мельгунов, С.М. Соловьев, И.С. Тургенев, П.А. Чаадаев и др.

И западники, и славянофилы были горячими патриотами, твердо верили в великое будущее своей России, резко критиковали николаевскую Россию.

Особенно резко славянофилы и западники выступали против крепостного права. Причем западники — Герцен, Грановский и др. — подчеркивали, что крепостное право — лишь одно из проявлений того произвола, который пронизывал всю русскую жизнь. Ведь и “образованное меньшинство” страдало от беспредельного деспотизма, тоже было в “крепости” у власти, у самодержавно-бюрократического строя. Критикуя российскую действительность, западники и славянофилы резко расходились в поисках путей развития страны. Славянофилы, отвергая современную им Россию, с еще большим отвращением смотрели на современную Европу. По их мнению, западный мир изжил себя и будущего не имеет.

Славянофилы отстаивали историческую самобытность России и выделяли ее в отдельный мир, противостоящий западу в силу особенностей русской истории, религиозности, русского стереотипа поведения. Величайшей ценностью считали славянофилы православную религию, противостоящую рационалистическому католицизму. Славянофилы утверждали, что у русских особое отношение к властям. Народ жил как бы в “договоре” с гражданской системой: мы — общинники, у нас своя жизнь, вы — власть, у вас своя жизнь. К. Аксаков писал, что страна обладает совещательным голосом, силой общественного мнения, однако право на принятие окончательных решений принадлежит монарху. Примером такого рода отношений могут стать отношения между Земским собором и царем в период Московского государства, что позволило России жить в мире без потрясений и революционных переворотов, типа Великой французской революции. “Искажения” в русской истории славянофилы связывали с деятельностью Петра Великого, который “прорубил окно в Европу”, нарушил договор, равновесие в жизни страны, сбил ее с начертанного богом пути.

Славянофилов часто относят к политической реакции в силу того, что их учение содержит три принципа “официальной народности”: православие, самодержавие, народность. Однако следует отметить, что славянофилы старшего поколения истолковывали эти принципы в своеобразном смысле: под православием они понимали свободное сообщество верующих христиан, а самодержавное государство рассматривали как внешнюю форму, которая дает возможность народу посвятить себя поискам “внутренней правды”. При этом славянофилы защищали самодержавие и не придавали большого значения делу политической свободы. В то же время они были убежденными демократами, сторонниками духовной свободы личности. Когда в 1855 г. на престол вступил Александр II, К. Аксаков представил ему “Записку о внутреннем состоянии России”. В “Записке” Аксаков упрекал правительство в подавлении нравственной свободы, приведшей к деградации нации; он указывал, что крайние меры могут только сделать в народе популярной идею политической свободы и породить стремление к ее достижению революционным путем. Ради предотвращения подобной опасности Аксаков советовал царю даровать свободу мысли и слова, а также возвратить к жизни практику созыва Земских соборов. Идеи предоставления народу гражданских свобод, отмены крепостного права занимали важное место в работах славянофилов. Неудивительно поэтому, что цензура часто подвергала их преследованиям, мешала свободно выражать свои мысли.

Западники, в отличие от славянофилов, русскую самобытность оценивали как отсталость. С точки зрения западников, Россия, как и большинство других славянских народов, долгое время была как бы вне истории. Главную заслугу Петра I они видели в том, что он ускорил процесс перехода от отсталости к цивилизации. Реформы Петра для западников — начало движения России во всемирную историю.

В то же время они понимали, что реформы Петра сопровождались многими кровавыми издержками. Истоки большинства самых отвратительных черт современного ему деспотизма Герцен видел в том кровавом насилии, которым сопровождались петровские реформы. Западники подчеркивали, что Россия и Западная Европа идут одинаковым историческим путем, поэтому Россия должна заимствовать опыт Европы. Важнейшую задачу они видели в том, чтобы добиться освобождения личности и создать государство и общество, обеспечивающие эту свободу. Силой, способной стать двигателем прогресса, западники считали “образованное меньшинство”.

Либеральные идеи западников и славянофилов пустили глубокие корни в русском обществе и оказали серьезное влияние на следующие поколения людей, искавших для России пути в будущее. В спорах о путях развития страны мы слышим отзвук спора западников и славянофилов по вопросу о том, как соотносятся в истории страны особенное и общечеловеческое, чем является Россия — страной, которой уготована мессианская роль центра христианства, третьего Рима, или страной, которая представляет собой часть всего человечества, часть Европы, идущая путем всемирно-исторического развития.

2. Религиозная русская духовность

Русская духовность есть особый культурный комплекс, сложившийся под влиянием православно-греческого (византийского) наследия и определявший основные черты духовно-культурной Киево-Новгородской и Московской Руси, а также не утративший своего значения в последующие периоды истории России, вплоть до наших дней.

Русская духовность включила в себя совокупность религиозных, философских, эстетических, этических идей, представлений и образов, основанных прежде всего на наследии античности и патристики (святоотеческой литературы).

Русская духовность ведет свое начало от времени принятия православно-христианской веры — «крещения Руси» в 988 г.

Значение византийско-русской духовности для культурного развития России исключительно велико. Византийско-православное наследие открыло русскому народу путь приобщения к культуре эллинизма, а через нее и к истокам культуры латинского Запада, Средиземноморья и Ближнего Востока. Длительная и основательная связь России с православной Византией позволила заложить основы русской культуры, сформировать универсальный, а не локально или этнически замкнутый тип культуры. С. Аверинцев писал: «Только с принятием христианства русская культура через контакт о Византией преодолела локальную ограниченность и приобрела универсальное измерение. Она осознала себя самое и свое место в ряду, выходящем далеко за пределы житейской эмпирии; она стала культурой в полном значении этого слова».

В ситуации социокультурного кризиса, в котором пребывает наше общество, возрастает потребность в нравственном, духовном возрождении личности. Возросшая "экзистенциальная напряженность" в различных сферах жизни не снимается ни экономическими реформами, ни политической модернизацией властных структур. В обществе созрело сознание того, что без духовно-нравственного очищения невозможно решать какие бы то ни было проблемы, ибо в основе решения сложных социально-политических, экономических, правовых и т.п. задач, при любом пути развития страны должна лежать духовность. Но здесь мы сталкиваемся с различным пониманием последней.

Однако факт различного понимания этого феномена не является непреодолимым препятствием для выработки в нашем гетерогенном сообществе объединяющих идеалов и принципов. Правда, нельзя не видеть и всех трудностей на этом пути. Достаточно напомнить как "бьются" в последнее время интеллектуалы различных мировоззренческих направлений над формулировкой "национальной идеи", способной объединить всех россиян. Предлагается, например, такой вариант этой идеи как "борьба с бедностью и коррупцией". Многие философы, однако, справедливо замечают, что чисто экономическими, политическими, технико-технологическими методами в этой борьбе не победить, о чем свидетельствует опыт последних десятилетий. Дело в том, что экономические, политические, правовые и т.д. методы в свою очередь должны базироваться на духовно-нравственных началах.

Проблема формирования духовности уже давно стоит перед нашим обществом. Причем, вопрос этот достаточно императивен: либо духовность утвердится в стране, либо – катастрофа! Такое понимание этой проблемы определяет подход к духовности как к универсальному, сущностному феномену, в котором воплощаются самые значимые для человека аксиологические принципы, нормы и Абсолюты.

В понимании сущности духовности существуют две тенденции – религиозная и светская. С религиозной точки зрения духовность – это воплощение в человеке нравственного закона бытия, данного Богом. Духовность определяется через понятия "святой дух" и "душа". Духовность таким образом базируется на сверхъестественном трансцендентном начале. В философии под трансцендентным началом понимается то, что выходит за пределы возможного опыта (И. Кант). Данное понятие обозначает и освобождение человека от себялюбия, и выражает отношение открытости в общении с другим. В проблеме трансцендентности отражается и путь гуманизации всех отношений в обществе. В светской традиции трансцендентное – это выход за собственные временные рамки, преодоление недостатков и устремленность в будущее. Трансцендентность многолика и проявляется то в светском, то в религиозном своем аспекте.

В светской традиции под духовностью понимается совокупность всех функций сознания, а под "душой" - духовные (нравственные, эстетические и т.п.) качества человека. Духовность многогранна и многопланова и не сводится, естественно, к религиозности. В онтологическом, гносеологическом и аксиологическом планах она соотносится с трансцендентностью, но не сводится к ней.

Духовность всегда сопричастна вечному и Абсолютному. Светское ее понимание – это неуклонное следование нравственным принципам и законам, нормам и запретам, выкристаллизованным из естественных, человеческих отношений. Такое понимание феномена духовности не позволяет ограничиваться при его анализе рамками каких-либо мировоззренческих систем и жестких идеологических ориентиров, а требует учета и использования позитивных моментов всех мировоззренческих систем, включающих инвариантные для всех духовные начала.

Духовность способствует выявлению предельно общих определений человеческого бытия. В мировоззренческих системах это такие универсальные Абсолюты как – истина, добро, достоинство, красота, милосердие, любовь и т.п., имеющие константный смысл для большинства человечества. Такой подход к духовности требует разрыва с социальными мистификациями, выработки научных ориентиров развития личности, признание "надличностных" нравственных ценностей и т.п. При этом следует находить "золотую середину" между надличностными ценностями и универсальностью и неповторимостью каждой личности.

В мировых религиях имеются основательные концепции духовности, выработанные на основе духовного опыта человечества, полученного в результате трудной, повседневной общественно-исторической и личной практики.

Общепризнанно, что не только религиозные нравственные принципы способны объединять людей в их жизнедеятельности. Еще ап. Павел заявлял, что и язычники творят доброе, не ведая этого. Между мировыми религиями уже давно идет диалог об общих этических принципах. Целью этого диалога является совершенствование человечества. Между верующими и неверующими, конечно же, есть общая нравственная база. Светский подход к духовности раскрывает ее земные корни, показывает, что она – порождение развивающихся общественных отношений, культуры в целом. Духовность можно формировать, но не методами монологической передачи знаний, а посредством диалогического приобщения человека к ценностям культуры и "жизненным смыслам", выявляя и объясняя саму сущностную природу личности, подготавливая выход "Я" к "ТЫ" и объединение с "МЫ". Диалог – это соприкосновение "друг с другом на территории общей темы, общей мысли" (М. Бахтин).

Развитые религиозные системы, безусловно, являются носителями духовности, ибо ставят перед собой цель – возвышение человека до Абсолюта. За основу взаимоотношения людей, например, в христианстве берется любовь и гармония духовных ценностей. Но в реальной жизни этой гармонии и любви не происходит. Механизмы реализации духовных начал и принципов недостаточно прояснены. Религиозная духовность не в состоянии объединить всех людей, духовно возродить и нравственно очистить, ибо люди принадлежат к разным этносам и нациям и, соответственно, к различным конфессиям. Экуменический процесс не находит поддержки даже в рамках одной христианской конфессии.

Только объединив усилия всех интеллектуальных сил, при сохранении светского характера общественного устройства можно рассчитывать на успех в деле духовного возрождения человечества и личности.

2.1 Философия всеединства В.В. Соловьева

В.С. Соловьев родился в Москве в семье известного историка, профессора Московского университета Сергея Михайловича Соловьева, отец которого был духовного звания. По матери он происходил из старинного украинского рода, к которому принадлежал «украинский Сократ» - Григорий Саввич Сковорода: он был двоюродным дедом (или прадедом) матери Соловьева.

По окончании гимназии в 1869 г. будущий философ поступил на естественный факультет Московского университета, но через три года перешел на историко-филологический, который окончил в 1873 г., а затем в течение года учился в Московской духовной академии. Еще в гимназии он пережил религиозный кризис и, как и многие его сверстники, стал материалистом и атеистом. Однако более углубленное изучение философии, прежде всего чтение сочинений Спинозы, который, по признанию Соловьева, стал его «первой философской любовью», а затем Шопенгауэра, Э. Гартмана, Шеллинга и Гегеля, помогло ему преодолеть юношеский нигилизм и уже сознательно вернуться к «вере отцов».

В 1877 г. из-за раздоров в профессорской среде он покидает университет и поступает в Петербурге на службу в Ученый комитет Министерства народного просвещения, читая в то же время лекции в Петербургском университете и на Высших женских курсах. В 1877 г. философ опубликовал свою первую систематическую работу «Философские начала цельного знания» (правда, незаконченную), а в 1878 г. выступил с циклом публичных лекций «Чтения о Богочеловечестве», которые собирали много слушателей и имели общественный резонанс. Соловьев прочел публичную лекцию о смертной казни, о несовместимости ее с христианской нравственностью. Осудив цареубийц, он в то же время призвал царя не допустить смертной казни преступников. Тем самым отношения Соловьева с властью были испорчены. Он ушел в отставку из Министерства народного просвещения; ему рекомендовалось воздержаться от преподавания и от публичных выступлений.

Начался период публицистической деятельности Соловьева. В центре его внимания в 80-е - начале 90-х гг. - общественно-политическая и церковно-религиозная жизнь.

Напряженная работа и житейская неустроенность рано подорвали и без того слабое здоровье Соловьева. Не будучи женат и не имея постоянного жилья, он всегда находился в разъездах, останавливаясь то в гостиницах, то у своих друзей. В июле 1900 г. он приехал в Москву, но внезапно заболел и 31 июля скончался в подмосковном имении своих друзей - князей Трубецких.

Значительную роль в формировании воззрений философа сыграл христианский платонизм его учителя, профессора кафедры философии Московского университета П.Д. Юркевича, особенно учение о сердце как средоточии духовной жизни человека. Юркевич видел в воле и душевных аффектах определяющее начало человеческого существа, по своему значению превосходящее теоретическое начало духа, т. е. ум.

В «Критике отвлеченных начал» Соловьев характеризует второй полюс всеединства, т. е. первую материю (она же идея, или природа), как становящееся всеединое, в отличие от первого полюса как сущего всеединого. Главный тезис состоит в том, что абсолютное не может существовать иначе как осуществленное в своем другом. Такое понимание отношения между Богом и миром существенно отличается от христианской идеи творения мира. Становящееся всеединое - это душа мира, которая, будучи основанием всего мирового процесса, лишь в «человеке впервые получает собственную, внутреннюю действительность, находит себя, сознает себя». Божественный элемент мировой души, т. е. всеединство, в дочеловеческом, природном мире существует лишь потенциально и только в человеке получает актуальность, хотя и предстает вначале только идеально, в сознании, как цель и норма человеческой деятельности. Осуществление этой цели реально составляет задачу мировой истории как богочеловеческого процесса.

Теперь, как видим, картина несколько меняется: философ различает в Боге двоякое единство - действующее единство божественного творческого Слова (Логоса) и единство произведенное, осуществленное. Деятельное единство - это мировая душа в Боге, а произведенное - Его органическое тело. В Христе предстают оба эти единства: первое, или производящее, есть в нем Бог, действующая сила, или Логос, а второе, «произведенное единство, которому мы дали мистическое имя Софии, есть начало человечества, есть идеальный или нормальный человек». Совершенное человечество - это не природный человек как явление, не единичное эмпирическое существо и не человечество, как оно реально существует на земле, а «всечеловеческий организм», человечество как вечная идея. Именно эта вечная идея человечества есть, по Соловьеву, София - Вечная Женственность, вечно заключающаяся в божественном существе.

Таким образом, идея Богочеловечества тесно связана у Соловьева с софиологией. Нельзя не заметить, однако, что здесь у философа происходит слияние двух разных реальностей: идея человека в божественном уме как-то незаметно сливается с человеком как творением Бога; граница между вечным и временным, трансцендентным и имманентным, Творцом и творением становится настолько прозрачной, что едва ли не исчезает совсем. Соловьев Вл.

При отсутствии четкой грани между вечным Творцом и его творением христианский теизм подменяется пантеизмом; Бог уже не по свободе творит мир и человека, ибо эмпирический человек есть лишь необходимое явление во времени вечного человека как божественной идеи. И соответственно сам человек тоже лишается своей свободы, он перестает быть реальным источником своих действий. Ведь во временном мире человек - лишь явление, а явление бытийной самостоятельности не имеет.

Неудивительно, что в рамках принятых предпосылок у Соловьева возникает трудность с проблемой бессмертия индивидуальной человеческой души. Бытие, которое начинается с физического рождения, должно и прекратиться с физической смертью: «...бесконечное существование после смерти никак не вяжется логически с ничтожеством до рождения».

Причина существования этого неподлинного мира у Соловьева, как и у Шопенгауэра, - принцип индивидуации, коренящейся в самоутверждении, эгоизме каждого существа, противопоставляющего себя всем другим, во взаимоотталкивании. Эгоизм есть коренное зло не только человеческой, но и всей природы, всего живущего. Зло, т. е. «грех индивидуации», как раз и порождает, по Соловьеву, внешнее, вещественное бытие, где все существует в разрозненности и вражде. Зло и страдание суть состояния индивидуального существа. Но если индивидуальность - это источник зла и страдания, то о каком индивидуальном бессмертии может идти речь? Спасение можно найти только в освобождении от индивидуального существования, а не в вечном его продолжении. Поразительным образом религиозная философия Соловьева тяготеет, как видим, к имперсонализму. И не случайно по этому вопросу возникла полемика между Соловьевым и его другом Л.М. Лопатиным, убежденным в субстанциальности человеческого Я и, таким образом, в бессмертии индивидуальной души.

Существование Бога, по Соловьеву, «может утверждаться только актом веры. Хотя лучшие умы человечества занимались так называемыми доказательствами бытия Божия, но безуспешно; ибо все эти доказательства, основываясь по необходимости на известных предположениях, имеют характер гипотетический и, следовательно, не могут дать безусловной достоверности... Что Бог есть, мы верим, а что Он есть, мы испытываем и узнаем».

Страницы: 1, 2