Проблема «Восток-Запад» в трудах русских философов

Одно из таких противоречий всплывает на поверхность, когда рассматриваешь

мнение Данилевского о борьбе Востока и Запада, когда знакомишься с его

утверждениями, касающимися доказательств отсутствия этой борьбы.

Первая глава «России и Европы» носит название «Почему Европа враждебна

России?». В ней философ обосновывает свою позицию, согласно которой Европа

всегда считала Россию опасной для себя. Европейцы не могли и не могут

принять русских и вообще славян в качестве своих друзей, сотрудников. Они

отвергают их, стремятся ослабить Россию, не могут смириться с ее

самобытностью. Не имея возможности воспользоваться Россией так же как

Востоком, Азией – то есть как материалом для осуществления своих

политических и иных планов – Европа, по мнению Данилевского, инстинктивно

отвергает русских, не имея на то объективных исторических причин. Таким

образом, Данилевский признает, что между Европой и Россией идет постоянная

борьба, направленная со стороны России на создание своей собственной

цивилизации, а со стороны Европы – на полное уничтожение самобытности

российского исторического пути. Европа не может представить, что возможно

существования культуры иного типа, какой является Россия, и поэтому не

принимает ее, боится ее и стремится ее оттолкнуть, если не навредить ей.

При таком представлении о взаимодействии России и Европы – а тут

следует подчеркнуть, что Россия по своим социокультурным характеристикам,

безусловно, ближе Европе, чем тот же Китай – Данилевский утверждает, что

мнение о вечной борьбе Востока и Запада в корне ошибочно. Согласно его

высказываниям, приведенным в главе «Восточный вопрос», борьбы между Европой

и Азией, Востоком и Западом никогда не существовало.

Полемизируя с историком Соловьевым, утверждавшим, как и многие его

современники, что противоборство Востока и Запада уходит своими корнями в

глубину веков, и в этом противоборстве Европа олицетворяет собой

благотворное и животворное влияние моря, а Азия – мертвящее влияние степи,

Данилевский провозглашает: «борьбы между Европой и Азией никогда не

существовало».[5] Не эта борьба является основным вопросом, решаемым

историей в конце XIX в. Основной ее вопрос – возможная смена германо-

романского культурно-исторического типа славянским. Стремление же ряда

русских философов поставить борьбу Востока и Запада во главу исторического

угла Данилевский объясняет желанием смягчить вечные противоречия, которые

отдаляют Россию от Запада, от Европы.

Н.Я. Данилевский приводит пять причин того, почему борьба Востока и

Запада, Европы и Азии просто не может существовать, и не могла существовать

никогда.

1. Первой из них является то, что как Европа, так и Азия никогда не

сознавали себя чем-то единым, целым, способным вступить в борьбу друг

против друга. В то же время, в любой политическом или военном конфликте,

происходившем в человеческой истории, противоборствующие стороны

понимали, что являются противниками, объединялись в своей борьбе с иными

силами, создавали стратегию и тактику борьбы.

2. Никогда не было такой войны, говорит Данилевский, в которой бы, даже

случайно и бессознательно, все народы Запада ополчились бы против всех

народов Востока, или наоборот.

3. Третью причину невозможности борьбы между Западом и Востоком Данилевский

видит в том, что главные силы, которые могли бы представлять это

противоборство – Европа и Азия – есть понятия или географические, или

этнические, или культурно-исторические. Как географические понятия,

Восток и Запад в борьбу вступить не могли, тем более что их определение

как географических понятий довольно расплывчато. Как понятия

этнографические Европа и Азия могли бы быть представлены арийскими

племенами с одной стороны и семитическими и др. с другой. Но, не учитывая

даже того, что этническое деление не совпадает с делением географическим,

при этнографическом делении Восток и Запад пришлось бы видеть в одном и

том же племени в контексте исторического развития то Восток, то Запад.

Так, если принять иранские племена за представителей Востока в борьбе

против Греции, то пришлось бы видеть в нем представителя Запада при

борьбе со скифами – истинными представителями степных народов. Степь же –

своеобразный символ Востока в концепциях защитников теории постоянного

противодействия Востока и Запада. Как понятия культурно-исторические и

Восток, и Запад не представляют культурно-исторического целого.

Противники опять таки неопределенны, и поэтому борьбы быть не может.

4. Продолжая полемику с теми учеными, которые считают борьбу Запада и

Востока реальностью, Данилевский подчеркивает, что те войны, которые, по

их географическому понятию можно причислить к проявлениям борьбы между

Европой (Западом) и Азией (Востоком) , ничем не отличаются от тех войн,

которые вели народы Европы и Азии между собой.

5. Борьба между Востоком и Западом, по мнению Данилевского, продолжайся она

в его время, закончилась бы крайне скоро, так как объединенные силы

процветающего в этот момент Запада подавили бы силы даже всех

объединенных стран Востока.

Все данные противоречия, разделенные Данилевским на причины

невозможности существования постоянной борьбы Запада и Востока, по его

мнению, устраняются, если рассматривать исторический процесс с его войнами

и захватами не под углом искусственного деления мира на Восток и Запада, а

с точки зрения культурно-исторических типов. Тогда, по мнению философа,

окажется, что народы, которые принадлежат к одному культурно-историческому

типу, имеют естественную наклонность расширять свою деятельность и свое

влияние, насколько хватит сил и средств. Это естественное стремление

приводит к столкновению народов одного культурно-исторического типа с

народами другого, не смотря на то, совпадают ли их границы с Востоком или

Западом. Таким образом, Н.Я. Данилевский утверждает, что борьба народов и

цивилизаций между собой связана не с противоборством Востока и Запада, а с

борьбой за сферы влияния определенных культурно-исторических типов.

Своеобразную роль отводит Н. Данилевский исламу в процессе

взаимоотношений между Востоком и Западом. В современном для нас мире, когда

все чаще можно услышать о существовании мусульманского терроризма, данная

тема особенно актуально для рассмотрения. Данилевский не находит

«оправдания магометанства во внутренних, культурных результатах сообщенного

им движения».[6] С этой точки зрения оно представляется ему явлением

загадочным: с религиозной точки зрения, считает Данилевский, мусульманство

– «очевидный шаг назад, необъяснимая историческая аномалия»[7]; ислам не

подчиняется влиянию христианства, в отличие от многочисленных восточных

религий (этим утверждением философ опровергает мнение ряда его

современников о том, что ислам – подготовительная ступень для восприятия

христианства); народы, принявшие ислам, будучи до этого распространителями

просвещения и науки, теперь ничего не создают, а только сохраняют

достижения прошлых времен и то в искаженном виде; ислам враждебно относится

к культуре и искусству…

Не находя, таким образом, оправдания такому историческому явлению,

каким является мусульманство, в его положительных, самостоятельных

результатах, Данилевский ищет его во внешних проявлениях ислама, т.е. в его

роли в мировой истории, в его служебных отношениях к целям иных народов и

государств. В результате мыслитель приходит к выводу, что «общий,

существеннейший результат всей истории магометанства состоит в отпоре,

данном им стремлению Германо-романского мира (То есть Запада) на Восток, -

стремлению, которое до сих пор живо еще в народах Европы, и которое

составляет необходимую принадлежность той экспансивной силы, того

естественного честолюбия, которым бывает одарен всякий живучий культурно-

исторический тип».[8]

В итоге, Данилевский констатирует, что исторический смысл

существования ислама заключается в той невольной и бессознательной услуге,

которое он оказал православию и всему славянскому миру, оградив первое от

напора латинизма, а второе от поглощения его романо-германским миром – то

есть западноевропейской культурой. Мысль о столь оригинальной роли

мусульманства в деле взаимодействия Востока и Запада, приведенная выше,

была рождена не Данилевским. Из истории Европы второй половины XIX в.

видно, что православные священнослужители восточноевропейских славянских

стран, находящихся долгое время под гнетом Турции, высказывали эту мысль

задолго до него.

Сегодня сложно согласиться с такой трактовкой роли ислама в проблеме

«Восток-Запад». Для современного Данилевскому мира она, возможно, и была

близкой к объективности. Но и в этом можно усомниться. Дело в том, что

Данилевский принадлежал к тому направлению к русской философии, которое

носит название «славянофильство». В рамках этого направления «европеизация»

России понималась как отход от ее самобытного пути, потеря возможности

осуществить особую миссию России в мировой истории. Даже мусульмане –

представители нехристианской религии, казались многим славянофилам не столь

разрушительной силой, какой виделась им Европа, ее образ жизни, веры,

государственного и политического устройства. В исламе в конце XIX в.

европейские и русские мыслители не видели той силы, которая может реально

противостоять западной цивилизации и русской государственности.

Данилевский считал, что мусульманство «находится в периоде

совершенного изнеможения и разложения». Нужно сказать, что это было не

единственное ложное убеждение Данилевского, касающееся судеб Востока,

Запада и России. Он так же считал, к примеру, что «Запад, создавший

последнюю историческую цивилизацию, уже пережил апогей своего

цивилизационного величия».[9] Он не смог предвидеть восхождение на мировой

олимп Американских Штатов. В конце XIX в., возможно, такой прогноз и не был

возможен. Спустя всего лишь четыре десятилетия другой философ - Н. Бердяев

– чьи пророчества, касающиеся судеб Европы, России, Востока так же не все

сбылись, смог предвидеть новый всплеск западной культуры в лице

американского фактора. Первая мировая война сделала такой прогноз

возможным.

Особенности взаимодействия культур Востока и Запада в философии Н.

Бердяева.

Философия Николая Бердяева самобытна: она свободна от схем, ее

утверждения часто основываются не на фактах, а на интуитивных

умозаключениях мыслителя. Это отмечают практически все исследователи

творчества Н. Бердяева. Он творил как литератор, руководствуясь чувствами.

Его позиции, как философские, так и политические, менялись и

трансформировались. Постепенно создавался особый «бердяевский» стиль

философии, который В.Розанов метко назвал стилем «высказывания», а не

«доказывания». Все произведения философа – его личный духовный опыт,

переложенный на бумагу. Поэтому не удивительно, что рассмотрение Бердяевым

проблемы взаимодействия и взаимопроникновения Востока и Запада

рассматривается им в работе, созданной в период русской революции и конца

первой мировой войны. Именно в этот момент истории, считал Бердяев,

совершается космический процесс трансформации старого мироустройства.

Рождается новый мир, и в этом процессе немаловажную роль играет

империалистический путь Запада и его культуры на Восток.

В 1918 году появился сборник бердяевских статей «Судьба России».

Вечная проблема отечественной мысли - проблема взаимоотношения Востока и

Запада и объединяющей миссии России (которая не вписывается ни в западную,

ни в восточную схемы исторического движения) по-новому зазвучала во время

первой мировой войны. Бердяев в «Судьбе России» проанализировал

геополитические процессы, происходящие в мире, объединенном единым

бедствием – войной. Вечное, по его мнению, стремление западного человека на

Восток, Бердяев привел в качестве одной из «космических» причин первой

мировой войны.

Проблему «Восток-Запад» Бердяев считал наиважнейшей в мировой истории,

отправной точкой для тех, кто хочет понять мировую борьбу, рассматривая ее

сквозь призму философии истории. «Проблема Востока и Запада, - писал

Бердяев, - в сущности всегда была основной темой всемирной истории, ее

осью».[10] Мировую войну в этом контексте он понимал как один из актов

всемирно-исторической драмы Востока и Запада. Именно мировая война, по

мнению философа, привела Восток и Запад к невиданному доселе

соприкосновению. То, чего не смог сделать «мир», смог сделать «раздор» - он

вывел западного человека за границы европейской культуры, цивилизации и

истории. Но это не говорит о том, что до сих пор Запад был равнодушен к

Востоку, не стремился его познать.

Рассуждения Бердяева на тему взаимодействия Востока и Запада можно

разделить на два вида: первые носят социологический и психологический

характер (известно, что Бердяев многими исследователями философии относится

к направлению экзистенциализма, и именно потому, что его философия глубоко

психологична); вторые можно назвать «политическими», «геополитическими»,

так как касаются они империализма и его роли в проблеме «Восток-Запад».

Характерной чертой высказываний Бердяева о том, что влекло европейца,

человека Запада на протяжении всей мировой истории на Восток, носят скорее

психологический, иногда и мистический оттенок.

Н. Бердяев, пытаясь найти истоки начавшегося движения Востока и Запада

друг другу, указывает на то, что равновесие западной культуры всегда было

условным. Европа была замкнутыми миром на протяжении веков, но за ее

пределами была «мировая ширь, уходящая далеко на Восток». Государственную и

культурную жизнь Европы всегда «беспокоили» мировые пространства,

неизведанность, таинственность Востока и его культуры. Даже

империалистические стремления западных держав к экономическому господству

Бердяев во многом объясняет стремлением преодолеть замкнутость европейской

цивилизации. Здесь империализм – понятие не столько политическое и

экономическое, сколько социокультурное. «Неведомая ширь земного шара

притягивает к себе. Взоры обращаются к Азии и Африке, к древним колыбелям

культуры. Обратное движение с Запада на Восток, по-видимому, является

внутренно неизбежной диалектикой европейской культуры», - пишет Бердяев.

Как и подавляющее большинство русских философов «золотого века»

русской философии, Бердяев в своих сочинениях так или иначе приходит к

решению наиважнейшего вопроса о особой роли России в мировом историческом

процессе. Мы коснемся этого аспекта его философии позже, но о нем не стоит

забывать, рассматривая мнение этого мыслителя на проблему взаимодействия

востока и Запада. Говоря о неизбежном стремлении западной культуры к

возвращению в лоно Востока, в котором находятся ее исторические корни,

Бердяев приходит к выводу, что наступают «сумерки Европы», то есть закат

западной цивилизации и период формирования нового мирового

общечеловеческого культурного центра. Именно в этом причина, по которой

Восток и Запад идут навстречу друг другу: замкнутость и самодовольство

западной культуры Европы приводит ее к иссяканию, предельному насыщению.

Она неизбежно стремится выйти на неизведанные просторы Востока, расшириться

и насытиться его далями, таинственными и непонятными для нее. Империализм

западных держав с его колониальной политикой в этом контексте – только

внешний признак этого неотвратимого движения истории.

Бердяев подчеркивает, анализируя причины первой мировой войны, что

проблема «Восток-Запад» сыграла в этом процессе немаловажную роль. Пожар

войны начался с Балкан. Оттуда, по его мнению, всегда шла угроза западному

миру. Балканы – путь с Запада на восток. Константинополь – те ворота, через

которые культура Западной Европы может пойти на Восток, в Азию и Африку.

Образование Османской империи было шествием Востока на Запад. Разрушение

Турции будет обратным движением Запада на Восток. Бердяев считает, что

народы Запада всегда боялись этого движения, чувствуя себя неготовыми для

него.

Признавая то, что проблема взаимодействия Востока и Запада

существовала всегда, и не была рождена, как империализм или национализм, в

конце XIX века, Бердяев говорит о том, что средневековая Европа в своей

политике по отношению к Востоку резко отличалась от Европы начала XX

столетия. Запад в средние века был смелее в своем стремлении на Восток.

Европа не боялась Востока так, как сейчас. Она откликалась на идею

крестовых походов. В дальнейшем замкнутость западного мира усиливается и

возникает уникальное по своей сути явление – Турецкая империя – которая

самим фактом своего существования олицетворяет духовную незрелость западных

народов, их страх перед движением навстречу Востоку, которое, тем не менее,

неизбежно, так как предписано диалектикой исторического развития.

Мировая война, считал Бердяев, не просто сделает возможным огромный

скачок Запада навстречу Востоку. Ее результатом будет расширение

европейской культуры не только на восток, но и на запад – в Америку.

Усиление Америки после войны неизбежно. Западная цивилизация, борясь, даже

против своей воли, против воли ее народов, со своей замкнутостью,

«провинциальностью», сделает это усиление крайнего Запада возможным и

неизбежным. Будет преодолен страх не только перед Востоком, Россией, но и

перед расширением границ Запада.

Русская философия, полярность которой известна, часто в форме учений

своих представителей давала полностью противоположные оценки западной

(европейской) культуры, цивилизации. Одной из основных черт философских

рассуждений Бердяева было отторжение им полярности, созданной славянофилами

и западниками русской философии. Именно за это часто Бердяева осуждали в

непостоянстве его убеждений. Но отрицание полярности, отказ от крайних

мнений и оценок, привел Бердяева к своеобразному компромиссу в оценке

западной цивилизации. Он считал, что европейская культура несовершенна,

Европа – не есть идеал культуры вообще. Он пишет: «Только темная, еще

азиатская душа, не ощутившая в своей крови и в своем духе прививок старой

европейской культуры, может обоготворять дух европейской культуры как

совершенный, единый и единственный. И она же не чувствует культур

Востока».[11]

Главный недостаток западноевропейской культуры Бердяев видит в ее

провинциальности, замкнутости, а, касаясь философии, в материализме.

Мировая катастрофа войны должна перевернуть мир и избавить Запад от

провинциализма, и, в тоже время, обогатить его религиозным углублением

Востока. Это должно привести к отходу западного общества от

социологического ощущения к ощущению космическому. Реальное же выражение

этот процесс найдет в политике, в политических последствиях. Наступит новый

период в истории человечества, в котором Восток и Запад обогатят друг друга

Страницы: 1, 2, 3