Понимающий метод философии как метод познания другого

Метод объяснения предполагает отказ от рассмотрения индивидуального в пользу особенного, а затем и отказ от рассмотрения особенного в пользу общего. Естествознание получает таким путем предельно абстрактные определения, а затем возвращается с ними к индивиду, описывая индивидуальность как богатство абстрактных определений. Объясняющая медицина, к примеру, отвлекается от конкретности и уникальности данного пациента как человека по имени Иван. Сопоставляя его со множеством других, она вначале образует абстракции заболеваний, а затем возвращается от своих абстракций к человеку Ивану, характеризуя его как больного, страдающего астмой, плоскостопием, язвой и близорукостью. Совокупность этих абстрактных характеристик и будет составлять в глазах представителя объясняющей медицины индивидуальность человека Ивана как пациента.

В отличие от этого, метод понимания есть метод изучения именно данного уникального индивида. Какие-либо обобщения здесь значительно менее ценны и значимы, чем выявление индивидуальных черт. Историк, изучающий Наполеона, может, разумеется, сравнить его с другими полководцами или политиками. Но ему и в голову не придет сосредоточиться на изучении того, что общего Наполеон имел с Ганнибалом, Александром Македонским, Александром Суворовым и другими полководцами, чтобы создать абстрактное представление о полководце вообще. Его, историка, интересует именно Наполеон во всей его уникальности и неповторимости.

3. Метод объяснения представляет собой подведение данного уникального феномена под определенный род или вид - при отбрасывании его неповторимых, индивидуальных черт. Именно в этом и состоит обобщающая деятельность рассудка. Этот рассудок должен выступать только в чистом виде, будучи совершенно освобожденным, от всякого рода эмоций и переживаний. Переживания всегда индивидуализируют и препятствуют обобщениям, поскольку любимый или ненавидимый человек – «не такой, как все». Ученый, использующий метод объяснения, не должен испытывать никаких переживаний и чувств, связанных с предметом его исследования.

Это требование легко выполнить естествоиспытателю: смешно было бы предполагать, что химик ненавидит щелочь и любит кислоту, а физик испытывает симпатию к одним элементарным частицам, презирая другие. В отличие от этого гуманитарий не может, даже если будет стараться, полностью избавиться от своего, человеческого отношения к предмету своего исследования. Как бы он ни стремился быть беспристрастным, он все равно сопоставляет свое жизневоззрение с жизневоззрением того, кто изучается, а в результате возникает эмоционально-чувственное отношение к нему.

У представителя естествознания предмет исследования неподобен ему, а потому к этому предмету возможно беспристрастное отношение. У представителя гуманитарных наук, по определению имеющих дело с человеком, предмет подобен исследователю, а потому он неизбежно вызывает «витальный резонанс» (А. Гелен).

4. Наличие этого витального резонанса имеет как «минусы», так и «плюсы». «Минусом» является невозможность чисто рационального отношения к предмету исследования, невозможность достижения той степени интеллектуального безразличия, при котором, «добру и злу внимая равнодушно», можно осуществлять обобщения, классификации и построения теорий. Именно по этой причине гуманитарные науки никогда не смогут уподобиться естественным. Дело здесь не столько в сложности предмета, сколько в отношении к нему.

Таким образом, метод понимания можно в первом приближении определить как метод познания Другого, наделенного способностями, подобными способностям исследователя; это метод познания другого человека с целью воссоздания особенностей его внутренней, интеллектуальной и эмоциональной жизни.

Для чего необходимо такое познание? Что оно дает современному обществу? Некоторые полагают, что знание внутренней, интеллектуальной и эмоциональной жизни людей прошлого ничего современному человеку не дает и на развитие общества в будущем никак повлиять не может. Ведь эти люди давно умерли! В крайнем случае, еще можно было бы признать какую-то ценность изучения действий людей прошлого, которые породили ответные действия и, в конечном счете, создали цепочку событий, протянувшуюся до современности. Но какова польза от понимания внутренней жизни мыслителей, которые сами крайне редко совершали исторические деяния? Как это понимание может повлиять на сегодняшнюю жизнь? Как поможет постичь ее?

На этот вопрос дает ответ русский историк С.Н. Южаков: « Такие редкие имена носили особые избранники человечества, отметившие своими делами целые исторические эпохи, давшие толчок и направление целым могучим историческим течениям, положившие основания для могущественных общественных переворотов, глубоко повлиявшие на положение, интересы, самосознание и самочувствие обширных населений и многих поколений... И такими могучими личностями являются обыкновенно не деятели в тесном смысле слова, не те, которые производят политические и социальные перевороты, как бы ни были велики их силы, как бы ни были громадны события, воплотившиеся в их деятельности. Современники их любят и ненавидят, поклоняются и проклинают. Но с их кончиною, к завершению их исторической эпохи наступает более спокойный суд потомства. Для него деятельность таких великих людей является любопытной страницей истории... Но она уже, эта деятельность, не вызывает страстей, не возбуждает ни непримиримой вражды, ни пылкого поклонения... Странно было бы, если бы, например, теперь, в настоящее время, возбуждали страсти вокруг себя и своего имени герцог Альба, Вильгельм Оранский, Оливер Кромвель, Вашингтон, даже Робеспьер и Наполеон... Для потомства это - изжитые моменты, фигуры прошлого, очень значительного, конечно, но, тем не менее, прошлого, несомненно. События, в которых участвовали эти большие люди, еще так или иначе влияют на жизнь потомков, но не сами личности, которые умолкли и которые уже не возьмут судьбы мира в свои сильные руки... Деяния таких людей переживают их короткую жизнь, но не их личность, которая, переставая жить, перестает быть и активным элементом исторической жизни, перестает принимать в ней непосредственное участие»[2].

По мысли С.Н. Южакова, деятели, которые своими поступками оказывали влияние на ход истории, перестают оказывать такое влияние сразу же после своей смерти. Это означает, что поступок, деяние действительно принадлежит только прошлому. Он никогда не может повториться в прежнем виде кем-то другим, поскольку историческая ситуация наверняка будет иной. Вывод: изучение событийной стороны дела гуманитарными науками едва ли сможет дать что-то для будущего.

Из сказанного явствует, что С.Н.Южаков был сторонником «субъективного метода» в социологии. Великие люди, и по смерти своей на протяжении веков участвующие в формировании истории - это вовсе не деятели, которым довелось лишь воплощать великие идеи. Но это и не отрешенные мыслители академического толка, затворившиеся от жизни общества в башне из слоновой кости.

Это - люди, которые сочетали мысль и страсть, которые излучали объединенную энергию мысли, чувства и воли, движущую историей человечества.

Метод понимания и есть порождение стремления проникнуться этой энергией мысли, чувства и воли, которая была присуща великим людям. Для ее постижения недостаточно одной только мысли, равно как недостаточно и одного только чувства и одной только воли. Необходимо только их неразрывное единство.

1.2 Понимающая философия Ф. Ницше

Понимание доступно лишь тому, кто не только развил в себе такое единство мысли, чувства и воли, но и подверг их в себе пристальному самоанализу. Понимание Другого неотрывно от постижения себя. Понимание происходит только в ходе заочного диалога с великим человеком, когда собственный опыт внутренней жизни исследователя используется для постижения опыта внутренней жизни Другого.

На практическую значимость и ценность такого понимания для общества указывал Ф. Ницше. Смысл его рассуждений сводился к тому, что неразрывное соединение мысли, чувства и воли и представляет собой ту энергию, которая побуждает к действию, как отдельного человека, так и целый народ. Эта энергия, которую Ф. Ницше именует «волей к мощи», подобна ядерной энергии. Если процесс ее выработки протекает нормально, находится под контролем, отдельный человек или целый народ обретает силы на то, чтобы развивать экономику, участвовать в мировой политике, созидать культуру. Если процесс выработки энергии в реакторе «заглушен», в обществе наступает застой и апатия. Но если искусственно форсировать реактор, это чревато ядерным взрывом: социальная система идет «вразнос» и уничтожает сама себя, как это было с тоталитарными режимами.

Метод понимания нужен именно для того, чтобы регулировать выработку жизненной энергии народа. Понимать необходимо, чтобы знать, как наступает «декаданс», то есть застой и упадок жизненной энергии. Но понимать необходимо и для того, чтобы знать, как наступает неконтролируемая «цепная реакция», которая возрождает в человеке первобытную агрессию и приводит к войнам, революциям, социальным конфликтам и катаклизмам.

Ф.Ницше отводит деятелям культуры, в сущности, ту же роль, которую ныне выполняет оператор ядерного энергоблока. Деятели культуры призваны держать под контролем выработку жизненной энергии в обществе. Если она падает во времена застоя и декаданса, они своими произведениями должны способствовать восполнению этой энергии. Но они же должны предотвращать неконтролируемое возрастание этой жизненной энергии, гасить чересчур разгорающиеся страсти в обществе:

« ...Мы, более духовные люди эпохи, которая явно все более объемлется пламенем, - не должны ли мы хвататься за все средства тушения и охлаждения, какие только существуют, для того чтобы остаться, по крайней мере, столь же постоянными, скромными и умеренными, каковы мы были до сих пор, и, таким образом, когда-нибудь пригодиться для того, чтобы служить этой эпохе зеркалом и орудием самосознания?»[3]

Философия, по Ницше, это особый образ жизни, связанный с пониманием самой сущности жизни и, значит, со способностью руководить ходом истории и развитием культуры. «Для меня, - пишет Ницше, - философ имеет значение ровно настолько, насколько он может давать пример. Что своим примером он может увлечь за собою целые народы, - в этом нет сомнения; это показывает история Индии, которая почти тождественна с историей индийской философии».[4]

Как пишет Ницше, «для чего существует отдельный человек - вот что ты должен спросить у самого себя, и если бы никто не сумел тебе ответить на это, то ты должен попытаться найти оправдание своему существованию, как бы a posteriori, ставя себе самому известные задачи, известные цели, известное «ради», высокое и благородное «ради». Пусть тебя ждет на этом пути даже гибель - я не знаю лучшего жизненного жребия, как погибнуть от великого и невозможного…».[5]

Так как метод понимания предполагает, что главный интерес для познания представляет вовсе не мир, а сам человек, то под учением Ницше следует понимать разновидность духовного упражнения, т.е. обновляющее повторение того, что уже много раз было повторено. Жизнь – это полнота обновляющих себя повторений, и в этом смысле она – противоречие. Учительство Ницше, его воспитательная миссия не требует учеников или тех, кто мог бы принять на себя груз ответственности за мысль учителя; речь Ницше не обращена к разуму Другого. Образ Ницше-философа отчужден и не определен в силу его отказа от любой «мертвой маски»: пророка, аскета, мудреца, скептика и т.п. Философствование есть непрестанная духовная трансфигурация: Ницше переходит от одного состояния мысли в другое, не удерживая их в одном-единственном и неизменном переживании собственного Я, но обретая себя в каждом из них как в законченной форме. Именно таково практическое значение метода понимания.

К сожалению, его философско-методологическая разработка в России была прекращена на долгие семь десятилетий. Как часто бывает, долгое подчеркивание значения объективных, прежде всего экономических факторов, привело в последние десятилетия к перегибу в противоположную сторону - сегодня на прилавках книжных магазинов в изобилии появились работы, где вся история предстает только как результат произвольных действий отдельных личностей, которые действуют, чуть ли не исключительно по настроению. Такой перегиб должен быть исправлен. Метод понимания вовсе не должен полностью вытеснить метод объяснения из социальных исследований. Только их сочетание может дать полное представление о происходящем в обществе, о тенденциях в его развитии и перспективах.

Глава 2. Основные вехи становления и развития метода понимания

2.1 Противоположные точки зрения на взаимодействие человека и мира

Сопоставляя уже описанные выше метод объяснения и метод понимания, мы сможем сделать между ними такое важное различие. Познание есть процесс, в котором происходит взаимодействие человека и мира. Если при этом признается, что первенствующая роль в этом взаимодействии принадлежит миру, а человек выполняет подчиненную роль, всего лишь приспосабливаясь к миру, диктующему свои законы, мы получаем метод объяснения. Задача познания, с этой точки зрения - постижение мира, как он есть сам по себе. Человек как субъект познания не должен привносить в объективную картину мира ничего от себя. Такое привнесение означало бы искажение истины. Сам субъект познания - это всего лишь часть мира, на которую распространяются его объективные законы. Поэтому сам субъект познания должен раскрыть законы, по которым функционирует мир, и только затем обнаружить, как эти законы определяют его, субъекта, собственную сущность и деятельность. Можно даже сказать, что это мир познает сам себя благодаря усилиям своей особой части - познающего субъекта.

Метод понимания, напротив, предполагает, что главный интерес для познания представляет вовсе не мир, а сам человек. Человек может знать о мире лишь то, что позволят ему знать его познавательные способности. Поэтому начинать надо с анализа познавательных способностей человека. Но эти познавательные способности всегда зависят от всех остальных человеческих способностей. Стало быть, человек должен быть изучен во всей полноте. При этом неизбежно выяснится, что человеческое знание о мире в значительной степени зависит от человеческих способностей и свойств. Больше того: при достаточно высоком уровне развития техники оказывается, что окружающий мир все более и более становится продуктом человеческой деятельности, воплощением человеческих представлений и желаний. Это - очеловеченный мир, в котором нечто, когда-то бывшее природным, преобразовано человеком, познавшим его естественные законы, настолько, что уже «забыло» свое естественное происхождение. Познающий и преобразующий мир человек все более и более выходит на передний план. Философия из науки о мире и человеке как его составной части превращается в учение о человеке, создающем мир техники и культуры. Немаловажным оказывается, однако, и то, как человек чувствует себя в этом созданном им мире техники и культуры, каким образом изменяется в этом мире его сознание, его чувства, его жизневоззрение. Оказывается, что современное общество, его важнейшие черты определяются уже не «природой» человека, а его новыми чертами, которые он обрел в созданном им самим мире.

Для сторонников объясняющего метода мир - это почти все, а человек - это почти ничто. Для сторонников понимающего метода человек - это почти все, а мир неочеловеченный, не втянутый в круг человеческой деятельности, не представляет почти никакого интереса.

Как видим, речь идет о полярно противоположных точках зрения на взаимодействие человека и мира. Разумеется, выбор одной из них не мог быть результатом чисто произвольного решения. Ни о каком антропоцентричном мышлении и, соответственно, методе понимания не могло быть и речи в традиционном обществе, где власть природы над человеком была необыкновенно большой. Тогда, когда абсолютное большинство членов общества прямо зависело от результатов охоты, а затем - животноводства и скотоводства, им приходилось уповать на милость природы или, точнее, управляющего этой природой Бога. Низкий же уровень производительности сельскохозяйственного труда не позволял создать надежных запасов и еще более усиливал чувство зависимости от природы. В этих условиях никому даже не приходило в голову завести речь о покорении природы, об «очеловечивании» ее.

2.2           Антропологический поворот в философии И. Канта

Когда же и каким образом возникает мышление, в котором человек как активное и самостоятельное существо оказывается главным предметом интереса? Исследователи, оказавшиеся в плену марксистской схемы о базисе и надстройке, связывают такое мышление с возникновением капитализма, то есть промышленным переворотом и становлением индустриального общества с рыночной экономикой. Это явно не соответствует действительности. Промышленный переворот в Англии произошел во второй половине XVIII века, а так называемая «буржуазная философия» в Англии (Ф. Бэкон, Т. Гоббс, Дж. Локк) возникла в XVII веке.

Еще менее соответствует упрощенной псевдо-марксистской схеме ситуация в Германии: промышленный переворот здесь произошел в 1850-1860 годах, то есть почти век спустя после возникновения кантовской критической философии и через триста лет после возникновения лютеранства.

Если верить И. Канту, то именно он произвел переворот в философии, впервые осуществив переход от космоцентричного мышления к антропоцентричному. Причем переворот этот был коперниканским, то есть в корне изменившим представления все философские представления.

Мы не найдем упоминаний о коренном перевороте, произведенном в философии Кантом, в отечественной историко-философской литературе ХХ века, поскольку в ней было принято было говорить только об одном коренном перевороте - марксистском. Между тем сам И. Кант в предисловии ко второму изданию «Критики чистого разума» прямо говорит о коперниканском перевороте, который он произвел в философии. Сложный язык И. Канта, конечно, затрудняет понимание его заявления на этот счет, однако смысл сказанного именно таков:

«Если теперь оказывается, что учение, согласно которому наша способность познания сообразуется с предметами, как вещами в себе, неизбежно приводит к противоречиям в понятии безусловного; если, наоборот, учение, согласно которому не представления вещей, как они даны нам, сообразуются с вещами в себе, а скорее предметы, как явления, сообразуются с нашей способностью представления, освобождает нас от противоречий, и, следовательно, безусловное должно находится не в вещах, поскольку мы их знаем ( поскольку они даны нам), а в вещах, поскольку мы их не знаем, т.е., в вещах в себе; то отсюда становится ясно, что сделанное нами сначала в виде попытки допущение хорошо обосновано»[6].

В этом месте И. Кант делает сноску, где прямо сравнивает свое философское открытие с открытием Коперника, перевернувшим все представления в области астрономии: «Подобным образом законы тяготения, определяющие движение небесных тел, придали характер полной достоверности той мысли, которую Коперник высказал первоначально как гипотезу, и вместе с тем доказали существование невидимой, связующей все мироздание силы (ньютоновского тяготения), которая оставалась бы навеки неоткрытою, если бы Коперник не отважился, идя против показаний чувств, но следуя в этом истине, отнести наблюдаемые движения не к небесным телам, а к их наблюдателю. В этом предисловии я выставляю предлагаемое в моей Критике и аналогичное гипотезе Коперника изменение в мышлении как гипотезу, хотя в самом сочинении она доказывается из свойств наших представлений о пространстве и времени и элементарных понятий рассудка аподиктически, а не гипотетически...»[7]

В чем же Кант видит суть произведенного им переворота в философии? До сих пор все люди - и философы, и не-философы - полагали, что есть вещи, которые существуют объективно. Они уже «в готовом виде» предъявляют себя человеку, воздействуя на его органы чувств. Значит, наши представления о вещах определены вещами. Но, пытаясь соединить такие представления об отдельных вещах в целостное представление о мире, который состоит из этих вещей, человек впадает в противоречия - он не может обрести непротиворечивого знания о безусловной силе, которая управляла бы всем объективным миром в целом. Философия до сих пор не может непротиворечиво ответить на вопрос, что собой представляет мир в целом.

Кант предлагает совершенно другой подход. Предметы не существуют объективно « в готовом виде». Их «собирает» из разрозненных ощущений сам человек, наделенный способностью представления. Предмет, таким образом, создается познавательной активностью человека.

У человека есть только возможность упорядочивать то, что он получает в ощущениях. Лишь тогда, когда человек получит в ощущениях исходный материал, априорные формы чувственности «слепят» из него отдельный предмет, а априорные формы рассудка, именуемые категориями, создадут из отдельных человеческих предметов ту или иную научную картину мира.

До Коперника все люди полагали, что Солнце вращается вокруг Земли, которая располагается в центре вселенной. Коперник опроверг Птолемея, создавшего геоцентрическую систему мира. Он объяснил причины заблуждения тем, что наблюдатель-человек вращается вместе с Землей: не Солнце вращается вокруг Земли, а наблюдатель-человек видит это вращение, которого нет на самом деле. Земля вращается вокруг Солнца. Это так, хотя привычный опыт человека говорит противоположное: Солнце встает на востоке и закатывается на западе.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6