Переживание бедности как социальной неудачи: атрибуция ответственности, стратегии совладания и индикаторы депривации

Вернемся к сравнительному анализу перемен в жизни бедных и обеспеченных респондентов. Как новые, так и традиционно бедные утверждали, что у них за период экономической реформы ухудшились и материальное (соответственно 92% и 80%), и социальное положение (83% и 69%). За данный период потерпело неудачу совсем незначительное количество обеспеченных людей: у 9% ухудшилось материальное положение (улучшили 62%), у 7% понизился социальный статус (повысили 54%). Главное, большинству малоимущих не удается найти место в сегодняшней жизни (55% традиционно и 56% новых бедных), тогда как 54% обеспеченных довольны тем, что нашли себе успешное применение в сегодняшней обстановке (не удалось найти место 3%). Показательно, что 37% обеспеченных идентифицируют свои дела с настоящим и еще 27% ориентированы на будущее. Бедные же скорее ориентированы на прошлое или не могут определить свое временное предпочтение. Больше того, временная перспектива экономически несостоятельных сильно укорочена - до 1-2 месяцев (42% новых и 46% традиционно бедных) или она у них не определена (30% и 36% соответственно). То есть свыше 70% малоимущих не могут целенаправленно планировать свою жизнь далее чем на 1-2 месяца (60% обеспеченных имели временную перспективу на полгода и более).

Таблица 8

Средние величины оценки своей жизни бедными и обеспеченными респондентами (Санкт-Петербург, ноябрь 1997 г.)

Примечание: *P < 0,001

Наряду с позитивными изменениями в жизни обеспеченных у них улучшается самооценка и взаимоотношения с окружающими; вместе с негативными переменами в жизни бедных у них снижается самооценка и ухудшаются взаимоотношения с окружающими. Причем все перемены в жизни малоимущих имеют отрицательный вектор по сравнению со средними данными по всей выборке, а все перемены у обеспеченных являются более позитивными, чем у всех опрошенных (см. табл. 7).

Социальная неудача малоимущих переживается остро. Бедные из обеих групп больше выражают неудовлетворенность всеми аспектами жизни, они ощущают себя несчастливыми, чаще чувствуют усталость, менее довольны состоянием своего здоровья, им кажется, что они никому не нужны и отвергнуты обществом, у них зачастую подавленное, угнетенное настроение (см. табл. 8). Между тем все индикаторы субъективного благополучия обеспеченных групп респондентов выше средних показателей по выборке.

Индикаторы депривации и достатка. В группу бедных были включены те, у кого был самый низкий уровень потребления продуктов питания и одежды, чей среднедушевой доход в месяц был ниже прожиточного (физиологического) минимума по городу или равнялся ему. Все бедные (как новые, так и традиционно малоимущие) питались плохо, недоедали либо питались скромно, покупая продукты подешевле. Около 40% бедных из обеих групп испытывали чувство голода в течение последнего месяца из-за нехватки денег, около 40% малоимущих также сообщили, что из-за отсутствия средств бывает, что они не завтракают, или не обедают, или не ужинают. Все 100% бедных одевались плохо, носили старые, немодные вещи или покупали одежду подешевле. 77% новых и 86% традиционно малоимущих не имели необходимого домашнего имущества или оно было в плохом состоянии. Из-за нехватки денег около 95% бедных отказались от платных бытовых услуг. По этой же причине не посещали парикмахерские 85% новых и 96% "старых" малоимущих; 96% бедных отказались от подписки на газеты и журналы, 82%  от отдыха во время отпуска; от 86% до 99% не посещали театры, музеи и кинотеатры; от 56% до 66% воздерживались от приема гостей или не могли ходить в гости. Как видно из табл. 9, в среднем 78% обеспеченных респондентов имели полный или значительный достаток в 18 сферах потребления. Нет особой необходимости подробно анализировать эти цифры, поэтому обратимся к табл. 10, где содержатся данные о потреблении 14 основных видов продуктов питания. Глубина депривации, как правило, достигает значительных размеров, если население начинает постоянно себя ограничивать в потреблении основных продуктов питания. По нашим данным, малоимущие из обеих групп действительно испытывали в момент проведения исследования серьезные лишения. Так, из-за отсутствия денег 58% новых и 73% традиционно бедных постоянно или часто ограничивали себя в потреблении мяса. Редкими были в их семьях колбаса, сосиски (40% и 56% соответственно), фрукты (57% и 64%), сыр (48% и 49%), даже молоко (40% и 38%). Основными продуктами питания беднейших являлись картофель, хлеб, растительное масло и сахар (от 42% до 68% опрошенных).

Заключение

Первый вывод, во многом очевидный, состоит в том, что большинство опрошенных видят причины бедности в несовершенстве социальной организации, то есть возлагают ответственность за бедность в стране на структурные факторы. Такое понимание истоков экономической депривации таит в себе недовольство распределительной системой и имеет латентную конфликтную перспективу. Целое поколение растет в дезорганизованном мире, а значительная часть населения полжизни проводит в период неудачных политических и экономических реформ. Не приводят ли постоянные институциональные неудачи к формированию фаталистического отношения к жизни, психологии неудачника? Бедность ведь и есть интегральное выражение социальной неудачи. Второй вывод исследования  возрастание фаталистического объяснения бедности. Население все больше воспринимает бедность как неизбежную, предопределенную в пределах нашей страны форму жизни. Как структурное, так и фаталистическое объяснение причин бедности освобождает индивида от ответственности за свою экономическую неудачу, ослабляет мотивацию, делает бессмысленными всякие усилия. Третий вывод касается личностных свойств неимущих. Существует распространенное объяснение бедности, базирующееся на якобы характерной для россиян лени, пьянстве и низкой мотивации к труду. Этот миф нередко эксплуатируется разными структурами, пытающимися оправдать свою несостоятельность. Однако реальная жизнь, жесткая экономическая депривация семьи диктуют способы реагирования, быть может, иррациональные, но нацеленные на выживание. Использование целого арсенала методик показывает, что бедным свойственно воспринимать себя как не имеющих власти над обстоятельствами своей жизни. Поскольку количество бедных постоянно увеличивается, увеличивается и количество людей с экстернальным локусом контроля. Бедным свойствен целый ряд черт, парализующих их активность: низкое чувство возможного (низкая надежда), ожидание негативных результатов и пессимистический стиль поведения, неверие в справедливость, низкая самооценка личности, влияющая на уровень притязаний и мотивации. Все это, возможно, является результатом постоянных лишений и частых неудач в попытках преодолеть бедность. Так или иначе, социальный опыт и навыки преодоления материальных трудностей у бедных неэффективны и ориентированы на выживание, а не на преодоление бедности. Четвертый вывод касается масштаба реальной депривации бедных и их оценки своей жизни. По сравнению с другими регионами Петербург является одним из "благополучных" уголков России, где все-таки есть рынок труда, где не задерживают зарплату и пенсию, где пока не отключают электричество и отопление. Однако депривация бедных достигает и здесь значительных размеров. Большинство новых и традиционно бедных отказывают себе в потреблении мяса, колбасы, сыра, фруктов и даже молока, основными продуктами питания у них являются картофель и хлеб. Кроме того, малоимущие постоянно испытывают трудности в покупке одежды, домашнего имущества, в исполнении обычных социальных обязанностей. Большинство и новых, и традиционно бедных находятся в депрессивном состоянии, ощущают себя несчастными, постоянно чувствуют усталость, им кажется, что они никому не нужны и отвергнуты обществом.

В такой ситуации индивидуализировать причины бедности, то есть возложить ответственность за нее и решение проблемы на самих неимущих, бессмысленно и неэффективно. Неимущие сами не располагают ни личностными, ни социальными, ни материальными ресурсами для преодоления бедности. Продуктивные социальные навыки, позитивно ориентированный тип личности формируются только в условиях социального порядка и возрожденной экономики, обеспечивающих мотивацию созидания и достижения.

3 "Жалованье маленькое, - сетует герой пьесы Островского "Бедность не порок", - от Гордея Карпыча все обида да брань, да все бедностью попрекают, точно я виноват… а жалованье не прибавляет. Поискал бы другого места, да где его найдешь без знакомств-то…" [33, с. 230]. Специалисты, изучавшие роль неформальных контактов для получения доступа к разнообразным ресурсам (источникам дохода, услугам, товарам) путем обхода официальных процедур, приходят к выводу, что и в наше время использование связей и знакомств продолжает оставаться эффективным способом решения проблем [34, с. 111]. Е.А. Хибовская проанализировала способы поиска работы в случае ее потери в России и в 12 странах Европейского cообщества. Если в среднем 64% европейцев обращаются за помощью в государственные службы занятости, то лишь 24% россиян поступают так. Однако по сравнению с европейцами наши граждане чаще предпочитают обращаться за помощью к друзьям, родным или знакомым: соответственно в среднем 8% и 40% [35, с. 40-41].

4 Во втором исследовании число новых бедных возросло до 182 чел., а число традиционно бедных упало до 7 чел. Поэтому для сопоставления здесь и далее приводятся данные только о новых бедных.

5 Через три года при повторном тестировании мы получили данные, подтверждающие наши ранние результаты. В отличие от новых бедных обеспеченные респонденты имели значительно более высокие баллы и по шкале диспозиционной надежды (соответственно М = 21,40,  = 3.89 и М = 25,00,  = 3.64, P < 0,001), и по шкале оптимизма (М = 24,57,  = 4,16 и М = 28,06,  = 4,60, P < 0,001).

6 Этот вывод также подтвердился во втором исследовании, когда мы использовали полную версию шкалы самоуважения: у новых бедных средняя величина самоуважения равнялась 29.38 ( = 4,06), у обеспеченных - 32,22 ( = 3,91), P < 0,001.

7 Более высокий эгоизм у обеспеченных респондентов очередной раз демонстрирует, что эгоизм представляет собой антидепривационнную стратегию поведения и что его смысл состоит как раз в том, чтобы добиться большего достатка [31, с. 36].

Список литературы

Муздыбаев К. Динамика уровня жизни в Петербурге. СПб.: Смарт, 1995.

Townsend P. Poverty in the United Kingdom: A survey of household resources and standards of living. L.: Allen Lane, 1979.

Scott J. Poverty & wealth: Citizenship, deprivation and privilege. L.: Longman, 1995.

Ferge Zs. Studying poverty // Dynamics of deprivation / Ed. by Zs. Ferge, S.M. Miller. Aldershot: Gower, 1987.

Weiner B., Frieze I., Kukla A. et al. Perceiving the causes of success and failure // Attribution: Perceiving the causes of behavior / Ed. by E.E. Jones et al. Morristown, NJ: General Learning Press, 1972.

Агеев В.С. Атрибуция ответственности за успех или неудачу группы в межгрупповом взаимодействии // Вопросы психологии. 1982. N 6.

Муздыбаев К. Психология ответственности. Л.: Наука, 1983.

Росс Л., Нисбетт Р. Человек и ситуация: Перспективы социальной психологии. М.: Аспект Пресс, 1999.

Feagin J.R. Subordinating the poor: Welfare and American beliefs. Englewood Cliffs: Prentice-Hall, 1975.

The perception of poverty in Europe. Brussels: Commission of the European Communities, 1977.

Payne M., Furnham A. Explaining causes of poverty in the West Indies: A cross-cultural comparison // Journal of Economic Psychology. 1985. Vol. 6.

Furnham A., Lewis A. The Economic mind: The social psychology of economic behavior. N.Y.: St. Martins Press, 1986.

Guimond S., Begin G., Palmer D.L. Education and causal attributions: The development of "person-blame" and "system-blame" ideology // Social Psychology Quarterly. 1989. Vol. 52.

Smith K.B., Stone L.H. Rags, riches, and bootstraps: Beliefs about the causes of wealth and poverty // The Sociological Quarterly. 1989. Vol. 30.

Wright S.E. Blaming the victim, blaming society or blaming the discipline: Fixing responsibility for poverty and homelessness // The Sociological Quarterly. 1993. Vol. 34.

Morçöl G. Lay explanations for poverty in Turkey // The Journal of Social Psychology. 1997. Vol. 137.

Shutz T.R., Jaggi C., Schleifer M. Assigning vicarious responsibility // European Journal of Social Psychology. 1987. Vol. 17.

Gans H. Positive functions of poverty // American Journal of Sociology. 1972. Vol. 78.

Lewis O. The culture of poverty // On understanding poverty: Perspectives from the social sciences / Ed. by D.P. Moynihan. N.Y.: Basic Books, 1969.

Iyenger Sh. Framing responsibility for political issues: The case of poverty // Political Behavior. 1990. Vol. 12.

Kerbo H.R. Social stratification and inequality. N.Y.: McGraw-Hill, 1983.

Mack J., Lansley S. Poor Britain. L.: George Allen & Unwin, 1985.

Экономические и социальные перемены: Мониторинг общественного мнения. 1996. N 3.

Муздыбаев К. Экономическая депривация, стратегия ее преодоления и поиск социальной поддержки. СПб.: СПб. филиал ИС РАН, 1997.

Scheier M.F., Carver Ch.S. Optimism, coping, and health: Assessment and implications of generalized outcome expectancies // Health Psychology. 1985. Vol. 4.

Snyder, C.R., Sympson S.C., Ybasco F.C., et al. Development and validation of the state hope scale // Journal of Personality and Social Psychology. 1996. Vol. 70.

Муздыбаев К. Измерение надежды // Психологический журнал. 1999. Т. 20. N 4.

Rotter J.B. Generalized expectancies for internal versus external control of reinforcement // Psychological Monographs. 1966. Vol. 80.

Муздыбаев К. Локус контроля в исследованиях массовой коммуникации // Современные методы исследования средств массовой коммуникации. Таллин: ТГУ, 1983.

Rubin Z., Peplau L.A. Who believes in a just world // Journal of Social Issues. 1975. Vol. 31.

Муздыбаев К. Эгоизм личности // Психологический журнал. 2000. Т. 21. N 2.

Rosenberg M. Self-esteem scale // Measures of social psychological attitudes / Ed. by J.P. Robinson., P.R. Shaver. Ann Arbor: Institute for Social Research, 1972.

Островский А.Н. Бедность не порок // Собр. соч.: В 3 т. М.: Худож. лит., 1987. Т. 1.

Леденева А. Блат и рынок: Трансформация блата в постсоветском обществе // Неформальная экономика: Россия и мир. М.: Логос. 1999.

Хибовская Е.А. Занятость безработных: Отношение к способам трудоустройства // Экономические и социальные перемены: Мониторинг общественного мнения. 1995. N 4.

Социально-экономическое положение России: 1997 г. М.: Госкомстат РФ, 1997. Вып. XII.

Gurin P., Gurin G., Morrison B.M. Personal and ideological aspects of internal and external control // Social Psychology. 1978. Vol. 41.

Lerner M.J. The belief in a just world: A fundamental delusion. N.Y.: Plenum Press, 1980.

Seligman M. Helplessness: On depression, development and death. San Francisco: W.H. Freeman and Сompany, 1975.

Сесброн Ж. Счастье по пустякам // Над Сеной и Уазой. М.: Прогресс, 1985.

Муздыбаев К. Изменения в качестве жизни населения в ходе либерализации экономики // Превосходство в бизнесе: Современный и зарубежный опыт. СПб.: СШЭ, 2000.

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта <http://www.bibliofond.ru>

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5