О значении практики как критерия истины

снег белым не в силу не в силу одинаковых чувственных впечатлений (они-то

как раз у них разные), а на основании одной и той же теоретической

интерпретации. Снег бел, ибо он в равной степени отображает все лучи

видимого человеческими глазами участка спектра света; что дело обстоит

именно так, фиксируется определенными приборами.

В концепции корреспондентной истины указывается соответствие чувств,

мыслей и высказываний некоторым фактам. Не следует, однако, это

соответствие понимать слишком прямолинейно, например аналогично соотношению

фотографии и того, что на ней запечатлено. Высказывание «снег бел» не

похоже на белый снег, оно представляет собой знаковую, условную

конструкцию. Под соответствием знаковых конструктов фактам понимается

действительность этих конструктов, возможность их эффективно использовать в

деле описания фактов и в своей практической деятельности.

Довольно часто тема истинности/ложности проблематизируется там, где

учитывается последовательность, связанность , системность рассуждений и

высказываний. В этой связи говорят о когерентной концепции истины. Под

когерентностью понимается взаимосоответствие высказываний. Когда

утверждают, что 2(2=4 истинно, а 2(2=5 ложно, не имеется в виду

соответствие высказываний фактам, о фактах вообще нет речи. Имеется в виду,

что первое высказывание находится, а второе, наоборот, не находится в

полном согласии с системой высказываний, характерной для арифметики.

Кстати, можно было сказать, что 2(2=4 непротиворечиво, а 2(2=5

противоречиво. Значительный вклад в развитие когерентной концепции истины

внесли Лейбниц, Спиноза, Гегель, а также Нейрат и Гемпель.

Концепция, в которой критерием истинности выступает практика,

называется прагматической концепцией истины, которая берет начало в

греческой софистике и древней китайской философии. Значительный вклад в

развитие прагматической концепции истины внесли сторонники марксизма и

американского прагматизма (У.Джемс, Дж.Дьюри). Марксисты используют

критерий практики для дальнейшего развития концепции соответствия, они

считают, что истина отображает объективное положение дел. Прагматики же

понимают истину как работоспособность чувств, мыслей, идей, их полезность в

деле достижения желаемой цели.

Представляется весьма ценной мысль американского философа Н.Решера,

согласно которой три концепции истины не отменяют, а дополняют друг друга.

Все попытки исключить из философии проблематику одной из концепций истины

оканчиваются неудачами.

4. Всеобщность и специфичность критерия практики

Практика является средством отделения истинного в нашем мышлении от

ложного во всех без исключения областях знания, она есть всеобщий,

универсальный критерий истины. Однако в различных областях знания действие

этого критерия специфично.

Всеобщность критерия практики вытекает из того, что человеческое

общество есть составная часть единого материального мира, высшее (из

известных нам) достижение поступательного развития в природе.

Взаимодействие с природой есть необходимое условие существования

человеческого общества. Предшествующий марксизму материализм решающую роль

в этом взаимодействии придавал воздействию природы на человека.

Соответственно этому при попытках установить источник наших знаний,

созерцательный материализм усматривал этот источник в воздействии природы

на органы чувств человека. Но надо было еще выяснить, почему наши знания о

природе развиваются, почему мы сегодня знаем о природе и о ее законах то,

чего не знали сто лет назад. В объяснениях причин развития знаний старый

материализм неизбежно скатывался на позиции идеализма, поскольку так или

иначе апеллировал к свойствам разума, к присущим ему активности,

любознательности, стремлению к познанию и т. п.

Марксистский материализм преодолел эту трудность, вскрыв сущность связи

между обществом и природой, которая выражается в труде, в практическом

изменении природы людьми. Активной стороной во взаимодействии природы и

человека выступает человек, причем активное отношение к природе в труде, в

практике есть источник творческой способности нашего разума. Это

принципиальное отличие марксизма от всей предшествующей философии было

подчеркнуто Ф. Энгельсом: «Как естествознание, так и философия до сих пор

совершенно пренебрегали исследованием влияния деятельности человека на его

мышление. Они знают, с одной стороны, только природу, а с другой — только

мысль. Но существеннейшей и ближайшей основой Человеческого мышления

является как раз изменение природы человеком, а не одна природа как

таковая, и разум человека развивался соответственно тому, как человек

научался изменять природу» .

Таким образом, согласно марксизму, источником наших знаний о природе

является не природа, взятая сама по себе, а практическое изменение природы

человеком.

Столь же радикальный переворот был совершен марксизмом при решении

другого важнейшего гносеологического вопроса — вопроса о критерии наших

знаний. Быть материалистом в теории познания, говорил Ленин, и признавать

объективную истину —одно и то же. Всякий материалист считает истинным то,

что правильно отражает объективный мир; истина есть, кратко говоря,

соответствие мысли объекту. Но как сопоставить мысль об объекте с самим

объектом, как проверить истинность наших знаний? На этот вопрос

материалисты давали различные ответы, и в целом домарксовский материализм в

силу своего созерцательного характера правильно разрешить его не смог.

Материалисты рационалистического направления искали критерий истины в

разуме. Б. Спиноза, например, писал: «И какое мерило истины может быть

яснее и вернее, как не сама истинная идея? Как свет обнаруживает и самого

себя и окружающую тьму, так и истина есть мерило и самой себя и лжи».

Однако если мерилом истины объявляется сама истина, то разрешить спор между

людьми, которые придерживаются противоположных воззрений на один и тот же

предмет и искренне убеждены в истинности своих воззрений, невозможно.

Домарксовские материалисты сенсуалистического направления полагали, что

критерий истины мыслей надо искать в чувствах, поскольку последние

непосредственно связывают нас с предметной действительностью. Некоторые из

представителей этого направления чувственный опыт называли практикой и

ссылались на практику как на критерий истины. Фейербах, к примеру, писал:

«Те сомнения, которых не разрешает теория, разрешит тебе практика». Но для

Фейербаха практика есть лишь чувственное созерцание, и в нем он видит

средство проверки истинности мыслей. «Разве мы имеем другой признак,— писал

Фейербах,— другой критерий существования вне нас, «существования

независимого от мышления, кроме чувственности?».

Чувства людей, естественно, могут давать различные показания. Фейербах,

конечно, понимал это и искал критерий истины в чувствах не индивида, а

человеческого рода. Но как сверить показания чувств, полученные различными

людьми? Этого можно достигнуть только с помощью обмена мнениями, т. е.

посредством разума, и истинным придется, видимо, считать то, в чем согласно

большинство людей. Мнение большинства, однако, отнюдь не всегда совпадает с

истиной и при всем «демократизме» подобного метода решать вопрос об

истинности большинством голосов неправильно.

Итак, домарксовский материализм в лице его виднейших представителей не

смог правильно решить вопрос о критерии истины.

Гениальные догадки и отдельные высказывания наиболее выдающихся

мыслителей домарксовского периода о практике как критерии истины (Ф. Бэкон,

Д. Дидро, Л. Фейербах, Н. Г. Чернышевский) не носили характера

последовательной развернутой концепции о путях проверки истины, ибо все

они, включая и Н. Г. Чернышевского, ближе других подошедшего к

диалектическому материализму, не понимали решающей роли труда в жизни

общества и, следовательно, в развитии человеческого мышления.

Последовательно провести концепцию о проверке истины в практике

домарксовские материалисты не могли потому, что их понимание самой практики

было узким, неполным, односторонним, главного в практике — общественного

производства — они не видели.

Развивая все положительное, что содержалось в идеях предшествующих

мыслителей, диалектический материализм указывает на общественную практику

как на единственное мерило, всеобщий критерий истинности наших знаний. В

самой общей форме этот критерий действует следующим образом.

Чтобы обнаружить, что в сознании человека верно, а что неверно,

необходимо сопоставить наши представления о вещах с самими вещами.

«Сравнение» нашей мысли об объектах с самими объектами может быть

достигнуто только путем материального, предметного воздействия людей на эти

объекты, т. е. на явления природы и процессы общественной жизни.

Воздействие человека на вещи носит целенаправленный характер. Это значит,

что предполагаемый результат любого акта практики возникает сначала в

голове как более или менее точное отражение окружающих условий и

возможностей их изменения в деятельности человека. Таким образом,

подвергаемая проверке мысль о предмете так или иначе должна стать мыслью

об ожидаемых объективных результатах практического воздействия на этот

предмет. Попросту говоря, для того чтобы проверить, правилен .или нет наш

взгляд на мир, надо поставить перед собой на основе этих взглядов в

отношении того или иного предмета определенные цели, и если мы,

воздействуя практически на предмет, добиваемся этих целей, значит

положения, из которых мы исходили, были истинными. Если же мы будем

исходить из неправильных представлений о предмете, то не сможем получить на

практике тех результатов, на которые рассчитывали, и воззрения на данный

предмет нам придется пересмотреть, признать, что они полностью или

частично были ложными.

Когда Д. И. Менделеевым была создана периодическая система, надо было

доказать истинность общей закономерности, которая лежит в ее основе и

которой подчиняются не только элементы уже известные, но и те, которые

будут открыты. Д. И. Менделеев на основании выдвинутых им теоретических

представлений о периодической зависимости свойств химических элементов от

их атомного веса предположил существование еще не известных науке

химических элементов, которые он назвал экабором, экаалюминием и

экасилицием, т. е. идущими в его системе за бором, алюминием и силицием.

Великий химик с большой точностью предсказал свойства этих элементов, и

когда они (названные при открытии скандием, германием и галлием) были

действительно обнаружены, то оказалось, что согласно их свойствам, они

точно «входят» в соответствующие пустые клетки менделеевской таблицы. Тем

самым практика, а именно практика химического эксперимента, доказала

справедливость теоретических воззрений Менделеева.

В. И. Ленин в 1915 г. выдвинул положение о возможности победы

социалистической революции первоначально в одной или нескольких странах.

Когда в 1917 г. победила Октябрьская социалистическая революция, это

означало, что практика классовой борьбы в нашей стране доказала

правильность теоретического положения В. И. Ленина.

Таков в принципе «механизм» действия критерия практики вообще. Ф.

Энгельс указывал, что «правильность нашего понимания» любого явления

доказывается тем, что «мы сами его производим, вызываем его из его условий,

заставляем его к тому же служить нашим целям». Следует сразу заметить, что

рассматриваемый «механизм» действия критерия практики мы представили в

несколько упрощенном виде, чтобы вскрыть суть дела; в последующем будет

показано, что этот механизм является более сложным.

Переходя к вопросу об особенностях проверки наших представлений в

различных областях знания, надо отметить, что эти особенности зависят

прежде всего от того, каков изучаемый объект, какие его свойства, черты,

законы являются предметом исследования, а также от степени развития нашей

практики, т. е. от того, какими средствами мы располагаем для практического

воздействия на этот объект. Не ставя своей задачей полного исследования

поставленного вопроса, отметим здесь два основных, на наш взгляд, момента

специфичности действия критерия практики.

1. В зависимости от указанных выше причин в различных науках и на

разных этапах развития данной науки при проверке знаний на первый план

выступает та или иная форма общественной практики.

Основой познания природы всегда является производство материальных

благ. Если взять для примера такие важнейшие области естествознания, как

физика и химия, то в процессе их развития дело обстояло следующим образом.

На заре истории те знания о вещах, которые мы сейчас называем физическими

(о распространении тепла, об упругости и твердости тел, о рычаге и

других простейших машинах и т. д.) и химическими (о превращении веществ в

процессах брожения, дубления, окисления и т. д.), приобретались и

проверялись непосредственно в процессе производства. Наука возникла

одновременно с такой формой практики, как научное наблюдение, которое

постепенно отделялось от производства.

Научный эксперимент, отличающийся от наблюдения тем, что мы сами

искусственно создаем условия, при которых определенное явление природы

проявляется в «чистом» виде, возникает много позже. Зачатки эксперимента

существовали в античной и средневековой науке, но подлинное развитие

экспериментальных методов в физике и химии относится к периоду бурного

развития естествознания, начавшегося с вызреванием капитализма в Европе. В

наши дни эти науки с полным правом называют экспериментальными, поскольку

научному эксперименту принадлежит в них решающая роль как в получении, так

и в проверке знаний. Но было бы неверно не видеть, что этот эксперимент, во-

первых, включает в себя как обязательный момент научное наблюдение,

которое, получив на вооружение сложнейшие приборы, стало экспериментальным

наблюдением, и, во-вторых, что уровень экспериментальной техники, равно как

и направление экспериментальных исследований определяются состоянием

производства.

В последние десятилетия связь эксперимента в физике и химии с

производством принимает новые формы. С одной стороны, на первый план

выдвигаются такие отрасли промышленности, которые целиком базируются на

новейших достижениях науки: производство синтетических веществ, электроника

и атомная энергетика и т. д. С другой стороны, сами экспериментальные

установки, предназначенные для развития и проверки научных знаний, стали

приобретать по своим масштабам полузаводской и заводской характер

(синхрофазотроны, атомные электростанции и т. д.).

В ряде других наук о природе, например в геологии или астрономии, роль

эксперимента как критерия истины пока что весьма ограничена, хотя его рамки

и в этих науках за последнее время сильно раздвинулись: в лабораториях

положено начало моделированию геологических процессов, а искусственные

спутники и космические ракеты являются экспериментами с целью изучения

космического пространства. Однако создать новую Солнечную систему и новую

Землю, чтобы проверить истинность космогонических и геологических гипотез,

мы не можем. В этих науках проверка истинности теории зиждется прежде всего

на такой форме практики, как научное наблюдение. Чтобы быть признанной как

истина, геологическая или астрономическая теория должна объяснить всю

совокупность данных наблюдений. Практическая проверка астрономической или

геологической теории не сводится, однако, к непосредственной проверке

данными наблюдения, поскольку те законы механики, физики и химии, которые

необходимо привлекаются при построении гипотезы о прошлом Земли или о

строении звезд, в свою очередь испытывают проверку на практике. На этом

вопросе — о роли опосредованной проверки — мы остановимся несколько ниже.

В общественных науках проверка истинности теории, призванной объяснить

настоящее и заглянуть в будущее, осуществляется в самой жизни, в

практической деятельности людей по изменению общественных отношений; в

классовом обществе это практика классовой борьбы. Эксперимент в собственном

смысле как нарочитое изменение общественных условий, предпринятое в целях

проверки социальной теории, невозможен.

В процессе исследования исторического прошлого общества научные

предположения также надо проверять практикой общественной жизни. Однако

поскольку практика прошлого канула в вечность, оставив после себя лишь

известные следы в материальной и духовной культуре, то возникает

необходимость в том, чтобы практика научного наблюдения археологов,

этнографов, историков стала средством воссоздания в нашей голове жизни

минувших эпох, которая только и может быть критерием истины описывающих эти

эпохи исторических теорий.

При проверке философских представлений критерием истины выступает вся

совокупность данных общественной практики, производства, борьбы классов,

научного наблюдения и эксперимента, поскольку в философии мы имеем дело со

всеобщими законами, действующими и в . природе и в обществе.

2. Второе важнейшее направление, в котором ярко проявляется специфика

действия критерия практики, состоит в соотношении непосредственной и

опосредованной проверки.

В экспериментальном естествознании господствует непосредственная

проверка теории на практике. Например, предположение о существовании мезона

стало истиной тогда, когда в камере Вильсона был обнаружен такой след

пролетавшей частицы, который отклонялся в магнитном поле слабее, чем след

электрона, но сильнее, чем след протона. В геологии или астрономии

непосредственная проверка теоретического предположения данными наблюдения и

эксперимента (например, космического) сочетается с опосредованной проверкой

экспериментом, поскольку привлекаемые для построения этих теорий законы

механики, физики, химии должны были в свою очередь пройти проверку в

эксперименте.

Здесь обратим внимание на два важных момента в проверке истинности

теории, вытекающих из взаимосвязи философии с конкретными науками.

С одной стороны, хорошо известно, что проверка на практике положений

философской науки осуществляется через проверку используемых философией

данных естествознания и общественных наук, т.е. косвенным, опосредованным

образом. Но важно подчеркнуть, что это опосредование может носить различный

характер. Оно может выступать прежде всего как использование истин других

наук при построении философской теории. Например, представляемые биохимией

на основе эксперимента данные об усложнении органических соединений в ходе

саморазвития материи используются диалектическим материализмом в качестве

одного из важнейших «кирпичей» при доказательстве тезиса о сознании, как

свойстве высокоорганизованной материи, появляющемся в процессе развития

материи.

Однако сплошь и рядом доказательство истинности философских категорий

Страницы: 1, 2, 3