Наука и власть. Наука в условиях тоталитаризма и доктринальной идеалогии

В таких условиях наука продолжала заниматься разработкой оружия. Для организации этих работ привлекались огромные средства, создавались крупные научные заведения, работающие в условиях полной секретности и закрытости. Размеры этих научных учреждений доходили до размеров крупных поселков, как, например, Академгородок в Новосибирске. Они имели свою инфраструктуру, свое обеспечение, свою сферу существования, отделенную от окружающего мира. Экономическая политика не была и даже не предполагалась как политика экономии, поэтому на многие порой самые бесполезные проекты тратились огромные средства.

Благодаря финансированию и закрытой организации научного труда, т.е. когда ученый отделен от внешнего мира, советская наука действительно сделала множество прорывов, особенно в области ядерной физики.

Хотелось бы поподробнее остановится на организации научного труда по закрытому принципу. Руководство СССР в то время угадало самую действенную политику организации научного труда. Действительно, чтобы получить максимум отдачи от ученого, нужно отделить его от внешнего мира, главным образом бытовой сферы, обеспечив его всем необходимым для жизни и научной деятельности. Сейчас по такой методике работает компания “Microsoft” а также ряд японских компаний.

Расчет власти того времени строился на том, что ученые, с головой втянутые в научное производство, не будут думать ни о чем другом, скорее превратившись в некие машины по производству техногенного прогресса. В подтверждение хотелось бы перевести одну выдержку из книги тех времен: “Более того, резко контрастируя с ним, настоящее являет собой катастрофическое обеднение в области духовной жизни, человечности, любви и творческой энергии, и только одно - успехи науки и техники действительно составляют его величие в сравнении с предыдущим.” [14]. Такие статьи, несмотря на налет негативности к этому явлению, подтверждали желание правительства иметь не свободных граждан, а скорее биороботов.

Однако, сводя на нет прогнозы аналитиков, опять проявилась давняя “традиция” русской интеллигенции быть всегда “против”. Несмотря на все условия для “спокойной жизни” русский дух уже начал работать, готовить базу для нового государства. Несмотря на такое благополучие, научно-техническая интеллигенция стала наиболее социально-активной частью населения. Так, характерными являются воспоминания об этом времени ученых за круглым столом [15]. Основным признаком тех лет являлись микрозоны, которые создавались в очень тесных, небольших группах людей. Это обычно были приятели, которые собирались друг у друга в гостях и за простым и непринужденным разговором где-нибудь за столом обсуждали достоинства и недостатки существующего политического строя. Таким образом проводились домашние научно-политические и философские семинары. Одна эта небольшая группа людей, конечно, не имела реальной политической силы, но их были тысячи, десятки тысяч! По мнению одного из участников этого круглого стола, Б.А. Гришина, ДФН из ИФ РАН  именно эти группы и привели к развалу социалистической системы. Так, именно в них формировались идеи по созданию нового, демократического государства т.е. почва для коренных преобразований существующего строя.

Еще одним признаком было сокрытие реальной деятельности учеными. При условиях тоталитарного режима нельзя было сказать правду открыто, но удавалось сделать это в обход цензуры, когда автор скрывал в идеологической рамке истинный смысл своей работы. Особенно это относится к социологам, философам и вообще к ученым, деятельность которых так или иначе соприкасалась с идеологией. На это указывал член - корреспондент РАН Л.Н. Митрохин.

Как утверждает статистика, практически все нововведения инициировались и осуществлялись научными работниками и ИТР из непроизводственной сферы [13]. Свободомыслие было наиболее аргументировано рационально, имело позитивистскую ориентацию, в наибольшей степени тяготело к классическому либерализму. Из среды этих людей были выдвинуты В.С.Есенин - Вольхин, А.Д.Сахаров, С.А. Ковалев. Это подтверждает все ту же тенденцию, которая была описана в начале и гласит, что несогласие с существующим - духовный опыт всей российской культуры. Все мыслящие, так или иначе, всегда были “против.”

Изложенное выше говорит об особой, обособленной роли интеллигенции в “осенний” период отношений со властью. Главными признаками этих отношений являлись следующие явления, происходившие в общественно-политической сфере:

· Власть тратит значительные средства на развитие научной базы и получение новых научных открытий с целью развития производства.

·Образование скрытой оппозиции в социальной группе научной интеллигенции.

 Но все-таки что же должно лежать в основе поведения ученого по отношению к государству, каковой должна быть этика ученого, живущего в государстве по отношению к этому государству? Попыткой ответа на эти и другие вопросы будет следующая глава.

Сущность науки по отношению к власти.

Одной из тенденций, проявляющихся в современной государственной политике, является привлечение научных работников к управлению государством, Особенно это относится к Европейским государствам, а также к США. В этих странах существует целая армия социологов, политологов, психологов, которые обсуждают проблемы государственного устройства, обыкновенно привлекая к обсуждению СМИ. В итоге обсуждения появляется вердикт, который направляется властям для обсуждения и принятия. Что интересно, такая система “исправлений власти” не только не дискредитирует ее, но наоборот, делает ее более правильной, более гибкой и в итоге более устойчивой. В частности, этим объясняется экономическая и политическая стабильность в этих странах. Но сразу возникает вопрос, может ли ученый разработать идеальную картину нравственных и этических ценностей, на ее основе разработать модель идеального государства?

И. Кант однозначно утверждает: нет. В “Критике чистого разума” [16] он показал, что средства научного познания не в состоянии дать необходимую обязательную для всех картину мира. Он провозгласил самостоятельность нравственных и эстетических доводов, указав науке ее пределы. Кант полагал, что нормы науки составляют лишь один аспект в уяснении высших ценностей, а наряду с ними, независимо от них, действуют также нормы нравственного сознания и эстетического чувства. Действительно, человек, который наделен знаниями способен гораздо больше понять и объяснить, но знания, это не все, что необходимо для понимания человека человеком. Так, например, происходит с учеными - медиками, которые занимаются изучением головного мозга человека. С одной стороны, доктор должен исследовать и знать этот орган, но вместе с тем он не может сделать это с достаточной точностью, так как инструменты, созданные этим самым мозгом, вряд ли смогут понять своего создателя. Поэтому в наше время многие ученые четко сознают необходимость признания наукой собственных границ и возможностей. Также, обосновывая мысль о том, что познание социально - исторического мира не может подняться до уровня науки путем  применения индуктивных методов естественных наук, Х.Г. Бадамер подчеркивал: “Единичное не служит простым подтверждением закономерности, которая в практических обстоятельствах позволяет делать предсказания. Напротив, идеалом здесь должно быть понимание самого явления в его однократной и исторической конкретности.” [17]. Поэтому так важно, чтобы ученый был отстранен от власти. Конечно, ученый может иметь свою точку зрения, иметь мнение, основанное на знаниях и опыте других поколений, но не имеет права иметь четкую идеологическую или политическую позицию. Об этом, для примера, указывал Л.Ландау: ”...Я не разделяю науку на советскую и зарубежную... Поэтому я не могу принять участие в том утрированном подчеркивании приоритета советской и русской науки, которое сейчас проводится...” [5].

Эту же мысль подтверждал еще  И.Кант, выделяя два самостоятельных уровня реальности, феноменальный, соответствующий науке, и ноуменальный, соответствующий этике. Если первый создается человеческим разумом и рационален по своей природе, то второй трансцендентален по отношению к человеческому разуму, на нем зиждется этическая и духовная жизнь человека. Действительно, в реальной жизни это разделение носит весьма условный характер. Так, вряд ли найдется человек, который с достаточной степенью точности и ответственности сможет разделить эти грани, например, у эвтаназии или, что наиболее актуально, у войны. Но тем не менее с точки зрения идеально-типологической и эпистеомологической это разделение вполне правомерно и даже необходимо. Поэтому каждый ученый должен отдавать себе отчет, что его открытия, даже соблюдая логическую, феноменальную правильность, могут пойти вразрез с этикой. Конечно, задача ученого производить эти самые научные открытия, а не исследовать свои предположения об возможностях их применения, пускай эту ответственность возьмут на себя органы власти. Но вместе с тем ученый обязан обращать на это внимание и, например, не развивать атомную энергетику в Сирии. Конкретно об этом говорил Л.Д.Ландау: “...Надо употребить все силы, чтобы не войти в гущу атомных дел... Целью ученого человека является само отстранение от задач, которые ставит перед собой государство...” [5]. Таким образом вопрос об космополитизме ученых, поднятый выше, находит свой ответ именно в вопросе о противоречии этих двух начал: если научная деятельность, преломленная через призму данной власти, начинает противоречить этике, то есть смысл заниматься этой деятельностью под началом другой, более этически чистой.

В этой связи хотелось бы особое внимание уделить такому направлению развития научной мысли, как политическая философия.

Политическая философия, как единство между наукой и властью.

Особое внимание надо уделить тому, что политика одновременно и искусство и наука.

Во всякой научной деятельности существует определенная закономерность. Она заключается во взаимосвязи эмпирических данных и гипотезы. Без должной гипотезы эмпирические данные могут быть просто бесполезны. Например, в течении долгого времени своего существования человечество наблюдало молнии, полет птиц, звезды, но достичь таких понятий, как электричество, аэродинамика, космос оно смогло только при наличии соответствующей теоретической базы. При разработке этой базы воображение и научное знание начинают действовать рука об руку. В этом смысле функции художника и ученого совпадают. Таким образом изображение мира в целом можно представить не как фотографирование, а как создание художественного портрета. То, что художник изображает, это не точная фотография, а концепция характера, его видение изображаемого объекта, а не то, что мог бы видеть, скажем, полицейский.

Подобным же образом мир, который мы рисуем в своих политических рассуждениях, постигается, а не только воспринимается. Мы представляем в нашем изображении политической реальности скорее  наши политические доводы, нежели воспроизводим политическую практику. Это, по своей сущности, субъективный образ. Эти доводы, образ, оценка - часть мира политики, также  как портрет, является частью мира последнего. Винельбад и Риккерт, подчеркивая радикальное значение между естественными и общественными науками, сводило это различие к противоположности между категориями причинности и ценности. Другими словами, каждый, трактуя свое видение научной теории, ориентируется в большей мере на внешние причины, а трактуя свое видение теории  политического устройства и развития, находится на субьективной позиции руководствуясь более своими внутренними идеалами и ценностями.

Политическая философия, включающая комплекс теорий, концепций, идей, имеет одной из своих целей легитимизацию определенного политического порядка. Таким образом наука, начиная организовывать новые властные структуры,  берет на себя функции власти. Эта с одной стороны парадоксальная форма имеет под собой простое логическое обоснование: призвание выявить истинность и ложность общепризнанных политических норм и ценностей. Поэтому она всегда ставит под сомнение господствующие концепции политического порядка. Так как нормальная критика не может только осуждать, но и должна предлагать новые пути развития, то поэтому она всегда призвана определить некую магистральную линию политического развития. Таким образом наука, не вдаваясь в абсолютизацию политических идей, должна производить пищу для политиков-практиков, а, в свою очередь, их задача уже принимать те или иные политические решения. С этой точки зрения, пожалуй, был прав Э Беркс, который утверждал: дело теоретика-философа -указать истинные средства для достижения этих целей и успешно пользоваться этими средствами.

Таким образом Политическая философия выступает в роли своеобразного сплава, соединяющего в себе хорошие и плохие стороны науки и власти. Она пронизана морально - этическим началом, свойственным для науки, но вместе с тем не лишена политического субъективизма,  трактующего факты в контексте определенных ценностей.

Власть в науке и власть в государстве.

Одним из явлений, происходящих внутри научных кругов, являются их властные взаимоотношения. Основными проявлениями этих взаимоотношений являются конфликты на почве различий научных теорий и научные революции. Вообще научное сообщество находится на четырех китах, которые гласят:

1. Общепризнанно, что научные революции происходят внутри научных сообществ и никого другого не касаются и не могут касаться, потому что такого рода социальные явления должны проводится людьми, находящимися на наиболее объективных позициях, а на этих позициях находятся именно люди из вышеупомянутых научных сообществ.

2. Второй вещью является то, что научное сообщество является единой группой людей, ответственной за данную область знаний. Это единство объясняется многими причинами. Во-первых это единство цели: наука должна стремится к открытиям. Второе, что должно объединять как ученых, так и всю творческую интеллигенцию, это уровень культуры.

3. Третьим объединяющим фактором должно являться то, что при решении научных проблем ученые не обращаются к широким массам или главам государств. Обоснование этого фактора было приведено выше, но хотелось бы в качестве дополнительного утверждения привести пример вмешательства Гитлера в теоретическую физику в 30-е годы. Гитлер провозгласил национальной политикой отвержение теории Эйнштейна - еврея и поддержку лжеучения Бендера.

4. Четвертым и наиболее актуальным в наше время фактором является финансирование науки. Наука сама по себе не производит того, благодаря чему она смогла бы существовать самостоятельно, что можно было бы полноценно назвать  продуктом производства, выражаясь по другому, “намазать на хлеб”.

Но все же время от времени происходит нарушение одного или нескольких из этих принципов, в результате чего имеющаяся социальная структура науки начинает или испытывать сильные потрясения, или реформироваться.

Особенно актуально это в наши дни. Структура, сформированная под условия и цели старого государства оказывается совершенно неприспособленной и ненужной в наше время. Меняется все: структура, цели и задачи высшей школы, происходит ее коммерциализация, во многом вымирает структура, оставшаяся в наследство от АН СССР. Нельзя до конца осуждать и оправдывать эти преобразования. Так, смену милитаристского направления в науке нельзя не приветствовать, но вместе с тем отмирает и более не поддастся восстановлению гигантская научно-техническая база. Это большая потеря для условий нашего времени. Сегодняшняя наука развивается по экспоненциальному закону, развитие ее уже невозможно на уровне, например, хобби, как это было у Лавуазье. Все видимые и осязаемые человеческими органами чувств явления уже достаточно хорошо изучены, поэтому дальнейшие глобальные открытия будут происходить при помощи дополнительных сложных, чувствительных приборов и вычислительной техники, дающей статистические оценки тех явлений, суть которых невозможно понять с помощью прямых опытных данных. Поэтому для дальнейшего развития науки потребуются квалифицированные специалисты, умеющие обращатся со сложным оборудованием, а главное вобравшие в себя опыт их предшественников и продолжающие строить на этой основе.

Но главным поводом для конфликтов внутри научных кругов обычно являлась лженаука. Во-первых, создатели такового рода науки всегда будут отстаивать свое право на либеральное отношение к ним, но вместе с тем власть научных кругов должна осуществить максимальные меры по недопущению смешения науки и лженауки. Особенно если такое смешение происходит на уровне государственного устройства. Таковым образом эта проблема становится очень актуальной. Очень интересен взгляд на эту проблему в условиях нашего государства, предложенный в [18]. Чтобы избавится от лженауки, на взгляд автора, следует сначала избавится от квазинауки. Описывая понятие “квазинауки” приходится возвратится к изложенному выше. Понятие “квазинаука” означает форму, которую принимает наука в условиях иерархически организованного сообщества. Квазинауку можно определить как некое научное учение, отрицающее аналогичную мировую науку, другими словами, это наука построенная на идеологических принципах. Самым прямым способом решения проблемы является устранение идеологической научной иерархии, феодального академического множества, именно этот путь и был предложен автором статьи. “Наука должна вновь стать свободной и самостоятельной силой, опирающейся на независимую от государства экономику.” При этих условиях: “В нашем обществе, безо всяких специальных государственных усилий, возродится наука.” До конца нельзя согласится с автором.  Во-первых, устраняя научную иерархию, наука будет лишена возможности существовать как сообщество, без единого руководства оно не будет едино. Во-вторых, устраняя академические множества наука теряет возможность различать науку и лженауку, так как автор сам признается, что практически определить лженауку можно как некое учение, находящееся с аналогичной по названию мировой наукой, а именно с академическим множеством, в состоянии взаимного отрицания. В-третьих, наука, как было оговорено ранее, не может существовать за счет своего собственного товарного производства, по другому она не сможет  выжить как сообщество, опираясь на принципы рыночной экономики.

Одна из точек зрения на предмет отношения науки к производству была высказана в статье М.Хайдегера [19]. Его точка зрения основана на том, что научный процесс действительно является производством. Причем под научным процессом  понимается именно процесс исследования. А исследование, в свою очередь, не потому производство, что исследуемая работа осуществляется в институтах, а наоборот, институты необходимы потому что сама наука как исследование носит характер производства. Метод, посредством которого осваиваются отдельные предметы сферы, не просто нагромождает полученные результаты. Скорее, с помощью своих собственных результатов он всякий раз перестраивает себя для новой ступени научного предприятия. Для примера, в ускорителе, который нужен физике для расщепления атома, спрессована вся прежняя физика. По другому процесс исследования является производственным не потому, что производит исследования, а потому, что обобщает результаты и приводит их к единому результату. Соответственно, при историческом исследовании научные источники применимы для интерпретации лишь тогда, когда сами проверены на основе исторических объяснений. Таким образом, научный процесс очерчивается кругом собственных результатов.

Если задаться вопросом, существует ли идеальное научное сообщество без конфликтов, описанных выше, то смело можно ответить, что не существует и не может существовать. С одной стороны, деятельность ученых должна быть направленной согласно заказу, который определяет власть, осуществляющая финансирование. Но с другой стороны ученый должен иметь свободу научной деятельности. Именно для разрешения этих парадоксов должны существовать академические множества, способные найти диалог между властью и учеными. Однако, наука, являясь отделенной от государства и существуя как отдельное государство со своими законами, является частью государства, таким образом отношения государства и науки должны строится, как государство в государстве. Власть может предлагать научному сообществу сотрудничество, предлагать или просить помощь, но вмешательство власти во внутренние отношения ученых должны быть встречены решительным отпором. Также, революции и волнения, происходящие внутри научного сообщества не должны затрагивать жизнь остального государства.

Заключение.

Осуществление власти в любой стране всегда входило в конфликт с научными сообществами. Это происходило в первую очередь из-за отсутствия либерализма властей по отношению к научной деятельности ученого. Научная деятельность, как и любая другая, требующая творчества, очень сильно зависит от возможности свободного представления своих мыслей. Вторым препятствием служит стремление государства повлиять на науку с идеологическими или с какими-нибудь другими целями путем прямого вмешательства. Процесс научного производства, это очень тонкий механизм, не терпящий постороннего вмешательства. Часто такие действия властей приводили к тяжелым последствиям и даже к разрушению научной структуры. Третьим и самым трудно решаемым, особенно сейчас, является процесс финансирования науки. Наука не может жить за счет собственного производства, следовательно ей всегда будет нужна финансовая поддержка. Государственная власть не единственный источник финансирования, но ее целью всегда должен быть рост научного потенциала государства.

Таким образом самым правильным отношением власти и науки будет являться отношением двух государств. Власть может предлагать научному сообществу сотрудничество, предлагать или просить помощь, но вмешательство власти во внутренние отношения ученых должны быть встречены решительным отпором. Также, революции и волнения, происходящие внутри научного сообщества не должны затрагивать жизнь остального государства.

Использованная литература:

1. Большая Советская Энциклопедия, 3-е издание:, издат-во “советская энциклопедия”, М.: 1971.

2. Тульчинский Г.Л. “Российский потенциал свободы.”//Вопр. филос. научно-теоретич. журнал., РАН. Институт филос.-М.: Наука, 1997.-№3-с.16-30.

3. Панарин А.С. Потенциал и лимиты политики державности в “новом курсе.”//Кредо и кодекс власти: обновление  политики Российского президентства. Тюмень-Москва, 1996, с.176.

4. Духовность России: традиции и современное состояние. с.19-23.

5. Даниил Данин.”Лев Ландау: Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на безнадежные замыслы...: XX век: лица и явления. Без них у века не было бы своего лица// Известия.-1998.-28 авг.Пт.-№160 (25.260).-с.7

6. Институт Марксизма - Ленинизма. “В.И.Ленин. Полное собрание сочинений.”-М.: Издательство политической литературы, 1972.

7. Институт Марксизма - Ленинизма-Сталинизма. Энгельс “Жилищный вопрос” (Zur Whnungsfrage). Маркс. Энгельс. Полное собрание сочинений. М.: Издательство политической литературы, 1955.

8. Жданов Г.Б. “Физика и общество: философия и наука.//Вопросы философии. Научно - теоретич. журнал.:РАН. Ин-т филос.-М.: Наука, 1993.-№8-с.105-112.

9.Формозов А.А. “Археология и идеалогия. 20-е, 30-е годы: наука в тоталитарном государстве// Вопросы философии. Научно - теоретич. журнал.:РАН. Ин-т филос.-М.: Наука, 1993.-№2-с.70-82.

10. Хлыпало Ю. “На краеведческом фронте Белорусии и Украины.”//советское краеведение.1931.-№2-с.19-23.

11. Быковский С.Н. Какие цели преследуются некоторыми археологическими исследованиями?//Сообщения ГАИМК. 1931, №4-5.- с.20.

12. Кислов А. “Ученый бомж. Как областное начальство справилось с доктором наук”//Известия.-1998.-15 апр.Ср.-№69 (25.169).-с.4.

13. Фохт - Бабушкин В.У. “Художественная культура и развитие личности.” М., 1987.

14. К Ясперс. “Современная техника.” Новая технократическая волна на западе.-М.: Прогресс, 1986,- с.119.

15. Юрий Замошкин: Личность и судьба (Материалы круглого стола) // Вопросы философии. Научно - теоретич. журнал.:РАН. Ин-т филос.-М.: Наука, 1998.-№6-с.40-57.

16. Гарджиев К.С. “Политическая философия: формирование и сущность// Вопросы философии. Научно - теоретич. журнал.:РАН. Ин-т филос.-М.: Наука, 1995.-№7-с.3-26.

17. Гадамер Х.Г. “Истина и метод”, М, :1990, с. 45-46.

18. Легер В.А. “Наука, квазинаука, лженаука: наука в тоталитарном государстве.” Вопросы философии. Научно - теоретич. журнал.:РАН. Ин-т филос.-М.: Наука, 1993.-№2-с.49-55.

19. М.Хайдегер “Время картины мира. Научное производство.” Новая технократическая волна на западе.-М.: Прогресс, 1986,- с.99.

Страницы: 1, 2, 3