К вопросу об элементах сакральности в революционном мировоззрении
К вопросу об элементах сакральности в революционном мировоззрении
К вопросу об элементах сакральности в революционном
мировоззрении
Худолеев Алексей Николаевич, к.и.н., доцент кафедры
Отечественной истории, Кузбасская государственная педагогическая академия
Духовность
является важной составляющей любого общественно-политического или религиозного
течения. Не является исключением и революционная парадигма, долгое время
определявшая направление развития русского исторического процесса. Основанная
на материалистическом понимании, воинствующем атеизме и на отрицании
христианских ценностей, революционная доктрина в то же время впитала в себя
некоторые элементы религиозного сознания, представив его в новом, искаженном
виде. Какие же компоненты христианского сознания вошли в радикальную идеологию?
В
первую очередь, революционное мировоззрение основывается на вере в совершенный
идеал человеческого общежития. Стремление создать “Царство Божие” на земле в
виде коммунистического рая было стержневой идеей, от которой отталкивалась
революционная теория и практика, отвергая при этом существование рая на
небесах. Подобную раздвоенность ментальности русской радикальной среды с
тонкостью проницательного мыслителя подчеркивал еще А. И. Герцен, спрашивая ее:
“Объясните мне, пожалуйста, отчего верить в бога смешно, а верить в
человечество не смешно; верить в царство небесное – глупо, а верить в земные
утопии – умно? Отбросивши положительную религию, мы остались при всех
религиозных привычках и, утратив рай на небе, верим в пришествие рая земного и
хвастаемся этим”. Следует отметить, что революционный способ достижения
христианского идеала сопровождался порой языческим обрядом жертвоприношений. Об
этом свидетельствует применение российскими революционерами методов
политического терроризма. Идол “социальной справедливости” с каждым годом
требовал все больших жертв. И они находились в лице императора, высших
сановников, губернаторов, простых городовых, конторских служащих и т.д.
Библейское “не убий” оказалось в первом ряду заповедей, забытых и отринутых
русскими революционерами.
Следующими
важными элементами радикального мировоззрения являются аскетизм и
самоотречение. Революционное монашество считалось главным качеством “настоящих
борцов” с самодержавием. Истинный революционер обязан был отказаться от всех
земных удовольствий и благ и полностью сосредоточиться на достижении
поставленной цели. Ничего больше не должно было его волновать. Эта установка
нашла отражение в знаменитом “Катехизисе” С. Г. Нечаева, в котором говорилось,
что “революционер – человек обреченный. У него нет ни своих интересов, ни дел,
ни чувств, ни привязанностей, ни собственности, ни даже имени. Все в нем
поглощено единственным исключительным интересом, единою мыслью, единою страстью
– революцией”.
Наряду
с аскетизмом и самоотречением революционное мировоззрение пропитано духом
самопожертвования. Молодые люди, многим из которых не было и тридцати лет с
радостью приносили себя в жертву (погибали во время террористических актов, с
улыбкой, смеясь и шутя, шли на виселицу) во имя культа “светлого будущего”. Их
имена канонизировались в радикальной среде, обличались в ореол святости. Таким
образом, на место христианских святых-мучеников ставились новые, революционные.
Создается впечатление, что практически во всех громких террористических актах,
потрясших Россию во второй половине XIX – начале XX веков главным было не
столько уничтожение “источника зла”, сколько желание погибнуть за веру и тем
самым попасть в революционный “иконостас”. Безразличие к собственной жизни вело
к обесцениванию чужих жизней. Революционеры не любили себя, но они не любили и
“ближнего”. Они восторгались “другим”, выраженным в общем понятии “народ”. Но
часто этого “другого” революционеры не знали, а довольствовались лишь представлениями
о нем, придавая забвению еще одну библейскую заповедь: “не сотвори себе
кумира”.
Стремление
к святой жертвенности соединялось в радикальных кругах с эсхатологичностью
сознания. Воспевание смерти, провозглашение любви к ней, переходящее порой в
откровенную браваду, было неотъемлемой частью русской революционной литературы
(особенно поэзии) второй половины XIX века. Знаменитый тезис М. А. Бакунина:
“страсть к разрушению есть вместе с тем и творческая страсть” воспринимался
многими молодыми революционерами в качестве оправдания их крайнего максимализма
и влечения к деструктивности. Отсюда проистекает понимание ими смерти (своей
или чужой) как “праздника души”, дающего возможность навсегда остаться в
священной плеяде борцов за народное счастье.
Следующим
элементом революционного мировоззрения, на котором хотелось бы остановиться
является мессианство. Революционеры рассматривали себя как благодетелей и
спасителей народа, которые должны не диктовать ему свою волю, а чутко
прислушиваться к мнению народа, направлять на путь освобождения и быть
выразителями его чаяний и стремлений. Однако с течением времени формула
“революция во имя народа и посредством народа” утратила свое гуманистической
начало и преобразовалась в аксиому “революция во имя народа, но без народа”,
выраженную в воле организованного меньшинства как главной движущей единицы
исторического процесса, и в диктатуре класса, партии, а затем и личности.
Революционное мессианство привело к тому, что народные радетели превратились в
диктаторов, втесняющих, говоря словами А. И. Герцена, “методом просвещений и
освобождений, придуманных за спиною народа.... его неотъемлемые права и его
благосостояние топором и кнутом....”.
Таким
образом, революционное мировоззрение содержит в себе некоторые ключевые
положения христианской доктрины, правда, преломленные сквозь призму атеизма.
Революция стала для радикально-настроенной среды своеобразной религией.
Материалистически мыслившая, отрицавшая Бога, эта среда создала для себя новый
идеал, символ, в который верила самозабвенно, безгранично и преданно, вплоть до
самоотречения. Возведя в абсолют культ революционности, она видела только один
путь для преобразования России – путь революционного переворота, иные пути были
для нее немыслимы. Вогнав себя в “прокрустово ложе” фанатизма, приверженности
одной идеи, революционеры попытались все жизненное многообразие подогнать под
ее рамки, а не приспособить идею к развитию и потребностям жизни.
Список литературы
1.
Герцен А. И. С того берега. // Герцен А. И. Собрание сочинений в 30-и томах. –
М., 1955. – Т. 6. – С. 104. “Основная задача социально-революционной партии, -
заявлял в середине 1870-х годов один из видных деятелей организации “Земля и
воля” И. Н. Мышкин, - установить на развалинах теперешнего
государственно-буржуазного порядка такой общественный строй, который,
удовлетворяя требованиям народа в том виде, как они выразились в мелких и
крупных народных движениях и повсеместно присущих народному сознанию, -
составляет вместе с тем справедливейшую форму общественной организации”. / Цит.
по: Аникин А. В. Элементы сакрального в русских революционных теориях (к
истории формирования советской идеологии) // Отечественная история – 1995 - № 1
– С. 83. В результате получается вполне библейская картина: “кто был ничем, тот
станет всем”, с одной лишь разницей, что это превращение должно произойти на
земле.
2.
Революционный радикализм в России: век девятнадцатый. Документальная
публикация. / Под ред. Е. Л. Рудницкой. – М., 1997 – С. 244. Многие положения
“Катехизиса революционера” проникнуты поистине евангельской тональностью.
“Отдай все, что есть у тебя, - говорится в одном из священных текстов, - оставь
отца и мать свою, жену и детей, продай имение свое и раздай нищим, отрекись от
себя и следуй за Мной”. / Цит. по: Жукоцкий В. Д. Народнические корни
ленинизма: “хитрость разума” или “ирония истории”? // Вопросы философии – 2001
- № 12 – С. 58. “Все нежные, изнеживающие чувства родства, дружбы, любви,
благодарности и даже самой чести должны быть задавлены в нем (революционере. –
А. Х.) единою холодною страстью революционного дела. – писал С. Г. Нечаев,
кстати, будучи народным учителем, преподававший “Закон Божий”. – Природа
настоящего революционера исключает всякий романтизм, всякую чувствительность,
восторженность и увлечение. Она исключает даже личную ненависть и мщение”. //
Революционный радикализм в России.... С. 245.
3.
Например, С. Н. Булгаков усматривал основной грех радикальной интеллигенции в
ее мечтательном народолюбии, подменявшем христианскую любовь
сентиментальностью. / См.: Заметка корреспондента газеты “Таврический голос” Б.
Ивинского “Духовные корни большевизма: Содержание доклада проф. о. Сергия
Булгакова”. Публ. подготовил С. Б. Филимонов. // Отечественные архивы – 2002 -
№ 4 – С. 87.
4.
Герцен А. И. Мясо освобождения. // Герцен А. И. Собрание сочинений в 30-и
томах. – М., 1959. – Т. 16. – С. 27. “.... все горе и зло, царящее на земле, -
продолжает мысль А. И. Герцена известный отечественный философ С. Л Франк, -
все потоки пролитой крови и слез, все бедствия, унижения, страдания, по меньшей
мере, на 99 % суть результат воли к осуществлению добра, фанатической веры в
какие-либо священные принципы, которые надлежит немедленно насадить на земле, и
воли к беспощадному истреблению зла....” / Франк С. Л. Крушение кумиров. // Русская
идея: В кругу писателей и мыслителей Русского Зарубежья: В двух томах. – М.,
1994 – Т. 1. – С 147.
5.
Символичными выглядят следующие слова о. Сергия Булгакова, которые не потеряли
своей актуальности и в наши дни: “Победить нужно всю новую историю, и заменить
ее новейшей, которая должна стать христианской. Победа должна быть произведена
в умах, сердцах, душах и в воле. Необходимо пересмотреть отношение человека к
человеку и человека к Богу. Совершить эту победу – большой труд, ибо нужно
совершить свое духовное перерождение”. // Заметка корреспондента газеты
“Таврический голос”... С. 88.
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.sciteclibrary.ru
|