Кьеркегор: жизнь и творчество

совершенства человеческой природы". Когда женщина рожает, страх достигает

своей кульминации. Отсюда мы можем заключить, что рожающая женщина стоит

выше мужчины. Выдвинутый Кьеркегором тезис о том, что страх — это движущая

человеком позитивная сила, был в качестве научного достижения взят на

вооружение представителями современной психотерапии, как верующими, так и

неверующими.

Выпустив под псевдонимом Иоанн Климакус "Философские крохи", Кьеркегор

тем самым вмешался в ожесточенные дебаты, которые велись в то время по

поводу подлинности текста Библии. Только идет он "обходом", через Сократа,

который так же, как и его ученик Платон, полагал, что в силу переселения

душ всякий человек хранит в себе воспоминания о предсуществовании в

божественном идеальном мире. Для древних греков истина сокрыта в самом

человеке: познать самого себя — значит найти Бога. Но допустим, говорит

Климакус, что Сократ не прав. Человеку, сотворенному Богом, была

предоставлена возможность понять истину (иначе он ничем бы не отличался от

дикого зверя), только он лишился этой возможности в силу предоставленной

ему же свободы, то есть по своей собственной вине, совершив грех. Чтобы

человек обрел истину, посредник должен дать ему возможность понять ее.

Посреднику надлежит стать связующим звеном между Богом и человеком, ибо

божество принимает образ человека. И тогда налицо историческое событие,

которое постигается не научно, но единственно верой. С позиций Абсурда у

современников Иисуса Христа нет никаких преимуществ перед теми, к кому

откровение пришло в виде исторического повествования.

Эти мысли получают свое развитие в "Заключительном ненаучном

послесловии к "Философским крохам", опубликованном 26 февраля 1846 г. под

именем все того же Иоанна Климакуса. Греческое klimax означает "лестница";

Климакус — человек, совершающий восхождение, устремленный ввысь, к

христианству. Он вынужден при этом констатировать, что к христианству люди

приходят не сообща, а каждый в отдельности, личным экзистенциальным

усилием. Немецкий философ Лессинг писал: даже если бы было исторически

доказано, что Христос воскрес из мертвых, как доказать, что именно этот

самый Христос был Сыном Божиим. Лишь при помощи скачка верующий может

перейти от первого утверждения ко второму. Гегель рассматривал мировое

развитие как осуществление мирового духа, процесс, в котором каждому

индивиду отведено свое место. Но это не дает нам ответа на вопрос, что есть

истина. Прийти к ней можно только тогда — тут Климакус признается, что

настолько далеко он не продвинулся,. — когда отдельно взятый человек,

страстно веруя в парадокс, Бога-во-времени, богочеловека, и исчерпав свои

возможности как мыслящая личность, отваживается "принять муки веры

наперекор рассудку с опасностью для жизни пуститься в плавание, ибо глубина

— 70 000 морских саженей", — лишь после этого, не прежде, находит он Бога.

Назидательные речи

Наряду с псевдонимными сочинениями в 1843-1844 гг. Кьеркегор выпустил

под своим настоящим именем шесть сборников назидательных речей, которые

годом позже объединил в книгу "Восемнадцать назидательных речей". Помимо

этого, он издал в 1845 г. "Три речи при воображаемых обстоятельствах" —

касаемо исповеди, венчания и похорон. Написанные в духе мягкого увещевания,

они представляют собою резкий контраст псевдонимным произведениям, где мы

имеем дело с крайне драматическими событиями — грехопадением Адама,

испытаниями Авраама и Иова, мучительным посвящением в поэты Quidam'а.

Создавая при помощи выразительных языковых средств атмосферу христианского

утешения, надежды, благости, Кьеркегор как бы пробует себя в новой роли.

Словно бы "С. Кьеркегор" — это еще один псевдоним. Возможно, роль была и

желанной. Нам известно, что в период между 1841 и 1851 г. Кьеркегор прочел

шесть проповедей в копенгагенских церквах, всякий раз тщательнейшим образом

подготовившись. По мнению некоторых толкователей Кьеркегора, религиозные

речи составляют ядро его творчества.

Кьеркегор знал, что после невероятной творческой отдачи, с какой он

работал в 1843-1846 гг., для него наступила передышка. Потому он и называет

послесловие к "Философским крохам" "заключительным". Ему ясно, что богатый

полемический материал, предоставленный ему самой жизнью — имеется ввиду его

помолвка — исчерпан. Он подумывает даже о вакансии сельского пастора. В то

же самое время в глубинных слоях его сознания вызревает конфликтная

ситуация, которая вызовет у него взрыв творческой активности. Ибо он не

может жить без того, чтобы не писать: "Лишь производя, я хорошо себя

чувствую. Тогда я забываю все неприятности, все страдания, я наедине с моей

мыслью и счастлив". Дневниковые записи 1847 г. свидетельствуют о том, что

мысли Кьеркегора текут таким же привольным потоком, что и прежде. Но как

случилось, что Кьеркегор, по обыкновению гениев, вновь распорядился своей

судьбой?

"Корсар"

Двадцатилетний студент, а впоследствии замечательный прозаик Меир Арон

Гольдшмидт (1819-1887) начал в 1840г. издавать еженедельник "Корсар", где

бесстрашно и остроумно высмеивал абсолютизм, дворянство, чиновничество и

буржуазию в целом. "Корсаром" восторгались, "Корсара" побаивались. Одно

время он расходился в количестве трех тысяч экземпляров. Все публикации

были анонимными, состав редакционной коллегии держался в тайне, впрочем,

для посвященных тут никакой тайны не было. Гольдшмидт восторгался

Кьеркегором, называл Виктора Эремиту бессмертным. Но вот 22 декабря 1845г.

литератор П.Л. Меллер опубликовал статью "Гея, эстетический ежегодник 1846-

го", в которой непочтительно отозвался о "Стадиях жизненного пути". Брат

Тацитурний, "вымышленный" автор книги, раскритиковал эту статью в газете

"Отечество" за 27 декабря, добавив: "Поскорее бы обо мне упомянули в

"Корсаре". Поистине бедному писателю тягостно чувствовать себя отщепенцем,

коль скоро он (учитывая, что мы, псевдонимы, — одно и то же лицо)

единственный в датской литературе, кого там еще не разбранили." Это желание

исполнилось. С января по июль 1846г. на страницах "Корсара" появляются злые

статьи и карикатуры, поднимающие философа на смех. Из дневников Кьеркегора

явствует: он стенал, как если бы его избивали кнутом; боль, однако,

способствовала тому, что труд его стал более продуктивным. 24 января 1847г.

он благословляет Бога за то, что подвергся "всем этим вульгарным нападам",

он понял, что ему не суждено переселиться в жилище сельского священника, на

покаяние: "Я теперь в полной готовности — к иному". 1847 и 1848 годы

оказались чрезвычайно плодотворными. В 1847-м Кьеркегор выпускает

"Назидательные речи, различные по духу", в том числе — "Евангелие

страдания", где провозглашается, что страдание есть привилегия: оно

формирует нас, приготавливает к вечности. В том же 1847г. в свет выходят

"Деяния любви", где внушается: наш неукоснительный долг — любить Бога, а с

Богом — в качестве посредника — любить своего ближнего. Такова христианская

этика Кьеркегора. Свою назидательную риторику он доводит до апогея в

"Христианских речах" (1848). На смену ласковым уговорам (вспомним самые

первые речи) здесь приходят внезапность, парадокс, аргументация наподобие

следующей: "Все служит нам во благо — когда мы любим Бога".

В 1848г. Кьеркегором были написаны два сочинения, которые увидели свет

немного позже, а именно, в 1849 и 1850г., под псевдонимом Анти-Климакус,

это — "Болезнь к смерти" и "Упражнение в христианстве". Если Климакус не

смеет притязать на веру, что превыше разума, то Анти-Климакус почитает себя

в высшей степени христианином. Самого себя Кьеркегор помещает выше Иоанна

Климакуса, но ниже Анти-Климакуса.

В 1848г. Кьеркегор подводит также итоги своей жизни и творчества. Книга

"Точка зрения на мою писательскую деятельность" была опубликована лишь в

1859г., уже после смерти автора. В 1851г., правда, Кьеркегор ужал ее до

размеров брошюры и опубликовал под названием "О моей писательской

деятельности". В книге подчеркивается, что Кьеркегор неустанно работал и в

плане эстетическом — как поэт, и религиозном — как автор назидательных

сочинений. К "Точке зрения" тесно примыкает статья, посвященная творческому

пути Йоханны Луизы Хайберг, — "Понятие кризиса и кризисы в жизни

актрисы"(1848). Это гениальное исследование имеет целью показать, что

прирожденный актер наделен внутренней гибкостью, "эластичностью":

охваченный волнением и страхом перед выходом на сцену, он обретает

равновесие, когда внутреннее напряжение находит свой противовес —

напряжение, царящее в зрительном зале.

Главная мысль "Точки зрения" заключается в том, что Кьеркегор всячески

стремился воспитать в своих современниках христиан: самого же его воспитал

Бог, Божий промысл, причем таким образом, что все необходимое для

непрерывной работы — впечатления, переживания, стимулы в нужный момент

оказывались у него под рукой.

Итак, все рассматривается в свете религии. Глазами бдительного Анти-

Климакуса. В "Болезни к смерти"(1849) описывается грех — как болезнь

человеческого "я". Но эта болезнь не к смерти, если больной осознает свое

состояние и найдет путь к исцелению, то есть подавит свое возмущение

объектом веры. Противоположность греху не добродетель, а вера — в

богочеловек, Бога в образе ничтожного человеческого существа. Тем самым

Анти-Климакус отсылает нас к своему "Упражнению в христианстве".

Опубликованное в сентябре 1850г. оно написано по всем правилам

проповеднической "шоковой" техники. Первый раздел озаглавлен "Призыв":

"Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас".

Призываются все: недужные, скорбящие, грешные, после чего следует

"Остановка". В резкой, отрезвляющей форме объявляется, что слова эти

принадлежат бедному, презираемому человеку, жившему тысяча восемьсот лет

тому назад в обществе нищих и прокаженных, суть же призыва такова: мы

должны стать современниками этого бродячего мечтателя, не возмущаясь, но,

наоборот, уверовав, что он Бог. На сегодняшний день, однако, духовные

пастыри и их паства не выполняют этих условий, идут, как в общественной,

так и в частной жизни, на компромисс: "христиане, сами того толком не зная,

упразднили христианство", поэтому "надо попытаться снова распространить

христианство среди христиан".

Атака на церковь

В ожидании ответа на этот суровый вызов Кьеркегор пишет новые, еще

более наступательные по своему характеру религиозные речи. Желая сделать

проповедь доходчивой, он прибегает к лирической, раздумчивой интонации

("Полевая лилия и птица небесная", "Три благочестивые речи", 1849), ярким

сравнениям ("К самопроверке. Рекомендуется современникам", 1851). Тон

становится жестче, грубее в речи "Судите сами" (написана в 1851-52 гг.,

издана в 1876 г.).

Так и не дождавшись от священства и паствы признания в том, что датская

государственная церковь не проповедует новозаветное христианство, Кьеркегор

пришел к выводу: коль скоро такого признания не воспоследовало, его

дальнейшее развитие как личности будет зависеть от того, предпримет ли он

прямую атаку на церковь, олицетворением которой для него был зеландский

епископ Мюнстер. 30 января 1854 г. Мюнстер скончался, и вот тут-то

Кьеркегора прорвало. Профессор теологии Х.Л. Мартенсен прочел над гробом

Мюнстера проповедь, которую незамедлительно отдал в печать. В этой

проповеди он назвал покойного одним из свидетелей истины христианской

церкви. На языке же Кьеркегора, как это явствует из его предшествующих

работ, "свидетель истины" означало: истинный христианин, мученик веры. То,

что это определение было отнесено к епископу Мюнстеру, человеку городскому,

с гуманитарным образованием, благополучному и почитаемому, то есть никак не

мученику веры, послужило своего рода сигналом к битве. Кьеркегор тот час же

написал опровержение, но обнародовал его не ранее, чем Мартенсена, как он и

предполагал, назначили преемником Мюнстера, главою датской церкви. На

опровержение, появившееся в газете "Отечество" 18 декабря 1854г.,

отреагировали многие, в том числе и сам Мартенсен. Кьеркегор опубликовал в

"Отечестве" двадцать одну статью, а кроме того, издал небольшую брошюру,

прежде, чем он основал свой собственный журнал "Мгновение", который выходил

с 24 мая по 24 сентября 1855 г. (десятый номер был подготовлен к печати,

когда Кьеркегор смертельно заболел). В третий раз "вмешавшись" в свою

судьбу, Кьеркегор испытывает блаженство творчества, ибо он должен

разъяснять людям существующие понятия, "будоражить их, жалить иронией,

насмешкой, сарказмом". "Мгновение" — христианский аналог "Корсара", здесь в

ходу язвительные заголовки, парадоксальные афоризмы; поражая своих

противников стрелами сатиры и иронии, поэт расцветает. О цели, которую он

преследует, говорится в помещенной на страницах "Отечества" статье "Чего я

хочу?": "Очень просто: я хочу честности". А результат — в №5 "Мгновения":

"христианство, собственно, еще и не пришло в этот мир, оно так и не шагнуло

дальше своего образца, по крайней мере, дальше апостолов".

Смерть и признание

В промежутке между выпуском №7 и №8 "Мгновения" Кьеркегор опубликовал

речь под названием "Неизменность Бога", в основу которой положен стих из

послания Иакова (I,17). В ней, в частности, описывается, как странник

отыскивает в пустыне источник, неизменно дарующий прохладу, и говорит:

"Слава Богу". А ведь он "нашел всего лишь источник, что же должен сказать

тот, кто нашел Бога! Но и он также должен сказать: "Слава Богу, я нашел

Бога!"

Кьеркегор, как показывает новейшее исследование истории его болезни,

предпринятое медиком Ибом Сегором, страдал прогрессирующим параличом

спинного мозга. Нередко он терял сознание и падал, как дома, так и на

улице. 2 октября 1855 г. его поместили во Фредерикский госпиталь (ныне

Музей прикладного искусства). У его постели дежурил друг детства, пастор

Эмиль Боэсен. Однако Кьеркегор не допустил к себе священника и отказался

принять последнее причастие. Был он также и против того, чтобы на его

похоронах присутствовали духовные лица. Тем не менее в соборе Богоматери,

где состоялась панихида, проповедь произнес епископ П.К. Кьеркегор, брат

философа, а в числе прочих горсть земли на крышку гроба бросил настоятель

собора Э.К. Трюде — к негодованию молодого врача Хенрика Лунда,

посчитавшего нужным вступиться за своего покойного дядю.

По свидетельству многих современников, глаза Серена Кьеркегора излучали

необыкновенный свет. Одним из последних, кто застал Кьеркегора в живых, был

его четырнадцатилетний племянник, впоследствии знаменитый историк Трельс-

Лунд. Он рассказывает в своих мемуарах, что получил разрешение навестить

больного в госпитале. На прощанье Кьеркегор сжал в ладонях его руку "и

сказал: "Спасибо, что пришел ко мне, Трельс! И всего тебе доброго!" Но эти

простые слова сопровождались взглядом, какого я никогда ни у кого не видел.

Глаза его сияли неземным, горним, блаженным светом, который, казалось,

озарял всю палату. Все было в этом потоке света: пылкая любовь,

претворившаяся в блаженство печаль, пронзительная ясность и насмешливая

улыбка."

После смерти Кьеркегора идеи его вызвали сильный резонанс в Дании, а

также в Норвегии, где их подхватил Хенрик Ибсен; сам взыскуя честности,

горячего личного участия, призывая подкреплять слово делом, он представил

Кьеркегора Европе. Уже в 1861 г. Кьеркегор начал выходить в немецких

переводах, мало-помалу с ним начали знакомиться во Франции, США, и в

конечном итоге он завоевал мировую известность. Интерес к его творчеству

настолько велик, что может сложиться впечатление, будто философа куда лучше

знают за границей, чем на родине.[11]

Так, в кратких словах в главе мы провели знакомство с биографией

писателя, показали его сложный и, вместе с тем, необычный жизненный путь.

Подводя итог, надо сказать, что это была действительно гениальная личность,

идеи которой, во многом объясняющиеся складом его личности: болезненностью,

необщительностью, замкнутостью и т.п., хотя и не нашли отзывов

современников, но впоследствии завоевали мировую известность и оказали

влияние на европейскую и мировую философию и литературу. Ему многим обязаны

такие деятели культуры, как Г. Ибсен, М. Унамуно, А.П. Чехов, Н.А. Бердяев,

К. Барт.

Глава 2

В середине XIX века в философии складывались принципиально различные

течения. Позитивисты так или иначе обращались к научным, преимущественно

естественнонаучным данным, и использовали их в своей трактовке философии и

ее проблем. Не менее влиятельными были и течения, которые сознательно

противопоставляли себя естественнонаучному познанию с господствующим в нем

рационализмом - иррационалистические течения. Они, вообще говоря, не

отвергали науку, ее практическое значение для человеческой жизни, но

отказывались видеть в ней адекватный способ познания окружающего мира и

самого человека.[12]

Именно Серен Кьеркегор стал одним из основоположников иррационализма

XIX века и одним из первых философов, деятельность которого ознаменовала

поворот от классической философии к современной.

На первый план С. Кьеркегор выдвигает проблему человека. Никакие

научные рациональные методы, считал он, не годятся для познания человека.

Оно возможно только посредством саморефлексии и чувства.

Человек и его экзистенция становятся для Кьеркегора, а затем и для

очень широкого философского течения, предметом совершенно особого

вненаучного, иррационального типа познания, насколько оно вообще считается

возможным. Человек выходит за пределы науки как нечто абсолютно недоступное

ей.[13]

Итак, в центр своих философских размышлений Кьеркегор ставит проблему

бытия единичного - единого и единственного человека. Чтобы объяснить

особенность своей философии, Кьеркегор последовательно описывает и

анализирует три "сферы существования" человека - эстетическую, этическую,

религиозную.

То есть жизнь человека в целом, как считает Кьеркегор, покоится на тех

или иных правилах поведения, на тех или иных нормах и принципах отношения к

жизни, т.е. на этике. Но этика различна и Кьеркегор различает три

несводимых друг к другу типа жизни, выражающиеся в трех противоположных

стадиях (уровнях) жизни. По сути, Кьеркегор говорит о трех различных

этиках.

Исторически первая стадия, на которой протекает жизнь человека, это

эстетическая. Кьеркегор понимает эстетику как чувственность вообще,

руководствуясь, по-видимому, лишь этимологическим аспектом слова. "на этой

стадии человек обуреваем наслаждениями, одержим страстями. Это этика

большинства, строящаяся на принципе: "срывай день". Крайним выражением

эстетического бытия является эротика. Стремление постоянно искать

чувственного наслаждения разлагает изнутри эстетического человека. Он

становится пленником собственных устремлений. Неизбежно наступает

Страницы: 1, 2, 3