Все эти обстоятельства снова поставили вопрос о месте философии в системе
наук и отвергли тот ответ на него, который предлагался представителями
первого направления позитивизма. В результате попыток отказаться от контовско-спенсеровской ориентации и
вместе с тем сохранить основную позитивистскую направленность — резкое
размежевание областей науки и философской «метафизики» — возникает вторая
историческая форма позитивизма — махизм, эмпириокритицизм (Э. Мах, Р.
Авенариус и др.).
Эмпириокритицизм (философская система “чистого опыта”, критический
эмпиризм, который стремиться ограничить философию изложением данных опыта
при полном исключении всякой метафизики с целью выработки и естественного
понятия о мире). Данная стадия сохраняет основную установку позитивизма на
описание позитивного, опытного знания. Его представители настаивают на
необходимости борьбы в науке с засильем метафизических подходов, на изъятие
из науки таких понятий, как “субстанция”, “причинность”, “материальное”,
“идеальное”. На стадии махизма позитивизм ставит в центр внимания такие проблемы,
которые приверженцы и продолжатели контовского учения считали слишком
«метафизическими»: природа познания, опыта, проблема субъекта и объекта,
характер категорий «вещь», «субстанция», природа основных «элементов»
действительности, взаимоотношение физического и психического и т. д.
Заниматься анализом такого рода проблем заставляло само развитое науки, и
позитивизм, претендуя на звание «философии науки», не мог этого избежать.
Обращение к данной проблематике сопровождалось сближением позитивизма с
теми направлениями, которые Конт и его последователи объявляли «слишком
философскими», далекими от науки. Последовательно проводя точку зрения
феноменализма, махисты приходят к выводу о близости позитивизма к философии
Д. Юма и субъективному идеализму Д. Беркли, обоснованно усматривая именно у
этих философов, а не во взглядах Тюрго и Даламбера ту философскую традицию,
которая в наибольшей степени соответствовала позитивистскому пониманию
научности. Махисты считают, что задача философии состоит не в построении
«синтетической» системы, воплощающей общие выводы всех наук, а в создании
теории научного познания (в этом второе направление позитивизма сходно с
влиятельными в западной буржуазной философии конца XIX— начала XX в.
неокантианскими направлениями). Вторая историческая форма позитивизма,
таким образом, отличается от первой не только пониманием характера
конкретных проблем, подлежащих философскому рассмотрению, но и определением
самого предмета философии. Разумеется, между этими формами имеется и определенное сходство. В
рассуждениях махистов и эмпириокритиков можно без труда обнаружить идеи,
которые почти без изменения заимствованы из работ Г. Спенсера и других
позитивистов XIX в. (в том числе и некоторые элементы естественнонаучного и
вульгарного материализма). Принципиальное сходство обеих форм позитивизма
заключается в стремлении лишить науку мировоззренческого значения и
доказать чуждость науке всей традиционной философской проблематики. Махисты
осуществляют это стремление более последовательно, чем Конт и Спенсер,
продвигаясь все дальше по пути субъективного идеализма. Анализируя
традиционные философские проблемы, махисты переформулировали их таким
образом, чтобы наглядно продемонстрировать абсурдность всех предлагаемых в
философии решений. Выдвигая тезис о «нейтральном» характере «элементов
мира», эмпириокритицизм претендовал на преодоление «метафизической»
противоположности материализма и идеализма, а в действительности занимал
позиции субъективно-идеалистического феноменализма. Эмпириокритики уделяли философской проблематике гораздо больше внимания,
чем позитивисты XIX в., и в то же время они усилили «антиметафизическую»
направленность позитивизма (ряд утверждений самого Конта и Спенсера махисты
уже прямо называют «метафизическими»). Махизм характеризуется расширением
эмпиризма и феноменализма и более последовательным проведением идеала
«описательной» науки. На решительный поворот в развитии естествознания, который произошел на
рубеже XIX—XX вв., позитивизм ответил усилением негативного характера своей
концепции. Если представители первой его формы не только ратовали за
избавление науки от «метафизики», но и внесли положительный вклад в
познание в виде обобщения результатов научного исследования, то махисты
видели основное назначение философии как теории познания в элиминации из
науки всех «метафизических фикций» (к числу таковых они относят не только
причинность, но и молекулярно-кинетическую теорию строения материи). Тем не менее и на стадии махизма сохраняется связь позитивизма с
реальными вопросами, существующими в науке. Проблема связи абстрактных
понятий теории с эмпирическими данными встает всякий раз, когда в науке
происходит ломка основных категорий, когда возникает потребность
возвратиться к вопросу о том, насколько обоснованы в опытных данных
возводимые наукой логические построения. Такая потребность остро ощущалась
в науке на рубеже XIX—XX вв. в связи с революцией в естествознании.
Определенную роль в развернувшемся в этот период обсуждении логического
характера основных теоретических понятий классической физики сыграли и
работы Э. Маха, который дал в своей «Механике» критику представлений
Ньютона об абсолютности пространства и времени и попытался раскрыть
логическое содержание понятий массы, системы отсчета и т. д. В критических выступлениях махистов против «метафизики» в философии и
науке, несмотря на реакционность их общей философской установки, можно
обнаружить и отдельные здравые суждения (критика механистического понимания
причинности, а также представлений классической физики об «абсолютности»
пространства и времени). Однако методологические рекомендации,
предлагавшиеся представителями второй исторической формы позитивизма,
неверно ориентировали ученых. Последовательно проводимый махистами курс на
феноменалистические, описательные теории резко противоречил главным
тенденциям в развитии естествознания XX в., успехи которого были достигнуты
как раз потому, что оно отказалось от махистских рекомендаций. Произвести
теоретический синтез с помощью позитивистских рецептов, избегая всех и
всяких мировоззренческих (в терминологии позитивизма «метафизических»)
проблем, оказывалось невозможным. Позитивистское отождествление науки с описанием непосредственно данного в
общественных дисциплинах означает принятие существующих социальных
отношений, сложившейся системы ценностей (в буржуазном обществе —
буржуазной идеологической системы) в качестве чего-то непреложного,
подлежащего не критике, а только констатации. На практике подобная позиция
была защитой системы буржуазных общественных отношений. В труде
«Материализм и эмпириокритицизм» разработаны основные принципы критики
позитивизма вообще. Эрнст Мах, Рихард Авенариус. Надо очистить научный опыт от метафизических
сущностей, абстракций. Накопилось слишком много метафизических сущностей.
Надо отбросить понятие материи (так сказал Мах - на науку замах), понятие
атома, понятие причинности. Раньше думали, что исследуют причинно-
следственную связь, а на самом деле исследовали последовательность событий,
их функциональные связи. Говорить, что одно - причина другого это перебор.
Принцип принципиальной координации (пошло от Дихте): субъект не разделим с
объектом, объект дан с его восприятием. Где есть объект, есть и субъект. "Я
вижу дерево" не имеет смысла, когда мы выделяем дерево в отдельный предмет.
Есть такая ситуация, в которой Я и дерево скоординированы между собой.
Нейтральный элемент опыта - одновременное включение духовного и
материального начала. Принцип экономии мышления: не надо пользоваться
метафизическими сущностями, надо описывать (дискрипция). Это экономное
освоение окружающего мира. С точки зрения биоэволюции когнитивный аппарат
нужен для комфорта. Каждый новый закон помогает человеку освоится в мире.
Далее эффективным становится поведение. (Этот этап не удержался. Был
жестоко раскритикован. Критика исходила от самих ученых.) Чистый опыт
опровергает все законы физики. Ничто в физике не может устоять. Без общих
понятий физика развиваться не может. Вместо экономии мышления - роскошь
мышления. Нужно изобилие мнений, чтобы потом истина выжила. Конвенционализм (другой вариант прояснения языка науки). Пуанкаре, Пьер
Дюген. Главные утверждения в науке носят конвенциальный характер, ученые
соглашаются на значения терминов.
Неопозитивизм, аналитическая философия.
Третий этап в развитии позитивизма — неопозитивизм начинается с 20-х
годов XX в. и продолжается до настоящего времени. Неопозитивизм часто
называется на Западе аналитической философией. Неопозитивизм, уходя от
решения коренных философских проблем, сосредотачивается на частных логико-
методологических исследованиях, на анализе языка науки. Исторически первый и основной вариант неопозитивистской философии —
логический позитивизм, или логический эмпиризм (М. Шлик, Р. Карнап, Г.
Райхенбах и др.), отражает дальнейшее усиление негативного характера
позитивистской концепции. Логический позитивизм отбрасывает психологизм и
биологизм махистской философии, принимает тезис об априорно-аналитическом
характере положений логики и математики (эмпирическое обоснование логико-
математических аксиом было камнем преткновения, как для первой, так и для
второй исторической формы позитивизма).
Представители логического позитивизма исходили из предпосылки, что
предметом философии не может быть и теория познания, поскольку ее решения
вынуждены выходить на мировоззренческую проблематику, а это неизбежно
наталкивает философское мышление в сферу “метафизических” проблем. По их
мнению, философия вообще не имеет предмета исследования, потому что она не
является содержательной наукой о какой-то реальности, а представляет собой
род деятельности, особый способ теоретизирования. Неопозитивизм
истолковывал истину как совпадение высказываний с непосредственным опытом
человека. Следует согласиться с неопозивизмом в том, что процесс мышления,
процесс познания становится доступным логическому исследованию лишь в
языковой форме. Т.о., неопозитивисты сделали новые легко формирующиеся типы
анализа языка. На этой основе были созданы предпосылки формализации
огромной области гуманитарного знания.
Одной из важных задач является отделение предложений, которые имеют
смысл, от тех которые лишены его с научной точки зрения, и т.о. очистить
науку от бессмысленных предложений. Неопозитивисты различают три типа
осмысления предложений
1. высказывания об эмпирических фактах (если говорят о фактах и ни о чем
более)
2. предложение, содержащие логические следствия этих высказываний и
построенные в соответствии с логическими правилами (могут быть сведены к
высказываниями о эмпирических фактах)
3. предложения логики и математики (не содержат высказывание о фактах, не
дают нового знания о мире, необходимые для формального преобразования уже
имеющегося знания). Чтобы выяснить имеет ли предложение смысл необходим специальный метод –
верификация ((от лат. verus- истинный и facio- делаю) Предложение
(гипотеза) может быть верифицировано, т.е. его истинность может быть
доказана как с помощью опыта, так и с помощью связаного логического
доказаьельства. Неопозитивизм требует, чтобы предложение было верифицируемо
в принципе, т.е. чтобы переживания, которые потвердают, или были налицо,
или могли быть получены). Вопрос, ответ на который не может быть
проконтролирован, верифицирован в опыте, позитивизм называет
“псевдовопросом”. Суть в сравнении предложения с действительностью,
указании конкретных условий, при которых оно истинно или ложно. Метод
проверки еще и устанавливает смысл предложения “значение предложения
заключается в методе его проверки” Фактическая истина состоит в
соответствии высказывания факту. Предложения же типа “душа человека
бессмертна” бессмысленны т.к. не могут быть проверены.
Под фактами неопозитивисты понимают ощущения, переживания, словом
состояния сознания. Значит, в процессе верификации можно сравнить
предложение только с чувственными содержаниями и данными ощущений или
переживаний. Оказалось, что ни один научный закон, ни одно общее
утверждение типа “все люди смертны” не могут быть верифицированы, так как
верификация всегда относится к конкретному эмпирическому факту. В силу
субъективизма верификации истины положительные науки оказались в
зависимости от оценки каждого субъекта, производными верификации. Поэтому
было предложено считать предложение верифицированным, если несколько
авторитетных исследователей согласны считать его таковым. Т.е. критерий
истины - согласие исследователей. Затем было предложено для выяснения
истинности предложения сравнивать его с другими предложениями. Понимание
истины как соответствует фактам начало уступать место взгляду на истину как
на согласованность предложения с системой др. предложений, что не может
быть основой знания
Основную задачу неопозитивизм видит в анализе логической структуре
языка. Терминов и предложений, которые употребляются в научном языке.
Другие разновидности неопозитивизма анализируют обыденный язык.
Познавательным источником неопозитивизма является абсолютизация или
преувеличение познавательных функций формальной логики. Т.е. они используют
формальную логику для анализа предложений. В центре интересов представителей логического позитивизма оказывается
проблема значения, эмпирической осмысленности научных утверждении.
Логические позитивисты приходят к выводу о том, что предметом философии не
может быть даже теория познания, которая имеет все еще слишком
мировоззренческий, слишком содержательный характер. Философия вообще, по их
мнению, не имеет предмета, потому что она не содержательная наука о какой-
то реальности, а род деятельности, сводящейся к анализу естественных и
искусственных языков,— деятельности, преследующей две цели: 1)
элиминировать из науки все не имеющие смысла рассуждения и псевдопроблемы,
возникающие в результате неправильного употребления языка, нарушения его
логических правил, обусловленного прежде всего теми или иными
идеологическими: запросами; 2) обеспечить построение идеальных логических
моделей осмысленного рассуждения. Вопросы, озадачивавшие «метафизиков» (по
существу, все философско-мировоззренческие проблемы), относятся
неопозитивистами к числу псевдопроблем и объявляются лишенными научного
смысла, а поэтому всякая попытка их решения также квалифицируется как
лишенная смысла. Идеальным средством аналитической философской деятельности
они считают разработанный в XX в. аппарат математической логики. Логический позитивизм спекулирует на реальных проблемах, поставленных
развитием современной науки: осмысленность научных утверждении (проблема,
остро вставшая, например, в связи с появлением теории относительности),
возможность опытной проверки абстрактных теоретических положений,
соотношение содержательных и формальных компонентов научной теории (эта
проблема приобретает особое значение для современного научного знания в
связи с возрастающей его математизацией и формализацией). В разработанной
представителями логического позитивизма методологии научного исследования
дано описание типов научной теории, выделены и зафиксированы некоторые виды
научных определений и объяснений, что представляет определенную ценность
для логико-методологических исследований. Будучи не только философами, но и специалистами-логиками, некоторые из
представителей логического позитивизма внесли определенный вклад в
разработку логического аппарата (логическая семантика-учение о значении, об
отношениями между знаками, т.е. между словами и предложениями и тем, что
они означают; вероятностная логика), который, хотя и рассматривается ими в
качестве средства философского анализа, в целом выходит за рамки философии
и может быть включен в область специально-научного исследования. Вместе с тем основная философская программа логического позитивизма,
выраженная в принципе верификации, в тезисе о сводимости содержания
истинных теоретических утверждений к констатации эмпирических, опытных
«данных» и в утверждении о пустоте, бессодержательности («аналитичности»)
положений логики и математики, находится в очевидном противоречии с
практикой современного научного познания, что и обнаружилось в ходе
эволюции самого логического позитивизма. Можно, говорить о том, что в концепции логического позитивизма 20—30-х
годов задача полного разделения «метафизических» (т. е. мировоззренчески-
философских) положений и утверждений науки была поставлена в наиболее
четкой форме, чем когда-либо в истории позитивизма. Именно в этой концепции
впервые доводится до конца логика всех рассуждений, вытекающих из принятого
в позитивизме определения научности как описания эмпирической «данности». Будучи в этом смысле наиболее зрелым продуктом позитивизма, логический
позитивизм «выдает тайну» всякого позитивизма. Поэтому крах логического
позитивизма означает крах позитивизма вообще, крах всех и всяких попыток
отделить философию от науки. Между тем с точки зрения самих канонов
логического позитивизма неясен статус тех принципиальных предпосылок, из
которых должна исходить деятельность по анализу, осуществляемая в рамках
этой философской доктрины. Если в разряд осмысленных относятся только либо
аналитические (тавтологические), либо синтетические (фактуальные)
утверждения, то как быть с самим тезисом о верификации, который явно не
принадлежит ни к тем ни к другим? Признать его бессмысленно-
«метафизическим»? Но ведь именно этот тезис был положен в основу
деятельности по элиминации всех «метафизических» высказываний, и если он
«метафизичен», то нет никаких оснований претендовать на сокрушение
«метафизики».
Принципиально так же обстоит дело и с другими теоретическими
исходными установками неопозитивизма: тезис о сводимости содержания
истинных теоретических утверждений к констатации эмпирических, опытных
«данных», утверждение о пустоте, бессодержательности («аналитичности»)
положении логики и математики, признание возможности резкого деления на
аналитические и синтетические всех осмысленных высказывании и др. К тому же
выяснилось, что всякая попытка последовательного осуществления
неопозитивистских установок в ходе аналитической деятельности неизбежно
приводит к тому, что в разряд «метафизических» (т. е. подлежащих удалению)
утверждений наряду с явно бессмысленными попадают и такие, при отсутствии
которых рассыпаются теоретические построения в большинстве специальных
областей знания. Логико-позитивистская доктрина анализа научного знания чем дальше, тем
больше обнаруживала свое несоответствие реальной научной практике,
философским осмыслением которой она себя представляла. В итоге среди
аналитических философов общепризнанным стало мнение о том, что эта
концепция, претендовавшая на точность, строгость и доказательность
утверждений, на превращение философии в вид специализированной
деятельности, сама является лишь вариантом «метафизики», причем вариантом
явно несостоятельным 2. Из констатации этого факта исходят те направления,
которые пришли на смену логическому позитивизму, оставаясь в то же время в
рамках аналитической философии. Об этих направлениях целесообразно
рассказать более подробно, ибо именно на этом пути можно выявить судьбу
позитивистских и неопозитивистских идей в современной буржуазной философии. Бертран Рассел По его мнению, все точное знание должно быть выражено языком, грамматикой
которого являлось бы математическая логика. Т.о. математическая логика
берется за основу как язык, который может выражать все точные знания.
Перенесение принципов математической логики на анализ научного языка
является основой этого учения.
В дальнейшем происходит отход от логического позитивизма большинства
философов. Происходит трансформация в семантическую философию, а потом в
лингвистический анализ.
Семантический идеализм (семантическая философия).
Здесь сохранены исходные принципы логического позитивизма, но при этом
дополняют их требованием объяснения и уточнения употребляемых слов.
Представителями являются Карнат (Австрия) и Тарский (Польша). Наряду с
теоретической семантикой существует общая семантика которая в 30-е годы
была основана Каживским (Польша). Отличие между двумя видами философии
состоит в том, что чистая семантика исследует смысловую функцию языка, с
точки зрения отношения между знаниями с символами, а общая семантика
исследует кто употребляет эти символы или знания.
Философия лингвистического анализа
Самое влиятельное из этих направлений — это так называемая философия
лингвистического анализа (третья разновидность неопозитивизма),
доминирующая в послевоенные годы в философской жизни Англии (представители
этого направления имеются и в США). Значительное влияние на формирование
идей лингвистического анализа оказал английский философ Дж. Мур (4.11.1873-
24.10.1958), который исследовал сознание, ощущение и чувственные качества,
опираясь при этом на скептицизм и эмпиризм Юма. Однако развернутая
формулировка принципиальных установок этого направления, так же как
создание техники анализа, принадлежит Л. Витгенштейну, которого по праву
можно считать основателем этой философии (во второй период его философской
деятельности — в 30—40-е годы). Наиболее крупные се представители — Дж.
Уиздом, Дж. Райл, Дж. Остин. Представители этой философии избрали для себя более скромную задачу -
описание того, что есть, т.е. описание способов употребления слов
свойственных обыденному языку. По мнению ее сторонников, она призвана
показать мнимый характер философских проблем, считая их псевдопроблемами,
возникающими в силу дезориентирующего влияния языка на мышление. Анализ
языка считается единственно возможным делом философии. Объектом внимания
лингвистической философии стали не искусственные языки-модели. А
разговорный естественный язык, поскольку ее представители считали, что
нельзя исчерпывающе выразить богатство последнего в схемах некоего
идеального языка. Язык-средство конструирования, а не отражения мира. Лингвистический анализ сознательно противопоставляет себя логическому
позитивизму. Это выразилось в принципиальном отказе лингвистических
аналитиков от верификационной теории значения (что позволило избежать
некоторых явно абсурдных выводов субъективистского эмпиризма), в неприятии
тезиса о том, что научное рассуждение является идеальной моделью всякого
осмысленного рассуждения, в непризнании позитивистского отождествления
осмысленных и информативных высказываний (которое означало в рамках
доктрины логического эмпиризма квалификацию моральных, эстетических и
прочих оценочных высказываний, а также высказываний — команд, просьб,
советов и т. д., в качестве логически бессмысленных), в отказе от логико-
позитивистского редукционизма, т. е. от тезиса о возможности сведения
значения высказываний одного типа к значению высказываний другого типа
(например, теоретических — к эмпирическим, высказываний о материальных
вещах — к высказываниям об ощущениях). В противовес логическому позитивизму лингвистические аналитики
подчеркивают, что актуально использующийся язык содержит множество
различных подразделений, областей (отдельные «языки-игры», по Л. Витген-
штейну, «логические типы» и «категории» языка, по Дж. Райлу, языковые
«слои», по Ф. Вайсману, и т. д.). Логика функционирования формально одних и
тех же слов в каждом из этих языковых подразделений, контекстов
принципиально различна. Поэтому слова и выражения, которые внешне кажутся
одинаковыми, по существу имеют несовпадающие значения и применяются на
разных основаниях в зависимости от контекста их употребления. При этом в
контекст включается и цель говорящего, и отношение высказывания к реальной
ситуации его произнесения, т. е. «язык-игра» полагается не замкнутым
отношением одних слов к другим, а включенным в реальную человеческую
жизнедеятельность; язык рассматривается как социальный институт и «форма
жизни». Значение—это не некая особая реальная сущность, считают
лингвистические аналитики, и не абстрактный объект, заданный в языке
формализованной семантики, а тот или иной способ употребления слова в
определенном контексте (use). Принципиальным для лингвистического анализа является не просто указание
на существование в обыденном языке различных, не сводимых друг к другу
слоев, контекстов и т. д., а признание того, что количество этих
контекстов, в сущности, необозримо (так что бессмысленно было бы ставить
задачу выявить их все, скажем, составить полный список языковых
«категорий»). Кроме того, и это самое главное, хотя между разными слоями
языка, «языками-играми» имеется определенного рода связь и переход, однако
данная связь в большинстве случаев исключает возможность выявления каких бы
то ни было черт, общих для разных употреблений одного и того же слова. А
это значит, что по крайней мере для большинства слов актуально
используемого, обыденного языка невозможно дать какие бы то ни было общие
дефиниции. Лингвистические аналитики считают, что философские проблемы возникают как
раз в результате непонимания логики естественного языка. Поэтому и решены
они могут быть лишь путем анализа именно этого языка, путем тщательного
выявления и кропотливого описания многообразных контекстов
словоупотреблений. Думать, что эти проблемы можно решать путем выявления
каких-то общих характеристик тех слов, которые волнуют философов (как это
полагала сделать традиционная «метафизика» в своих попытках построить
систематическую теорию философских категорий), или же путем построения
искусственных языковых систем, в которых словам придается условное
значение, весьма удаленное от реального, диктуемого их употреблением (как
пытались сделать логические позитивисты, строившие искусственные языковые
модели),—значит, по мнению лингвистических аналитиков, идти по явно
бесперспективному пути. Нужно, однако, осознать, подчеркивают представители
данного философского направления, что этот аппарат при всей его важности
непригоден для целей разрешения философских проблем, ибо последние
существуют именно как результат непонимания многообразия и несводимости
друг к другу различных языковых контекстов. В искусственных же языковых
системах терминам не может не придаваться жесткий и однозначный смысл в
соответствии с самой идеей таких систем. К тому же смысл, придаваемый в
формальной логике логическим константам («все», «некоторые», «и», «или»,
«если...то», «не», «существует»), весьма далек от многообразия их смыслов в
реальном языке. Поэтому выполнение различных задач философского анализа
лучше всего достигается средствами неформального анализа неформализованного
обыденного языка. Следует заметить, что между обоими направлениями аналитической философии
(лингвистический и логический позитивизм) существует определенного рода
связь. Она выражается, во-первых, в том, что сама логика противостояния
вынуждает лингвистических аналитиков обсуждать те философские проблемы и их
решения, которые были существенны для логического позитивизма. Во-вторых, и
это главное, лингвистический анализ унаследовал от логического позитивизма
некоторые принципиальные установки в понимании самого характера философской
деятельности.
