Эмпиризм и рационализм философии Нового времени. Значение чувственного и рационального уровней позна...

Эмпиризм и рационализм философии Нового времени. Значение чувственного и рационального уровней позна...

Челябинский юридический институт Министерства внутренних дел Российской Федерации

Кафедра философии

Курсовая работа по философии

Тема: «Эмпиризм и рационализм философии Нового времени. Значение чувственного и рационального уровней познания в общественной деятельности»

Выполнил: курсант 2_ учебной группы __________________

Проверил:

Челябинск

2006

Содержание

Введение……………………………………………………………………3

1.     Характерные черты эмпиризма философии Нового времени………………………………………………………………….5

2.     Рационализм философии Нового времени…………………………..12

3.     Отличия и взаимосвязь чувственного и рационального в научном познании……………………………………………………………….20

Заключение………………………………………………………………..25

Список литературы……………………………………………………….27

Введение

В современном мире, в нашей повседневной жизни, в нашей службе с каждым годом все более значимым становится знание. И это естественно – ведь именно оно определяет наше будущее положение в обществе, карьерный рост и жизненный успех. То есть тема знания, его структуры, процесс его приобретения, методы, при этом используемые актуальны как для нас, так и для любых людей, которые жили до нас или будут жить много позже. Попытки изучения деятельности по «добыванию» знания, или познания, начались еще в античное время. Речь же в нашей курсовой работе пойдет о изучении о изучении процесса познания философами Нового времени, так как он является отправной точкой дискуссии о методе познания и критериях истинности знания. Этот период в жизни общества характеризуется разложением феодализма, зарождением и развитием капитализма, что связано с прогрессом в экономике, технике, ростом производительности труда. Происходят существенные преобразования с социальной сфере, в сфере политики. Меняется сознание людей. Иными словами, происходит рост в каждой сфере общественных отношений. Данный временной период интересен для рассмотрения тем, что именно тогда резко набирает дискуссия о научном познании, которое включает в себя два основных уровня – эмпирический и теоретический. Они хотя и связаны, но отличаются друг от друга, каждый имеет свою специфику. Да и связаны ли они вообще?

В чем заключается различие? Какое влияние указанные слои познания осуществляют на данный вид человеческой деятельности?

Ответить на данные и по ходу появляющиеся вопросы мы постараемся в ходе выполнения данной курсовой работы. Таковой будет цель нашего исследования.

В соответствии с ней на нас будет возложены задачи:

1. Определить содержание эмпиризма и рационализма в философии Нового времени.

2. Установить общее и различия между вышеуказанными понятиями.

3. Определить для себя мотивы выбора того либо иного метода исследования при осуществлении профессиональной деятельности и в повседневной жизни.

Для того чтобы решить задачи, возложенные на нас и достичь цели, целесообразней всего построить структуру курсовой работы следующим образом: первые два вопроса посвятить характерным чертам эмпиризма и рационализма Нового времени, а третий – попытаться выделить общее и особенное для каждого.

1.     Характерные черты эмпиризма философии Нового времени   

Европейскую философию  17  века  условно  принято  называть философией Нового  времени.  Данный  период  отличается  неравномерностью   социального развития.  Так,  например,  а   Англии   происходит   буржуазная   революция (1640–1688).  Франция  переживает  период  рассвета  абсолютизма,  а  Италия вследствие  победы  контрреформации  оказывается   надолго   отброшенной   с переднего края  общественного  развития.  Общее  движение  от  феодализма  к капитализму носило противоречивый характер и часто  принимало  драматические формы. Расхождение между силой власти, права и денег приводит  к  тому,  что сами жизненные условия для человека становятся случайными[1].

В силу всего  перечисленного,  философия  Нового  времени  не  является тематически  и  содержательно  однородной,   она   представлена   различными национальными  школами  и  персоналиями.  Но,  несмотря  на  все   различия, сущность  философских  устремлений  у  всех  одна:   доказать,   что   между фактическим  и   логическим   положением   дел   существует   принципиальное тождество. По вопросу о том, как реализуется это  тождество,  существую  две философские традиции: эмпиризм и рационализм.

Успешное  освоение  природы   в   рамках капиталистического способа производства было немыслимо без развития  наук  о природе,  а  претворение  в  жизнь  новых   социально-политических   идеалов предполагало  иную,  по  сравнению  с  теоцентризмом,  модель  человеческого участия в переустройстве мира. Новое время входило  в  жизнь  и  развивалось под лозунгами  свободы,  равенства,  активности  индивида.  Главным  орудием реализации этих лозунгов явилось  рациональное  знание.  Один  из  классиков философии  Нового  времени,  Ф.Бэкон,  выразил  это  в  ставшем   знаменитым утверждении: «Знание есть сила, и  тот,  кто  овладеет  знанием,  тот  будет могущественным»[2].

Сын высокопоставленного английского сановника, Бэкон и сам стал со временем государственным канцлером Англии. Главный труд Бэкона – «Новый Органон»(1620). Название это по­казывает, что Бэкон сознательно противопоставлял свое пони­мание науки и ее метода тому пониманию, на которое опирался «Органон» (свод логических работ) Аристотеля. Другим важ­ным сочинением Бэкона была утопия «Новая Атлантида».

В согласии с передовыми умами своего века Бэкон провоз­гласил высшей задачей познания завоевание природы и усовер­шенствование человеческой жизни. Но это — практическое в последнем счете — назначение науки не может, по Бэкону, озна­чать, будто всякое научное исследование должно быть ограни­чено соображениями о его возможной непосредственной пользе. Знание — сила, но действительной силой оно может стать, только если оно истинно, основывается на выяснении истинных причин происходящих в природе явлений. Лишь та наука спо­собна побеждать природу и властвовать над ней, которая сама «повинуется» природе, т. е. руководится познанием ее законов.

Поэтому Бэкон различает два вида опытов: 1) «плодоносные» и 2) «светоносные». Плодоносными он называет опыты, цель которых — принесение непосредственной пользы человеку, светоносными — те,  цель   которых   не   непосредственная   польза,  а познание законов явлений и свойств вещей. Недостоверность известного доселе знания обусловлена, по Бэкону, ненадежностью умозрительной формы умозаключения и доказательства[3].

Как уже говорилось, творчество Бэкона характери­зуется определенным подходом к методу человеческого познания и мышления. Исходным моментом любой познавательной деятельности являются для него преж­де всего чувства. Поэтому его часто называют основателем эмпиризма — направления, которое стро­ит свои гносеологические посылки преимущественно на чувственном познании и опыте. Принятие этих гносеологических посылок характерно и для большин­ства других представителей английской философии Нового времени. Основной принцип этой философской ориентации в области теории познания выражен в те­зисе: «Нет ничего в разуме, что бы до этого не прошло через чувства»[4].

Понятия добываются обычно путем слишком поспешного и недостаточно обоснованного обоб­щения. Поэтому первым условием реформы науки, прогресса знания является усовершенствование методов обобщения, обра­зования понятий. Так как процесс обобщения есть индукция, то логическим основанием реформы науки должна быть новая те­ория индукции.

До   Бэкона   философы,  писавшие   об  индукции,  обращали понимание главным образом на те случаи или факты, которые подтверждают доказываемые или обобщаемые положения. Бэкон   подчеркнул   значение   тех   случаев,   которые   опровергают обобщение, противоречат ему. Это так называемые негативные инстанции. Уже один-единственный такой случай способен пол­ностью или по крайней мере частично опровергнуть поспешное обобщение. По Бэкону, пренебрежение к отрицательным инстан­циям есть главная причина ошибок, суеверий и предрассудков.

Бэкон выставляет новую логику: «Моя логика, однако, существенно отличается от традиционной логики тремя вещами: самой своей целью, способом доказательства и тем, где она начинает свое исследование. Целью моей науки не является изобретение аргументов, но раз­личные искусства; не вещи, что согласны с принципами, но сами принципы; не некоторые правдоподобные отношения и упорядочения, но прямое изображение и описание тел» ". Как видно, свою логику он подчиняет той же цели, что и философию. Основным рабочим методом своей логики Бэкон считает индукцию. В этом он видит гарантию от недостатков не только в логике, но и во всем познании вообще. Характеризует он ее так: «Под индукцией я понимаю форму доказатель­ства, которая присматривается к чувствам, стремится постичь естественный характер вещей, стремится к делам и почти с ними сливается»[5].

Бэкон, однако, останавливается на данном состоянии разработки и существующем способе использова­ния индуктивного подхода. Он отвергает ту индукцию, которая,   как   он   говорит,   осуществляется   простым перечислением. Такая индукция «ведет к неопределенному заключению, она подвержена опасностям, кото­рые ей угрожают со стороны противоположных слу­чаев, если она обращает внимание лишь на то, что ей привычно, и не приходит ни к какому выводу». Поэтому он подчеркивает необходимость переработки или, точнее говоря, разработки индуктивного метода.

Условием реформы науки должно быть также очищение ра­зума от заблуждений. Бэкон различает четыре вида заблужде­ний, или препятствий, на пути познания — четыре вида   «идо­лов»   (ложных  образов)   или призраков. Это — «идолы  рода», «идолы пещеры», «идолы площади» и «идолы театра».

«Идолы рода» — препятствия, обусловленные общей для всех людей природой. Человек судит о природе по аналогии с соб­ственными свойствами. Отсюда возникает телеологическое пред­ставление о природе, ошибки, проистекающие  из несовершен­ства   человеческих   чувств   под влиянием различных желаний, влечений.   «Идолы   пещеры» — ошибки,   которые   присущи   не всему человеческому роду, а только некоторым группам людей вследствие   субъективных   предпочтений,   симпатий,   антипатий ученых: одни больше видят различия между предметами, дру­гие — их сходства; одни склонны верить в непогрешимый авто­ритет древности, другие, наоборот, отдают предпочтение только новому. «Идолы  площади» — препятствия, возникающие вслед­ствие  общения   между  людьми   посредством   слов. Во многих случаях  значения   слов  были установлены не на основе позна­ния сущности предмета; а на основании совершенно случайного впечатления от этого предмета. «Идолы театра» — препятствия, порождаемые в науке некритически усвоенными, ложными мне­ниями. «Идолы театра» не врождены нашему уму, они возни­кают вследствие подчинения ума ошибочным воззрениям[6].

Этим Бэкон существенно способствовал форми­рованию   философского   мышления   Нового   времени. И хотя его эмпиризм был исторически и гносеологи­чески ограничен, а с точки зрения последующего раз­вития познания его можно по многим  направлениям критиковать, он в свое время сыграл весьма положительную роль[7].

Продолжая тему развития эмпиризма, нельзя не упомянуть представителя английской философской линии данного направления – Джона Локка. Главное внимание он уделяет проблематике познания. Уже в первой части его «Опыта о человеческом разуме» встре­чается идея, суть которой состоит в том, что предпо­сылкой исследования всех разнообразнейших проблем является изучение способностей нашего собственного познания, т. е. выяснение того, что оно может достичь, каковы его границы, а также каким образом оно полу­чает знания о внешнем мире.

Для философских и гносеологических воззрений Локка характерным является подчеркивание чувствен­но постигаемой эмпирии. Гегель (который, естественно, такой способ философствования оценивал не слишком высоко) подчеркивал, что «Локк указал на то, что общее, и мышление вообще, покоится на чувственно воспринимаемом сущем, и указал, что общее и истину мы получаем из опыта». В признании приоритета чувственного познания Локк близок эмпиризму Бэкона.

Локк не исключает в целом роль разума (как иногда упрощенно представляется), но признает за ним в «достижении истины» еще меньше простора, чем Т. Гоббс. В сущ­ности роль разума он ограничивает лишь, говоря ны­нешними терминами, простыми эмпирическими сужде­ниями[8].

Философию Локка можно характеризовать как уче­ние, которое прямо направлено против рационализма Декарта (и не только против Декарта, но и во многом против систем Спинозы и Лейбница). Локк отрицает существование «врожденных идей», которые играли та­кую важную роль в теории познания Декарта, и кон­цепцию «врожденных принципов» Лейбница, которые представляли собственно некую естественную потенцию понимания идей.

Человеческая мысль (душа), согласно Локку, ли­шена всяких врожденных идей, понятий, принципов либо еще чего-нибудь подобного. Он считает душу чи­стым листом бумаги (tabula rasa). Лишь опыт (посред­ством чувственного познания) этот чистый лист запол­няет письменами.

Локк понимает опыт прежде всего как воздействие предметов окружающего мира на нас, наши чувственные органы. Поэтому для него ощущение является основой всякого познания. Однако в соответствии с одним из своих основных тезисов о необходимости изучения способностей и границ человеческого позна­ния он обращает внимание и на исследование собст­венно процесса познания, на деятельность мысли.(души). Опыт, который мы приобретаем при этом, он опреде­ляет как «внутренний» в отличие от опыта, обретенного при посредстве восприятия чувственного мира. Идеи, возникшие на основе внешнего опыта (т. е. опосредо­ванные чувственными восприятиями), он называет чув­ственными (sensations); идеи, которые берут свое про­исхождение из внутреннего опыта, он определяет как возникшие «рефлексии». Однако опыт — как внешний, так и внутренний — непосредственно ведет лишь к воз­никновению простых (simple) идей. Для того, чтобы наша мысль (душа) получила общие идеи, необходимо размышление. Размышление не является сущ­ностью души (мысли), но лишь ее свойством.

Размышление, в понимании Локка, является про­цессом, в котором из простых (элементарных) идей (полученных на основе внешнего и внутреннего опыта) возникают новые идеи, которые не могут появиться непосредственно на основе чувств или рефлексии. Сюда относятся такие общие понятия, как пространство, время и т. д.

Таким образом, мы рассмотрели основные черты эмпиризма философии Нового времени, которые заключаются в следующем:

- исключительная значимость и необходимость наблюдений и опыта в обнаружении истины;

- путем, ведущим к знанию, является наблюдение, анализ, сравнение, эксперимент;

- исключительно все знания черпаются из опыта, ощущений.

2. Рационализм философии Нового времени

Рассмотрение данного вопроса, мы думаем, необходимо начать именно с самого яркого представителя рационалистического направления – Рене Декарта. Несколько слов о его биографии. Он в восемь лет уходит на учебу в иезуитский колледж Ла-Флеш. Здесь он получил осно­вы образования. В ряде жизнеописаний Декарта ука­зывается, что сухое, педантичное обучение его не удовлетворяло. Отрицательное отношение к схоласти­ческому пониманию науки и философии проявилось у него, однако, позже, когда он как военный побывал в значительной части Европы. В 1621 г. он уходит с военной службы и путешествует. Посетил Германию, Польшу, Швейцарию, Италию и некоторое время жил во Франции. Наиболее интенсивно предавался исследованиям во время своего сравнительно долгого пре­бывания в Голландии в 1629—1644 гг. В этот период он пишет большинство своих работ. Годы 1644—1649 были наполнены стремлением отстоять, и не только теоретически, взгляды и идеи, содержащиеся, в част­ности, в «Размышлениях о первой философии» и в «Началах философии». В 1643 г. в Утрехте, а в 1647 г. в Лейдене (где сравнительно долго жил Декарт) было запрещено распространение его воззрений, а его труды были сожжены. В этот период Декарт вновь несколько раз посещает Париж и думает даже о возвращении во Францию.  Однако затем он принимает приглашение шведской королевы Христины и уезжает в Стокгольм, где вскоре умирает от простуды[9].

Наиболее выдающиеся из его философских тру­дов — это работы, посвященные (как и у Бэкона) методологической проблематике. К ним принадлежат, прежде всего, «Правила для руководства разума», написанные в 1628—1629 гг., в которых Декарт изла­гает методологию научного познания. С этой работой связано и вышедшее в 1637 г. как введение к его трак­тату о геометрии «Рассуждение о методе». В 1640— 1641 гг. Декарт пишет «Размышления о первой философии», в которых вновь возвращается к определен­ным аспектам своей новой методологии и одновре­менно придает ей более глубокое философское обос­нование. В 1643 г. выходит его труд «Начала филосо­фии», в котором полно изложены его философские воз­зрения.

Естествознание XVI—XVII столетий еще не формулирует эти новые принципы познания (по крайней мере без соответствующей степени общности). Оно скорее реализует их непосредственно в процессе ов­ладения своим предметом. Если философия Бэкона является предвестником нового (его философия скорее симпатизирует естествознанию Нового времени, чем создает для него философское обоснование), то в философии Декарта уже закладываются основания (достаточно общие) новой теории света, в которой не только обобщены, но и философски разработаны и оценены все полученные к тому времени результаты нового естествознания. Поэтому философия Декарта представляет собой новый, цельный и рационально обоснованный образ мира, не только соответствующий актуальному состоянию естествознания, но и полно­стью определяющий направление его развития. Одно­временно она вносит и основополагающие изменения в развитие самого философского мышления, новую ориентацию в философии[10].

Первую и исходную определенность всякой фило­софии Декарт видит в определенности сознания — мышления. Требование, что должно исходить лишь из мышления как такового, Декарт выражает сло­вами: «во всем должно сомневаться» - это абсолютное начало. Таким образом, первым условием философии он делает само отвер­жение всех определений.

Декартово сомнение и «отвержение всех опреде­лений» исходит, однако, не из предпосылки о прин­ципиальной невозможности существования этих опре­делений. Это не скепсис, с которым мы встречались, например, в античной философии. Принцип Декарта, согласно которому во всем следует сомневаться, выдвигает сомнение не как цель, но лишь как средство.

Первичную достоверность Бэкон находит в чув­ственной очевидности, в эмпирическом, смысловом познании. Для Декарта, однако, чувственная очевид­ность как основа, принцип достоверности познания неприемлема.

Декарт ставит вопрос о постижении до­стоверности самой по себе, достоверности, которая должна быть исходной предпосылкой и поэтому сама не может опираться на другие предпосылки. Такую достоверность он находит в мыслящем Я — в созна­нии, в его внутренней сознательной очевидности. «Если мы отбросим и провозгласим ложным все, в чем можно каким-либо способом сомневаться, то легко предпо­ложить, что нет бога, неба, тела, но нельзя сказать, что не существуем мы, которые таким образом - мыс­лим. Ибо является противоестественным полагать, что то, что мыслит, не существует. А поэтому факт, выра­женный словами: «я мыслю, значит, существую» (cogito ergo sum), является наипервейшим из всех и наидостовернейшим из тех, которые перед каждым, кто правильно философствует, предстанут»[11].

С проблематикой познания в философии Декарта тесно связан вопрос о способе конкретного достиже­ния наиболее истинного, т. е. наиболее достоверного, познания. Тем самым мы подходим к одной из важ­нейших частей философского наследия Декарта — к рассуждениям о методе.

В «Рассуждении о методе» Декарт говорит, что его «умыслом не является учить здесь методу, которо­му каждый должен следовать, чтобы правильно вести свой разум, но лишь только показать, каким способом я стремился вести свой разум».

Правила, которых он придерживается и которые на основе своего опыта полагает важнейшими, он фор­мулирует следующим образом:

—  не  принимать  никогда любую  вещь за  истин­ную, если ты ее не познал как истинную с очевидно­стью;  избегать всякой поспешности и  заинтересован­ности;   не  включать  в  свои  суждения   ничего,  кроме того, что предстало как ясное и видимее перед моим духом,  чтобы  не  было  никакой  возможности  сомне­ваться в этом;

Страницы: 1, 2