Читая Монтеня

редственность" отнюдь не вечна,  она имеет место быть постоль-

ку, поскольку возраст этого общества еще не достиг того преде-

ла, за  которым  возникают разного рода проблемы,  без решения

которых ставится под сомнение сам факт дальнейшего существова-

ния этого общества. Это может быть и проблема природных ресур-

сов, и целый комплекс вопросов, связанных с психологией людей,

например, неудовлетворенность какого-либо члена общества своим

социальным положением,  ролью в обществе;  и в случае,  если в

таком положении окажется человек с задатками лидера, способный

убеждать и вести за собой,  то наличие хотя бы конфликтных си-

туаций уже  обеспечено  (особенно,  если  таких людей окажется

несколько). Я не очень доверяю теории "положительности"  чело-

века, ибо, на мой взгляд, в человеке изначально присутствует и

"черное" и "белое", причем приблизительно в равных пропорциях;

и это соотношение может сохраниться,  наверное, только в соци-

альном вакууме.  По ходу развития общества, как и любого орга-

низма, будут возникать и многие другие проблемы, требующие ре-

шения. Следовательно,  сохраниться значениям всех  описа-

тельнных "атрибутов" этого общества (отсутствие торговли,  власти

и, конечно же,занятий, деятельности,  необходимость в которой,

может быть, и является  одной из первопричин развития общества) ,

не измениться в какой-то мере и  укладу,  структуре  общества,

наверное, не удастся. А, следовательно, возможно и возникнове-

ние разного рода "искусственных" ограничений, накладываемых на

человека, и такое, изменившееся общество вряд ли уже будет так

восторгать Монтеня.  Однако философ старается не рассматривать

подобных перспектив, восхищаясь  укладом  жизни  и нравами

"чистого общества" (что на мой взгляд,  несколько похоже на

праздные мечтания, но что,  впрочем,  можно понять,  если

вспомнить, какая ситуация сложилась во Франции в годы напи-

сания  "Опытов"),  все же понимая временность такого благо-

получия: "Их способ ведения войны честен и благороден,  и даже

извинителен и  красив  настолько, насколько  может  быть изви-

нителен и красив этот недуг человечества: основанием для их

войн  является  исключительно влечение к доблести. Они начинают

войну не ради завоевания новых земель,  ибо все еще наслаждаются

плодородием  девственной природы, снабжающей их,  без всякого

усилия с их стороны, всем необходимым для жизни в таком изобилии,

что им незачем расширять собственные  пределы.  Они пребывают в

том благословенном  состоянии  духа,  когда в человеке еще нет

желаний сверх вызываемых его естественными потребностями;  все

то, что превосходит эти потребности им ни к чему. Всех своих

единомышленников, которые примерно  одинакового  с  ними  воз-

раста,  они  называют братьями, младших - своими детьми,  ста-

риков же - отцами.  Эти последние оставляют свое имущество в

наследство всей общине,без раздела и без всякого иного права

на владение им,  кроме того,какое дарует своим созданиям, про-

изводя их на свет, природа. Если их соседи, перейдя через горы,

совершают на них нападение и одерживают  победу,  то вся добыча

победителя только в славе да еще в сознании своего превосход-

ства в силе и  доблести;  им нет дела  до имущества побежден-

ных,  и они возвращаются в свою область, где у них нет недо-

статка ни в чем,  а главное  в  том величайшем благе,  кото-

рое состоит в умении наслаждаться своей долей и довольство-

ваться ею. Так же поступают, в свою очередь, и они сами,

когда им случается быть победителями. Они не требуют от сво-

их пленных иного выкупа,  кроме  громко  сделанного заявления,

что  те признали себя побежденными;  но в течение целого сто-

летия не нашлось среди них такого,  который не предпочел бы

умереть, нежели  хоть  сколько - нибудь поступиться в своих

речах или действиях величием  своего  несокрушимого  мужест-

ва; и  не  встретишь  среди них такого,  который из страха

быть убитым и съеденным унизился бы до просьбы о  помиловании.

Они предоставляют  пленникам  полную  свободу для того,  чтобы

жизнь приобрела для них тем большую цену,  и постоянно напоми-

нают им  об их близкой смерти,  о муках,  которые им предстоит

вытерпеть, о приготовлениях, производимых с этой целью, о том,

как они разрубят их на кусочки и будут лакомиться ими на своем

пиршестве. Все это делается исключительно для того, чтобы выр-

вать у  них  хотя бы несколько малодушных и униженных слов или

пробудить в них желание бежать и таким образом,  напугав их  и

сломив их стойкость,  почувствовать свое превосходство над ни-

ми."

   Монтень считает  жестокость  этих в буквальном смысле слова

каннибалов более оправданной, чем жестокость его современников

европейцев. "Я нахожу, что гораздо большее варварство пожирать

человека заживо,  чем пожирать его мертвым, большее варварство

раздирать на части пытками и истязаниями тело,  еще полное жи-

вых ощущений,  поджаривать его на медленном огне,  выбрасывать

его на  съедение  собакам и свиньям ( а мы не только читали об

этих ужасах, но и совсем недавно были очевидцами их, когда это

проделывали не  с  закосневшими в старинной ненависти врагами,

но с соседями,  со своими согражданами,  и,  что  хуже  всего,

прикрываясь благочестием и религией),  чем изжарить человека и

съесть его после того,  как он умер".  Пожалуй, с этим можно и

нужно согласиться,  сравнивая мораль времени инквизиции и обы-

чаи дикого племени каннибалов; хотя, впрочем, и сегодня гуман-

ность является не самым распространенным свойством души совре-

менных цивилизаций.  Но в данном случае следует, наверное, ру-

ководстьвоваться принципом:  "из двух зол  выбирают  меньшее",

так как  при  всем  понимании исторических особенностей разных

временных периодов,  я считаю злом  любую  жестокость,  именно

жестокость, по отношению к человеку. По Монтеню культура, нра-

вы и  образ жизни этих дикарей во многом превосходят европейс-

кие. "Потрясающее великолепие городов Куско и Мехико  и  среди

прочих диковинок сад их короля,  где все деревья,  все плоды и

все травы, расположенные так же, как они обычно произрастают в

садах, и  с соблюдением их натуральной величины,  были порази-

тельно искусно выполнены из золота, каковыми были в его прием-

ной и  все животные.  которые водились на его землях и в водах

его морей,  и,  наконец, красота их изделий из камня, перьев и

хлопка, а  также произведения их живописи наглядно показывают,

что они нисколько не ниже нас и в ремеслах.  Но  что  касается

благочестия, соблюдения законов, доброты, щедрости, честности,

искренности, то нам оказалось весьма и весьма кстати, что все-

го этого у нас не в пример меньше, чем у них; из за этого пре-

имущества перед нами они сами себя погубили, продали, предали.

Что до смелости и отваги,  до твердости,  стойкости, решитель-

ности перед лицом страданий,  голода,  смерти, то я не побоюсь

сопоставить находимые  мной среди них образцы с наиболее прос-

лавленными образцами античности, все еще бережно хранимыми па-

мятью нашего мира по эту сторону океана...

   Какая жалость,  что это столь благородное  приобретение  не

было сделано  при Александре или при древних греках и римлянах

и столь великие преобразования и перемены  в  судьбе  стольких

царств и  народов  не  произошли  при тех,  кто мог бы бережно

смягчить и сгладить все,  что тут было дикого,  и вместе с тем

поддержать и  вырастить  добрые семена,  брошенные здесь самою

природой, не только привнося в обработку земли и украшение го-

родов искусство Старого Света, но также привнося в добродетели

туземцев добродетели греческие и римские!  Каким это  было  бы

улучшением и каким усовершенствованием нашей планеты,  если бы

первые образцы нашего поведения за океаном вызвали в этих  на-

родах восхищение  добродетелью  и  подражание  ей и установили

между ними и нами братское единение и взаимопонимание! До чего

же легко  было  бы ей завоевать души столь девственные,  столь

жадные к восприятию всего нового,  в большинстве своем с прек-

раснейшими задатками,  вложенными в них природою! Мы же посту-

пили совсем по иному,  воспользовались их неведеньем и неопыт-

ностью, чтобы тем легче склонить их к предательствам, роскоши,

алчности и ко всякого рода бесчеловечности и жестокости по об-

разу и подобию наших собственных нравов.  Кто когда нибудь по-

купал такою ценою услуги, доставляемые торговлей и обменом то-

варами? Столько городов разрушено до основания,  столько наро-

дов истреблено до последнего человека, столько миллионов людей

перебито беспощадными  завоевателями,  и богатейшая и прекрас-

нейшая часть света перевернута вверх дном ради торговли перцем

и жемчугом:  бессмысленная победа! Никогда честолюбие, никогда

гражданские распри, толкавшие людей друг на друга, не приводи-

ли их к столь непримиримой вражде и не причиняли им столь ужа-

сающих бедствий". Здесь остается только согласиться с Монтенем

в том, что в истории вообще всего человечества существует мно-

го моментов,  при,  будь это в нашей власти, изменении которых

судьба человечества и Человека оказалась  несколько  иной,  по

нашему разумению более, ну что ли, счастливой.

   Насколько это актуально звучит в наше время,  можно понять,

если вспомнить, с какими трудностями сталкивается теперь евро-

пейская цивилизация в том,  что касается экологии, охраны сре-

ды, заботы о здоровье, о всестороннем развитии человека и т.д.

Все это  во многом следствие того,  что западная культура пош-

ла по пути внешнего, поверхностного овладения природой, прене-

брегая человеческим фактором,  фактором духовного, внутреннего

совершенствования.

    4. ГЛАВНОЕ - ЧЕЛОВЕК

   Монтень не раз говорил в своей книге,  что предмет, о ко-

тором он  повествует,  -  это  человек,  человеческая судьба и

жизнь. У Монтеня человек отнюдь не мыслится как вещь,  по ана-

логии с другими вещами мира,  он противник того подхода к лич-

ности, когда она рассматривается объективно, наравне с прочими

предметами. При объективном,  беспристрастном рассмотрении лю-

бого предмета рассматривающий должен полностью  избавиться  от

самого себя,  и  чем меньше останется от него,  тем ближе он к

истине. Но дело складывается по- другому,  если  исследователь

попытается поймать,  уловить человеческую личность и жизнь.  В

таком случае он оказывается в положении змеи, хватающей хвост.

"Если вы  сосредоточите  все усилия своей мысли на том,  чтобы

уловить бытие, это будет равносильно желанию удержать в приго-

рошне зачерпнутую воду;  чем больше вы будете сжимать и задер-

живать то, что текуче по своей природе, тем скорее вы потеряе-

те то, что хотели удержать и зажать в кулаке. Так как все вещи

претерпевают непрерывно одно изменение за другим,  то наш  ра-

зум, ищущий реального бытия,  оказывается обманутым; он не мо-

жет найти ничего постоянного и неизменного,  ибо  всякая  вещь

либо еще только возникает, но еще не существует, либо начинает

умирать еще до своего рождения." Единственным выходом,  на мой

взгляд, в  такой  ситуации является рассмотрение вещей относи-

тельно конкретного момента времени и конкретного пространства,

или же относительно друг друга, но в различные моменты времени

и пространства.

   "Весь мир - это вечные качели.  Все, что он в себе заключа-

ет, непрерывно качается:  земля,  скалистые горы Кавказа, еги-

петские пирамиды,  - и качается все это вместе со всем осталь-

ным. а также и само по себе.  Даже устойчивость - и она не что

иное, как ослабленное и замедленное качание. Я не в силах зак-

репить изображаемый мною предмет. Он бредет наугад и пошатыва-

ясь, хмельной  от  рождения,  ибо таким он создан природою.  Я

беру его таким,  каков он предо мной в то мгновение, когда за-

нимает меня.  И я не рисую его пребывающим в неподвижности.  Я

рисую его в движении, и не в движении от возраста к возрасту ,

но от одного дня к другому, от минуты к минуте."

        5. О ВОСПИТАНИИ

   Самого же человека Монтень рассматривает как часть природы.

   Природа, по мнению Монтеня, должна быть также наставницей и

в деле воспитания. На первое место необходимо поставить не на-

копление, аккумуляцию знаний, а развитие мышления, способности

суждения. Воспитание  оценивается  как  средство   обнаружить,

раскрыть и усовершенствовать то,  что дано природой, что зало-

жено в натуре человека.  Цель Монтеня воспитать людей  естест-

венных, честных,  трудолюбивых.  Именно  поэтому Монтеня очень

любил и часто перечитывал Л.Толстой, ценивший его мысли о сво-

бодном и  естественном  воспитании.  Воспитанник должен быть в

состоянии по своему и с разных сторон  воспроизводить  усвоен-

ное. Монтень  неоднократно  подчеркивал  также  индивидуальные

подход в деле воспитания.  "Пусть учитель спрашивает с ученика

не только слова затверженного урока, но смысл и самую суть его

и судит о пользе,  которую он принес,  не по показаниям памяти

своего питомца,  а  по его жизни.  И пусть,  объясняя что-либо

ученику, он покажет ему это с сотни разных сторон  и  применит

ко множеству различных предметов,  чтобы проверить,  понял ли

ученик как следует и в какой мере усвоил это;  и в последова-

тельности своих разъяснений пусть он руководствуется примером

Платона. Если кто изрыгает пищу в том  самом  виде,  в  каком

поглотил ее, то это свидетельствует о неудобоваримости пищи и

о несварении желудка. Если желудок не изменил качества и фор-

мы того ,  что ему надлежало сварить,  значит, он не выполнил

своего дела.

   Пусть он  заставит ребенка пройтись перед ним и таким обра-

зом получит возможность судить о его походке, а следовательно,

и о том,  насколько ему самому нужно умерить себя, чтобы прис-

пособиться к силам ученика.  Не соблюдая здесь  соразмерности,

мы можем  испортить все дело;  уменье отыскать такое соответс-

твие и разумно его соблюдать - одна из труднейших  задач,какие

только я знаю.  Способность снизойти до влечений ребенка и ру-

ководить ими присуща лишь душе возвышенной и сильной.  Что  до

меня, то  я тверже и увереннее иду в гору,  нежели спускаюсь с

горы." Становится ясным,  почему при просвещении  современными

учителями многочисленных учеников, при преподнесении им одина-

кового урока и требовании от них одинакового  поведения  (хотя

способности каждого из них отличаются от способностей другого)

среди большого числа обучающихся находится один,  два, для ко-

торых обучение действенно,  которые извлекают пользу из подоб-

ного преподавания.  Монтень акцентирует также  и  практическую

направленность воспитания.  "Хотел бы я поглядеть, как Палюэль

или Помпей - эти превосходные танцовщики нашего времени - стали

бы обучать пируэтам, только проделывая их перед нами и не сдви-

гая нас с места.Точно так же многие наставники хотят образовать

наш ум,  не  будоража  его.  Можно ли научить управлять конем,

владеть копьем,  лютней или голосом,  не заставляя изо  дня  в

день упражняться в этом, подобно тому как некоторые хотят нау-

чить нас здравым рассуждениям и искусной  речи,  не  заставляя

упражняться ни  в  рассуждениях,  ни в речах?  А между тем при

воспитании в нас этих способностей все, что представляется на-

шим глазам,  стоит назидательной книги; проделка пажа, тупость

слуги, застольная беседа  - все это новая пища для нашего ума.

   В этом отношении особенно полезно общение с другими людьми,

а также поездки в чужие края,  не для того, разумеется, чтобы,

следуя обыкновению нашей французской знати,  привозить с собой

оттуда разного рода сведения о том,  например,  сколько  шагов

имеет в  ширину церковь Санта-Мария Ротонда,  или до чего рос-

кошны панталоны синьоры Ливии,  или,  подобно иным,  насколько

лицо Нерона на таком-то древнем изваянии длиннее и шире его же

изображения на такой-то медали, но для того, чтобы вывезти от-

туда знание  духа  этих народов и их образа жизни,  и для того

также, чтобы отточить и отшлифовать свой ум в  соприкосновении

с умами  других.  Я  бы  посоветовал посылать нашу молодежь за

границу в возможно более раннем возрасте и, чтобы одним ударом

убить двух зайцев, именно к тем из наших соседей, чья речь на-

именее близка к нашей,  так что если не приучить  к  ней  свой

язык смолоду, то потом уж никак ее не усвоить."

   Мне кажется,  что подобный подход в воспитанию  заслуживает

достаточно внимательного  изучения,  ибо не только в средневе-

ковье, но и в наши  дни  достаточно  распространена  ситуация,

когда искания ума человеческого либо вообще отсутствуют,  либо

направлены далеко не в сторону познания истинных ценностей.

      6. ОБ УЧЕНОСТИ

   Монтень выступает и против самоценности знаний, против пе-

дантов, защищающих сухое начетничество."Мои земляки перигорцы

очень метко называют таких ученых мужей "окниженные",  то есть

те, кого наука как бы оглушила,  стукнув по черепу. И действи-

тельно, чаще всего они кажутся  нам  пришибленными,  лишенными

даже самого обыкновенного здравого смысла. Возьмите крестьяни-

на или сапожника: вы видите, что они просто и не мудрствуя лу-

каво живут помаленьку, говоря только о тех вещах, которые им в

точности известны.  А наши ученые мужи,  стремясь  возвыситься

над остальными  и  щегольнуть  своими знаниями,  на самом деле

крайне поверхностными,  все время спотыкаются на своем жизнен-

ном пути  и  попадают впросак.  Они умеют красно говорить,  но

нужно, чтобы кто то другой применил их слова на деле." Мне ос-

тается только добавить здесь,  что сегодня подобные ученые му-

жи, о  которых говорит Монтень,  достаточно "адаптировались" в

жизни и "попадают впросак" ничуть не чаще, чем остальная часть

человечества. Вот что значит прогресс!

   Делая вывод  о сомнительности самоценного приобретения зна-

ний, Монтень приводит в пример Спарту,  где  общее  воспитание

считалось важнее,  чем  овладение  многочисленными конкретными

знаниями. "Многочисленные примеры,  которые являют нам  и  это

управляемое на военный лад государство, и другие подобные ему,

заставляют признать, что занятия науками скорее изнеживают ду-

ши и способствуют их размягчению, чем укрепляют и закаляют их.

Самое мощное государство на свете, какое только известно нам в

настоящее время,  это  империя турок,  народа,  воспитанного в

почтении к оружию и в презрении к наукам. Я полагаю, что и Рим

был гораздо могущественнее, пока там не распространилось обра-

зование. И в наши дни воинственные народы  являются  вместе  с

тем и  самыми дикими и невежественными.  Доказательством могут

служить также скифы, парфяне, Тамерлан. Во время нашествия го-

тов на  Грецию  ее  библиотеки  не подверглись сожжению только

благодаря тому из завоевателей, который счел за благо оставить

всю эту утварь, как он выразился, неприятелю, дабы она отвлек-

ла его от военных упражнений и склонила к мирным и оседлым за-

бавам..." Наш мир еще не идеален, и остается только надеяться,

что времена, когда укрепление души не науками, а подготовкой к

войне станет жизненно необходимым,  канули в Лету.  На  первый

взгляд может показаться, что Монтень несколько негативно отно-

сится к науке, однако это совсем не так:

       " Я люблю и почитаю науку, равно как и тех, кто ею вла-

деет. И когда наукой пользуются как должно,  это самое  благо-

родное и великое из достижений рода человеческого. Но в тех (а

таких бесчисленное множество),  для кого она главный  источник

самодовольства и уверенности в собственном значении,  чьи поз-

нания основаны лишь на хорошей памяти,  кто все черпает только

из книг,  в  тех,  осмелюсь сказать,  я ненавижу ученость даже

несколько больше,  чем полное невежество.  В нашей стране и  в

наше время  ученость может быть полезной для кармана,  но душе

она редко что-либо дает - ( насколько  актуально  для  сегод-

няшней России! - прим.С.Г.).Для слабой души она является тяже-

лым и труднопереваримым материалом, отягощает и губит ее. Души

Страницы: 1, 2, 3, 4