Будущие синергетики или немного саморефлексии
Будущие синергетики или немного саморефлексии
КЫРГЫЗСКО-РОССИЙСКИЙ
СЛАВЯНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
ЕСТЕСТВЕННО-ТЕХНИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ
РЕФЕРАТ НА ТЕМУ:
«Будущие
синергетики или немного саморефлексии.»
ВЫПОЛНИЛ СТУДЕНТ ГР. ИВТ-1-97
ШИЛОВ ПАВЕЛ
БИШКЕК 2000
К какому главному
выводу о путях современной науки приводит опыт развития синергетики? Какое
будущее ожидает синергетику?
Особенность синергетики
заключается в том, что она внесла с собой новый тип научного познания —
познание через сопоставление с дисциплинарно иным и даже противоположным. Ведь
в чем состояла и состоит главная установка западной науки? В выработке строгой
системы предпосылок и доказательств внутри научной дисциплины, в
намеренном отграничении от иного, с тем чтобы не размыть, не замутнить
собственное содержание. Синергетика идет по противоположному пути — специально
выйти на иное, найти изоморфизмы в самых отдаленных областях реальности. Но
делает и последующий шаг — приходит к взаимообогащающему синтезу данных разных
наук.
Междисциплинарные узлы, в которые
периодически завязываются ответвления базовых научных дисциплин, играют роль
некоего катализатора, который не заменяет сами дисциплины и не способен это
сделать, но который стимулирует, ускоряет их собственное движение, обогащает,
встряхивает устоявшийся “генофонд” их идей.
Фокус междисциплинарных
исследований с течением времени неизбежно сместится, другие проблемы и средства
их решения окажутся в центре внимания. Заглядывая, скажем, на четверть века
вперед, можно сказать, что такое, вполне вероятно, может произойти и с
синергетикой — в свой срок и она отступит в тень. Но сам междисциплинарный
подход, базирующийся на исследовании сложных систем разной природы, останется
столь же эвристичным.
По прочтении статьи у читателя
могло сложиться впечатление, будто тридцатилетний опыт развития синергетики был
каким-то триумфальным шествием всемогущей “науки наук”, которая собирала и
продолжает собирать под свои знамена все больше и больше преданных сторонников.
Ибо мы старались довести до читателя прежде всего позитивное содержание
синергетики и ярко продемонстрировать ее новизну. Вместе с тем
критически-отстраненный взгляд, пробующий синергетику на прочность, остался не
представлен. Но, как всегда бывает, когда мы имеем дело с ярким, привлекающим
повышенное внимание явлением, у него возникают не только союзники, но и
противники.
Разделим сначала моменты научного
соперничества и содержательную критику синергетики.
Ученым не чужды человеческие
слабости. Более того, как людям творческим им даже в большей степени могут быть
присущи такие черты, как азарт соревнования, профессиональное самолюбие, — все
это постоянно проявляется внутри международного научного сообщества. Тут дело
даже не в психологических тонкостях, а в вещах куда более прозаических — по
сути, это борьба за деньги и лучшие рабочие места. Наблюдая современную науку
изнутри, невольно сравниваешь ее (даже если в глубине души еще остаешься
идеалистом) с одним из видов индустрии или бизнеса. Наука все более
американизируется, подчиняясь законам конкуренции и выживания. Кто смог
завоевать внимание аудитории и вырвался вперед, тот легко получает гранты, того
приглашают в лучшие университеты, того ждут, наконец, популярность и слава.
Хотя соперник отстал от него всего на миллиметр или вовсе не отстал, прожектора
любят выбирать один фокус. Бывая в западных книжных магазинах, в отделах науки,
можно видеть, что обложки научных книг столь же ярки, а названия их столь же
броски, как и обложки бестселлеров. Ученым в современном мире, чтобы обрести
массовую известность, приходится “продавать себя” почти так же, как идолам
рок-музыки.
Конкуренция идет и по линии “мэтр
— мэтр”, и “мэтры — молодые”, и “молодые — молодые”. Мы уже упоминали, что И.
Пригожин избегает употреблять термин “синергетика”. Собственно, почему? В очень
большой степени по соображениям научного первенства и престижа. Высшее
достижение — основать новое направление с собственным названием, которое
приняли бы другие. Для той научной области, о которой идет речь в данной
статье, найдется по меньшей мере семь-восемь наименований — и ни одного
общепризнанного. Как в жеманных названиях известного сорта руководств “1001
вопрос про это” — все говорят “про это”, но никто не хочет отдать себя под флаг
чужого термина. Среди наименований: наука о сложном, неравновесная
термодинамика, теория детерминированного хаоса, теория самоорганизации,
нелинейная динамика, теория сложных адаптивных систем, фрактальная геометрия,
теория самоорганизованной критичности... Конечно, в каждом из направлений есть
своя специфика и особое внимание к тем или иным явлениям, но объединяет их
нечто существенно общее. А тут получается как бы ромашка, у которой вокруг
лепестки с именами, а центр так и остается неназванным. Весьма часто работы
коллег из другого терминологического лагеря не цитируются и даже не
упоминаются, как будто их и не существует.
На фактор личного и группового
игнорирования накладывается фактор географической дискриминации. Выражается он
в наличии, так сказать, поляризованной шапки-невидимки: с Востока видят все,
что делается далее к Западу, но не наоборот. В таких странах, как Китай и
Индия, стараются учитывать все основное, что делается в российской науке и,
само собой, в науке Европы и США. В Москве мало внимания обращают на российскую
провинцию. Редко какой немецкий ученый следит за работами коллег из России,
Китая и даже индустриально сверхразвитой Японии, в чем сказывается, конечно, и
языковой барьер. Немецкий ученый с намного большей вероятностью заметит работу
соотечественника, если она издана в США. Но и в США наиболее престижными
считаются университеты и научные центры Западного побережья. Причем американцы
вполне уверены, что те идеи, которые мы для ясности будем продолжать именовать
синергетическими, родились именно в их стране, хотя в действительности приоритет
здесь принадлежит ученым Западной Европы и России.
Справедливости ради надо
упомянуть, что сам основатель синергетики Г. Хакен в 50-е годы учился в Москве,
владеет русским языком и хорошо знаком с работами российских ученых, в том
числе С. П. Курдюмова и физика-теоретика Ю. Л. Климонтовича. Помимо руководства
своим Научным центром в Штутгарте он ведет регулярную научную работу в Центре
сложных систем в Атлантическом университете Флориды. Хорошо видя картину
мировой науки в целом, Хакен весьма критически в одном из своих интервью
отзывался об общем “равнении на Запад”.
Если отвлечься теперь от
личностных отношений и игры амбиций внутри рассматриваемого направления, то в
чем заключаются претензии к нему по существу? Их можно кратко сформулировать в
следующих тезисах.
Во-первых, синергетика хочет
объять необъятное, а чем шире замах, тем беднее конкретные результаты.
Междисциплинарность — утверждают ее противники: не означает ли это желание
сесть сразу на несколько стульев с известным вытекающим отсюда следствием?
Во-вторых, синергетика пытается
соединить несоединимое. Она упускает из виду качественные различия микро- и
макромиров, явлений физического и биологического, психического и социального
порядка.
В-третьих, синергетика в
большинстве случаев просто навешивает новые ярлыки на старые, давно известные
вещи. Отсеки ее новомодную терминологию, и обнажится остов традиционных
дисциплин, в которых если и происходит прирост нового знания, то отнюдь не
благодаря синергетике.
В-четвертых, не близки ли к магии
некоторые практические рекомендации синергетики? Взять хотя бы тезис о больших
следствиях малых действий или о “сквозном прободении” уровней реальности — чем
не магические умения, претендующие на силу творить с миром что угодно?
Синергетику же при желании вполне можно понять и так: найди особый финт, и на
тебя как из игрового автомата вдруг высыпется гора монет. Чем-то залихватски
русским, а не терпеливо немецким это отдает... “Не было ни гроша — да вдруг
алтын”.
Обсуждение всех аргументов потребовало бы написания
еще не одной статьи. Здесь подчеркнем единственно: синергетика действительно
содержит тенденцию ко все развивающейся экспансии, что не всегда идет ей на
пользу и может выглядеть как болезнь роста. Синергетике необходимы
самоограничение, саморефлексия относительно того, на что она способна в силу
самого ее существа — и на какие области и вопросы распространение ее было бы
неправомерно.
|