Антропологические подходы к пониманию смерти

Антропологические подходы к пониманию смерти

Доклад

Введение

Одна по темным улицам бродила

И думала о смерти, улыбаясь,

Живых букетов роскошь отвергая,

Хранила верность высохшим цветам…

Смерть-необратимое прекращение жизнедеятельности организма, неизбежный естественный конец существования живого существа. Для человека смерть выступает не только в качестве природного феномена, но и как явление социальное и нравственное, включенное в сложный контекст общественных отношений [2].

Нет такой эпохи, когда тайна смерти не тревожила бы умы людей. Эта тема неизбежно возникает во всех культурах как не отвязанная загадка бытия. Но сам факт смерти воспринимается по-разному. Античные греки пытались преодолеть ужас небытия путем концентрации духа, усилием животворной мысли. Люди европейского средневековья, как свидетельствует нидерландский историк и философ Йохан Хейзинга, без устали скорбели о конце всего земного великолепия. «Ни одна эпоха,- писал он,- не навязывает мысль человеку о смерти с такой настойчивостью, как XV столетие». Человек нашего столетия разорвал связи с древним таинством смерти, он не только страшится ее, но пытается превратить саму тему в запретную….

Однако в иных культура страшились вовсе не смерти, а бессмертия. Согласно древнеиндийской традиции человек многократно является на эту землю в новых телесных облачениях и с новым предопределением. Колесо судьбы заставляет каждого нести тяготы нового воплощения до той поры, пока дух не достигнет совершенства. Люди этой культуры страшились не смерти, а нового жизненного предназначения. Вот почему они бросались под колеса священной лестницы, тонули в водах Ганга…

 Легенды, мифы, сказки, которые  воспринимались нами как детские наивные сны человечества, на самом деле содержат глубочайшее понимание основ жизни и смерти. Наши предки владели такими тайнами, на которые мы только сейчас наталкиваемся путем аналитического размышления и эксперимента. 

 Возможно эти эксперименты демонстрируют всепроникающую мощь архетепической памяти человечества…. Но может быть, в них выражена одухотворяющая сила древних прозрений? Религиозная литература дает массу сведений об «ином бытии». Скажем, библейские пророки многократно внимали гласу божьему, зову далеких предков. И великие мыслители прошлого, как выясняется, оставили нам неоспоримые ссылки на контакты с подземным Аидом, с царством теней, с дантовским скитаниями души [1;6].

Древний Египет и Тибет.

В истории человечества две культуры проявляли особый интерес к смерти и умиранию: Древний Египет и Тибет. Для обеих религий характерна глубокая вера в продолжение сознательной жизни после физической смерти. В них созданы сложные обряды для облегчения перехода умирающего в загробный мир и картографии для руководства путешествием души. Письменные изложения этих учений известны на Западе как Египетская и Тибетская Книги мертвых.

Египетская Книга мертвых представляет собой сборник молитв, песнопений, магических заклинаний и мифов, связанных со смертью и загробной жизнью. Эти погребальные тексты известны под названием «Появление в Свете» или «Выход в день». Их материал очень разнороден и отражает исторический конфликт между двумя сильными религиозными традициями: культом солнечного бога Амона-Ра и  культом Осириса. С одной стороны, тексты Книги усиленно подчеркивают роль бога солнца и его божественной свиты. Определенные магические формулы должны помочь умершему вступить на борт солнечной лодки и наслаждаться блаженной жизнью, сопровождая бога солнца в его ежедневном путешествии. С другой стороны, тексты отражают традиции древнего погребального культа Осириса, который в соответствии был убит своим братом Сетом и воскрешен своими сестрами Изидой и Нефтидой. После возращения к жизни он стал правителем Царства Мертвых. По этой традиции умерший ритуально отожествляется с Осирисом, и его можно воскресить.

Солнечный бог Амон-Ра во время своего ежесуточного путешествия проходил сложную последовательность событий. Днем он пересекал небо в солнечной барке, а область, которую он проходил ночью, и была страной душ-дуатом.

Древние египтяне верили, что земля плоская, а весь обитаемый мир, то есть Египет, окружен цепью могучих непроходимых гор. Солнце поднималось утром на востоке через отверстие в этой горной гряде и исчезало в другом отверстии на западе. За горами лежал дуат, он располагался параллельно горной цепи на земной или небесной равнине. Дуат окружала другая горная цепь, таким образом, Царство Мертвых находилось в долине и отделялось от Египта и от светил-солнца, луны и звезд, освещавших небо. Дуат был страной тьмы и мрака, страха и ужасов. Он был разделен на двенадцать областей согласно количеству ночных часов. В каждую область вели врата, которые охраняли три божества, и каждая была полна опасностей для членов экипажа солнечной лодки. Они должны были преодолевать огненные пространства, где жара и горячий пар сжигали ноздри и горло. Ужасные фантастические создания угрожали им на пути, и с ними надо было сражаться. Главный враг солнечного бога, гигантский змей Апоп воплощение брата Осириса Сета-вновь и вновь пытается поглотить солнечный диск.

Царство Осириса располагалось в области дуата «Тростниковые Поля». Чтобы быть допущенной в царство, душа должна была пройти суд в Зале Двух Истин или в Зале Маат. Бог Анубис с головой шакала взвешивал на весах поступки мертвого. На одной из чаш лежало его сердце, а на другой перо, символ богини Правды, Маат. Бог Тот с головой ибиса, писец Царства Мертвых, записывал приговор суда. Чудовище, сочетавшее в себе признаки крокодила, льва и бегемота, стояло наготове, чтобы проглотить осужденную душу.

Путешествие через мрачную долину загробного мира представляло опасность как для людей, так и для богов. Единственным надежным проходом через дуат был путь бога Солнца, поскольку восход солнца каждый день объявлял его победу и возрождение. Для последователей Ра целью загробной жизни было вступить в солнечную лодку и вечно сопровождать бога Солнца в его пути. Последователей       Осириса солнечная лодка должна была доставить в его царство, где они сходили на берег и в случае успешного исхода суда оставались навечно.

  Пирамиды - погребальные монументы фараонов и символ древнеегипетской цивилизации - возникли далеко не сразу. Строить гробницы по типу домов египтяне научились в период герзейской культуры. Наиболее богатые члены общины украшали свои усыпальницы настенными рисунками, связанными с верой в загробную жизнь, тотемами, магией, некоторыми космогоническими концепциями. Египтолог Пьер Монтэ так описывает частную гробницу:

«Подземная камера на дне шахты предназначалась для покойного. Когда его укладывали в саркофаг и совершали последние обряды, камеру замуровывали, шахту засыпали, и никто больше не смел тревожить его покой. Но над шахтой сооружали настоящий маленький храм, открытый для живых. Он выходил фасадом во двор, где стояли стелы с надписями: восхищенные потомки могли узнать о деяниях и добродетелях покойного. Иногда на таком дворе возле маленького водоема ухитрялись выращивать пальмы и сикоморы. Со двора посетитель входил в прекрасно украшенный зал. Даже потолок был ярко расписан растительным или геометрическим многокрасочным орнаментом. На стенах и на колоннах изображали наиболее характерные сценки из жизни усопшего... Совершив обход всего зала, посетитель входил в широкий коридор. На одной его стене он видел покойного на ладье, плывущей в Абидос, и другие эпизоды похорон, совершенных по всем правилам. Коридор приводил в последний зал, где были изображены богоугодные деяния покойного. Он поклоняется богам, совершает в их честь возлияния, подает им зажженную курильницу, поет гимны. А взамен получает свежую пищу как награду за свою веру и предусмотрительность». При фараоне Хеопсе (Хуфу) для обозначения пропасти между царями и смертными (даже если эти смертные - высшая знать) ведено было усыпальницы сановников изготавливать одинакового размера. В них уже не было ни настенпой росписи, ни отдельного культового помещения, исчезли скульптуры умерших, обязательные во времена Снофру. Статуя умершего в полный рост дозволялась лишь в усыпальнице царя [3]. 

  Как и древнеегипетская, тибетская культура была всецело обращена к духовному началу и до настоящего времени сохранило богатство знаний о глубочайших тайнах внутренней жизни и сознания. Однако изучение смерти-единственной определенности, которую дает нам жизнь,-должно быть центральным моментом исследования сознания независимо от культурных традиций, поэтому что понимание смерти является ключом к освобождению в жизни. В тибетской религиозно-филосовской традиции смерть, так же как и жизнь, требует совершенно сознательного отношения. Для просвещенного человека время, место и обстоятельства смерти уже не могут быть случайными. Умирание как бы «предпринимается сознательно». Дух трансформируется, а тело распадается на элементы и исчезает бесследно.  Такой феноменальный исход, полное освобождение духа, называется «Великим Переходом» и возможен лишь в редчайших случаях. Несколько чаще, хотя тоже чрезвычайно редко, человек достигает состояния «Радужного Тела». В этом случае через семь дней после смерти от тела остаются только волосы и ногти-«нечистые части». Подобная смерть была в последний раз зарегистрирована в Китае. Если освобождение не достигнуто человеком при жизни, существует возможность достигнуть его вскоре при смерти. Для этой цели предназначена Книга мертвых. Тибетская Книга мертвых более позднего происхождения, чем Египетская. Несомненно, основанная на более древних устных источниках, в письменной форме она появилась впервые в VIII в. н. э. и была написана Падма-Самбавой, проповедником буддизма в Тибете. Эта книга-руководство к прохождению Бардо, промежуточных состояний между смертью и следующем воплощением. Она содержит в себе весьма точную информацию даже в отношении длительности пребывания в том или ином состоянии. Целью книги является помочь умершему опознать посмертные состояния, в которых возможно освобождение. Это опознание уподобляется узнаванию матери сыном. Знание, полученное при жизни с помощью наставлений и практики,-Сын Мудрость, после смерти встречает и узнает Мать Мудрость-свет и истинную чистоту.

В первой части книги описаны отделение духа от тела и состояния, непосредственно следующие за смертью. В этом первом Бардо в момент смерти дух получает ослепительное видение Первичного Чистого Света Истиной Реальности. В этот же момент дух может освободиться, если способен опознать Свет и не испугаться его не человеческой яркости. Те, кто упускает эту возможность в силу недостаточной подготовленности, получают второй шанс, когда Вторичный Чистый Свет нисходит на них. Если эта возможность упущена, они должны пройти сложную последовательность состояний в следующем Бардо, в которых их сознание все больше отдаляется от освобождающей истины и приближается к новому воплощению.

В Бардо Испытания Реальности душа встречается с рядом божественных существ: мирными божествами, окруженными блистающем светом, злобными божествами, божествами, охраняющими двери, хранителями знаний и т. п. Одновременно с видениями этих божеств дух умершего ощущает слабый свет различных оттенков, указывающий определенные «лока», или царства, в которых оно может возродиться: царство богов (дэвалока), царство титанов (асуролока), царство людей (маналока), царство полулюдей (тириалока), царство голодных духов (преталока) и царство ада (наралока). Приближение к этому свету препятствует освобождению и облегчает возрождение.

Если дух умершего не использует возможности освобождения в двух первых Бардо, он попадает в третье-Бардо Ищущих возрождения. На этой стадии он обретает тело, не состоящее из плотного вещества, но наделенное способностью беспрепятственного движения и проникновения через твердые объекты. Закон кармы определяет, что будет испытывать душа в этом Бардо-счастье или мучения. Отрицательная карма обрекает на муки: столкновения с хищными зверями и разрушительными силами природы. Положительная дает неземные удовольствия. Обладающие нейтральной кармой не испытывают на этой стадии ничего, кроме тупого безразличия.

Важнейшем моментом в этом Бардо является суд, в процессе которого повелитель и судья мертвых Дхарма-Раджа оценивает их поступки с помощью зеркала кармы. Это зеркало отражает все хорошие и дурные поступки, которые соизмеряются в виде белых и черных камешков. После суда перед умершим открывается шесть путей кармы в соответствии с результатами оценки его добродетелей пороков. Во время пребывания в Бардо Ищущих Возрождения важно осознать, что все существа и события иллюзорны и являются лишь проекцией собственного сознания умершего. Если и здесь возможность освобождения не реализована, возрождение неизбежно. Все, что может предложить в этом случае книга,-это способы избежать нежелательных воплощений и выбрать наиболее благоприятное [1;85-89].

Запоноевропейская культура

Подходы к пониманию смерти.

Обычно вопрос об отношении человека к смерти связывают с чувством страха, тревожного ожидания. Однако, как показывают исторические исследования, дело обстоит значительно сложнее. Образ смерти и отношение к нему человека претерпели значительные изменения на всем протяжении истории. Что же является определяющим моментом в изменении человеческого отношения к смерти и, более широко, - в изменении ментальности в целом? В западной исторической и философской мысли можно выделить две точки зрения на эту проблему. Одна связывает развитие всей совокупности ценностных и мировоззренческих установок, переживаний, восприятий и т.д. с изменениями в обширном поле социального воображаемого, которое существует совершенно автономно от социально-экономических структур и воспроизводит самое себя. Концепции такого рода являются, как правило, своеобразной реакцией на жестко и однозначно истолкованный марксистский тезис об определяющей роли общественных отношений в формировании человека и его внутреннего мира. Другое направление, напротив, пытается найти такой момент в общественной структуре, который был бы определяющим в эволюции коллективных представлений. И только в том случае, считают сторонники данного направления, если подобная "точка опоры" есть, можно говорить, что история имеет смысл.

В аргументации представителей каждого из направлений есть своя доля истины. С одной стороны, видимо, нельзя найти единственный, "главный" фактор (например, общественные отношения), исходя из которого можно было бы объяснить многообразие изменений форм ментальности. С другой - даже при выделении нескольких таких факторов речь не может идти о жесткой функциональной зависимости. Наконец, нельзя полностью отрицать роль общественных отношений в формировании духовного климата той или иной эпохи. Процесс этот сложный, противоречивый, нелинейный: мы попытаемся проиллюстрировать его развитие, опираясь на богатейший фактический материал, собранный известными французскими историками и антропологами - Ф.Ариесом, М.Вовелем, Л-В.Тома, О.Тибо и другими.

Первый и несомненный факт, который можно констатировать, опираясь на их работы, - сам факт изменения отношения человека к смерти на протяжении всей истории. Естественно, что современный человек смотрит на мир вообще и на смерть в частности (свою ли собственную кончину или уход из жизни близких людей) иными глазами, нежели, скажем, представитель века Просвещения или средневековый крестьянин. В этом процессе изменения есть более или менее устойчивые моменты (каковым является, например, страх смерти, хотя люди разных эпох и культур также боятся смерти по-разному), есть и моменты более мобильные, скоротечные (например, связь между Танатосом и Эросом). Это, так сказать, "горизонтальный" срез проблемы. Здесь есть свои закономерности и определяющие факторы. В этом аспекте можно изучать зависимость отношения к смерти от общей картины мира, от отношения человека к миру природы, влияние религиозной идеологии и религиозных институтов и т.п.

Одной из наиболее значимых и интересных "горизонтальных" схем является история смерти, разработанная Филиппом Ариесом. Однако несмотря на все ее достоинства, богатство собранного материала, обоснованность и аргументированность выводов, схема оставляет в тени многие факты, что ведет подчас к упрощению. Факты, накопленные в рамках психоистории, антропологии, истории нравов, позволяют существенно расширить и обогатить данную схему - они свидетельствуют о том, что даже на сравнительно небольшом историческом отрезке времени отношение к смерти не остается неизменным, оно по-разному проявляется у разных социальных групп, причем ритм исторического изменения у них различен. Более того, даже в рамках одной социальной группы может существовать несколько культурных страт и соответствующих им моделей поведения. Эти культурно-исторические стратификации образуют "вертикальный" срез в изучении ментальности [4].

Культурно-исторические аспекты.

Правящая миром сила, по представлениям человека Раннего Средневековья, это судьба, а её конкретным воплощением была могущественная Хольда или Хульда (нем. Frau Holle), Фрийя, три сестры парки и т.д. Магические обряды — попытки избежать божьего суда. Ты делал в жизни всё правильно по отношению к этому миру — тебе это зачтётся [5].

В Средние века, когда христианство выступало мощным цементирующим фактором, задающим единство мировоззрению и умонастроению средневекового индивида, различия весьма ощутимы. Наряду с христианскими представлениями о жизни и смерти здесь существует очень мощный пласт идей и представлений, унаследованный из традиционалистской, патриархальной идеологии. Этот пласт связан главным образом с сельской культурой и является, как показывают исторические факты, достаточно устойчивым образованием, существовавшим на протяжении веков несмотря на сильное воздействие со стороны христианской идеологии и практики и оказывавшим сильное влияние на сами христианские представления. Что включает в себя этот слой? Он объемлет прежде всего совокупность заклинаний против смерти, предсказаний времени наступления кончины, заговоров о навлечении смерти на врага. Все это - наследие "магической смерти" эпохи патриархального общества. Что касается предсказаний смерти, например, то в Германии предвестником близкой кончины считается тень человека без головы на стене; в Шотландии в качестве предупреждения выступают сновидения, в которых фигурирует захоронение живого человека, в Ирландии считалось, что дух Fetch принимает вид человека, которому суждено вскоре покинуть этот мир, и является его родственникам, а самого умирающего другой дух - Beansidhe - за две ночи до смерти предупреждает песней. В европейском фольклоре значительную роль в предсказании смерти играют и животные: черный баран, курица, поющая петухом, и т.п. Распространено множество гаданий: в Неаполе считали, что смерть предвещают определенные очертания кусочков воска, брошенных в воду; в Мадене гадали по кристалликам льда; в Бретани с той же целью бросали в фонтан куски хлеба с маслом.

По мнению Ариеса, в основе эволюции нашего отношения к смерти лежит общая эволюция внутреннего мира индивида в его отношении к природе и к "другому". Для ранних этапов человеческой истории (включая и раннее средневековье) отношение человека к смерти можно определить как "прирученную смерть". В древних сказаниях и средневековых романах (см., например, "Песнь о Роланде") смерть предстает как естественное завершение жизненного процесса. Человек обычно предупрежден о близящейся кончине посредством знаков (знамений) или в результате внутренней убежденности: он ждет смерти, готовится к ней. Ожидание смерти превращается в организованную церемонию, причем организует ее сам умирающий: он созывает ближайших родственников, друзей, детей. Ариес специально подчеркивает присутствие детей у постели умирающего, поскольку впоследствии, с развитием цивилизации, детей начинают всячески ограждать от всего, что связано с образом смерти. Отсюда и понятие "прирученная", выбранное историком: "прирученной" смерть является не относительно древних языческих представлений, где бы она выступала в качестве "дикой" и враждебной, но именно относительно представлений современного человека. Еще одна черта "прирученной смерти" - жесткая отделенность мира мертвых от мира живых, о чем свидетельствуют факты вынесения мест захоронения за черту средневекового города.

М.Вовель, приводит множество примеров, опровергающих точку зрения Ф.Ариеса на жесткое разделение мира живых и мира мертвых. Христианская эсхатологическая перспектива (попадание души в зависимости от ее заслуг в ад либо в рай) безусловно существует, но она вторична, поскольку широко распространено верование, в соответствии с которым души умерших постоянно присутствуют среди живых (о чем свидетельствуют многочисленные ритуалы в дни поминовения: умершим родственникам готовят специальную еду, постель, отводят почетное место за столом, оставляют открытыми окна, двери и т.д.). В то же время влияние христианства на традиционалистскую культуру усиливается: в литературе все чаще встречаются упоминания об аде, а в иконографии появляется образ св. Михаила с весами, что свидетельствует об усилении влияния представлений об индивидуальном суде в миросозерцании средневекового человека.
В позднем средневековье картина несколько меняется. И хотя и в этот период продолжает главенствовать естественное отношение к смерти (смерть как одна из форм взаимодействия с природой), акценты несколько смещаются. Перед лицом смерти каждый человек вновь открывает для себя секрет своей индивидуальности. Эта связь, вскрытая еще эпикурейцами, но затем надолго исчезнувшая из системы коллективных представлений, отмечает Ариес, утверждается в сознании человека позднего средневековья и до сих пор занимает прочное место в духовном багаже человека западной цивилизации. (Именно здесь нужно искать истоки кьеркегоровской "болезни к смерти" и экзистенциалистского "бытия к смерти".) Если в раннем средневековье человек просто и естественно покорялся идее "все смертны", то теперь, с XIV-XV веков, он начинает осознавать себя перед лицом смерти, открывает "смерть своего Я".

Страницы: 1, 2