Экономические системы и их историческое развитие
определенно эффективно работающих предприятий. Отсутствие стимулирующей
роли прибыли и угрозы банкротства из-за убытков лишает предприятия
необходимости эффективной работы. Основная цель – выполнение плановой
директивы.
Важно отметить, что предприятия, стремятся выполнить плановую
директиву, сталкиваясь с бюджетными ограничениями. Смысл понятия бюджетного
ограничения состоит в том, что сумма денежных доходов предприятия и его
денежных фондов должна быть равна сумме расходов предприятия за
определенный период.
В командной экономике предприятие действует в условиях мощного
бюджетного ограничения. Во-первых, социалистическое предприятие может
переложить часть своих ресурсов на потребителей – ведь в такой системе
господствуют формы–монополии, или, как говорят, поставщик диктует цены. Во-
вторых, предприятия систематически получают налоговые льготы и отсрочки в
уплате налогов. В-третьих, широко практикуется безвозмездная
государственная помощь (дотация, субсидии, списание долгов и т.д.). В-
четвертых, кредиты выдаются и тогда, когда нет никаких гарантий их
возврата. В-пятых, внешние финансовые вложения нередко осуществляется не
для развития производства, а для покрытия возникающих финансовых трудностей
и все это – за счет государственной казны. Использовать заемные средства
при помощи рынка ценных бумаг невозможно вследствие отсутствия такового при
социализме.
В нерыночном хозяйстве происходит административное установление
заработной платы (рис.5).
[pic]
Рыночная заработная плата устанавливается в процессе конкуренции при
соотношении спроса и предложения на рынке труда и равна [pic] при объеме
труда LЕ и точке пересечения Е. В командной экономике государство
устанавливает заработную плату ниже равновесного уровня ([pic]ниже [pic]).
Движение заработной платы к уровню
равновесия [pic]исключительно затруднено.
Каждый индивидуум в каждой системе имеет в соответствии своей
специальностью заработную плату одного уровня по всей стране. Предприятию
диктуются и количество занятых и специализация.
Если материальные стимулы не работают, нужно принуждение к труду.
Важнейшей из мер принуждения в командной системе является идеология.
Продлил существование командно-административной системы, основанной на
внеэкономическом принуждении, и такой фактор, как природный. Неоценимые
рынком бесплатные природные ресурсы фактически отбирались у будущих
поколений для поддержания функционирования системы.
Командно-административная, т.е. социалистическая экономика ввиду
имманетарного присущего ей хронического дефицита не может существовать без
«черного рынка», олицетворяемого теневой экономикой.
Теневая экономика определяется как неконтролируемое обществом
производство, распределение, обмен и потребление товарно-материальных
ценностей и услуг. Она включает в себе все лучшие, нерегламентированные,
отличные от изложенных в нормативных документах и правилах хозяйствования
вида экономической деятельности.
Структура теневой экономики определяется следующим образом:
- криминальная экономика, включающая экономическую и общеуголовную
преступность;
- фиктивная экономика – это официальная экономика, выдающая фиктивные
результаты своей деятельности за реальные;
- неформальная экономика – базируется на личных контактах между
экономическими субъектами, заменяющими официально установленную
организацию экономических взаимосвязей;
- нелегальная вторая экономика – состоит из незарегистрированных и
запрещенных законом видов деятельности.
Основной причиной существования теневой экономики в больших масштабах
является отсутствие частной собственности на средства производства и
существование десятилетиями командно-административных методов управления.
Одним из главных факторов, питающих теневую экономику, является разрыв
между ценами спроса потребления и административными ценами, с которыми
связаны дефицит и государственное распределение товарных ресурсов.
Командная система, устанавливая неверные ставки заработной платы,
должны иметь и фиксированные цены на основные потребительские товары. Цель
подобной экономической политики – подавленная инфляция, которая проявляется
в виде низкого качества товаров, вечном дефиците и в виде очередей.
Результат социалистического ценообразования можно рассматривать,
используя уравнение обмена (уравнение Фишера) MV=PQ.
Если предприятиям невыгодно наращивать объем товарной массы Q в
следствии фиксированных цен, то неизбежен товарный дефицит. Нарастающий
объем денежной массы (М) вследствие устанавливающихся трудностей ее
превращения в товары приводит к ажиотажному спросу – ускорению V, что в
целом давит на цены в сторону их повышения. Государство оставляет цены
фиксированными, что означает развитие и стимулирование подавленной инфляции
в виде дефицита, очередей и т.п.
В отношении с мировым хозяйством в социалистической экономике
господствовал принцип, диктовавший обеспечение независимости стран от
импорта. Экспорт осуществлялся в таких объемах, чтобы можно было
заработанной валютой оплатить импорт. Деление контрагентов осуществлялось
мировоззренческими критериями: социалистическая, капиталистическая,
развивающаяся страна.
Вся внешнеэкономическая деятельность проводилась через государственные
организации. Ни о какой конвертируемости денежной единицы не может быть и
речи. Иначе говоря, командная система экономики — это всегда автаркия в
отношении морового рынка.
Итак, внешне благополучное, сбалансированное и стабильное
социалистическое хозяйство (низкие цены, отсутствие безработицы,
гарантированные заработки) скрывает за своим фасадом подавленную информацию
и подавленную безработицу.
6.1. ХОЗЯЙСТВЕННЫЙ МИР РОССИИ: СОВЕТСКОЕ
ОБЩЕСТВО
Хозяйственный мир, России еще менее чем хозяйство любого западного
общества, можно ограничить узкими рамками чисто экономических отношений.
Тем более, что ее экономика так и не развилась в обособленную и
самостоятельную сферу, осталась в подчинении политики, идеологии, военным
нуждам. Это не означает, однако, что хозяйствующие субъекты здесь ведут
себя сплошь традиционно. Просто у каждого из них, от директора до
передового работника, чисто экономическая рациональность отходит как
минимум на второй план, заслоняется соображениями «высоко» и «бытовой»
политики.
В советский период подчинение экономики интересам партийного
руководства доходило порой до максимальных пределов. Плановая система
создала гигантскую редистрибутивную машину, переиначивавшую через механизмы
финансировавших цен и прямых изъятий огромную массу ресурсов между
хозяйственными корпорациями и регионами. При этом не все имели равные права
на получение своей доли, экономическая эффективность отнюдь не являлась
решающим аргументом.
Главным были приоритетность отрасли, статус территории, категория
предприятия, наличие связи и заслуги руководства.
Важным рычагом воздействия хозяйствующих субъектов, помимо
централизации материальных и денежных ресурсов, становился ограниченный
доступ к информации.
Командно-административными методами суть хозяйственной организации в
советский период далеко не исчерпывалась. Рядом с этой формальной
организацией и ее порах, по горизонтали и вертикали раскладывались плотные
сети неформальных отношений, складывались сложные системы обмена услуг и
неофициальных торгов, зачастую безденежных и не всегда эквивалентных
С социалистической точки зрения хозяйственная активность в СССР выросла
из недр специфичной социалистической структуры, образуемой сложной
комбинацией стратификационных систем. Стержневую роль среди них, на мой
взгляд, играла этакратическая система. Она характеризовалась чрезвычайно
высокой степенью огосударствления собственности и проникновения государства
в сферы хозяйственной и общественной жизни. Вытеснение негосударственной
собственности фактически ликвидировало базу разделения общества на
экономические классы.
Социально-экономическая дифференциация по размерам личной собственности
и уровню получаемых доходов, разделяется, не устранилась. Однако классовые
признаки играли не более чем второстепенную роль. Популярные рассуждения о
«новом классе» спровоцированные М. Джиласом (см. Djilas M. The New Class:
An Analysis of the Communist System. London: Tames and Hudson 1957), а
поддержанные Восленским, 1985 г., и в нашей стране С. Андреевым в 1988 г.,
следует считать метафорой, с помощью которой обозначается властная элита,
организованная посредством наменклатурной системы. Ключевые позиции в ней
занимают политическая и военная элиты, а хозяйственная и культурная элиты –
подчиненное место.
Несмотря на сложность своего состава, советская властная элита, при
всех перепитиях невидимой борьбы, являла собой артикулированную общность
групповых интересов. Остальная часть общества была достаточно аморфна,
атомизирована, обращена в совокупность статистических групп. В противовес
колсалидированной элите ее вполне справедливо именовали «массами». В
составе «масс» были обозначены пунктирные линии, отделяющие так называемый
новый средний класс. Его костяк образовывали специалисты с высшим
образование. Дипломы освобождали их от тяжелого физического труда,
обеспечивали сносный доход и определенный престиж занятий. Советская
система, выступив в период своей зрелости, предоставляла многим
квалифицированным работникам отдельное жилье, минимальный набор предметов
потребления длительного пользования, относительные возможности для
профессионального и культурного роста. Отделение «образованных» от «простых
людей» воспроизводилось весьма отчетливо, хотя различия между ними по
уровню жизненных стандартов были минимальными или просто отсутствовали,
проявляясь скорее в условиях труда и опыте жизни.
Советское общество демонстрировало достаточно высокие возможности для
вертикальной социальной мобильности: выходцы из рядовых рабочих нередко
«доростали» до генеральных директоров крупных объединений. Но в то же время
нельзя назвать «открытым».
Идеи всеобщности труда воплощались в стремление не просто к полной, но
и к максимальной законности, когда работу имели не только те, кто хотел
трудиться, но и те, кто этого вовсе не желает.
При этом индивидуальная оплата труда в среднем не покрывала стоимости
средств хорошей жизни стандартной семьи. А альтернативные источники доходов
были сведены к минимуму. В результате доля занятых женщин в народном
хозяйстве СССР была чрезвычайно высока, значительна и доля работающих
пенсионеров.
В первую очередь поощрялась именно промышленная занятость, невзирая на
специфику местных традиций и национальных культур. Стимулировались
концентрация и централизация хозяйственной деятельности, доходившие до
гигантомании не только в промышленности, но и в сельском хозяйстве, сфере
услуг, науке, культуре. Доля малых предприятий в СССР была в десятки раз
меньше, чем в развитых странах.
С 1930 г., когда закрылись ворота последней биржи труда, официальная
безработица считалась ликвидированной. Это не означало отсутствия скрытой
безработицы, связанной с невозможностью найти работу по специальности. Тем
более, что при кажущемся дефиците трудовых ресурсов, на предприятиях
существовали скрытые излишки рабочей силы (оцененные в 10-15% занятых).
Люди числились в штате и получали зарплату при отсутствии реальной
производительной потребности в их трудовых услугах. Существовала и
фикционная безработица, вызванная необходимостью смены места работы. По
оценкам западных экспертов в СССР в 70-80 г.г. 2,5% (см.: Никифорова А.
Уровень безработицы: как его считать? // Вопросы экономики. – 1993. - №12.
– с.75.). Хотя частые переходы с места на место не поощрялись, а
территориальная необходимость рабочей силы успешно тормозилась фактическим
отсутствием рынка жилья, паспортным режимом и пропиской.
В сфере занятости проводилась политика по сдерживанию ее нереферентных
форм посредством регулирования вторичной, неполной и самостоятельной
занятости: вводились ограничения и запреты на совместительство, а также на
широкий круг видов индивидуальной трудовой деятельности. К 80-ым годам
количество занятых в качестве совместителей и в режиме неполного рабочего
времени не выходило за пределы 1-2% (в материальном производстве менее 1%).
(См.: Краева Н.М. Резервы повышения трудовой активности населения (проблемы
вторичной занятости). – М.: Экономика, 1983 – с. 41, 76). В качестве идеала
( успешно реализуемого на практике) выступала полная (штатная) занятость
работника в одном единственном месте. Именно такая форма занятости
обеспечивала наиболее эффективный контроль за трудовой деятельностью и
уровнем получаемых доходов.
Государственное регулирование условий труда и его оплаты осуществлялось
с помощью единой системы норм, зафиксированной в кодексе законов о труде.
Огосударствление собственности и регламентация условий хозяйственной
деятельности выбивали почву у частного предпринимательства.
Значит ли это, что СССР превратился в «хозяйство без предпринимателя»?
Нет, т.е. индустриальное общество немыслимо без организационно-
хозяйственных инноваций, как немыслимо оно без экономического роста. Можно
разделить несколько специфичных хозяйственных членов, реально исполняющих
«предпринимательскую функцию».
1. Экспериментаторы. Небольшая часть хозяйственных руководителей,
которые с санкцией властных органов осуществляют более или менее
решительные нововведения.
1. Основная группа хозяйственных руководителей, которую составляют
«вынужденные» предприниматели. Директивные планы, хронически не
обеспеченные материальными и людскими ресурсами, заставляли
директоров и ведущих специалистов всячески изворачиваться,
действовать в обход формальным указаниям.
2. «Теневик». Его деятельность была связана с госсектором, косвенно и
прямо зависела от государственных ресурсов.
3. И наиболее «признанный член» – частники
В итоге в советскую эпоху сформировался целый ряд групп
полупредпринимателей, которые выполняя необходимую для любого современного
хозяйства инновационную функцию, не могли считаться предпринимателями в
полном смысле слова.
Основополагающую роль в хозяйственной сфере в принципе должна была бы
играть мобилизация материальных интересов. Однако в советской хозяйственной
организации принудительные и символические (идеалистические) способы
контроля успешно теснили собственно утилитаристские ориентации. Особое
место в ней занимало внеэкономическое принуждение. В первые годы советской
власти утверждалась политика милитаризации труда, прикрепление работников к
предприятиям и к месту жительства, принудительное привлечение к труду под
маркой борьбы с «тунеядством». В своем чистом виде внеэкономическое
принуждение к труду вылилось в невиданную по масштабам организацию труда
заключенных и армейских подразделений. Армия и тюрьма стали важнейшими
дисциплинирующими институтами, подготавливающими малоквалифицированное
контингенты населения к труду в промышленности и строительстве.
К принудительным механизмам всячески пытались подключить источники
морального стимулирования, однако они работали с переменным успехом.
Неопределенные надежды людей на скорое изменение использовались весьма
успешно. Нередко удавалось задействовать и мотивы соревновательности. Не
отбрасывались и возможности ограниченного материального стимулирования.
Распределение материального вознаграждения опиралось в конечном счета
на два основных принципа: дифференциацию по формальным статусам
(должностям, званиям, категориям учреждения) и уравниловку по трудовому
вкладу. Обращает на себя внимание характерная для корпоративного устройства
широкая распространенность сопутствующих льгот (привилегий), в том числе
надежных вознаграждений, привязанных не к количеству и качеству, но к
самому месту работы. Эти корпоративные льготы охватывали самые разные
стороны жизнеобеспечения работников – получение ведомственного жилья и
продовольственных заказов, пользование детскими садами и специальным
медицинским обслуживанием, возможности загранпоездок и отдыха в санаториях,
предоставление материальной помощи и возможность приобретения продукции
собственного предприятия. Льготы были закреплены за штатными работниками и
дифференцированы по должностным статусам.
Весь стой государственной жизни был ориентирован на производство.
Города возводились как «спальные районы» при производственных узлах.
Основные научные сил в сосредотачивались в отраслевых институтах. Культура
и искусство были перегружены производственной тематикой.
Хозяйство и общество советского типа не оставались неименными в течении
семи десятилетий. В их развитии можно выделить, по крайней мере, два
крупных этапа, разделом оказалась «Хрущевская оттепель» 1950-х годов. Для
первого этапа характерны: значительная централизация властных полномочий в
центре и достаточно жестокие административные иерархии; существенно
ограниченная самостоятельность отдельных политических, хозяйственных и
культурных корпораций: частная дотация, периодические чистки кадров,
обеспечивавшие высокую социальную мобильность в верхних слоях общества;
удержание низших слоев в подчинении угрозой карательных мер;
административное прикрепление рабочих рук к предпринимателям. Учредителям.
Существенных различий в стиле жизни не наблюдалось. Это не только
свидетельствовало о бедности и уравнительности, но может быть, даже в
большей степени, было результатом полувестного единообразия, дополнявшего
строй полувестной дисциплиной. Не допускалось поступление
«неотфильтрованной» информации как извне, так и изнутри страны, это
облегчало задачи идеологического манипулирования, рационализации проектов
предлагаемого будущего устройства, а также формирования образов врагов,
мешающих реализации этих проектов. Отсутствия обратной связи между массами
и властями с необходимостью компенсировалось внутренним шпионажем за
собственными гражданами.
Второй этап характеризуется общим размещением иерархических порядков.
Бюрократизация эшелонов власти приносила им желанную стабильность.
Вертикальная социальная мобильность принимала более умеренные и более
зарегулированные формы. Возросло значение образовательных аттестатов и
дипломов. Обладая символической властью зависело все менее от личных и
профессиональных качеств, но в большей степени от принадлежности корпорации
определенного ранга (крупный завод, передовой совхоз). На втором этапе
организационная структура в целом стала более гибкой, а власть – более
фрагментарной. Собственность государства постепенно переходила в руки
Страницы: 1, 2, 3, 4
|